ЛЕКСИЧЕСКАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ПОСЛОВИЧНО-ПОГОВОРОЧНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ
Абадзе Сусана Инверовна
канд.филол. наук
В лингвистической литературе общепринятым является предположение, что пословицы представляют собой изречения с замкнутой формой клише [1; 3], то есть «… состоящие из одних постоянных членов и потому неизменяемые и не дополняемые в речи» [4, с. 9].
Однако необходимо заметить, что это положение можно считать правильным лишь в отношении пословиц, зафиксированных в различных сборниках, представляющих собой наиболее устоявшиеся варианты. В художественном тексте, в газетной и устной речи дело обстоит иначе.
Пословичный фонд состоит из совокупности многочисленных вариантов. Вариативность, изменчивость – это один из существенных признаков пословицы.
Очень близко к пословицам находятся схожие образования – поговорки. Дискуссионной остается проблема разграничения пословиц и поговорок, хотя многие исследователи неоднократно рассматривали данный вопрос [2; 6].
Паремии пословично-поговорочного типа как в художественном тексте, так и в газетной и в устной речи являются важнейшим источником экспрессии и выразительности, которая необходима для воздействия на читателя или слушателя. Они содержат собственно национальный компонент, выражающий народную мудрость, быт, культуру и историю.
Одно из существенных свойств фразеологизмов – это устойчивость компонентов, организующих данное выражение, и воспроизводимость их в готовом виде. Но употребление паремий в художественном тексте, в газетной и в устной речи характеризуется, напротив, изменчивостью их семантики и структуры. Данное явление объясняется тем, что авторы текстов, содержащих подобные модификации пословиц и поговорок, стремятся к большей выразительности, внешне изменяя структуру пословично-поговорочных выражений, выделяя и расширяя тонкие внутренние оттенки значения, объединяя разностилевые элементы. Вариативность пословиц и поговорок обусловлена иногда следующим мотивом: автор хочет избежать шаблонности, стандартности, опасается выглядеть тривиальным. Выразительность пословиц и поговорок усиливается также за счет разнообразных отступлений от общелитературной нормы их употребления.
Преобразования пословично-поговорочных выражений зачастую обусловлены определенным контекстом, поэтому речевой материал всегда индивидуален: преобразованные пословицы и поговорки подобны писательским неологизмам.
Взаимодействие фразеологизма с контекстом особенно показательно в тех случаях, когда экспрессия устойчивого оборота противоречит характеру контекста.
Перейдем к анализу типов вариативности на конкретных примерах. Лексическая вариативность пословиц и поговорок является самым распространенным типом трансформаций. Данный тип вариативности включает модификации на уровне слова. Сюда относятся: лексическая субституция, экспликация (добавления), элиминация (сокращение), а также смешанный тип лексической вариативности, где сочетаются все перечисленные трансформации.
Лексическая субституция.
В данном типе вариативности возможно полное сохранение (фонетического и лексико-грамматического) облика исходной пословицы или поговорки, использование слов, сохраняющих ритмико-мелодический рисунок:
У меня к тебе другое предложение есть: поступай лучше к нам в пожарные! Обмундирование дается, багор! Пожарный спит – служба идет! (В. Попов. Вход свободный).
В основе предложения Пожарный спит – служба идет легко узнается исходная пословица Солдат спит – служба идет, т.е. время работает на солдата. Однако следует отметить, что именно ввиду своей прецедентности, закрепленности в сознании носителей языка, т.е. общеизвестности, данная пословица с конституентом «солдат» оказалась подвергнутой процессу метафоризации, расширила свои границы и стала употребляться в отношении любого вида деятельности человека и соотнесенности его с любой профессией. В результате субституции (солдат – пожарник) мы наблюдаем семантические изменения, а именно – сужение значения данного фразеологизма, потерю его универсальности. В результате такой модификации пословица приобрела новое лексическое наполнение, соотносящееся как со значением зафиксированной пословицы, так и с содержанием контекста. В данном случае произошла лексическая замена солдат – пожарный, но прагматика данной пословицы осталась той же, то есть герой предлагает (советует) своему другу службу в пожарной охране, мотивируя это достоинствами данной работы.
