Вопросы исследования социально-экономической и культурной жизни Туркестана и их роль в истории государственности Центральной Азии

Вопросы исследования социально-экономической и культурной жизни Туркестана и их роль в истории государственности Центральной Азии

Аннотация: В рамках данной статьи будет предпринята попытка освещения отдельных сторон биографии и научной деятельности видных западных исследователей, публикации которых формировали дискурс, «задавали тон и направленность» центральноазиатского советологического исследования, а также осуществления анализа их научно-исследовательских подходов в изучении вопроса социально-экономической и культурной жизни.

Ключевые вопросы: советология, историография, политика советской власти, демография.

Annotation: In this article, an attempt will be made to highlight certain aspects of the biography and scientific activities of prominent Western researchers, whose publications have shaped the discourse, “set the tone and direction” of the Central Asian Soviet research, and also analyze their research approaches in studying the socio-economic issue and cultural life.

Key issues: Sovietology, historiography, policy of the Soviet government, demography.

Интерес западных исследователей к Центральной Азии, и в частности к религиозной жизни населения в советский период был зачастую связан с политической повесткой дня. Эпоха «холодной войны» послужила сильнейшим импульсом для развития центральноазиатских исследований и, следует признать, нередко определяла характер и направленность исследований. Вместе с тем, как и в любой академической среде, на Западе присутствовал вполне научный интерес к изучению данного региона.

В целом обширный корпус работ центральноазиатского советологического исследования по содержанию и тематической направленности был условно подразделен на следующие группы:

– исследования с характерно выраженной антикоммунистической и антисоветской направленностью, стремящейся дискредитировать политику советской власти в отношении мусульманского населения Центральной Азии;

– академические работы, освещающие религиозную историю региона, проводящие параллели между Центральной Азией и остальными частями мусульманского мира, затрагивающие процесс исламского «возрождения»;

– работы популярно-публицистического характера, принадлежащие перу представителей не академической среды, как-то: путешественников, любителей, и просто интересующихся историей региона.

По национальной принадлежности исследователей англо-американского альянса в рамках советологических исследований можно разделить на несколько основных групп: французы, британцы, канадцы и американцы. Особую группу могут составить эмигранты из СССР, которые жили при советской власти, а позднее перебравшись в Европу или США начали активную научную деятельность. Однако данная классификация весьма условна, ибо один и тот же исследователь может попадать под несколько категорий. К примеру, А. Беннингсен, будучи эмигрантом из России, впоследствии стал основателем французской школы исследований центральноазиатского ислама и, вместе с тем, свою основную научную деятельность осуществлял в США.

Научные учреждения Великобритании также были весьма активны в подготовке специалистов по истории СССР, в том числе и народов Центральной Азии. Значительная роль в развитии центральноазиатского советологического исламоведения в Англии принадлежит деятельности Дж. Уилера (Geoffrey Wheeler) (1897 – 1990), который был одним из крупнейших британских исследователей, занимавшихся вопросами ислама в советском Узбекистане в 1940 – 1980-е годы. Продолжая традицию своего отца, в 1915 году он начал службу в рядах английской армии в Индии, Палестине и на Мальте, уже в 1926 г. стал Британским Военным Атташе в Мешхеде, Иране. В 1946 г. Дж. Уилер начал работу в посольстве Соединенного Королевства в Тегеране в качестве советника по восточным вопросам, а в 1950 г. возвратился в Лондон¹. После ухода с государственной службы в 1953 г., он начинает свою исследовательскую деятельность, основав и возглавив первый исследовательский центр по изучению Центральной Азии при колледже Св. Антония в Оксфорде (Лондон). В это же время происходит его назначение на должность главного редактора журнала «Центральноазиатское обозрение» (Central Asian Review), который на тот момент представлял собой первое крупное периодическое издание по центральноазиатскому региону. Вплоть до 1968 года Дж. Уилер фактически курировал исследования по Центральной Азии, осуществлявшиеся на территории Соединенного Королевства.

