Символизм
Символизм - эстетическое течение, сформировавшееся во Франции в 1880–1890 и получившее широкое распространение в литературе, живописи, музыке, архитектуре и театре многих европейских стран на рубеже 19–20 вв. Огромное значение символизм имел в русском искусстве этого же периода.
Становление символизма во Франции – стране, в которой зародилось и расцвело символистское движение, – связано с именами крупнейших французских поэтов: Ш.Бодлера, С.Малларме, П.Верлена, А.Рембо. Предтеча символизма во Франции – Ш.Бодлер, выпустивший в 1857 книгу «Цветы зла».
На излете 19 в. Европа достигла небывалого технического прогресса, наука дала человеку власть над окружающей средой и продолжала развиваться гигантскими темпами. Но именно в это время происходят процессы, приведшие к утрате интеллектуалами смысла жизни. Разрушение привычной религиозной картины лишает человека прежних опор Потеря ориентиров рождала ощущение ушедшей из-под ног почвы. Сознание ошибочности, неполноты прежнего знания вело к поиску новых путей постижения действительности.
Задача нового направления - постичь мир, ставший необыкновенно сложным к этому времени. Но постичь не по законам разума, как в 19 в, а интуитивно, почти мистически.
В основе нового направления в культуре лежит идеалистическая философия, которая предполагает кроме земного мира, существование идеального, небесного, неземного мира.
Такое искусство сродни религиозному действу.
Творчество поэта, музыканта, художника символисты воспринимают как таинство и обряд. Первоосновы жизни для символистов – музыка и близкая к ней поэзия, так как музыка связывает все мироздание гармонией. Поэзия символистов необыкновенно музыкальна.
До символистов в искусстве господствовал образ. Образ – картина мира, проникнутая чувствами и мыслями автора. Главное в образе его объективность. Он взят прямо из жизни.
Символисты отказывались от образа, считая, что образ слишком привязан к земному миру. Образ они заменяют символом. Символ – мистическое средство постижения скрытого, невидимого, неземного. Символ безграничен, непостижим до конца, таинственен. Ф.Сологуб: «Символ – окно в бесконечность».
Именно символ, а не точные науки позволят человеку прорваться к идеальной сущности мира – утверждали символисты.
В поисках путей к «несказанному» многими символистами была подхвачена мысль Бодлера о «соответствиях» между цветами, запахами и звуками.
Мотивы поэзии символистов - взаимопроникновение любви и смерти, гениальности и болезни, трагического разрыва между внешним и внутренним.
С. Малларме настаивал на необходимости «внушать образы», передавать не вещи, а свои впечатления от них, что сродни импрессионизму.
Символистская эстетика воплощалась в самых неожиданных формах, углубляясь в воображаемый, запредельный мир, в области, прежде не исследованные, – сон и смерть, эзотерические откровения, мир эроса и магии, измененных состояний сознания.
Особой притягательностью для символистов обладали мифы и сюжеты, отмеченные печатью неестественных страстей, гибельного очарования, предельной чувственности, безумия (Саломея О.Уайльда, Огненный ангел В.Брюсова, образ Офелии в стихах Блока), гибридные образы (кентавр, русалка, женщина-змея), указывавшие на возможность существования в двух мирах.
Символизм в России.
«Старшие символисты»: И.Анненский, В.Брюсов, К.Бальмонт, З.Гиппиус, Д.Мережковский, Ф.Сологуб.
«Младшие символисты»: А.Белый, А.Блок, Вяч.Иванов, С.Соловьев. К символистам были близки М.Волошин, М.Кузмин.
Общепризнанные предтечи русского символизма – Ф.Тютчев, А.Фет, Вл.Соловьев. Основоположником символистского метода в русской поэзии Вяч. .Иванов называл Ф.Тютчева. В.Брюсов высказывался о Тютчеве как об основоположнике поэзии нюансов. Знаменитая строка из стихотворения Тютчева Silentium: « Мысль изреченная есть ложь» - стала лозунгом русских символистов. Поэт ночных знаний души, бездны и хаоса, Тютчев оказался близок русскому символизму своей устремленностью к иррациональному, невыразимому, бессознательному.
Другой предшественник символистов – А.Фет, умерший в год становления русского символизма (в 1892 Д.Мережковский читает лекцию «О причинах упадка и новых течениях в современной русской литературе», В.Брюсов готовит сборник «Русские символисты»). Как и Ф.Тютчев, А.Фет говорил о невыразимости, «несказанности» человеческих мыслей и чувств, мечтой Фета была «поэзия без слов» (к «несказанному» вслед за Фетом устремляется А.Блок, любимое слово Блока – «несказанно»).
