ВОЗВРАЩЁННОЕ ИСТОРИЕЙ ИМЯ. ИОСИФ БРОДСКИЙ.
Горька судьба поэтов всех времён,
Тяжелее всех она казнит Россию.
В.Кюхельбекер
ЦЕЛЬ: познакомить с биографией и творчеством И.Бродского;
проанализировать основные особенности его поэзии;
работать с литературоведческими понятиями;
воспитывать у учащихся непримиримое отношение ко лжи, жестокости, несправедливости.
ОБОРУДОВАНИЕ: презентация; песни на стихи И. Бродского, видеофрагмент передачи «И.Бродский: поэт о поэтах», сценки, Фемида.
Х О Д У Р О К А
1. Орг. момент.
2. Вступительное слово учителя.
- Пилигримы. Странники. Путешественники. Фанатики. Такими пилигримами всегда были поэты. Они приходят в мир, чтобы нести слово правды, справедливости. «Горька судьба поэтов всех времён…» Не исключение и бурный ХХ век, 60-е годы, когда в России совсем незаметно появился новый поэт, имени его почти никто не знал, но многие распевали его знаменитую песню, которая так и называлась «Пилигримы». Послушайте эту песню в исполнении Евгения Клячкина, тоже русского эмигранта, чьё творчество тоже возвращается к нам, человека, который написал музыку ко многим стихам Иосифа Бродского.
(Звучит песня «Пилигримы»).
- Итак, возвращённое имя. Сегодня разговор о поэте, приобретшем мировую славу, но чьи книги совсем недавно возвратились на Родину, о ком до сих пор ещё мало известно обычному читателю, о чьём творчестве ещё слишком мало серьёзных научных работ. И чьё появление в 60-е было встречено злобным улюлюканьем.
3. Чтение стихотворения И. Бродского.
Мой рот оскален
от радости:
ему знакома
судьба развалин.
Огрызок цезаря,
атлета,
певца тем паче
есть вариант автопортрета.
Скажу иначе:
усталый раб - из той породы,
что зрим все чаще, -
под занавес глотнул свободы.
Она послаще
любви, привязанности, веры
(креста, овала),
поскольку и до нашей эры
существовала.
Ей свойственно, к тому ж, упрямство.
Покуда Время
не поглупеет, как Пространство
(что вряд ли),
семя
свободы в злом чертополохе,
в любом пейзаже
даст из удушливой эпохи
побег.
И даже
сорвись все звезды с небосвода,
исчезни местность,
все ж не оставлена свобода,
чья дочь - словесность.
Она, пока есть в горле влага,
не без приюта.
Скрипи, перо. Черней, бумага.
Лети, минута.
4. Учитель
- Тему нашего урока мы обозначим так: «Возвращённое историей имя. Иосиф Бродский», а формой проведения урока будет эпитома.
5. Словарная работа.
- Что такое эпитома? (Слайд презентации).
ЭПИТОМА – краткое изложение, краткое представление о чём-либо, типическое представление или наилучшее (идеальное) выражение, краткая или миниатюрная форма. (Словарь Уэбстера).
- В нашей работе нам помогут архивариусы, литературоведы и чтецы. Ко такие архивариусы? (Слайд презентации)
АРХИВАРИУС – хранитель, сотрудник архива.
АРХИВ – учреждение, где хранятся письменные памятники, старые документы, оконченные дела
- Что такое литературоведение и кто такие литературоведы? (Слайд)
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ – наука о художественной литературе, в задачи которой входит изучение произведений прошлого, анализ и оценка художественных произведений писателей настоящего, определение перспектив развития литературы будущего.
литературоведы - и есть те учёные-филологи, которые занимаются изучением литературы прошлого, настоящего и перспектив развития литературы будущего.
- Свою жизнь Иосиф Бродский никогда не делил на прошлое, настоящее и будущее. Он обозначал её как present continuous tens – т.е. настоящее продолженное время. Поэтому в нашем разговоре будут тесно связаны, сплетены друг с другом пошлое, настоящее и будущее. Но поэзия жива только тогда, когда она завоёвывает сердца людей, особенно молодых. И сегодня от вас зависит, станет ли поэзия И. Бродского частью вашей души, вашей жизни или нет. Ваша задача самая ответственная: не только слушать и знакомиться с поэзией до этого незнакомого вам автора, но потом высказать своё отношение к его поэзии в отзыве, который вы напишете по следам нашего урока.