Во многом благодаря своей военной и дипломатической службе на Востоке этот английский исследователь имел хорошие представления об исламе и мусульманском образе жизни. Дж. Уилером был подготовлен ряд информативных статей об исламе в СССР, в частности в Центральной Азии². Среди его работ следует также отдельно отметить монографию, изданную в 1964 г. – «Современная история советской Центральной Азии» (The modern history of Soviet Central Asia)³. Наряду с общим описанием истории края, в своей работе Дж. Уилер дает весьма резкую оценку политики советских властей в отношении мусульман, в частности, относительно насильственного раскрепощения женщин, запрета на посещение святых мест и проведение мусульманских обрядов и обычаев. Автор приходит к заключению, что политика советских властей по отношению к мусульманскому населению находилась в прямой зависимости от вектора внешней политики СССР и, как, считает Дж. Уилер, действия государства не всегда, вопреки устоявшемуся мнению, носили, ярко выраженный анти мусульманский характер, а были более гибкими и определялись конкретными целями, которые преследовало советское руководство на тот или иной период. Выход в свет данной работы вызвал большой резонанс среди представителей советской историографии, занимавшихся «разоблачением западных фальсификаторов»⁴. Так, исследователи Р.Х. Аминова и В.И. Шафир выступили на страницах журнала «История СССР» с ответной статьей, в которой пытались показать «несостоятельность высказываний Дж. Уилера»⁵. По их мнению, отличительной чертой работ британского исследователя, равно как и статей редактируемого им журнала «Центральноазиатское обозрение», является «мнимый объективизм, под дымкой и завесой которого малоинформативному читателю навязывается превратное представление об исторических судьбах народов советских среднеазиатских республик....»⁶. Авторы статьи резко критикуют положения Д. Уилера относительно насильственного присоединения региона к Российской империи, событий 1917 года, разгрома Кокандской автономии, процесса национально-территориального размежевания, экономического и культурного развития региона, и других вопросов, описание которых не представляется возможным в силу тематических и хронологических рамок нашего параграфа.

В целом, анализ работ Д. Уилера позволяет сделать заключение, что для него было характерно рассмотрение «советского» ислама в контексте «культурных развитий», причем подчеркивая социальную силу ислама, нежели его институт. В его понимании, ислам в центральноазиатском регионе представлял собой некую социальную связь, соединяющую все соседние народы. Примечательно следующее его высказывание: «было бы ошибочным рассматривать народ Центральной Азии... как часть корпоративной мусульманской идентичности. Тем не менее, если и существует какая либо социальная или даже политическая связь между народами Центральной Азии, помимо расы, традиционного языка и культуры, то это, возможно, только ислам...»⁷.

Также на наш взгляд весьма объективны высказывания Дж. Уилера о том, что центральноазиатские республики Советского Союза «лишены членства в Организации Объединенных Наций, зарубежного дипломатического представительства, участия в международных конференциях...»⁸. Ведь только после обретения мусульманскими республиками Центральной Азии государственной независимости в 1991 году, наше государство получило возможность выхода на международную арену и проведения самостоятельной внешней политики.

Другим не менее известным британским исследователем, занимавшимся изучением ислама в советской Центральной Азии был Олаф Карое (Olaf Caroe) (1892 – 1981). Также как и Дж. Уилер, он в течение долгого времени служил в Индии, а в 1947 г., в результате начавшегося процесса деколонизации, был отправлен на пенсию. Вскоре после этого, в 1951-1953 годах он организовывает Тюркологический центр, проводивший исследования по тюркоязычным народам, в том числе и СССР⁹.

Одна из наиболее известных его работ «Советская империя: тюрки Центральной Азии и сталинизм» (Soviet empire: the Turks of Central Asia and Stalinism)¹⁰, вышедшая в 1953 году. Хронологический диапазон исследований О. Карое выходит за рамки настоящей диссертационной работы, так как основное свое внимание он акцентирует на жизни мусульман Центральной Азии в царский и ранний советский период. Так, к примеру лишь последняя часть вышеназванной работы дает краткие сведения о мусульманской практике в годы Второй Мировой войны. Вместе с тем, хотелось бы отметить, что работы данного исследователя были весьма важны, так как он ввел в научный оборот значительный объем нового материала из русскоязычных, советских и тюркских источников.