Фет отвергал идею утилитарности искусства, ограничив свою поэзию только сферой прекрасного. Эта «бессодержательность» легла в основу символистской культа «чистого творчества». Символисты усвоили музыкальность лирики Фета, ее особенный характер: поэт должен не изобразить, а навеять настроение. К.Бальмонт учился у Фета овладению музыкой слова, а А.Блок находил в лирике Фета подсознательные откровения, мистический экстаз.
На содержание русского символизма (особенно на младшее поколение символистов) заметно повлияла философия Вл.Соловьева. Источником вдохновения для символистов послужил образ Святой Софии, воспетый Соловьевым. Святая София Соловьева – одновременно ветхозаветная премудрость и платоновская идея мудрости, Вечная Женственность и Мировая Душа, «Дева Радужных Ворот» и Непорочная Жена – тонкое незримое духовное начало, пронизывающее мир. Культ Софии с большой трепетностью восприняли А.Блок, А.Белый. А.Блок называл Софию Прекрасной Дамой.
Установка на причастность Вечному Хаосу, «стихийность» дала в русской поэзии «дионисийский тип» лирики, воспевающей «безбрежную» личность, индивидуальность. «Дионисийству» отдал должное и А.Блок, певший вихрь «свободных стихий», кружение страстей («Снежная маска», «Двенадцать»).
Многочисленны переклички литературы русского символизма с живописью и музыкой. Поэтические грезы символистов находят соответствия в «галантной» живописи К.Сомова, ретроспективных мечтаниях А.Бенуа, «творимых легендах» М.Врубеля, в «мотивах без слов» В.Борисова-Мусатова, в изысканной красоте и классической отрешенности полотен З.Серебряковой, «поэмах» А.Скрябина.
Именно в рамках символистской традиции с новой остротой было осмыслено творчество Толстого и Достоевского, Лермонтова и Пушкина, Тургенева, Гончарова, Н.Некрасова. Гоголь занял особое место в размышлениях символистов и природе художественного творчества.
Символизм положил начало модернистским течениям в культуре 20 в. В творчестве крупнейших писателей 20 в., как русских, так и зарубежных (А.Ахматовой, М.Цветаевой, А.Платонова, М. Булгакова, Б.Пастернака, В.Набокова, Ф.Кафки, Д.Джойса, Э.Паунда, М.Пруста, У.Фолкнера и др.), – сильнейшее влияние модернистской традиции, унаследованной от символизма.
В. Я. Брюсов
Брюсов Валерий Яковлевич родился в купеческой семье среднего достатка, получил прекрасное образование в лучших частных школах Москвы: сначала учился в классической гимназии Ф. И. Креймана, из которой был отчислен через четыре года за пропаганду атеизма, затем — в гимназии Л. И. Поливанова. Известно, что у Брюсова была склонность к математическим наукам, в которых он делал успехи.
Высшее образование Валерий Яковлевич получил на историко-филологическом факультете Московского университета.
Творческий путь
Брюсов рано пристрастился к стихотворчеству, но долго оставался неоценённым. В 80-е годы Валерий Яковлевич всерьёз увлекается французскими поэтами-символистами и на основе этой увлечённости издаёт сборники «Русские символисты», которые подверглись критике.
Изданный в 1895 году первый сборник непосредственно брюсовских стихов под названием «Chefs d’oeuvre» («Шедевры») также вызвал неприятие публики. Декадентские стихи, вошедшие в эту книгу, получили продолжение и в следующем сборнике 1897 года — «Me eum esse» («Это я»).
К этому времени Брюсов знакомится со многими русскими символистами, в частности — с К. Бальмонтом, дружба с которым связывала Валерия Яковлевича много лет. В 1900 году был издан следующий сборник «Tertia Vigilia» («Третья стража»), который ознаменовал собой новый, урбанистический этап творчества поэта. Урбанизм – изображение города в искусстве.
Сборник «Urbi et Orbi» («Граду и миру») принёс Брюсову долгожданную признательность публики и сделал его вождём русского символизма.
В годы революции выходит в свет очередной сборник «Στεφανος» («Венок»), который является вершиной творчества Брюсова: здесь и гражданские темы, и любовная лирика достигают небывалой остроты и откровенности.
Он очень искусно руководил журналом «Весы», который в самое короткое время сделал одним из самых авторитетных модернистских журналов. С 1908 года Брюсов возглавляет и Московский литературно-художественный кружок.
К 1910 году перестаёт существовать журнал, символизм уступает более новым литературным течениям. Брюсов все свои силы концентрирует на переводах и прозе.
В 1914 году он уезжает на фронт в качестве военного корреспондента. Война диктует его новым стихам патриотическое настроение (сборник «Семь цветов радуги»).
Революцию 1917 года он поддержал, помогал Советской власти.
9 октября 1924 года Валерий Яковлевич умер.
Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Стихи Брюсова
Ребенком я, не зная страху,
Хоть вечер был и шла метель,
Блуждал в лесу, и встретил пряху,
И полюбил ее кудель.
