Новомученики и подвижники благочестия Оренбургские

Творческое объединение «Вестники Оренбуржья»,

руководитель Мишучков А.А.

Уважаемые ребята!

 На этом занятии вы узнаете о о биографии и подвиге веры - преп. Аристоклия, свщм. Константина Сухова, исповеднике иеромонахе Зосиме (Карцеве), свщм. Макарии (Квиткине), преп. Зосиме Еннатской, мучеников - епископе Сергии (Никольском) и схимонахе Максиме (Пилипцове).

Будьте внимательны, в конце занятия вам предстоит ответить на ряд вопросов!

Новомученики и подвижники благочестия Оренбургские

Преподобный Аристоклий, старец Афонский и Московский чудотворец

Старец Аристоклий (в миру — Алексей Алексеевич Амвросиев) появился на свет в семье благочестивых крестьян в Оренбурге. Про его отца почти ничего не известно, кроме того, что он скончался, когда сыну было всего несколько лет. Мать же его, Матрона, сыграла в жизни мальчика заметную роль.

Когда в 10-ти летнем возрасте, в результате болезни, у сына отнялись ноги, она постоянно молила о помощи Николая Чудотворца об исцелении любимого чада. Она дала обет уйти по достижении Алексеем отрочества в монастырь, а его самого посвятить Богу. Нет ничего удивительного, что на празднование святителя Николая (6 декабря) Алексей чудесным образом исцелился. Когда юноша повзрослел, Матрона удалилась в монастырь.

В 1876 году, сразу после смерти жены, Алексей Амвросиев отправился из Оренбурга на Святую Гору Афон и поступил в Русский Свято-Пантелеимонов монастырь, и 11 марта 1880 года был пострижен в мантию с новым именем Аристоклий, в честь кипрского священномученика Аристоклия Саламинского. Спустя короткое время – 2 декабря 1884 года монаха Аристоклия рукоположили во иеродиакона, а спустя 2 недели — во иеромонаха. Ровно через два года иеромонах Аристоклий был пострижен в схиму без смены имени.

Несколько лет, с 1891 по 1894 г.г. Аристоклий был настоятелем московского подворья Афонского Свято-Пантелеймонова монастыря. Подворье в те годы размещалось в скромной городской усадьбе на улице Большая Полянка — ее подарила монастырю в сентябре 1879 года известная меценатка Акилина Алексеевна Смирнова. Отец Аристоклий не только возглавлял подворье. Он был в то же время настоятелем часовни святого великомученика и целителя Пантелеймона, выполняя при этом еще и обязанности казначея. Старец обладая даром прозорливости и исцеления, ежедневно принимал сотни людей, нуждавшихся в помощи. Немалые пожертвования молящих старец сразу раздавал страждущим, оплачивал из этих средств обучение бедных детей.

При активном участии старца на подворье с 1888 года издавался журнал «Душеполезный Собеседник», рассказывавший о жизни и подвигах русских монахов на Святой Горе. Знакомил читателей с жизнеописаниями афонских подвижников, а также публиковал письма старцев к своим духовным чадам. Бывали дни, когда батюшка принимал до тысячи человек. И всех старался утешить своими беседами. Бывало, скажет: «Ах, чада мои возлюбленные, если бы вы знали, как хочется мне спасти вас! Все бы претерпел ради вас, пусть Господь всех вас спасет! Только бы привести вас к Нему! Только бы спаслись вы. Ведь нет у меня большей заботы, как только привести вас к Господу, и нет дела серьезнее на земле, как спасение ваших душ».

К великой скорби всех кто знал Аристоклия Афонского, старец скончался 26 августа (8 сентября 1918г), на Сретение Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. Отпевание иеросхимонаха Аристоклия проводили сразу три епископа: Трифон (Туркестанов), Арсений и Иоасаф, настоятель Богоявленского монастыря, в то время исполнявший обязанности митрополита Московского.

После отпевания старец Аристоклий был захоронен в мраморном склепе усыпальницы подворья. Однако на волне революционных веяний на подворье часто проходили обыски, конфискации. Тогда духовные чада преподобного приняли решение о перезахоронении Афонского старца, и в 1923 году гроб с телом перезахоронили на Даниловском кладбище Москвы. Монахи вынесли его из усыпальницы, погрузили на телегу и отвезли на Даниловское кладбище. По рассказам очевидцев голуби, которых при жизни любил кормить старец, слетелись со всего города и образовали в небе живой крест. Крест этот сопровождал старца до самой могилы.