Среди прочих британских советологов-исламоведов, изучавших религиозную ситуацию в Центральной Азии послевоенного периода, следует выделить Уолтера Коларца (умер в 1962 году) — британский советолог чешского происхождения. В 1939 году он обосновался в Великобритании и начал работу в аналитической службе BBC.

Для нашего исследования представляют интерес несколько работ У. Коларца. Одно из первых его исследований – «Россия и её колонии» (Russia and Her Colonies; 1952)¹¹, ставшее объектом жесточайшей критики со стороны представителей советской историографии. Примечательно, что именно работы У. Коларца наряду с Дж. Уилера в большей степени подергались критике со стороны советских ученых, относивших их к «ярым приверженцам антикоммунизма и антисоветизма», пытавшихся распространить «наиболее злостную клевету на роль русского народа по отношению к народам Советского Востока»¹². Тем не менее, эта оценка не может считаться объективной, ибо хорошо известно, что многочисленные «ответы фальсификаторам», принадлежащие перу советских исследователей осуществлялись в рамках строгих идеологических клише и, нередко, с подачи партийных органов.

Особый интерес У. Коларца к религиозной теме нашел отражение в его работах «Ислам в Советском Союзе» (Islam in the Soviet Union, 1917 – 1960)¹³ и наиболее известном его исследование «Религии в Советском Союзе» (Religion in the Soviet Union; 1961)¹⁴. К наиболее важным тезисам, выдвинутым данным автором, следует отнести положение о том, что роль ислама в жизни народов традиционного мусульманского ареала в советский период не сводилась к собственно религиозным практикам, которые по его мнению находились, в целом, в упадке, но оставалась значимой на уровне самоопределения и повседневных обычаев местного населения.

Говоря о французской школе исследования ислама в советской Центральной Азии, прежде всего, следует остановиться на некоторых фрагментах научного наследия ее основателя – Александра Беннигсена, автора ряда монографий и многочисленных статей, считающегося одним из западных ученых-пионеров в изучении ислама и религиозной политики в традиционно мусульманских регионах бывшего СССР. Его также характеризуют как исследователя, чьи работы по центральноазиатскому исламу и по сей день находятся в ряду наиболее цитируемых среди современного поколения западных исследователей.

Александр Беннигсен сын востоковеда Адама Павловича Беннигсена и Феофании Владимировны Хвольсон, родился в 1913 г. в Санкт-Петербурге¹⁵. После Октябрьского переворота 1917 г. их семья вынуждена была эмигрировать в Эстонию, а позднее в 1924 г. в Париж, с которым и связаны основные этапы его жизни. После окончания своего обучения он получил место на кафедре «Истории неарабского ислама» в Ecole Practique autes Etudes и занимал этот пост вплоть до выхода на пенсию в 1983 г. Одновременно с этим, начиная с 1969 г., А. Беннигсен читал лекции по истории ислама в СССР в ряде американских университетов, первоначально в Университете Ротчестера и Индиане, а затем с 1971 г. в Университете Чикаго, Висконсин и Флориде.

Интересно, на наш взгляд, проследить процесс формирования научных интересов А. Беннигсена. После окончания Второй мировой войны он продолжая семейную традицию изучения неевропейских языков начал заниматься персидским и тюркским языками. Среди его учителей был известный французский иранист Хэнри Массе. Одновременно с этим А. Беннигсен устроился в администрацию Премьер-министра (Precedence de la Consul) Французской Республики, где впервые получил доступ к источникам на русском языке, в том числе и к газетам, написанным на языках народов Центральной Азии. Однажды в его руки попала газета «Кизил Узбекистон» на узбекском языке. А. Беннигсен крайне заинтересовался содержанием данной газеты, однако не имея возможности прочтения материала на узбекском языке, вынужден был привлечь молодого киргиза по имени Худойберген, который и помог французскому исследователю перевести статью, оказавшуюся стенографическим отчетом Первого послевоенного Съезда Коммунистической Партии Узбекистана. Этот эпизод, по мнению учеников и биографов А. Беннигсена, сыграл большую роль в его становлении как советолога и его решении заниматься языками и историей тюркско- и ираноязычных народов СССР¹⁶.