И было мне так сладко в детстве
Следить мелькающую нить,
И много странных соответствий
С мечтами в красках находить.
То нить казалась белой, чистой;
То вдруг, под медленной луной,
Блистала тканью серебристой;
Потом слилась со мглой ночной.
Я, наконец, на третьей страже.
Восток означился, горя,
И обагрила нити пряжи
Кровавым отблеском заря!
21 октября 1900
ЮНОМУ ПОЭТУ
Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее - область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Юноша бледный со взором смущенным!
Если ты примешь моих три завета,
Молча паду я бойцом побежденным,
Зная, что в мире оставлю поэта.
ПОЭТУ
Ты должен быть гордым, как знамя;
Ты должен быть острым, как меч;
Как Данту, подземное пламя
Должно тебе щеки обжечь.
Всего будь холодный свидетель,
На все устремляя свой взор.
Да будет твоя добродетель -
Готовность войти на костер.
Быть может, всё в жизни лишь средство
Для ярко-певучих стихов,
И ты с беспечального детства
Ищи сочетания слов.
В минуты любовных объятий
К бесстрастью себя приневоль,
И в час беспощадных распятий
Прославь исступленную боль.
В снах утра и в бездне вечерней
Лови, что шепнет тебе Рок,
И помни: от века из терний
Поэта заветный венок!
АССАРГАДОН
Aссирийская надпись
Я - вождь земных царей и царь, Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Сидон я ниспроверг и камни бросил в море.
Египту речь моя звучала, как закон,
Элам читал судьбу в моем едином взоре,
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.
Владыки и вожди, вам говорю я:горе.
Кто превзойдет меня? Кто будет равен мне?
Деянья всех людей - как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах - как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоен,
Я, вождь земных царей и царь - Ассаргадон.
ДАНТЕ В ВЕНЕЦИИ
По улицам Венеции, в вечерний
Неверный час, блуждал я меж толпы,
И сердце трепетало суеверней.
Каналы, как громадные тропы,
Манили в вечность; в переменах тени
Казались дивны строгие столпы,
И ряд оживших призрачных строений
Являл очам, чего уж больше нет,
Что было для минувших поколений.
И, словно унесенный в лунный свет,
Я упивался невозможным чудом,
Но тяжек был мне дружеский привет...
В тот вечер улицы кишели людом,
Во мгле свободно веселился грех,
И был весь город дьявольским сосудом.
Бесстыдно раздавался женский смех,
И зверские мелькали мимо лица...
И помыслы разгадывал я всех.
Но вдруг среди позорной вереницы
Угрюмый облик предо мной возник.
Так иногда с утеса глянут птицы,-
То был суровый, опаленный лик.
Не мертвый лик, но просветленно-страстный.
Без возраста - не мальчик, не старик.
И жалким нашим нуждам не причастный,
Случайный отблеск будущих веков,
Он сквозь толпу и шум прошел, как властный.
Мгновенно замер говор голосов,
Как будто в вечность приоткрылись двери,
И я спросил, дрожа, кто он таков.
Но тотчас понял: Данте Алигьери.
КАМЕНЩИК
- Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
- Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.
- Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?
- Верно, не ты и не твой брат, богатый.
Незачем вам воровать.
- Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведет в ней без сна?
- Может быть, сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна.
- Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нес кирпичи!
- Эй, берегись! под лесами не балуй...
Знаем всё сами, молчи!
--------------------------------------
Я люблю большие дома
И узкие улицы города,-
В дни, когда не настала зима,
А осень повеяла холодом.
Пространства люблю площадей,
Стенами кругом огражденные,-
В час, когда еще нет фонарей,
А затеплились звезды смущенные.
Город и камни люблю,
Грохот его и шумы певучие,-
В миг, когда песню глубоко таю,
Но в восторге слышу созвучия.
СУМЕРКИ
Горят электричеством луны
На выгнутых длинных стеблях;
Звенят телеграфные струны
В незримых и нежных руках;
Круги циферблатов янтарных
Волшебно зажглись над толпой,
И жаждущих плит тротуарных
Коснулся прохладный покой.
Под сетью пленительно-зыбкой
Притих отуманенный сквер,
И вечер целует с улыбкой
В глаза - проходящих гетер.
Как тихие звуки клавира -
Далекие ропоты дня...
О сумерки! Милостью мира
Опять осените меня!
ГРЯДУЩИЕ ГУННЫ
Топчи их рай, Аттила.
Вяч. Иванов
Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий -
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.
Поставьте, невольники воли,
Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите веселое поле
На месте тронного зала.
Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме, -
Вы во всем неповинны, как дети!
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.
И что, под бурей летучей,
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?
Бесследно все сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.
Осень 1904
10
96 491
152 