Летом 2004 года на Даниловском кладбище были обретены святые мощи старца. 6 сентября 2004 года старец Аристоклий был прославлен в лике преподобных как местночтимый святой города Москвы и Московской епархии. 13 ноября 2004 года святые мощи преподобного Аристоклия крестным ходом были перенесены из Свято-Данилова монастыря на Афонское подворье Москвы. С того дня и поныне мощи преподобного пребывают в храме святого великомученика Никиты на Афонском подворье Москвы.

Икона преп. Аристоклия

Священномученик бугурусланский Константин Сухов

Святой священномученик Константин родился 7 мая 1867 года в семье священника Иоанна Петровича Сухова в селе Жемковка Сызранского уезда тогда еще Симбирской губернии.

Будущий пастырь обучался в Симбирской Духовной семинарии и 18 июля 1887 года окончил полный курс богословских наук. По прошению епископа Симбирского и Сызранского Варсонофия Указом Симбирской духовной консистории был определен псаломщиком в село Ясашную Ташлу Симбирского уезда. 17 сентября 1888 года Преосвященным Варсонофием был рукоположен в диаконы храма села Михайловка Сенгилеевского уезда, а затем 25 сентября того же года был хиротонисан тем же Преосвященным во священники и определен в село Опалиха Симбирского уезда.

17 мая 1890 года по собственному прошению молодой священник был принят в клир Самарской епархии и определен служить в церковь села Старо-Дворяновка Самарского уезда.

1 февраля 1896 года «для пользы службы», как написано в Указе Преосвященного Гурия (Буртасовского; †1907), епископа Самарского и Ставропольского, отец Константин был перемещен в село Царевщина Самарского уезда, где прослужил более семи лет и снискал горячую любовь и уважение прихожан. И здесь, как до этого в Старо-Дворяновке, будущий священномученик состоял одновременно заведующим и законоучителем местной церковноприходской школы. В Царевщине он был удостоен второй в его жизни церковной награды — скуфьи. Первой было право ношения набедренника, которым он был отмечен еще в Старо-Дворяновке.

В сохранившейся до наших дней в Государственном архиве Самарской области «Летописи жизни села Царевщина» сказано: «Отец Константин Сухов был всеми любим за его простоту в обращении и веселый характер: «С малым — мал, с большим — большой». В дни скорбей батюшка утешал страждущих.

Святой Константин и его супруга Софья Васильевна

Местный климат не благоволил семейству Суховых, не обходили его и болезни. Из метрических книг церкви села Царевщина известно, что 12 декабря 1896 года от дифтерита умер четырехлетний сын священника Константина Сухова Виталий, а спустя два месяца — дочь Нина. Можно себе представить, как боялась матушка Софья Васильевна за здоровье десятилетнего Николая, четырехгодовалого Василия и особенно грудной Верочки. 1 декабря 1899 года по собственному прошению о. Константин был переведен Указом Владыки Гурия в село Узморье Новоузенского уезда Самарской губернии (ныне в Энгельсском районе Саратовской области). Батюшка надеялся, что в более сухом и здоровом климате заволжских степей его семье не будут угрожать инфекционные заболевания. Однако в оставленном им приходе поднялось настоящее волнение. Вскоре целая депутация царевщинских крестьян явилась к Владыке Гурию. Правящий архиерей принял челобитчиков благосклонно и, рассмотрев вопрос, понял, что отец Константин, снискавший такую любовь своей паствы, вряд ли может быть кем-то безболезненно заменен, и 26 марта 1900 года подписал Указ о возвращении иерея Константина на служение обратно в Царевщину. Так прихожанам села удалось добиться возвращения любимого батюшки.

Отец Константин принял решение архиерея со смирением, понимая, что призван служить Богу и людям, невзирая на тяготы, болезни и личное горе. Через четыре месяца после возвращения в Царевщину маленькая Вера, в которой родители нашли утешение после потери двоих детей, тоже умерла… Так Господь готовил праведника к приятию мученического венца, ведя его путем скорбей и смирения.

Но не одни только горести сопровождали жизненный путь отца Константина. Милостью Божией рос и укреплялся приход, все больше сельских ребятишек посещали школу при церкви, где учительствовал батюшка. Вскоре, в 1901 году, родился сын Борис. Этому мальчику предстояло в 16 лет погибнуть, как бы предвосхищая мученичество отца. В 1902 году в семье появляется еще один сын — Леонид, которому доведется вслед за отцом стать жертвой бесчеловечной государственной системы. Он был репрессирован и расстрелян в 1937 году.

