Древо жизни (сочинение моей дочери)

  «Неуважение к предкам есть первый признак безнравственности»,- говорил великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. И я с ним абсолютна согласна. Если человек не любит, не уважает своих родных, свои корни, то он не способен любить никого и ничто.

Свой род ты должен уважать,

Пусть не прославлен он, не знатен,

Он тем велик, что жизнь тебе смог дать,

За это будь ему признателен.

И я стараюсь корни свои знать,

Чтоб не мотаться перекати – полем,

Дедов и прадедов, отца и мать,

Как сто романов их интересна доля.

Сыны и дочери народов разных

За все века в родстве переплелись.

Подумайте, ведь это же прекрасно:

В одном роду все вместе ужились!

    В моей семье знают и чтят предков, есть родословная на шесть поколений, составлено  четыре родословных дерева. У всех очень интересные и разные судьбы. И, конечно же, их судьбы неразрывно связаны с историей России. 

Издавна Россия была доброй матушкой не только русским, но и людям любой национальности. По моему мнению, чисто русских в России осталось не так уж много. Так и в моей семье.

Мой прадед со стороны мамы был украинцем. Есть во мне и польская кровь. Мой прапрадед со стороны папы был поляком, имел в России мыловаренные заводы, после революции добровольно подарил их Советской власти, работал в Кремле консультантом.

Прадед Кублицкий Николай Николаевич, который имел высшее юридическое образование, более двадцати лет был бессменным председателем колхоза в селе Васильевка Воронежской области.  Его жена Кублицкая Александра Николаевна умерла в 1993 году – ей было 102 года. Моим родителям баба Саша рассказывала:

«Имён я уже не помню, но моя свекровь Леона говорила, что её мать была итальянкой, а отец испанцем. Жили они в Италии. В 19 лет свекровь на каком-то балу встретилась со свёкром. Они поженились и уехали жить на родину мужа в Польшу.  Леона ничего не знала о далёкой России, где у мужа были мыловаренные заводы»

В 1882 году мои прапрабабушка и прапрадедушка приехали в Россию, да так тут и остались. Революцию прапрадед принял не то чтобы с восторгом, но с пониманием. Он сам отдал всё, чем владел, Советам. И стал честно работать на благо новой Родины.

Его жена прабабушка Саша бала грамотной, много читала, очень интересно рассказывала о революции, о становлении Советской власти. Она родилась в 1891 году, и в революцию ей было 26 лет. Они с прадедом воспитали двух дочерей и сына.

Мой дед Константин Николаевич умер рано – в 52 года. Это было почти за 8 лет до моего рождения. Бабушка Маша часто вспоминает, что на похоронах было очень много людей не только из станицы Слащёвской, но и из станицы Кумылженской, станицы Букановской, хутора Шакина,  хутора Галкина и др.

В станицу Слащевскую Кублицкие приехали в 1971 году из Кемеровской области, куда деда послали работать после окончания лесного техникума. Там он  встретил свою любовь – мою бабушку. У них родилось два сына, младший сын мой дядя Игорь еще в младенчестве после болезни стал глухонемым, поэтому пришлось переехать в Волгоградскую область, так как в г. Волгограде была спецшкола для глухонемых.

 Работал  дед главным лесничим Слащевского лесничества. Многие уважали его за доброту, бескорыстие, трудолюбие, за его знания.

Таким же воспитал он и своего старшего сына Сергея Константиновича – моего любимого папу.

 К  глубокому сожалению и великой скорби всей нашей семьи папа тоже очень рано ушел из жизни, ему было всего 42 года. 24 февраля 2002 года папа попал в автокатастрофу. 7 марта 2002 года папа умер.

 Как и деда его тоже провожали в последний путь всем миром. Многие люди до сих пор скорбят о нём вместе с нами.  Мой папа был из тех людей, которые пройдут мимо мешка с золотом, чтобы помочь какой-нибудь старушке. Он погиб в автокатастрофе, везя больного  в районную больницу. Это был самый лучший в мире отец, муж, человек.

Мой папа работал лесником Букановского лесничества Кумылженского мехлесхоза. Он очень любил свою работу, природу, по лесу мог пройти пешком много километров, знал в своем лесу каждое дерево.  Его любовь к Родине, к природе, ко всему живому бушует и в моей крови.