К этому же периоду относится его знакомство и совместная исследовательская работа с молодой французской исследовательницей Шанталь Лемерсье-Келькеже, с которой он впоследствии напишет ряд интересных работ по истории Центральной Азии до и после Октябрьского переворота¹⁷.

В последующем, благодаря активной научной деятельности А. Беннингсена формируется так называемая «школа Беннигсена», к представителям которой помимо плеяды французских, относился и целый ряд молодых американских исследователей-советологов. Некоторые из них считали себя последователями А. Беннигсена и разделяли общие научные взгляды¹⁸, иные могли выступать с критикой тех или иных его положений¹⁹, однако все они рассматривали его как одного из основоположников школы по изучению ислама в СССР и признавали его вклад в исследование центральноазиатского региона.

Среди наиболее известных работ А. Беннигсена «Ислам в Советском Союзе» (Islam in the Soviet Union)²⁰, подготовленное в соавторстве с французским историком Шанталь Лемерсье-Келькеже, одна из первых фундаментальных работ А.Беннигсена по истории ислама в СССР на английском языке. Другая работа данного исследователя «Мусульманский Национальный Коммунизм в Советском Союзе. Революционная Стратегия для Колониального Мира» (Muslim National Communism in the Soviet Union. A Revolutionary Strategy for the Colonial World)²¹, подготовленное в соавторстве с американским историком Эндерс Уимбушем – одним из последователей А. Беннигсена, который и по сей день занимается изучением истории Евразии, подробно рассматривает эволюцию доктрины мусульманского национального коммунизма в Центральной Азии и на Кавказе.

На 1980-е годы приходится наибольшее количество публикаций А. Беннигсена. В 1983 г. он, в соавторстве со своей дочерью Мэри Броксап, которая продолжила семейную традицию и в настоящее время занимается изучением Центральной Азии, публикует известную работу «Исламская угроза Советскому Союзу» (The Islamic threat to the Soviet State)²². Следующая работа A. Беннигсена «Мистики и Комиссары. Суфизм в Советском Союзе» (Mystics and Commissars. Sufism in the Soviet Union)²³ была вновь написана в соавторстве с Э. Уимбушем, уже в 1985 г. Будучи одним из наиболее цитируемых последующими советологами, данное исследование представляет собой попытку освещения всего спектра деятельности суфийских братств на территории СССР. Авторы подробно останавливаются на структуре и организационной составляющей суфийских братств, их практике, как то: проведение зикра, суфийские публикации, паломничество к так называемым «святым местам», а также политической и социальной деятельности братств.

Очередным результатом плодотворного сотрудничества А. Беннигсена с Э. Уимбушем стала публикация в 1986 г. работы «Мусульмане Советской Империи. Путеводитель» (Muslims of the Soviet Empire. A Guide”)²⁴, рассчитанная скорее на широкий круг читателей, интересующихся исламом в мусульманских регионах СССР.

Необходимо отметить, что помимо вышеобозначенных работ, перу А. Беннигсена принадлежит значительное количество статей, описание которых не представляется возможным в формате данного параграфа. Часть его работ была опубликована на французском языке²⁵, некоторые из которых представляли собой перевод уже изданных англоязычных изданий. В 1983 г. впервые вышла в свет его работа «Мусульмане в СССР» на русском языке²⁶.

В целом, исследования А. Беннигсена, подготовленные в условиях жестко ограниченного доступа как к исследуемому региону, так и связанным с ним источникам, заложили важную научно-теоретическую основу для дальнейшего развития «советологического исламоведения» на Западе.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что А. Беннигсен являлся приверженцем той части советологов, которые стремились посредством своих исследований дискредитировать образ «врага». Именно поэтому его работы не лишены заметной доли политизированности и попыток трактовки событий и процессов в заранее заданных клише. С критикой работ данного исследователя неоднократно выступали и представители советской историографии, которых мы условно называем «разоблачителями фальсификаторов». Так, к примеру, К. Шадиев в своей работе «Критика концепций буржуазной советологии о положении ислама в республиках Средней Азии (по материалам англоязычной литературы)» выступил с резкой критикой работ А. Беннигсена, обвиняя его в одностороннем, а порой и откровенно противоречивом подходе в изучении ислама в Центральной Азии, и в частности в Узбекистане в советский период²⁷.