6. Архивариус №1.
Иосиф Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде через полтора года после гибели, безвестной гибели Мандельштама в дальневосточном лагере и понёс это имя, означающее «умножающий». До 15 лет учился в школе, затем работал, сменил много профессий. Писать стихи начал в 16 лет. К 1960-му году был хорошо известен как поэт среди молодёжи и в неофициальных кругах. Официальная литература его отвергала, давая возможность нищенски существовать лишь случайными заработками на стихотворных переводах. но его стихи расходились в списках в обход печатного станка, доказывая изначальное свойство поэзии завоевывать сердца. Анна Ахматова, с которой он познакомился тогда и которая высоко ценила Бродского как поэта и считала своим преемником, сказала о нём:
О своём я уже не заплачу,
но не видеть бы мне на земле
Золотое клеймо неудачи
на ещё безмятежном челе.
В этом четверостишии Ахматова с устрашающей прозорливостью предсказала начинающему поэту его славную и трагическую судьбу. Он сочинял стихи, много и не очень длинно. Он обожал стихи, чужие и собственные, и ненавидел их за то, что чуть не каждое слово их было несовершенно. Он желал декламировать везде, всегда и всем: у себя дома, в пивной, в три часа ночи по телефону, народу в электричке. С первых строчек он переходил на крик и, сколько бы стихотворение не продолжалось, отыскивал способ этот крик усиливать. В процессе чтения хватался за голову, захлопывал ладонью рот, бил себя по лбу, отворачивался от публики. Спорить начинал сразу, потому что не соглашаться для него было всегда более интересным, чем соглашаться. Бросался говорить правду, то есть очень неприятные вещи. И при этом никто не считал, что родился гений, никто не восклицал: «Вот он! Пришёл!» Молодых поэтов тогда в Ленинграде было десятка два-три, и они тоже очень много сочиняли стихов и, как маньяки, читали их громким голосом. Бродский вроде бы ничем не выделялся среди них.
С середины 60-х читатели стали высказывать первые восхищения стихами и самой странной фигурой поэта. Увы, чем сильнее звучал голос, тем подозрительнее относились к нему те, кого Александр Блок в своей пушкинской речи назвал «Чиновниками», собиравшимися «направить поэзию по каким-то собственным руслам, посягая на её тайную свободу и препятствуя ей выполнять её тайное назначение».
Первый раз Бродский был арестован в 1962 году по делу Шахматова-Усманского, и он повёл трое суток в тюрьме КГБ. Его ответы на допросах превращали примитивную схему дознания в хаос со множеством непредсказуемых ответвлений, и они сочли за лучшее выбросить его из дела. Но поэт, говорящий налево и направо, что приходит в голову, на свободе им тоже не был нужен. Они решили захлопнуть капкан Указом о тунеядстве, и считали, что проблем не будет.
7. Сценка «А вы читали?»
- Вы читали последний номер «Вечернего Ленинграда», статью «Окололитературный трутень» о поэте Бродском?
- Кто автор?
- Лернер
– Кто он?
- Каждый завхоз одного из ленинградских институтов.
- Что они понимают в поэзии?!
- Молодец, Лернер! Так их, окололитературных трутней!
- Горька судьба поэтов всех времён…
- Я верую, что правда восторжествует!
Архивариус №1.
- В 1963 году Бродский был арестован, а в 1964 был осуждён. Вёл он себя на суде ровно так же, как на вечере поэзии, и говорил то же, что в стихах. Стенография суда читается, как сцена из Шекспира.
8. Сцена суда.
Судья: - Чем вы занимаетесь?
Бродский: - пишу стихи. Перевожу. Я полагаю…
Судья: - Никаких «я полагаю». Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стенам! Смотрите на суд! Отвечайте суду как следует! (Реплика в зал): - Сейчас же прекратите записывать! А то – выведу из зала! (Бродскому): - У вас есть постоянная работа?
