Судаков Сергей, 9 класс.Образы жен декабристов в литературе. Н.А. Некрасов «Русские женщины»

МБОУ кадетская школа

Судаков Сергей, 9А класс

Образы жен декабристов в литературе. Н.А. Некрасов «Русские женщины»

Пленительные образы! Едва ли
В истории какой-нибудь страны
Вы что-нибудь прекраснее встречали.
Их имена забыться не должны!

(Н.А. Некрасов «Русские женщины»)

Почему-то, когда речь в России заходит о женском подвиге ради любви, сразу же вспоминают жен декабристов, последовавших за своими мужьями на каторгу в Сибирь.

Дамы, принадлежащие к благородному сословию, получившие нередко аристократическое воспитание, вечно окружённые многочисленной прислугой, бросили уютные усадьбы ради того, чтобы жить рядом с близкими им людьми, невзирая на любые лишения, как простолюдинки. На протяжении полутора столетий Россия хранит светлую память о них. В ледяные глубины Сибири, в страну бичей, рабов и пут, вслед за «государственными преступниками» отправились их жены, и это было не только подвигом любви, это был акт протеста против николаевского режима, это была демонстрация сочувствия идеям декабристов.

Любовь, Вера, Память сердца - все это вечная красота, сила человеческая. И сколь сильна эта сила в душе русского человека, русской женщины, способной на великие самопожертвования ради любимого человека. Но нравственный выбор в каждом конкретном случае предполагает решение главного жизненного вопроса: между праведным (полезным для нравственного здоровья) и неправедным (вредным) поступком, между «добром» и «злом». Господствующая, а подчас и однозначная оценка «событий 14 декабря», как «восстания» или иного протестного действия с положительными («прогрессивными») целями приводит к тому, что его участники становятся «передовыми дворянскими революционерами», а не государственными преступниками, посягнувшими не только на действующие в государстве правовые нормы, но и на жизнь других людей. В этой системе ценностей действия государственной власти по их наказанию рассматриваются как несправедливые и жестокие. Поэтому царский указ, приравнивающий положение отъезжавших в Сибирь женщин к положению жен государственных преступников и запрещение брать с собой детей, рожденных до вынесения приговора их отцам, рассматривается как «бесчеловечный». Взгляд на проблему с иной стороны позволяет увидеть за этим указом стремление власти не перекладывать на плечи детей ответственность за судьбу их родителей, сохранив за ними все права и достоинства сословия, в котором они родились.

В этом аспекте выбор жен декабристов, уехавших к мужьям в Сибирь, не был единственным и вряд ли его можно считать бесспорным: в Европейской России остались дети, для которых потеря родителей, сознательно их покинувших, явилась подлинной личной трагедией. Таким образом, по существу, избирая супружество, они предавали забвению материнство.

Женщинами-декабристками двигала не только любовь к мужьям, братьям, сыновьям, но и высокое сознание общественного долга, представление о чести. Выдающийся врач-терапевт Н.А Белоголовый, воспитанник декабристов, говорил о них как о "высоких и цельных по своей нравственной силе типах русских женщин". Он видел в них "классические образцы самоотверженной любви, самопожертвования и необычной энергии, образцы, какими вправе гордиться страна, вырастившая их".

Н.А. Некрасов, воссоздавая в своей поэме «Русские женщины» жизненный подвиг Екатерины Ивановны Трубецкой и Марии Николаевны Волконской , открывал новые грани национального женского характера. Первоначальное название произведения – «Декабристки» - было заменено новым, укрупнившим и расширившим содержание авторского замысла: «Русские женщины».

К первой публикации «Княгини Трубецкой» в журнале «Отечественные записки» поэт сделал примечание, где говорилось, «что самоотвержение, высказанное ими (декабристками) , останется навсегда свидетельством великих душевных сил , присущих русской женщине , и есть прямое достояние поэзии»

Основная черта «некрасовских декабристок» - высокое гражданское самосознание , определяющее программу жизненного поведения. Их смелое решение последовать за мужьями в глухую сибирскую ссылку – подвиг не только во имя любви и сострадания, но и во имя справдливости.

Поэма «Русские женщины» состоит из двух частей. Первая из них посвящена Княгине Трубецкой, а вторая – княгине Волконской.