Более того, в современной западной историографии также имеются тенденции критики письменного наследия представителей советологических дисциплин, в частности и А. Беннигсена. Так, отдельные исследователи-медиевисты упрекают его в недостаточном знании истории региона и специфики местного ислама, а также излишней политизированности его работ. В частности, Ю. Брегель в своей обзорной статье «Заметки к изучению Центральной Азии» (Notes on the Study of Central Asia) характеризуя работы А. Беннигсена и его последователя Э.Уимбуша пишет, что в них явно прослеживаются характерные для советологической школы подходы к изучению центральноазиатской истории. Он пишет: «... Беннигсен не являлся специалистом по исламу (а Уимбуш тем более)..., его работы имели более политический характер нежели исторический. Он не изучал и не мог изучить историю центральноазиатского ислама на основе первоисточников... Их изучение суфизма в Советском Союзе было основано преимущественно на советской антирелигиозной литературе... Книга полна больших и маленьких ошибок и в отношении современной ситуации с суфизмом, и особенно его истории...»²⁸.

Ученик Ю. Брегеля, ныне известный ученый-медиевист, Девин ДеУиз также отмечает, что «... мучаясь от недостатка информации и источников и, таким образом, изобилуя методологическими проблемами, которые так никогда и не были серьезно разрешены ни учениками Беннигсена, ни критиками его школы, подход Беннигсена был в некотором отношении пионерским в поднятии профиля людей и вопросов, которые зачастую игнорировались широким кругом руссоцентричных советологов... Он (подход Беннигсена – Х.И.) оказал стесненное и даже пагубное воздействие на изучение ислама в советской среде, так как его выводы и подходы привели к повторению и подражанию, нежели к серьезной критической дискуссии и вызову...»²⁹.

Значительную роль в изучении тюркских народов СССР суждено было сыграть соратнице А. Беннигсена французской исследовательнице Шанталь Лемерсье Келькеже (Chantal Lemercier Quelquejay). Результатом плодотворного сотрудничества А. Беннигсена и Ш.Л. Келькеже стал выход в свет значительного числа публикаций по вопросам ислама в Центральной Азии. Большей частью они концентрировали свое внимание на изучении мусульманского национализма в Российской империи – вопросе, представлявшим наибольший интерес для Ш. Келькеже. Апогеем их совместной работы стала публикация монографии «Ислам в Советском Союзе» (Islam in the Soviet Union)³⁰, которая охватывает широкий спектр вопросов по истории и современному состоянию ислама в среднеазиатских республиках СССР. Исследование весьма информативно и длительное время считалось одной из важнейших работа по истории национальных меньшинств в СССР. Авторы подробно останавливаются на официальной практике ислама и его повседневной параллельной активности, описывают семейные традиции и обряды мусульманского населения, а также деятельности мусульманской интеллигенции. Характеризуя деятельность САДУМа, а также официальных мечетей в регионе в рассматриваемый период, авторы приходя к выводу о их «недостаточности ..., неспособности удовлетворить религиозные нужды мусульман Узбекистана ...»³¹.

В конце 1970-х – начале 1980-х годов в связи с событиями на Ближнем Востоке: началом ввода советских войск на территорию Афганистана и революцией в Иране, Ш. Келькеже начинает активно писать о стратегии СССР в отношении данного региона. Так к примеру, она пишет о том, что «центральноазиатский регион становится своеобразным мостом для советской политической деятельности на Ближнем Востоке»³². Автор приходит к выводу, что советские власти используют Центральную Азию в качестве «образца» советской политики в отношении мусульман.

К плеяде известных французских исследователей-советологов можно по праву отнести Эле́н Карре́р д’Анко́сс (Helene Carrere d’Encausse), урождённую Зурабишви́ли (родилась 6 июля 1929 года в г. Париже). В настоящее время она является постоянным секретарем Французской академии наук (избрана в 1992 г.), историком, политологом, специалистом по истории России.