Родители, родные, родственники, род, Родина, природа… глубоко символично, что у этих слов один корень. Для многих из нас ёмкое понятие Родина неразрывно связано с домом, где родился и вырос, речкой, на берегах которой прошло детство, с лесом около неё. Моё самое любимое место – огромный валун на Белой горе. Около него так хорошо мечтать! Величественная панорама открывается взору в любое время года. Голубая лента Хопра. Байрачные и пойменные леса высокой и непрерывной стеной стоят вдоль берегов и смотрятся в зеркало его вод. На высоком берегу, утопая в зелени садов, стоит станица.

Родная и прекрасная земля! Милые сердцу степные просторы, лесистые холмы, обширные луга с буйным разнотравьем. Только у нас на Хопре да на Дону можно увидеть очаровательный рассвет, когда огромный огненно-красный шар встаёт над горизонтом и, уверенно раздвигая стену утреннего тумана, пробуждает к жизни заспанную степь.

Каждый человек на Земле должен помнить и любить – несмотря ни на что – свой родной край, свою родину, будь она большая или маленькая, уважать её и, если понадобится, защищать. Непременно знать и помнить свои корни, своих предков, культуру родного края, его историю. И, конечно же, безгранично любить – до замирания сердца, до последнего вздоха!

Моя родная Слащёвская – это моя история, моя судьба, моя жизнь! Уезжая из неё даже на один день, я начинаю скучать по станице, по Хопру, ведь он уникален!

 Хопёр протекает на территории четырёх областей и  длина его 1008км. Издалека и долго несёт река свои воды и в наших, казачьих краях, вливается в Дон. И если Дон все мы, казаки, именуем батюшкой, то наш Хопёр – его старший сын и опора. Чист Хопёр и не отравлен отходами цивилизации, как ни одна река Европы или Европейской части России. А как он красив в любое время года!

Золотая осень. Тишина. По зеркальной воде плывут опавшие листья. С каждым днем всё сильнее золотой дождь. Удивительно прекрасен осенний лес: ярко горят на солнце багряные листья клена, устремились ввысь могучие дубы с пожелтевшей кроной, неслышно опадают нежные листья берёзы, устилают мягким ковром уснувшую землю. Кругом листья, листья,  листья.... И каждый человек кажется маленьким и нежным, прекрасным и хрупким листочком, несущемся в бурном вихре жизни.

Зима. Снова настало время чуда и красоты. Земля закуталась в снежный полог. Ослепительно сверкают снежные подушки на домах, хрустальное одеяло льда, затянувшего реку, пушистый покров на деревьях. Всё искрится и переливается всеми оттенками белого и голубого цветов.

Весна. Упругие белые облака плывут по небу. Засветлели, точно серебряная роса, барашки на вербах. В полях пестро от проталин, со склонов бегут потоки, вода в реке прибыла и залила пойму, влажно и пряно пахнет землёй.

Всё это заставляет радостно колотиться моё сердце! Я люблю свой край, он так чудесен!   

    Шестнадцать лет прожила с нами, моя прабабушка - Антонова Анна Семеновна (1920года рождения).  Она умерла в 2001г. У нее была удивительная память. Она могла часами рассказывать о своей юности, о жизни своих родственников из далекого прошлого. Удивительно, что прабабушка могла забыть о том, что происходило час назад, но до мелочей помнила, свое детство, юность, особенно военные годы. Рассказывала прабабушка очень интересно, и мы охотно слушали её рассказы, но со временем многое забывается, поэтому я очень благодарна своей маме и старшей сестре Елене за то, что они записали её воспоминания и поместили их в специальный альбом  «Древо жизни». Вот один из ее рассказов:

     «Замуж я вышла по любви, что в те времена было довольно редко. У моего Кости было три брата и сестра Матрена. Жили в землянке с родителями мужа. Говорят, что с милым рай в шалаше, и то правда, я даже не замечала, что живу в землянке. В 1940 году родился сын, нарекли Евгением. Целый год счастливый муж «носил на руках» меня и сына. Его старшие братья тоже были женаты и имели: Василий и Иван по две дочери, Владимир дочь и сына. Мы жили большой дружной семьей. И вдруг началась война.

     Нам с Костей по двадцать лет всего было. В это июньское воскресенье мы с ним рано утром на пруд на рыбалку уехали. Клёв был хороший, мы карпов наловили, ухи на костре сварили, сидели, мечтали о будущем. Это было замечательное утро, мы очень любили друг друга и перед нами, как нам тогда казалось, впереди была целая жизнь. К обеду вернулись домой, а тут крик, слёзы.…   

    В 1941году мой Костя и его братья ушли на фронт, и все пропали без вести.   Я всё надеялась, что живой, что сейчас откроется дверь, и я окажусь в его крепких объятиях. Часто выбегала за околицу и смотрела на дорогу, мне казалось, что он обязательно придёт и я первая его встречу. Мы с другими невестками утешали себя и маму, что раз не было похоронок, значит живые, может в лагере - и ждали, ждали. До конца своих дней свекровь просила бога указать ей, где схоронены ее сыновья, сколько писем мы написали и в военкоматы, и в кружки следопытов, но ничего не смогли узнать. Осталось четыре вдовы, семеро сирот, безутешные родители».