Осенью 1903 года Преосвященный Гурий, памятуя о давнем желании отца Константина сменить место жительства и нуждаясь в укреплении клира отдаленного прихода, предложил батюшке переехать в Бугуруслан, тогда входивший в Самарскую епархию. Паства на этот раз не препятствовала, смирилась, наконец, с желанием семьи Суховых покинуть село, где она потеряла троих детей.

Святой священномученик Константин12 октября 1903 года вышел соответствующий Указ Правящего архиерея, и отец Константин повез семью к месту своего последнего и самого высокого служения «даже до крове».

В Бугуруслане о. Константин становится клириком, а затем и настоятелем крупнейшего в уезде Спасо-Вознесенского собора, живет неподалеку, на Соборной площади. Сразу после своего назначения он представляет духовенство в городском земском собрании, а 1910 год отец Константин встретил уже депутатом Бугурусланской Думы. Как земец он много сделал для жителей уезда, особенно для крестьян.

В местном филиале Оренбургского областного архива сохранились сведения о том, что при отце Константине уездное земство держало первенство в целой губернии по приросту ассигнований на медицину. Бюджетные суммы, направлявшиеся на охрану народного здоровья, в том числе и на борьбу с детскими болезнями, выросли в 43 раза. Сам потерявший троих детей, унесенных эпидемиями, священник всю силу пастырского влияния употребил на то, чтобы объяснить истинное положение дел со здравоохранением другим земцам — людям в большинстве своем благополучным и далеким от жизни простого народа.

Священник с думской трибуны обращался к совести законодателей и часто добивался своего. Другим направлением, в котором преуспело бугурусланское земство при отце Константине, стало сооружение хлебохранилищ. По этому показателю уезд был лучшим в губернии и одним из самых развитых в Среднем Поволжье. Возможность сохранить выращенное зерно от сырости и огня пригодилась местным крестьянам и позже, при грабительской продразверстке.

Все его усилия по облегчению жизни народа лишь больше разжигали ненависть к пастырю в большевистских агитаторах, которыми кишел уезд, как и вся Самарская губерния. Еще больше раздражало смутьянов то, что будущий священномученик неутомимо трудился на ниве народного просвещения: состоял заведующим и законоучителем церковно-приходской школы Спасо-Вознесенского собора, в клире которого служил, а также окрестных деревень Васильевки и Ключевки. В 1908 году он открыл в городе еще одну школу, где преподавал Закон Божий.

За особое усердие в служении отец Константин был удостоен последней в своей земной жизни награды — камилавки. Его авторитет как священника, просветителя, ходатая за простой народ все возрастал. Спасо-Вознесенский собор в центре Бугуруслана был полон не только по праздникам. Мудрый пастырь, наделенный к тому же редким даром убеждения, разъяснял людям и в проповедях с амвона, и с думской трибуны, чем грозят стране и народу отступничество от Православной веры и измена Всероссийскому Самодержцу.

Враги Церкви Христовой не могли этого стерпеть, и однажды тело малолетнего Бориса Сухова нашли на берегу реки Кинель, там, где вскоре предстояло претерпеть мученическую смерть и его отцу.

25 февраля 1918 года — в день празднования памяти святителя Алексия, митрополита Московского и всея России, чудотворца, Небесного покровителя Самарского края — настоятель Спасо-Вознесенского собора священник Константин Сухов возглавил Крестный ход, который после обычного обхода храма направился прямо к зданию Революционного совета, где заседали большевистские начальники. Верующие таким образом ясно выразили свой протест против кощунственных и кровавых преступлений беззаконной власти. Вскоре новые руководители, ограбив казну, бежали из города, затаив страх перед православным народом и ненависть к их пастырю.

Поздней осенью 1918 года после поражения Чехословацкого корпуса и эвакуации из Самары Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧа) территория Самарской области была захвачена Красной Армией. 22 октября, в воскресенье, передовые части дивизии Гая уже ворвались в Бугуруслан, начались повальные расстрелы «врагов революции». В «черные списки» попал и отец Константин Сухов.