Э. Каррер д’Анкосс также как и А. Беннигсен родилась в семье эмигрантов из России, значительное количество которых после Октябрьского переворота 1917 г. было вынуждено расселиться в различных частях Европы. Еще во время обучения в Университете Сорбонны, она проявляла интерес к истории и политологии. Впоследствии, будучи преподавателем, она перешла на работу в Институт политических исследований в Париже.

Известность пришла к Э. Каррер д’Анкосс после выхода в свет в 1978 году ее работы «Раскол империи. Бунт Советских Социалистических Республик» (Decline of an Empire. The Soviet Socialist Republics in Revolt), в которой она анализирует внутренние этнические и конфессиональные противоречия в советском государстве и делает прогноз о скором распаде СССР³³. При этом главной угрозой советскому строю автор называет не противодействие со стороны Запада, а высокий уровень рождаемости в республиках Центральной Азии.

Важное место в научном наследии Э. Каррер д’Анкосс занимает статья на французском языке «Организация официального ислама в СССР» (Oragisation officele de ‘Ilsam en USSR)³⁴, впоследствии опубликованная на английском языке, в переводе и под редакцией Д. Уилера. Исследователь Вилл Майер, осуществив сравнительный анализ двух текстов данной статьи, наглядно продемонстрировал искажение смысла некоторых положений работы, появившиеся в ходе ее перевода. Так, характеризуя уровень религиозного образования в медресе Мир Араб в Бухаре Э. Каррер д’Анкосс во французском варианте статьи отмечает, что «... учебная программа показывает насколько консервативно и традиционно образование, даваемое в СССР», в то время как в переводе Д. Уилера данная фраза выглядит следующим образом: «учебная программа в большинстве случаев такая же как и в других медрессе Дар-ул-Исламия, за исключением того, что инструкции представлены на очень низком уровне»³⁵.

Следует отметить, что вывод сделанный французской исследовательницей, находит свое подтверждение в архивных материалах. Нам известно, что «... с 1961 по 1966 гг. не было набора в медресе (медресе Мир-Араб в Бухаре – Х.А.), а среди преподаваемых предметов преобладали чтение Корана, тавсиф, хадис, каллиграфия, арабский язык и литература, история СССР, география, обществоведение, политическая экономика, русский язык, узбекская советская литература, физическая культура и фоторабота»³⁶. Таким образом, учебная программа медресе была жестко регламентирована и исходила из интересов советского государства.

Как и большинство представителей французской школы антропологии Э. Каррер д’Анкосс весьма критически оценивала деятельность САДУМа, как учреждения, способного удовлетворять религиозные потребности миллионов мусульман. Жесткий контроль со стороны Центра за деятельностью данного учреждения, по ее мнению, не давал возможности дополнительного религиозного развития мусульман региона.

В отличие от большинства других советологов французская исследовательница имела возможность посетить республики Центральной Азии в 1958 году³⁷, что позитивно отразилось на качестве ее работ, в частности, в вопросах общего представления о регионе и понимания его специфики.

Подводя итоги к данной главе, мы можем заключить, что для большинства западных исследований по центральноазиатскому региону в исследуемый нами период характерны следующие тенденции:

– С момента формирования советологии эволюция данной научной дисциплины на Западе происходило в тесной взаимосвязи с «политической повесткой дня», основным содержанием которой являлось эскалация «холодной войны», усиление идеологического и политического антагонизма двух мировых сверхдержав, олицетворявших противостояние двух систем;

– Важным этапом развития советологии являлась ее институционализация, осуществлявшаяся посредством организации при ведущих западных университетах научных центров и отделений по изучению СССР и, в частности, центральноазиатских республик, финансирование которых осуществлялось как из государственного бюджета, так и средств представителей политико-экономического истеблишмента;

– Для первых десятилетий развития советологии было характерно формирование национальных (американской, французской, британской) школ, опиравшихся на присущие данной стране научные традиции и методологический инструментарий, а также осуществлявших советологические исследования в контексте политических приоритетов данного государства.