    Смотрю на это родословное дерево, и представляю, что на нём могло быть намного больше веточек, если бы мои прадеды все вернулись с войны.

        «В войну было очень трудно, это нельзя представить по рассказам. Жизнь как будто остановилась – осталась одна цель, одна мечта – Победа. С этой мечтой работали в поле и дома, с ней засыпали и с ней просыпались. Бывало, рухнешь, как куль, там, где стоишь и думаешь, что больше не сможешь пошевелить даже пальцем, а потом приходит мысль о Нём, о любимом…. Ему ведь там во сто крат хуже, а вдруг этот окоп его потом спасёт или этот колосок его накормит, и встаешь, и опять работаешь. Если любовь не помогала, приходила ненависть к врагу за разрушенные судьбы, за этот тяжкий беспросветный труд, за бесконечные похоронки и твёрдая уверенность в том, что каждый час моей работы на сотую долю секунды приближает долгожданную Победу. А Костю я и сейчас люблю и помню, как светлую песню, как ласковое солнышко, как первую и большую любовь».

  Второй раз прабабушка Нюся вышла замуж в 1948году. И хотя Иван Сергеевич не был родным по крови,  все его очень любили и всегда считали родным отцом, дедом, прадедом. Иван Сергеевич в пять лет остался без родителей, пас гусей, овец; детство своё вспоминать не любил, говорил, что его у него не было. В 1942 году в возрасте 18 лет был призван в армию, за три месяца прошел ускоренную подготовку на танкиста и в бой – защищать Сталинград. 

Прадедушка вспоминал: «12 декабря 1942 года 2 танковые дивизии немецко-фашистских войск начали наступление. Используя превосходство в людях и артиллерии, в танках немцы прорвали оборону. Бой был страшным. Снаряды, посылаемые почти в упор, пробивали танки обеих сторон насквозь. Иногда взрывались боеприпасы, и танковые башни отбрасывались  на десятки метров от искалеченных машин. Дым и дизельная гарь высоко поднимались над степью. Поле сражения выглядело ужасно. Всюду виднелись тела убитых, искореженные самолёты, раздавленные орудия, бесчисленные воронки. И ни одной зелёной былинки – сплошь выжженная, чёрная земля».

Перечитываю эти воспоминания, вспоминаю прабабушкины рассказы и понимаю, что Победа – это гражданский подвиг всех людей того времени. Наши воины – фронтовики, не жалея сил и самой жизни, сражались с немецко-фашистскими захватчиками. А каждый, кто оставался в тылу – женщины, старики, подростки – приближали её, как могли, а часто и сверх всех человеческих сил.

    26 июня 1943 года прадедушку тяжело ранило – перебило правую руку выше локтя, осколки попали в лёгкие, в живот.  Целый год провёл между жизнью и смертью, перенёс множество  операций; руку врачи ему спасли, а вот часть лёгкого и часть кишечника пришлось отнять. До 1946 года находился в госпитале на Урале,  потом приехал домой в з/с  Тростянский Новоанненского района Волгоградской области.  Прабабушка Нюся в это время отделилась от родителей мужа и жила с сыном Евгением. Прадедушку определили к ней как говорили тогда «на постой», то есть на квартиру:

        «Вшивый был, оборванный, худющий –  кости  да кожа, я сразу же нагрела котёл воды, постригла, искупала его, одежду сожгла, а ему дала Костину. Сначала жил как квартирант, а потом пожалела я его. Начали мы жить вместе, лет через двадцать расписались, и стала я Антоновой».

   Прадедушку Ивана я не застала на этом свете, но мама  часто рассказывает нам о нём, например, о том, как он вспоминал, что выбор был большой, мужчин мало с войны вернулось, но понравилась ему Анна, красивая была, черноволосая, коса до пояса. Немаловажную роль сыграло и то, что жила Анна крепко – хозяйство держала, огород, продукты были: мясо, молоко, картошка. Одних кроликов  с полста было, они на кухне под русской печкой жили, на них мой дед силки ставил.  Моя мама говорит, что никогда не слышала, чтобы бабушка говорила, что любит дедушку, только «жалею», хотя они жили хорошо, дружно, добросовестно работали, воспитали хорошего сына. Но… любовь к прадедушке Косте горела в её сердце все шестьдесят лет после его гибели.