Рассмотрим еще один пример:
Матерь-та эта еще не знаешь, как и встретит... - Ну, ну, - живо замахала руками Пелагея, - чего старое вспоминать. На солнце и на то затемненье находит, а наш брат – баба глупая... (Ф. Абрамов. Пелагея.).
В данном тексте мы «вычленяем» пословицу: И на солнце бывают (есть) пятна. Здесь произошла замена бывают (есть) пятна на затемненье находит. Обе конструкции являются структурами предикативного типа и выражают синонимичные значения: так как пятно означает «место иной окраски на какой-либо поверхности», затемненье – тоже «что-то темное, покрытое тенью». Пролепса на солнце и на то придает вариантной паремии оттенок разговорности и, безусловно, повышает экспрессию высказывания.
Не всегда трансформация пословично-поговорочных выражений соответствует культурно-речевым устремлениям. Встречаются несостоятельные тексты, в которых поиск экспрессии носит случайный, торопливый (а подчас и эстетически бестактный) характер:
Рассмотрим пример:
- Что ты заладил: дождь – дождь! Это тут дождь. А взлетит – там сухо и светло!... И это чтобы побыстрее. Кто не рискует, тот в тюрьме не сидит, – положил трубку, повернулся к Мите: Через два с половиной часа будешь на месте. (Ю. Козлов. Ошибка в расчете).
В данном отрывке мы «видим» пословицу: Кто не рискует, тот не пьет шампанское, смысл которой иногда выражается известными словами Риск – благородное дело, т.е. идея риска рассматривается как положительная, приводящая к успеху, за которой в конечном итоге пьют шампанское. Видоизмененная пословица меняет значение исходной паремии: Кто рискует, тот сидит в тюрьме, т.е. риск – практически противозаконное действие и с благородным делом находится на разных полюсах. Это дает нам основание говорить об антонимическом сдвиге в семантике трансформированной единицы.
Лексическая экспликация
Следующим по встречаемости видом лексических преобразований является экспликация, при которой наблюдается введение в состав пословицы дополнительных компонентов, что ведет к ее распространению, то есть расширению лексического состава. Основываясь на практическом материале, мы выделяем добавление отрицаний, модализаторов, актуализаторов, а также вводных слов.
Добавление одного отрицания в пословично-поговорочное выражение приведет, скорее всего, к антонимическим отношениям, но при употреблении двух отрицаний мы имеем дело с синонимией, например:
- Ну да, я вас понял, вы, словом, партизаны, махновцы. – Одноглазый несколько помолчал, хитро улыбаясь в усы: Слышали вы братишечки, да не тот звон. (А. Толстой. Восемнадцатый год).
В данном отрывке легко просматривается узуальная пословица Слышал звон, да не знает (не знаешь), где он. Морфологические характеристики глаголов зафиксированной в словаре паремии и ее варианта совпадают в этой ситуации не полностью (слышали – слышал). В принципе в «шаблонной» пословице присутствует отрицание (не знает, где он), т.е. по смыслу отрицается локализация, адекватная обстоятельству места, а в трансформированной отрицается объект, соответствующий другому члену предложения – дополнению (не тот звон). Данный вариант в этом контексте выражает некую иронию, так как герой указывает на то, что его собеседники обладают какой-то неправильной информацией.
Модализатор может значительно менять лингво-прагматические характеристики пословично-поговорочных изречений:
До рождения третьего ребенка совокупный доход на одного человека равнялся в этой семье немногим более 80 рублей, сейчас он с учетом пособий матери – 55 рублей. По одежке приходится протягивать ножки. На все непродовольственные товары семья потратила в минувшем году 947 рублей. Заметьте: на пятерых. (Работница, 1989. № 6.).