Княгиню Трубецкую автор рисует как бы со стороны, описывая внешние трудности, встречающиеся на ее пути. Недаром центральное место в этой части занимает встреча с губернатором, который пытается запугать княгиню ожидающими ее лишениями:

«Осторожным жестким сухарем

И жизнь  взаперти

Позором, ужасом, трудом

Этапного пути…»

Но все его слова о тяжестях предстоящей судьбы княгини меркнут и теряют свою силу перед мужеством и героизмом этой женщины, ее готовностью к любым испытаниям. Служение высшей цели  и исполнение своего долга для нее выше личного :

Повествование во второй части поэмы ведется от первого лица княгини Волконской. Благодаря этому можно яснее понять глубину страданий, пережитых героиней. Здесь все как семейные воспоминания, как рассказ бабушки, обращенный к внукам (подзаголовок – «Бабушкины воспоминания»). В этой части есть спор очень схожий с разговором губернатора и Трубецкой.

«-Ты всех безрассудно бросаешь, за что же?

-Я долг исполняю, отец.»

Здесь же есть строки, где видно предначертанность судьбы княгини:

        «Делить с ним радость,

        Делить с ним и тюрьму

        Должна я , так небу угодно!»

Это общественно значимый поступок, это вызов злой воле, открытое противоборство высшей власти, поэтому очень ярко выделен момент встречи Волконской с ее мужем, где прежде всего она целует его каторжные цепи:

В работе над поэмой Некрасов опирался на исторические источники. Для него было важно выделить именно идейно-эмоциональное содержание и художественную выразительность воссоздаваемых ситуаций эпизодов ,высказываний персонажей.

Я использовала в работе записки Княгини Волконской. Эти письма она писала своим детям из Сибири, куда уехала вслед за своим мужем. Как пример приведены первые записи о решении княгини ехать вслед за своим мужем.

ЗАПИСКИ

Я вышла замуж в 1825 году за князя Сергея Григорьевича Волконского, вашего отца, достойнейшего и благороднейшего из людей; мои родители думали, что обеспечили мне блестящую по светским воззрениям, будущность. Мне было грустно с ними расставаться: словно сквозь подвенечный вуаль, мне смутно виднелась ожидавшая нас судьба. Вскоре после свадьбы я заболела, и меня отправили вместе с матерью, с сестрой Софьей и моей англичанкой в Одессу на морские купания. Сергей не мог нас сопровождать, так как должен был по служебным обязанностям остаться при своей дивизии. До свадьбы я его почти не знала. Я пробыла в Одессе все лето и, таким образом, провела с ним только три месяца в первый год нашего супружества; я не имела понятия о существовании тайного общества, которого он был членом. Он был старше меня лет на двадцать, потому не мог иметь ко мне доверия в столь важном деле.

Он приехал за мной к концу осени, отвез меня в Умань, где стояла его дивизия, и уехал в Тульчин — главную квартиру второй армии. Через неделю он вернулся среди ночи; он меня будит, зовет: «Вставай скорей»; я встаю, дрожа от страха. Моя беременность приближалась к концу, и это возвращение, этот шум меня испугали. Он стал растапливать камин и сжигать какие-то бумаги. Я ему помогала, как умела, спрашивая, в чем дело? «Пестель арестован». — «За что?» Нет ответа. Вся эта таинственность меня тревожила. Я видела, что он был грустен, озабочен. Наконец, он мне объявил, что обещал моему отцу отвезти меня к нему в деревню на время родов, — и вот мы отправились. Он меня сдал на попечение моей матери и немедленно уехал; тотчас по возвращении он был арестован и отправлен в Петербург. Так прошел первый год нашего супружества; он был еще на исходе, когда Сергей сидел под затворами крепости в Алексеевском равелине.

Роды были очень тяжелы, без повивальной бабки, я родила своего маленького Николая, с которым впоследствии мне было суждено расстаться навсегда (Сын Николай родился 2-го января 1826 г., умер в феврале 1828 г. - Прим.). У меня хватило сил дойти босиком до постели, которая не была согрета и показалась мне холодной, как лед; меня сейчас же бросило в сильный жар, и сделалось воспаление мозга, которое продержало меня в постели в продолжение двух месяцев. Когда я приходила в себя, я спрашивала о муже; мне отвечали, что он в Молдавии, между тем как он был уже в заключении и проходил через все нравственные пытки допросов. Сначала его привели, как приводили и всех остальных, к императору Николаю, который накинулся на него, грозя пальцем и браня его за то, что он не хотел выдать ни одного из своих товарищей. Позже, когда он продолжал упорствовать в этом молчании перед следователями, Чернышев, военный министр, сказал ему: «Стыдитесь, князь, прапорщики больше вас показывают». Впрочем, все заговорщики были уже известны: предатели Шервуд, Майборода и... выдали список имен всех членов Тайного общества, вследствие чего и начались аресты. Я объявила матери, что уезжаю в Петербург. Граф Алексей Орлов сам повез меня в крепость. Когда мы приближались к этой грязной тюрьме, я подняла глаза и, пока открывали ворота, увидела помещение над въездом с настежь открытыми окнами и Михаила Орлова в халате, с трубкой в руках, наблюдающего с улыбкой за въезжающими.