Река Кинель. У правого берега — место мученической кончины святого Константина. По семейному преданию Суховых, поныне бережно хранящемуся потомками священномученика, отец Константин был взят в алтаре Спасо-Вознесенского собора, когда он возносил за Божественной литургией молитвы об упокоении недавно расстрелянных в Екатеринбурге Царственных Мучеников, поминал Православное воинство, противостоящее безбожникам. Прихожан собралась, как обычно, полная церковь. Весь народ шел за карателями, выводившими отца Константина на улицу, умоляя не трогать батюшку. Невзирая на мольбы, они отвели священника в полном облачении на берег реки Кинель, тем путем, которым сам он всегда на праздник Крещения Господня ходил во главе Крестного хода. Во льду делалась крестообразная прорубь — «иордань», благочестивые люди погружались в освященную на молебне богоявленскую воду, а мальчишки выпускали из клеток на волю голубей, символизирующих Святого Духа…

Отец Константин был расстрелян на том самом месте у реки Кинель, где совершался крещенский молебен. Душа священномученика воспарила ко Престолу Божию, как чистая голубица… Тело Христова мученика было брошено на месте расправы, и его забрали верующие. Ныне на месте мученичества святого Константина у реки Кинель возводится большая церковь.

Икона святого священномученика Константина (находится в Христорождественском храме поселка Волжский Самарской области)Снег выпал в том году необычайно рано, и когда батюшку везли на телеге, длинные волосы его ниспадали прямо на снег и казались внезапно поседевшими от изморози.

Похоронили отца Константина тайно, боясь осквернения могилы. Ее местонахождение так и осталось неизвестным. Предполагается, что честные останки священномученика покоятся недалеко от Успенского храма, который по сей день действует на старом кладбище Бугуруслана.

17 июля 2001 года определением Священного Синода Русской Православной Церкви священномученик иерей Константин Сухов был прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских к общецерковному почитанию. Память его совершается в день его мученической кончины 9 (22) октября, а также в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских¹.

Икона священномученика Константина

Стихотворение, посвященное мученику²:

… А над Кинелем ночка крупку несла в подоле,

Не удержала в дланях краешек скользкий ситца…

Если молитва чья-то прервана злою волей –

Целой и невредимой к Богу она домчится.

Осень пошла на убыль – скорой зиме на прибыль

Ровно покрыла тропки крупка в конце недели.

– Батюшку отпустите! – Разве они смогли бы,

Старенькие ладони тянущие к шинелям…

Прямо из храма взяли, били прикладом в спину,

По серебристой крупке – волоком да на берег:

«Кокнем – царём поедешь – выделим лошадину

Вместе с телегой старой и не попросим денег».

День, с чёрной ночкой схожий, тучами небо застит.

– Батюшку не губите! – Плач над рекой вселенский.

Сон – большевистский морок – сгинь, забери напасти!

В храме оплыли свечи, тени легли на фрески.

На ноги встал священник, крупку сметая с рясы.

– Что, Константине, больно? Что, Константине, страшно? –

Щёлкнул курок взводимый… «Точите зря вы лясы,

В Божьем чертоге стынут и питиё и брашно.

К деткам спешу на небо, ждут меня – не дождутся,

В долгом служенье Богу – четверо на погосте…»

Только солдатам стыдно, молча на крупке мнутся.

Сам комиссар усатый: «Цельтесь в попа! Не бойтесь!»

И, палачам прощая, глядя на Божье сито,

Сеявшее снежинки, принял он смерть героя.

Крупка не стала манной, кровью святой полита,

Белым лишь оградила место его покоя.

На берегу Кинеля, рядышком с иорданью

Песней молитва к Богу, словно на крыльях мчится.

Ночь обернула крупку чёрной прохладной тканью –

Не удержала в дланях краешек скользкий ситца…

Вопросы по осмыслению стихотворения: В каких символах передано противостояние добра и зла? Крупка как чистота божьего мира и призванности к вечности; молитва как покаяние за злодеяние; лошадь и старая телега как большевистский террор; тени на фресках как символ боготступничества; трапеза в царствии Божьем; «царем поедешь» - символ жертвы подобной Христу – царю на Голгофе.

Вопросы для обсуждения.

Какие чувства у вас вызвала история о жизни и подвиге священномученика Константина Сухова?

В каких конкретных делах выражалась забота свщм. Константина Сухова о своей пастве, о народе?

Как вы думаете, чего в действительности боялись большевики, чем руководствовались, проводя арест иерея Константина Сухова?