– Советские республики Центральной Азии, в частности характер протекавших здесь этнических и конфессиональных процессов, воспринималась советологами в качестве наиболее уязвимой зоны СССР. Именно этим, в немалой степени, определялся повышенный интерес к данному региону со стороны исследователей, а также специалистов пропагандистов и политологов. Вместе с тем, центральноазиатский регион и его история стали преимущественно рассматриваться как часть «советских» или «даже российских и восточно-европейских» исследований, что, по нашему мнению, отрицательно отразилось на качестве исследований, ибо гораздо более целесообразным являлось изучение региона в контексте его связей с более широким исламским миром.

Также, здесь следует отметить, что значительное число советологов-исламоведов не имело базового образования по истории и культуре исламского мира и не обладало глубокими познаниями в языках как местных центральноазиатских народов, так и классических трудов мусульманских теологов, которые, на наш взгляд, были необходимы для изучения Центральной Азии. В лучшем случае исследователи владели русским языком, знание которого было недостаточно для проведения комплексных и всесторонних исследований региона.

1^ Подробнее о жизнедеятельности Дж. Уилера см. работу Myer Will. Islam and Colonialism. Western Perspectives on Soviet Central Asia. – Routledge Curzon: London, 2002.

2^ Wheeler Geoffrey. Cultural developments in Soviet Central Asia // Journal of the Royal Central Asian Society. –1954. – Vol. 41. – № 3. – P. 179-189; Russia and Islam: new trends in soviet policy // Central Asian Review. – 1956. – Vol. 4. – № 1. – P. 1-3; Race relations in Soviet Muslim Asia // Journal of the Royal Central Asian Society. – 1960. – Vol. 47. – № 2. – P. 93-105; Islam in the USSR // Central Asian Review. – 1961. – Vol. 9. – № 4. – P. 335-351; The Muslims of Central Asia // Problems of Communism. – 1967. – Vol. 16. – № 5. – P. 72-81; National and religious consciousness in Soviet Islam // Religion and the Soviet State: a dialemma of power. Edited by Hayward M., Fletcher W. – London: Pall Mall, 1969; The Russian presence in Central Asia // Canadian Slavonic Papers. – 1975. – Vol. 17. – № 2-3. – P. 189-202.

3^ Geofrey Wheeler. The modern history of Soviet Central Asia. – New York: Frederich A. Praeger, 1964, 1964.

4^ См.: Хидоятов Г.А. Джефри Уиллер переписывает историю советской Средней Азии // Вопросы истории. – М., 1967. – № 2. – С. 54; Дахшлейгер Г.Ф. История ничему не научила // Партийная жизнь Казахстана. – 1966. – № 8.

5^ Аминова Р.Х., Шафир В.И. По поводу последней книги Дж. Уилера «Народы Советской Средней Азии» // История СССР. – М., 1969. – № 3. – С. 216-222.

6^ Там же. – С. 216.

7^ Geoffrey Wheeler. Cultural developments in Soviet Central Asia... – P. 179-189.

8^ Geofrey Wheeler. The modern history of Soviet Central Asia... – P. 271-272.

9^ Myer Will. Islam and Colonialism… – P. 104.

10^ Caroe Olaf. Soviet Central Asia: the Turks of Central Asia and Stalinism. – London: Macmillan. – 1953.

11^ Kolraz Walter. Russia and her colonies. Hamden, Conn: Archon Books. – 1967. – 334 p.

12^ Иноятов Х.Ш. Ответ фальсификаторам истории советской Средней Азии и Казахстана. – Ташкент, 1962. – С. 134.

13^ Kolarz Walter. Islam in the Soviet Union, 1917-1960. – Karachi-Dacca, 1960. – 72 p.

14^ Kolarz Walter. Religion in the Soviet Union. – New York: St. Martin’ Press, 1961. – 518 p.

15^ Говоря точнее А. Беннигсен родился 20 марта 1913 года в канун праздника Навруз. Последнее обстоятельство, по свидетельству его ученика Э. Уимбуша, было предметом особой гордости французского ученого и имело для него важное символическое значение / Материалы личных бесед автора диссертации с проф. Э. Уимбушем, март 2010 г.

16^ Wimbush S. Enders, Alexandre A. Bennigsen: a somewhat casual and not altogether dignified portrait / Turco-Tatar Past Soviet present. Studies presented to A. Bennigsen. Edited by Ch. Lemercier quelquejay, G. Veistein, S.E. Wimbush. – Paris, 1986. – P. 7.