Бродский: - Я думал, что это постоянная работа!
Судья: - Отвечайте точно!
Бродский: - Я писал стихи! Я думал, что они будут напечатаны. Я полагаю…
Судья: - Нас не интересует «я полагаю». Отвечайте, почему вы не работали?
Бродский: - Я работал. Я писал стихи.
Судья: - А кто признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: - никто (без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: - А вы учились этому?
Бродский: - Чему?
Судья: - Чтобы быть поэтом? не пытались кончить вуз, где готовят, где учат…
Бродский: - Я не думал, что это даётся образованием.
Судья: - А чем же?
Бродский: - Я думал, что (растерянно) … от Бога…
Судья: - Сколько народу! Я не думала, что соберётся столько народу!
Из зала суда: - Не каждый день судят поэта!
Судья: - А нам всё равно – поэт или не поэт. А что вы делали полезного для Родины?
Бродский: - Я писал стихи. Это моя работа. Я убеждён… Я верю, что то, что я написал, сослужит людям службу и не только сейчас, но и в будущем, будущим поколениям.
Голос из зала суда: - Подумаешь, воображает!
Другой голос: - Он поэт, он должен так думать!
9. Архивариус № 1.
Решением суда Бродский был приговорён к 5 годам ссылки с обязательным привлечением к труду по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР «ОБ ответственности за тунеядство». Правление Ленинградского отделения Союза советских писателей немало способствовало вынесению этого вопиющего бессмысленного приговора. 23-летний ещё мало кому известный провинциальный поэт по заслугам удостоился приглашения на казнь, так как его стихи описывали недоступный для слишком многих уровень духовного существования. Он был выслан в глухую деревню Архангельской области. Самое удивительное, что это произошло в конце хрущёвского, как говорили, либерального, периода. И не удивительно, ведь большие поэты, как большие деревья, всегда, во все времена притягивали к себе молнии. Таких примеров мы знаем много в нашей истории. За Бродского заступились А. Ахматова, А. Твардовский, К. Чуковский, Д.Шостакович, Ф. Вигдорова, С.Я.Маршак. Под давлением широкой кампании возмущения, нашедшей отклик и за границей, Бродского через полгода досрочно освободили. И в 1965 году он вернулся в Ленинград.
В эти годы он достигает высочайшего уровня в поэзии, но за исключением четырёх стихотворений в сборнике «День поэзии» и нескольких детских стихов и переводов, ему не удалось ничего напечатать, хотя его перу принадлежали уже 100 стихотворений и 4 поэмы. Возможно, что среди них было и вот это из раннего творчества:
10. Чтец исполняет стихотворение «Сумев отгородиться от людей…»
Сумев отгородиться от людей,
Я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тёсаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я озираю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке.
Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро – как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.
Того гляди,
что из озёрных дыр
да и вообще – через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползёт наружу.
11. Литературовед № 1.
Для раннего Бродского характерны темы, связанные с динамикой, движением, дорогой, борьбой (в том числе и за человеческое достоинство), надежды на то, что лучшее – впереди. Послушайте песню на стихи Бродского, музыку к которой написал, как и к песне «Пилигримы», Евгений Клячкин.
12. Песня «Рождественский романс». (Песня сопровождается показом слайдов презентации).
13. Литературовед № 1.
Но постепенно мир Бродского как бы застывает: начинают преобладать темы конца, тупика, пустоты, темноты, одиночества, бессмысленности всякой деятельности. Вот стихотворение «К Урании».
14. Читается стихотворение «К Урании».
У всего есть предел: в то числе, у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист-
в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-тоУрания старше Клио.
Днём, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вот они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо – город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. дальше, к югу,
то есть, к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше – плывут линкоры,
и простор голубеет, как бельё с кружевами.
15. Литературовед № 1.
У Иосифа Бродского мы не найдём любовной лирики в традиционном смысле, когда стихи являются непосредственным выражением любовного переживания. Любовь в его стихах такая хрупкая, почти нереальная.