Основатель Николаевской мужской обители Зосима (Карцев)

Захарий Прокопьевич Карцев родился в 1859 г. и происходил из казаков станицы Нижнеозерной Оренбургского казачьего войска (ныне Илекского района Оренбургской области). Закончил начальную казачью школу. Женился на девице Пелагие, от брака с которой имел 6 детей. Но счастливое течение супружеской жизни была прервано глубоким духовным потрясением для родителей. В 1905 г., после смерти отца, четырех сыновей и дочери, Захарий по благословению своей матери и по соглашению с супругой принимает решение удалиться от мира и постричься в иноки. Его жена становится монахиней с именем Павлы в Успенском женском монастыре в г. Оренбурге, дочь Матрена (1896 г.р.) с 1905 г. поступает в число послушниц той же обители. Захарий же отправляется в паломничество по святым местам. В этом путешествии Божьим промыслом ему было указано место для заведения будущего монастыря.

Сам Захарий впоследствии рассказывал об этом так: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. «Блажени яже избрал и приял еси, Господи, память их в род и род». Как непреложную истину, о которой не могу умолчать, ради славы Господней, я должен поведать Вам, во Христе отцы и братия, и всем вопрошающим мя… «Дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев». Первое – это было в 1905 г., я … отправился на поклонение святым мощам препод. Серафима Саровского чудотворца 2 февраля, а 6-го – прибыл в пустынь, где причащался Святых Тайн Христовых, прикладывался к святым мощам и, пробыв до 18 февраля, отправился к Воронежу и Киеву. И вот тут, на пути, 19 февраля, я, многогрешный, видел сон, а вернее было мне видение. Я вижу – подошли ко мне два старца: один – батюшка Иона, в схиме Петр Киевский [1802–1902], другой – о. Иоанн Кронштадтский [1829–1908]. О. Иоанн указал на меня пальцем о. Ионе со словами: «Этот человек Оренбургский, – надо сказать старцу Василию, что в их крае жил, чтоб он указал сему место, где устроить мужской монастырь, а сей рад устроить». О. Иона заключил ответ словами: «Так да будет», и после этого стали невидимы. Я же, проснувшись, ощущал благоухание от их посещения и был в необыкновенном восторге от радости.

Второе: – Видел во сне о. Иону в селе Покровке, за речкой Самарской Оренбургской губ. и уезда от моей родины и местожительства в 45-ти верстах; на горе будто построена у него келлия, где он якобы жил; я же с родительницей снизу, от родника, шли к нему на гору, за благословением, и батюшка о. Иона нас обоих благословил; где стояла в видении келлия, и где он нас благословил, я, многогрешный, поставил крест…

Третье: – Я был в обители о. Ионы, в Киеве. Благочинный иеромонах о. Исаак благословил меня на послушание в сад, где я вместе со старшим садовником, бывшим послушником Игнатием, ныне монахом о. Исаакием обделывал гряды граблями; вокруг гряд были цветы. О. Исаакий предупредил меня быть осторожным с цветами; но я, по неосторожности сломав один цветок и, чтоб скрыть свою вину, взял и воткнул его в землю, тем и кончил свое послушание. В следующую ночь вижу во сне; мы ушатом носим воду для поливки того же сада; о. Иона стоит на троне, мы идем мимо него, и он обратился ко мне со словами: «так-то ты, Захарий, исполняешь послушание в моем саду? Сломал цветок и от садовника скрыл». Я бросил ушат, упал ему в ноги и молил о прощении. – «Будь осторожен далее»… – и стал невидим. Вот три истины, кои свидетельствую своей рукой» ³.