17^ К примеру, см.: Bennigsen A., Chantal Lemercier Quelquejay. The Evolution of the Muslim Nationalities of the USSR and their Linguistic Problems. – Oxford: Central Asian Research Centre, 1961; Они же. Islam in the Soviet Union. – London: Praeger, 1967; Они же. Communism in the central Islamic Lands. In Holt P., Lambton A. and Lewis B. The Cambridge History of Islam. – Cambridge: Cambridge University Press, 1970; Они же. Muslim religious conservatism and dissent // Religion in Communist Lands. ???. – Vol. 6. – P. 3, Рр. 153-161; Они же. Official Islam in the Soviet Union // Religion in Communist Lands. ???. – Vol. 7. – P. 3, Pp. 148-159 и др.

18^ К примеру французская исследовательница Шанталь Лемерсье Келькеже (Chantal Lemercier Quelquejay), известная исследовательница, редактор журнала «Центральноазиатское обозрение» (Central Asian Survey) Мэри Броксап (Marie Broxup), американский исследователь Эндерс Уимбуш (S. Enders Wimbush) и многие другие.

19^ К примеру одна из его студенток, впоследствии известная американская исследовательница исламской истории в Центральной Азии Марта Брил Олкотт (Martha Brill Olcott) выступала с критикой некоторых позиций Беннигсена.

20^ Bennigsen A., Chantal Lemercier-Quelquejay. Islam in the Soviet Union. – London: Praeger, 1967.

21^ Bennisgen A., S. Enders Wimbush. Muslim National Communism in the Soviet Union. A Revolutionary Strategy for the Colonial World // The University of Chicago Press, 1979.

22^ Bennigsen A., Marie Broxup. The Islamic threat to the Soviet State. – New York: St. Martin’s Press, 1983.

23^ Bennigsen A., S. Enders Wimbush. Mystics and Commissars. Sufism in the Soviet Union. – USA: University of California Press, 1985.

24^ Bennigsen A., S. Enders Wimbush. Muslims of the Soviet Empire. A Guide. C. Hurst&Company. – London, 1986.

25^ См. напр.: Bennigsen A., Chantal Lemercier-Quelquejay. Les mouvements nationaux chez les Musulmans de Russie. – Paris, Mouton, 1960; Они же. Les musulmans oubliés : l'Islam en U.R.S.S. aujourdʹhui. – Paris: Maspero. 1981; Bennigsen A. Sultan Galiev, le père de la révolution tiers-mondiste. – Paris: Fayard, 1986; Bennigsen A. Le soufi et le commissaire: les confréries musulmanes en URSS. – Paris: Éditions du Seuil, 1986 и др.

26^ Беннигсен А. Мусульмане в СССР. – Париж: YMCA Press, 1983.

27^ Шадиев К. Критика концепций буржуазной советологии о положении ислама в республиках Средней Азии (по материалам англоязычной литературы).: Дисс. … канд. истор. наук. – Ташкент, 1987.

28^ Bregel Yuri. Notes on the Study of Central Asia // Papers of Inner Asia. – Indiana University, Bloomington, 1996. – № 28. – P. 52.

29^ DeWeese Devin. Islam and the legacy of Sovietology… – P. 300.

30^ Bennigsen A., Chantal Lemercier-Quelquejay. Islam in the Soviet Union…

31^ Там же. – P. 178.

32^ Lemercier- Quelquejay Chantal. The USSR and the Middle East // Central Asian Survey. – 1982. – Vol. 1. – № 1. – P. 47

33^ Helene Carrere d’Encausse. Decline of an empire. The Soviet Socialist Republics in Revolt. – New York: Newsweek Books, 1979. – 304 p.

34^ Helene Carrere d’Encausse. Organisation officele de l’Islam en USSR // l’Afrique et l’Asie. – ???. – Vol. 52. – № 4. – P. 5-28.

35^ См. Myer Will. Islam and Colonialism… – P. 140.

36^ ЦГА РУз, ф. 2456, оп. 1, д. 460, л. 3.

37^ Myer Will. Islam and Colonialism… – P. 138.