16. Читается стихотворение «В какую-нибудь будущую ночь…»
В какую-нибудь будущую ночь
Ты вновь придёшь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
ещё никак не названных, - тогда я
не дёрнусь к выключателю, не вправе
оставить вас в том царствии теней
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.
17. Архивариус № 2.
Жизнь Бродского богата драматическими событиями, неожиданными поворотами, мучительными поисками своего места. На смену хрущёвским чиновникам от литературы пришли брежневские, но они мало чем отличались от прежних. Ярость вызвало у них сообщение о выходе на Западе двух сборников Бродского: «Стихи и поэмы» (1965), «Остановка в пустыне» (1970). И они вынудили поэта покинуть Родину. Перед отъездом в 1972 году Бродский подарил подборку этих стихов с шутливой, но красноречивой надписью Александру Кушнеру: «Дорогому Александру от симпатичного Иосифа в хорошем месте в нехорошее время»,- вспоминая, видимо, стихи А. Кушнера: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Раздался звонок из управления. Бродский ответил: «Да». Вопрос был решён. Опустив трубку на рычаг, он закрыл лицо руками. Александр Кушнер сказал: «Подумай, ведь могли и передумать, разве было бы лучше?» Нет, лучше бы не было. Бродский устал быть опальным поэтом. Речь шла о спасении жизни и спасении дара.
18. Читается стихотворение «Мне говорят, что нужно уезжать…»
* * *
Мне говорят, что нужно уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
не следует. Да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите -- дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке. Без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
над родиной деревья поднимают.
Все кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать -- и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
к окошку запотевшему приникну
и над рекой, которую любил,
я расплачусь и лодочника крикну.
Все кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради Бога.
Я в небо погляжу и подышу
холодным ветром берега другого.)
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подъезд,
я к берегу пологому причалю.
19. Архивариус № 2.
4 июня 1972 года, уезжая в США, Бродский написал Брежневу: «Покидая Россию не по собственной воле, о ём вам, может быть, известно, я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую даёт мне твёрдое сознание того, что сделано мною за 15 лет литературной работы, служит и ещё послужит только к славе русской культуры, ничему другому. Я хочу просить Вас дать возможность сохранить моё существование в литературном процессе. Хотя бы в качестве переводчика… Я принадлежу к русской культуре, я сознаю себя частью, слагаемым, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не сможет. Язык – вещь более древняя и более неизбежная, чем государство. Я принадлежу русскому языку, а что касается государства, то, с моей точки зрения, мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди которого он живёт, а не клятвы с трибуны. Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Всё плохое, что выпало на мою долю, с лихвой перекрылось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге…»
20. Читается стихотворение «Ни страны, ни погоста…»
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать.
Твой асфальт тёмно-синий
Я впотьмах не найду,
Между выцветших линий
На асфальт упаду.
И душа, неустанно
Поспешая во тьму,
Промелькнёт под мостами
В петроградском дыму.
И апрельская морось,
Под затылком снежок,
И услышу я голос:
«До свиданья, дружок».
И увижу две жизни
Далеко за рекой,
К равнодушной Отчизне
Прижимаясь щекой,
Словно девочки-сёстры
Из непрожитых лет,
Выбегая на остров,
Машут мальчику вслед.
21. Архивариус № 3.
- Ответом было презрительное «монаршеское» молчание. К счастью, в США, где поселился Иосиф Бродский, он нашёл широкое признание, уважение и доброжелательную обстановку для работы. Благодаря американским врачам он находился в хорошей физической форме. В эмиграции он много и плодотворно работал. Об этом свидетельствуют изданные поэтические сборники: «В Англии»(1977), «Конец прекрасной эпохи»(1977), «Часть речи»(1977), «Римские элегии»(1982), «Новые стансы к Августе» (1983), «Урания»(1987). Он пишет на русском и английском зыках, преподаёт русскую литературу в университетах и колледжах. Продолжает создавать свои стихи.
22. Чтец исполняет стихотворение «Часть речи».
…при слове «грядущее» из русского языка
выбегают мыши и всей оравой
отгрызают от лакомого куска
памяти, что твой сыр дырявой.