По возвращении на родину Карцев отыскал место, указанное ему в видении, на котором старец Василий (в монашестве Власий), посланный преп. Ионой Киевским на служение в Оренбургский край, благословил его основать новую обитель иконой Божьей Матери «Достойно есть» («Милующая»). Захарий Прокопьевич поселился у горы в 100 верстах от г. Оренбурга по железной дороге и в 2 верстах от с. Покровка (ныне Новосергиевского района Оренбургской области), на правом высоком берегу реки Самары. На склоне этой горы, получившей впоследствии название Монашка, покровские крестьяне в 1906 г. выделили отшельнику под келью крохотный клочок земли в 7 кв. саженей (31,86 кв. м), к которому он прикупил еще 1 десятину (1,09 га) для заведения пчельника и фруктового сада. Здесь Захарий поставил небольшую деревянную избу длиной 2 сажени 1 аршин (4,98 м), шириной 1 сажень 2 аршина (3,56 м) и высотой 1 сажень (2,13 м) с сенями из саманного кирпича⁴ . Жизнь свою он проводил в посте, молитве и трудах. Вскоре привлеченные его примером к отшельнику стали стекаться из окрестных сел люди, также ищущие молитвенного уединения и монашеского подвига. В свободное время они вместе трудились в копании пещер, создав в горе разветвленную систему подземных ходов с кельями длиной до 75 саженей (160 м) и шириной 2 аршина (1,42 м). По малости угодий первые насельники жили подаянием добрых людей, а ночью собирались на молитву в единственную избу, где неизменно вычитывалось правило, положенное для иноков.

Число подвижников постоянно увеличивалось, но помощью Божьей им подоспело необходимое обеспечение. В 1907 г. самарский купец 1-й гильдии, крупный хлеботорговец и церковный благотворитель Антон Николаевич Шихобалов (1827–1908) пожертвовал обители 30 десятин земли (32,7 га), расположенных от нее в 3–4 верстах. После отмежевания на местности свои наделы по 13 десятин каждый (а всего 28,3 га) подарили обители ушедшие туда от мира крестьяне с. Кулагино (ныне Новосергиевского района Оренбургской области) Василий Леденев и Яков Сухов⁵. Для размещения умножившихся насельников их руководитель Захарий Карцев изыскал средства на строительство одноэтажного деревянного братского корпуса с трапезной, где по разрешению епископа Оренбургского и Тургайского Иоакима (Левицкого) (1853–1921) была устроена молитвенная часовня.

На базе этих владений указом Святейшего Синода в 1909 г. был учрежден Николаевский скит, приписанный поначалу к Оренбургскому Успенско-Макарьевскому (Мещеряковскому) мужскому монастырю. В Оренбургском крае первым заведующим новым скитом считается его основатель Захарий Карцев. Но как удалось установить, в действительности епархиальные власти предпочли поставить для первоначального устройства обители более опытного инока, поскольку Захарий Карцев принял постриг с именем Зосима лишь 26 сентября 1909 г. По резолюции от 12 января 1910 г. № 93 епископа Оренбургского и Тургайского Иоакима на должность первого начальника Николаевского скита был временно командирован иеромонах Успенско-Макарьевской обители Палладий (в миру Петр Стефанович Хроненко) (1867–1937) ⁶, впоследствии канонизированный Церковью в лике преподобномученика. Впрочем, уже 14 ноября 1910 г. основатель скита Зосима (Карцев) был рукоположен во иеродиакона и сменил Палладия на посту заведующего. А 29 июня 1911 г. он был посвящен и в следующий сан иеромонаха⁷ .

Под его руководством скромное прибежище отшельников стало активно благоустраиваться и быстро приобрело облик полноценного монастыря.

Однако главные помыслы строителя иеромонаха Зосимы (Карцева) были направлены к возведению в обители капитального каменного храма. Для этого святого дела нашлись отзывчивые люди, из которых главную помощь оказала вдова статского советника и преподавателя церковного пения в Оренбургском Николаевском женском институте Варвара Оводова⁸. Благотворители подарили для будущего храма церковные облачения, богослужебную утварь, иконы, колокола, выделили необходимые денежные средства. На их доброхотные пожертвования в 1911 г. и была построена в скиту новая каменная церковь во имя Святителя Николая Чудотворца.

Иеромонах Зосима (Карцев) 30 ноября 1914 г. был награжден набедренником. В том же году братия монастыря единодушно ходатайствовала о возведении своего настоятеля в звание игумена как достойнейшего по понесенным трудам на благо юной обители. Однако епархиальные власти учли, что со времени предыдущего награждения прошло совсем немного времени, и вместо этого в январе 1915 г. представили Зосиму «в порядке постепенности» к следующему по очередности отличию наперсным крестом⁹, которым он и был удостоен от Святейшего Синода в 1916 г. Уже как опытному наставнику и организатору летом 1916-го года Зосиме также было поручено опекать в качестве благочинного Покровский (Разгуляевский) женский монастырь (на месте нынешнего пос. Шар Александровского района Оренбургской области), но уже к началу 1917 г. по собственному прошению он был освобожден от этой обязанности¹⁰ .