Мы вошли к коменданту; сейчас же привели под стражей моего мужа. Это свидание при посторонних было очень тягостно. Мы старались обнадежить друг друга, но делали это без убеждения. Я не смела его расспрашивать, все взоры были обращены на нас; мы обменялись, платками. Вернувшись домой, я поспешила узнать, что он мне передал, но нашла лишь несколько слов утешения, написанных на одном углу платка, и которые едва можно было разобрать. Брат приносит мне газеты и объявляет, что мой муж приговорен. Его разжаловали одновременно с товарищами на гласисе крепости. Вот как это произошло: 13 июля, на заре, их всех собрали и разместили по категориям на гласисе против пяти виселиц. Сергей, как только пришел, снял с себя военный сюртук и бросил его в костер: он не хотел, чтобы его сорвали с него. Было разложено и зажжено несколько костров для уничтожения мундиров и орденов приговоренных; затем им всем приказали стать на колени, причем жандармы подходили и переламывали саблю над головой каждого в знак разжалования; делалось это неловко: нескольким из них поранили голову. По возвращении в тюрьму они стали получать не обыденную пищу свою, а положение каторжников; также получили и их одежду - куртку и штаны грубого серого сукна.

За этой сценой последовала другая, гораздо более тяжелая. Привели пятерых приговоренных к смертной казни. Пестель, Сергей Муравьев, Рылеев, Бестужев-Рюмин (Михаил) и Каховский были повешены, но с такой ужасной неловкостью, что трое из них сорвались, и их снова ввели на эшафот. Сергей Муравьев не захотел, чтобы его поддерживали. Рылеев, которому возвратилась возможность говорить, сказал: «Я счастлив, что дважды за отечество умираю». Их тела были положены в два больших ящика, наполненных негашенной известью, и погребены на Голодаевом острове. Часовой не допускал до могил. Я не могу останавливаться на этой сцене: она меня расстраивает, мне больно ее вспоминать. Не берусь ее подробно описывать. Генерал Чернышев гарцевал вокруг виселиц, глядя на жертвы в лорнет и посмеиваясь. Моего мужа лишили титула, состояния и гражданских прав и приговорили к двенадцатилетним каторжным работам и к пожизненной ссылке. 26 июля его отправили в Сибирь с князьями Трубецким и Оболенским, Давыдовым, Артамоном Муравьевым, братьями Борисовыми и Якубовичем. Когда я узнала об этом, то объявила, что последую за мужем. Я заложила свои бриллианты, заплатила некоторые долги мужа и написала письмо государю, прося разрешения следовать за мужем. Я особенно опиралась на участие, которое его величество оказывал к женам сосланных, и просила его завершить свои милости разрешением мне отъезда. Вот его ответ: «Я получил, Княгиня, ваше письмо от 15 числа сего месяца; я прочел в нем с удовольствием выражение чувств благодарности ко мне за то участие, которое я в вас принимаю; но во имя этого участия к вам и я считаю себя обязанным еще раз повторить здесь предостережения, мною уже вам высказанные относительно того, что вас ожидает, лишь только вы проедете далее Иркутска. Впрочем, предоставляю вполне вашему усмотрению избрать тот образ действий, который покажется вам наиболее соответствующим вашему настоящему положению».

«Русские женщины» и этим все сказано: и о гордом сознании своего достоинства, своей правоты, и о великой силе любви к мужу и уважения к его делу, о преклонении перед его страданием, о непоколебимости решения.

Вследствие анализа произведения и исторических материалов можно сделать вывод, что подвиги этих женщин даже спустя много лет не были забыты. Эти поступки были превознесены до возвышенно-религиозного уровня, женщины стали народными героями. И их подвиг никогда не будет забыт и стерт из памяти многих поколений еще многие года.