После стольких зим уже безразлично, что
или кто стоит в углу у окна за шторой,
и в мозгу раздаётся не неземное «до»,
но её шуршание. Жизнь, которой,
как дарёной вещи, не смотрят пасть,
обнажает зубы при каждой встрече.
От всего человека вам осталась часть
речи. Часть речи вообще. Часть речи.
23. Архивариус № 3.
- Несмотря на кажущуюся удовлетворённость жизнью, Бродский во многих поэтических откровениях говорит о тех сложных и болезненных процессах, которые происходят в его душе, о его горькой обиде, о тоске по Одине, которая гложет его сердце:
24. Читается стихотворение «Я входил вместо дикого зверя в клетку».
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху
гвоздём в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал чёрт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, которая меня вскормила,
Из забывших меня можно составить
город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя, что сызнова входит
в моду,
сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны воронёный
зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
позволял своим связкам все звуки,
помимо воя;
перешёл на шёпот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась
длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь
благодарность.
25. Литературовед № 2.
- Его стихи – рассказ, повествование. Он – говорит. Говорит в стихах о том. что ни экономика, ни политика, ни религия этот мир не спасут. Красота же, в которой всегда найдутся неожиданные возможности, может быть страшной, жестокой, но в ней есть свет, избыточность, щедрость, праздничность – все качества его стихов. Отчуждение – единственный вариант свободы для Иосифа Бродского. Поэтому разлука – с жизнью, с городом или страной – так часто присутствует в его стихах. Он равнодушен к портрету и почти не трогает автобиографических обстоятельств. Его не интересуют частные случаи, он равнодушен к вещам, с земными ценностями у него дело обстоит неважно. Отсюда вульгаризмы, грубость, соседство высокого и низкого, чересполосица белого и чёрного. Судите сами.
26. Звучит песня «Письмо римскому другу».
27. Литературовед № 2.
- В стихах Бродского сложнейшие речевые конструкции, разветвлённый синтаксис, причудливые фразовые периоды, опирающиеся на стиховую музыку. В отличие от предшествующих традиций главным элементом становится не слово, не строчка, а строфа или даже несколько строф. Именно Бродский перевёл и перенос фразы с одной строчки на другую из вольности в «законный» ряд, сделав его своей манерой; оборванная и продолженная вновь на следующей строке фраза становится подобной непрекращающемуся потоку мыслей. Поэтому многие его стихотворения так длинны – это поток даже не мыслей, а сознания.
28. Звучит стихотворение «Тебе, когда мой голос отзвучит»… в исполнении учащегося, записывается на доске и анализируется его построение.
Тебе, когда мой голос отзвучит
настолько, что ни отклика, ни эха,
а в памяти – улыбку заключит
затянутая воздухом прореха,
и жизнь моя за скобки век, бровей
навеки отодвинется, пространство
зрачки расчистив так, что он, ей-ей,
уже простит (не верность, а упрямство),-
случайный, сонный взгляд на циферблат
напомнит нечто, тикавшее в лад
невесть чему, сбивавшее тебя
с привычных мыслей, с хитрости, с печали,
куда-то торопясь и торопя,
настолько, что порой ногами
хотелось вдруг его остановить
и тут же – переполненное кровью,
спешившее, по-твоему, любить,
сравнить – его любовь с твоей любовью.
29. Литературовед № 3.
- В поэзии Иосифа Бродского сочетаются традиции с новаторством, изощрённое с замечательной виртуозностью. Основной метод его поэзии – метод протеста. Он не соглашается: до размышления – ни с чем, после размышления – почти ни с чем. Он видит себя разными глазами: собственными, обнимаемой им возлюбленной, сидящей на ветке птицы, червя, извивающегося в её клюве, поглатываемого чая, пустоты в пространстве, которое только что занимало его тело. И эти все взгляды равноценны. На себя он смотрит без всякого сочувствия. О нём можно сказать то, что он сказал о М.Цветаевой: «Это поэт, у которого нет Рая». Конечность, тупиковость претит Бродскому. Ему необходима возможность выйти за пределы, т.е. – свобода. А Рай и свобода несовместимы. Он добился почти всего, чего можно добиться, и потерял почти всё, что можно потерять.