Вскоре разностороннее служение братии монастыря было и вовсе прервано с приходом к власти после Октябрьской революции 1917 г. атеистически настроенной партии большевиков. По рассказам старожилов соседнего села Покровки, перед грядущими бедствиями заплакала почитаемая в обители чудотворной Иверская икона Божьей Матери.

Первым делом новые советские власти по Декрету от 20 января (2 февраля) 1918 г. национализировали все монастырское имущество. Большая часть его была изъята или расхищена, а два храма обители с богослужебными предметами уже как «народная собственность» по договору от 5 апреля 1923 г. переданы Оренбургским Советом рабочих и крестьянских депутатов в бессрочное пользование «Союза богомольцев Николаевского общежительного мужского монастыря». После конфискации большинства построек и угодий, резко сократились жилые площади обители, возможности занятия сельским хозяйством и ремеслами. Поэтому в условиях гонений упала и численность монашеской общины. Если в январе 1917 г. она насчитывала 45 человека (8 иеромонахов, 4 иеродиакона, 1 схимонаха, 8 монахов и 24 послушника), то в июне 1923 г. – уже лишь 17 верных иноков (11 иеромонахов и 6 иеродиаконов)¹¹

Имевший дар прозорливости старец Зосима предвидел и последующие гонения на монастырь. В 1920 г. в разговоре с одним жителем Самары – Кузьмой Яковлевичем Калугиным, приехавшим поступить в монастырь, Зосима предостерег его:

– Нет, Кузечка, ты езжай домой. Здесь тебе оставаться нельзя.

– Да как же, я хочу в монастырь! – упорствовал отрок.

– Нас скоро разгонят и монастырь закроют, всех поубивают… Нет, Кузечка, ты должен вернуться домой. Монастыря не будет, – ответил старец ¹².

В 1923 г. положивший многие труды к основанию, благоукрашению и славе Николаевской обители ее настоятель Зосима (Карцев) скончался, подвергаемый гонениям от власти¹³. По счастью, он не увидел закрытия атеистическими советскими властями своего монастыря в 1929 г., разрушения и поругания его храмов и святых пещер, ареста и расстрелов братии. Долгое время само имя Зосимы и его могила оставались безвестными для большинства оренбуржцев.

Лишь с либерализацией государственно-церковной политики, в современной России стало возможным возрождение основанной им Николаевской обители. Первые попытки обнаружить ее засыпанные Святые пещеры были предприняты еще в 1993 г. Но только 8 июня 2002 г. в ходе раскопок был открыт вход в подземные галереи. В 2005 г. над ним был возведен храм Рождества Иоанна Крестителя. На территории Николаевской обители были установлены памятные кресты на местах снесенных храма свт. Николая Чудотворца, молитвенного дома в честь Казанской иконы Божьей Матери и монастырского кладбища. В 2006–2007 гг. построена надвратная колокольня с храмом святой преподобной Марии Египетской. В 2010 г. освящены колодец и часовня во имя вмч. Пантелеимона Целителя с купальней на месте восстановленного святого источника монастыря под горой. Также в обители сооружены братский корпус с домовым храмом в честь св. преп. Серафима Саровского и трапезная для паломников.

Во время строительных работ в 2014 г. был обнаружен фундамент разрушенного храма и три захоронения в его алтарной части. Согласно проведенным специалистами исследованиям одно из захоронений было идентифицировано как могила настоятеля Зосимы¹⁴. 12 октября 2014 г. по благословению митрополита Оренбургского и Саракташского Валентина было совершено перезахоронение обретенных останков Зосимы, освящено монастырское кладбище, водружен поклонный крест и установлены кресты на могилах насельников. Гроб с останками Зосимы погребен в нише на пути к пещерному храму преп. Антония и Феодосия.