        «Вместе мы прожили  сорок  лет. Детей у меня больше не было, так и растили моего Женьку, а потом трёх внуков, да и правнуков, сестру твою вынянчила, месяц ей всего было, как мы с дедом к вам жить переехали. Дед Иван очень её любил, он всех детей любил, жаль не дожил до твоего рождения. А я всё живу, мучаюсь, прости, Господи!»

Заканчивает очередную историю баба Нюся, она задумывается, что-то шепчет, и я тихо ухожу. Прабабушку я помню хорошо, она умерла, когда мне было 9 лет.

 В 1959 году мой дед Евгений привёл в дом молодую жену Валентину. Деду было 18 лет, в конце лета 1960 года его призвали в армию, а через месяц родилась моя мама. Три долгих года служил Евгений, а Валентина с дочкой жила с родителями мужа, работала учительницей в школе, была комсомолкой, активисткой, очень красиво пела, выступала с агитбригадой. Дедушку с бабушкой в 1966 году в станицу Слащёвскую привёл незапланированный случай, они поступили работать в Слащевскую специальную коррекционную школу-интернат, заочно окончили институт, построили дом. Свою бабушку, Кобзеву /Барилову/ Валентину Гавриловну, я, к сожалению, в живых не застала. Она умерла за год до моего рождения, но мама много о ней рассказывает.

В 1945 году бабе Вале исполнилось девять лет, поэтому войну она помнила хорошо:

   « Помню голод и страх. Боялась, что придут немцы, эвакуированные рассказывали о них жуткие вещи. Боялась бомбёжек – в стороне Михайловки были слышны взрывы, и полыхало зарево. Боялась почтальона – вдруг принесёт похоронку. Боялась завтрашнего дня – нам нечего было есть, ведь нас у мамы было пятеро. Дома я оставалась за старшую, потому что Надя (1932г.р.) и Зоя (1934г.р.) работали в поле. Они собирали колоски, пасли скот и овец, по ночам пасли рабочий скот – быков, т. к. днём на них работали в поле, были прицепщиками, собирали черепашку, работали  на плантациях  и т. п. А я по хозяйству управлялась и нянчила младших братьев. Уставала очень сильно. Моё отрочество войной украдено, из детства я сразу в юность перепрыгнула, как и все мои сверстники. А память о войне той крепка, по ночам часто снится»

    Мою другую прабабушку со стороны маминой мамы – Барилову Марию Фёдоровну (1915г - 2000г)  жизнь тоже не баловала. Её родители умерли в голод, всё отдавая своим детям. Оставшихся в живых детей разобрали по родне. Бабу Маню взяла к себе тётя Ксения. Учиться не пришлось, работать пошла рано. Вышла замуж, до войны родились три дочери и два сына. Дед, Барилов Гаврил Николаевич, с войны после Победы не вернулся, «пропал без вести». Прошёл год, два, прабабушка решила справить поминки, но старшая дочь Надежда разогнала соседушек, крича: «Не смейте, мой папка жив». Папка вернулся в 1949 году после немецкого плена и родных лагерей. На пути к дому стоял клуб, шёл фильм, Гаврил Николаевич зашел в зал и крикнул «Из Бариловых кто-нибудь есть?». Из темноты метнулась дочь Надежда: «Я знала, что ты жив!». Ей было тогда 18 лет.

После войны родились ещё два сына, два моих деда – Саша и Юра. Всех детей смогла выучить чета Бариловых, дать высшее образование. Дочери стали учителями, Василий, Геннадий и Юрий – военными, Александр – инженер-теплотехник. Прабабушка Мария умерла в 1999г, когда мне было 8 лет, поэтому я её помню. Она жила в совхозе Реконструкция Михайловского района Волгоградской области.

Участвовали в войне и другие мои родственники, чтобы рассказать обо всех, придётся написать книгу, что мне пока неподвластно, но помнить о них, по крупинкам собирать  воспоминания их детей и внуков я обязательно буду, чтобы рассказать потомкам, чтобы никогда не было предано забвению то страшное время.

Я считаю, что летопись «Древо жизни» моих предков ещё не закончена. И со временем в неё будет вписано немало интересных страниц о глубоком прошлом и о будущем, которое тоже когда-нибудь станет прошлым.

Пускай останется во мне

Избыток вдумчивого детства.

О! Как приятно в тишине,

Совсем не думая о сне,

Перебирать своё наследство.

                                             (Ю.Кузнецов)