Всё, что я мог потерять, утрачено
начисто. Но достиг я начерно
всё, что было достичь назначено.
Иосиф Бродский завершает историю русской поэзии в том виде, в котором ложилась к сегодняшнему дню. Он делает это так, как если бы по его стихам потомку предстояло судить о русской поэзии в целом. При этом поэзия и судьба его вобрала в себя судьбы других поэтов: ссылку Мандельштама, славу Пастернака, эмиграцию Цветаевой.
30. Звучит песня Иосифа Бродского «Балаганчик».
31. Заключительное слово учителя.
- Как видим, прав был В.Кюхельбекер, утверждая: «Горька судьба поэтов всех времён», как прав и современный нам поэт булат Окуджава, говоря о ХХ веке:
Поэтов травили, ловили
На слове, им сети плели;
куражась, корнали им крылья,
бывало, и к стенке вели…
Я вовсе их не прославляю.
Я радуюсь, что они есть.
О, как им смешны, представляю,
посмертные тосты в их честь!
Бродскому, казалось бы, повезло больше других русских поэтов. В 1987 году он стал пятым русским литератором, удостоенным присуждения Нобелевской премии Шведской королевской академией. Он приобрёл мировую славу. Справедливость восторжествовала и в другом: богиня Фемида вновь уравновесила свои весы добра и зла: в июне 1989 года Верховный суд РСФСР объявил, что дело Бродского, то, давнее, ленинградское – «прекращено за отсутствием в его действиях состава административного правонарушения». Удача Бродского сказочна. Он остался жив, на его Родине начали ещё при его жизни печатать его стихи и статьи о нём. Он к тому не бросил сочинять стихи и рассуждать о русской поэзии. Вот видеофрагмент из передачи того времени: «Иосиф Бродский: поэт о поэтах».
32. Демонстрируется видеофрагмент из передачи «Иосиф Бродский: поэт о поэтах».
Учитель:
-Казалось бы, happy end? Счастливый конец? Как сказал А.Т. Твардовский: «…но всё же, всё же, всё же…» Остаётся чувство непроходящей горечи. Разве можно забыть, как трудна для него была вынужденная пересадка в чужую почву. Там, в США, пришлось перенести 2 операции на сердце. Помните, у Мандельштама:
Видно, даром не проходит
шевеленье этих губ,
и вершина колобродит,
обречённая на сруб.
Его мать и отец, так и не добившись разрешения увидеться с сыном, умерли в 1984-1985 годах. Да, поэт остался жить и даже не упрекал никого. В своём интервью «Литературной газете» он сказал: «Нет правых и виноватых и никогда не будет». Но всё же необходимо, чтобы виноватые нашлись, а жестокость была бы наказана, независимо от того, привела ли она к гибели поэта или растоптала его душу. Умер Иосиф Бродский в ночь с 27 на 28 января 1996 года. И хочется крикнуть этим «чиновникам от литературы» те слова, может быть, немного грубые, но сказанные К. Чуковским в порыве гнева и отчаяния над гробом В. Маяковского: «Берегите поэтов, сволочи!» И продолжить: отдайте им должное при жизни, не следуя утверждению: «В России любить умеют только мёртвых». Хочется верить, что поэзия Иосифа Бродского завоюет сердца, она уже вернулась на Родину. А памятником ему всегда будут стихи.
33. Учащийся читает стихотворение «Я памятник воздвиг себе иной…»
Я памятник воздвиг себе иной!
К постыдному столетию – спиной.
К любви своей потерянной – лицом.
И грудь велосипедным колесом.
А ягодицы к морю полуправд.
Какой ни окружай меня ландшафт,
Чего бы ни пришлось мне извинять,-
Я облик свой не стану изменять.
Мне высота и поза та мила.
Меня туда усталость вознесла.
Ты, Муза, не вини меня за то,
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,
пускай меня разрушат, расчленят,-
в стране большой на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струёй воды ударю в небеса.
17
1 404
35 839 