Модализатор приходится выступает в роли конкретизатора (ср. по одежке нужно, следует, можно протягивать ножки): если в узуальной паремии По одежке протягивай ножки в импликации мы имеем рекомендацию «следует», то в вариантной единице подчеркивается вынужденный характер действия и изменение прагматической функции на сетование (приходится жить в соответствии со своими малыми доходами).
Как отмечалось выше, добавлениями могут также служить и актуализаторы. Под актуализаторами в данной работе, вслед за Е.Н. Саввиной, мы понимаем «конкретные актанты, привязанные к той ситуации, ради описания которой употреблена пословица, и заполняющие «пустые» валентности тех или иных предикатов» [5, с. 210]. Приведем некоторые примеры подобных добавлений:
Война кончилась. Он приехал за нею, взял ее на руки, несет на станцию… Сколько до нее километров? Три? Все три тысячи шагов, на глазах у честного народа прет ее, понимаешь, и не устает, потому как своя ноша рук не тянет… (В. Астафьев. Пастух и пастушка).
Актуализатором здесь выступает словоформа рук. Зафиксированный вариант данной пословицы – Своя ноша не тянет.
Если задаться вопросом, почему такой мастер слова, как В. Астафьев, внес изменение (дополнение) в известную паремию, то можно предположить следующее: лексема «ноша» употребляется как в прямом, так и в переносном значении, при этом в первом случае это связано, как правило, с нагрузкой на весь корпус (туловище) человека. Как известно, нести груз значительно труднее в руках, чем на спине или на плечах. Это требует больших усилий. Введя подобную конкретизацию, автор создает контраст: человек сознательно идет на максимальные усилия, зная, что они становятся преодолимыми, когда «ноша своя» (ср.: Домой несу, не из дома).
Приведем еще один пример:
Полковник шагнул в сторону и, когда немец поравнялся с ним, пихнул его сапогом… Даренский почувствовал, как затуманилась его голова и что уже не он, кто-то другой, которого он знал и не знал, никогда не колеблющийся, руководит его поступками. – Русские люди лежачих не бьют, товарищ полковник, - сказал он. (В. Гроссманн. Жизнь и судьба).
Узуальный вариант данной пословицы – Лежачего не бьют, где форма единственного числа имеет генерализированное значение. Тем не менее использование множественного числа усиливает наряду со словосочетанием русские люди конкретизацию высказывания; следует назвать еще один фактор, «срабатывающий» в пользу конкретизации: неопределенно-личная структура исходного фразеологического выражения трансформировалась в результате экспликации в предикативную конструкцию с личным значением.
Частым случаем добавлений являются вводные слова, при помощи которых пословицы и поговорки вводятся в текст повествования. Они не затрагивают саму структуру пословично-поговорочных выражений. Самыми частотными вводными конструкциями-распространителями являются модальные незамкнутые выражения как говорится, как известно, как говорят. Данные слова указывают на общеизвестность пословиц. Адресант предполагает, что произносимая пословица известна не только конкретному слушающему, но и является употребительной в народе вообще, иными словами, относится к разряду «общих мест». Можно предположить, что отличие структуры как известно от конструкций как говорится, как говорят состоит в том, что говорящий старается найти в коллективном опыте информацию, которая поможет ему выразить мысль и одновременно подтвердить ее.
Проиллюстрируем некоторые выражения, вводящие пословицы и поговорки:
Так не зря ведь пословица гласит: «Дитя не заплачет – мать не услышит». А Дмитрий Иванович не «плакался» на трудные жилищные условия. Поправим… (Правда. 22.02.82).
Я должен об этом молчать, придерживаясь мудрой пословицы, что в доме повешенного не следует говорить о веревке. Но я давно услышал страшное и точное обоснование подобной мудрости: в доме повешенного не следует говорить о веревке, потому что в этом доме поселился палач. (Л. Разгон. Непридуманное).
Общим в вводных элементах последних двух примеров является то, что они обеспечивают мягкое, естественное вхождение паремий в канву текста. Можно, пожалуй, утверждать, что слова, вводящие пословично-поговорочные изречения, вносят определенный вклад в связанность текста; при этом значения, которые они выражают, могут быть различными.
Элиминация
Следующий тип изменений, происходящих на лексическом уровне – это элиминация. Среди опущений могут фигурировать прямые аналоги многих добавлений. В этом случае отличие их состоит лишь в том, что преобразование идет «в обратную сторону» (с противоположным знаком).
Приведем примеры опущений отрицания:
И вдруг из угла голос Нечая Хромого донесся: – Ты гляди – жизнь-то какая у нас была хорошая! Мало все нам – от добра добра ищем! (С. Залыгин. На Иртыше).
Важно указать на то, что в чистом виде (только лексические или только грамматические) трансформации существуют редко: От добра добра ищем; помимо элиминации имеет место морфологическое преобразование (замена 3-го лица множественного числа на 1-е лицо множественного лица). Основанием отнести речевую паремию в данный разряд трансформаций является преобладание и ведущая лексико-прагматическая роль трансформируемых конституентов.
Может, самим надо было его (немца) захватывать и отсюдова и оттудова? А то стоим да ждем, пока он первый в ухо даст. А тут еще вопрос: устоишь ли? А не устоишь – так он ведь и лежачего бьет. (К. Симонов. Живые и мертвые).
В данных трансформированных пословицах мы видим пример использования обратного, не общепринятого значения исходных паремий: От добра добра не ищут и Лежачего не бьют. В исходном варианте данные пословично-поговорочные изречения предписывают определенное поведение человека в какой-либо конкретной ситуации, т.е. прагматическая функция обеих паремий – рекомендация, совет. Очевидно, что элиминация отрицания ведет к изменению языкового значения единиц, а зачастую и их прагматики. Так, в первом примере мы имеем дело с сожалением о том, что так поступаем, а во втором – с осуждением.
Рассмотрим еще один пример:
- Что за безобразие! – возмутился Меркулов. – Что же мы друг друга будем обыскивать?
- Вас первого, Листницкий! – крикнул молодой безусый сотник Раздорцев.
- Давайте жребий метнем.
- По алфавиту.
- Господа, шутки в сторону, - строго перебил Листницкий.- Старик наш, конечно, пересолил: офицеры в нашем полку – как жена Цезаря. Был один лишь – хорунжий Бунчук, да и тот дезертировал, … (М. Шолохов. Тихий Дон).
Здесь автор умело выстроил силлогизм, включив в него скол от пословицы Жена Цезаря – выше (вне) подозрений, а именно: Офицеры – как жена Цезаря. Жена Цезаря – вне подозрений. Значит и офицеры – вне подозрений. Использованный прием делает высказывание необычным, нестандартным, а поэтому выделяющимся. С одной стороны, появилась возможность избежать тривиальности (всем известного продолжения паремии), с другой стороны, опора на народную мудрость делает высказывание обоснованным, доказательным.
Специфическими опущениями являются использование готовых элементов, «отколовшихся» от пословиц, вместо самих пословиц либо использование образов, созданных этими пословицами. Приведем пример:
Но ты на жизнь не вали! Ты голова был, спокойный, дотошный, что я, не помню! Тогда мне говорили: не будь лежачим камнем, умей добиваться! (М. Веллер. А вот те шиш).
Восстановленная пословица широко известна: Под лежачий камень вода не течет. Потенциально она может выполнять прагматическую функцию упрека, сетования, предупреждения, рекомендации, обличения бездеятельности. Практически в паремическом остатке использован образ, созданный полносоставной пословицей – «статичность камня», т.е. безакциональность, которая не приведет к положительным изменениям: «лежачий» – что-то, что находится в неподвижном положении; «камень» – твердая и тяжелая масса. В приведенном контексте вариант исходной пословицы реализует одну из возможных прагматических установок и выполняет функцию рекомендации (не будь бездеятелен и пассивен, позаботься сам о себе, тогда все получится), однако эта рекомендация приобретает черты императивности, т.е. контекстные условия усиливают категоричность прагматического значения, меняя функцию рекомендации на приказание.
Очень часто встречается наиболее поверхностный вид сокращений паремий, называемый антиципацией, под которой понимается использование начала или конца узуальной пословицы.
Никуда я не пойду, фитиль несчастный! – злилась Любка на свое бессилие чем-нибудь помочь ему. – Работа не медведь, – переходила она на дружелюбный тон, ее можно и завтра посмотреть, – и снова припадала к Степкиной груди. (Н. Ивановский. Дальше солнца не угонят).
«Антиципация» происходит от латинского слова anticipatio (предвосхищение, предугадывание событий, заранее составленное представление о чем-либо) и означает способность человека представить себе возможный результат действия до его осуществления, а также возможность его мышления представить способ решения проблемы, до того как она реально будет решена. Без особого труда мы можем «восстановить» часть опущенной пословицы: Дело (работа) не медведь (не волк), в лес не уйдет (не убежит), т.к. слишком высока закрепленность этой паремии в языке. Прагматической функцией данной паремии является самооправдание или успокаивание (с работой не стоит торопиться, еще успеется, есть занятия поважнее). Усеченная пословица в приведенном контексте сохраняет свою прагматическую установку (служит самооправданием Любки, не спешащей с выполнением дела и откладывающей его на потом).
Использование части пословицы позволяет выполнять такую задачу, как мобилизация декодирующих возможностей коммуниканта, пытающегося «восстановить» опущенную часть паремии. Подобное употребление пословично-поговорочных паремий придает высказыванию динамичность, интонацию живой речи, повышает художественную выразительность.
Еще одна разновидность лексических трансформаций, которую мы описываем в нашей работе – это смешанный тип, где мы анализируем сочетание некоторых видов лексических модификаций, например:
Стенограмма попала в Минск, и там были приняты экстренные меры – не по чернобыльским делам, по неугомонности Адамовича: как его укротить, поставить на место. Экстремист, паникер, чуть ли не глава какого-то заговора – какие только ярлыки не клеили ему! Почитать минский журнал «Политический собеседник» – страшнее «врагов перестройки», чем Адамович и Быков, нет. Его это, естественно, огорчает, но, конечно же, не усмиряет – партизанскую школу не перешибешь. (Литературная газета. 18.10.89).
В данной ситуации реализуются две трансформации: субституция обух партизанская школа, а также элиминация инструменталиса: плеть. Этот пример показателен тем, что преобразования здесь носят комплексный характер: во-первых лексическая единица (в импликации) заменена на словосочетание, т.е. синтаксическую единицу; во-вторых исходный элемент субституции имеет прямое значение, а субституент – метонимическое (Адамович прошел партизанскую школу). Прагматические характеристики тоже неоднозначны: если исходная пословица (Плетью обуха не перешибешь) выполняет функцию рекомендации, предупреждения (невозможно противостоять силе, власти при неравенстве сторон – плеть и обух), то ее речевая реализация имеет функцию одобрения.
Литература
Даль В.И. Пословицы русского народа. – М., 2000.
Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. – М., 2001.
Пазяк М.М. Пословица // Восточно-славянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии / под ред. Кабашникова К.П. –М., 1993.
Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише.) – М., 1970.
Саввина Е.Н. О трансформациях клишированных выражений в речи // Паремиологические исследования. Сборник статей, – М., 1984.
Сидоркова Г.Д. Прагматика паремий: пословицы и поговорки как речевые действия. – Краснодар, 1999.
238
132 440 