Многочисленные паломники в Святые пещеры прибегают в молитве к старцу Зосиме и получают духовное и физическое утешение. В книге отзывов, хранящейся в обители, запечатлены чудесные случаи помощи старца страждущим людям. Посетившая пещеры 20 мая 2014 г. жительница г. Самары, страдавшая раковым заболеванием, пишет в книге отзывов: «Мы посетили пещеры с жаждой вымолить здоровье. Помолились основателю обители Зосиме, и на душе стало легче. По приезду домой прошли повторное обследование в онкобольнице, и удивлению не было пределов. Болезнь отступила. Радуемся и молимся святому Зосиме» ¹⁵. Особенно поражает случай с больным онкологией жителем г. Сорочинска. Ему во сне явился старец Зосима, в «очках и в облачении» и приказал взять с разрушенного Никольского храма камешек, с молитвой пройти по пещерам и в подземной церкви, когда из нее выйдет вода, ею умыться. Со слезами и надеждой исполнил повеление святого паломник и к великой радости обрел полное исцеление от тяжкой болезни. В семье воцарился мир и любовь по молитвам старца Зосимы. Особенно часто паломники оставляют отзывы о помощи старца при бесплодии. Так, жительница г. Самары, в отзыве от 17 июля 2015 г. пишет о том, что после 19 лет бесплодия и надежд наконец-то обрела долгожданное дитя по молитвам святого Зосимы.

Духовное возрождение Николаевской обители еще впереди. В настоящее время, на месте бывшего монастыря находится приход Святителя Николая Чудотворца от с. Покровка Новосергиевского района Оренбургской области. Но, по молитвам старца Зосимы придут в Святые пещеры новые подвижники, и засияет духовно обновленная Николаевская обитель. Старец Зосима прошел нелегкий земной жизненный путь, от простого казака Нижнеозерной станицы до основателя монастыря и молитвенника всего Оренбургского края. В своей небесной духовной жизни он остается предстателем за всех приходящих в обитель сегодня, изливая в любви свое сердце каждому верующему.

Портрет старца Зосимы, восстановленный В.К. Филипповым по останкам

Стихотворение о святом¹⁶:

1

В котомке ветхой светится псалтырь,

Под посохом смиряется дорога.

Святых пещер хранитель – монастырь,

Построен паствой к вящей славе Бога.

Ласкают степь ладони сентября,

Парит орёл вдали крестом небесным,

И паутинки понесла заря

В скитанья по пределам бестелесным.

А странников толкнула в путь беда –

В крови – обида, жить невыносимо.

Гонимых и болящих – всех сюда

Призвал великий праведник Зосима

Молитвами спасать себя и мир,

К добру прийти, сокрытом в Божьей Вере.

Любой паломник, будь богат иль сир,

Заботой наделён был в равной мере.

2

Смерть не стучалась – смело в дом вошла,

Свеча погасла пред святой иконой.

Детишек пятерых, отца свела

На кладбище, в земли сырое лоно.

Хоть в петлю лезь, хоть волком ночью вой.

Казни себя, кори, теряя силы…

Захарий с поседевшей головой

Покинул дом и близкие могилы.

Былинный встрепенулся богатырь,

До срока спящий на сырту в кургане:

– Свято-Никольский будет монастырь

Построен! Заложу я первый камень!

Благословил Кронштадский Иоанн,

Перекрестил во сне святой Иона…

Теперь – Зосима я, наказ мне дан

Для Господа сложить подножье трона!

3

По капле наполняется сосуд,

По прутику гнездо большое вьётся.

Купцы дары на доброе несут,

Колокола в бока целует солнце.

Отстроили и церковь с алтарём,

И братский корпус, пчельник с добрым садом,

Колодезь, рукотворный водоём.

Монашьим душам – райская услада.

Молитвы полноводные текли

За край степной во благо всей России…

… из преисподней аспиды земли

В семнадцатом свои подняли выи

И в хищных лапах стиснули страну,

За веру во Христа людей карая.

Монахов добрых бросили в тюрьму,

Почил Зосима, бед хлебнув сверх края.

4

Повергли в прах обитель… Гнить на дне

Иль оттолкнуться к воздуху и свету?

Протянет длань Господь тебе и мне:

– Спаситесь и спасайте всю планету!

Как в неустройстве жить без Бога нам?!

Мы веруем и будем верить в Бога!

Пойдём к Святым пещерам строить храм –

Котомки есть, и посохов премного.

Спит в каждом русском чудо-богатырь,

Таящийся в душе - степном кургане.

Буди его – восстанет монастырь

На берегу Самары в белом камне.

И разнесётся колокольный звон

Во все концы на крыльях серафима.

Так завещал, ступая на амвон,

Святой народный праведник Зосима!

Вопросы: Какие символы неотмирности подвига веры в 1 части: посох, котомка, псалтырь, орел (евангельская проповедь), молитва; Идея соборности в строительстве монастыря (по прутику гнездо вьется) (2 часть); Идея испытания, искушения в вере, разорения обители (3 часть); победа добра над злом, духовное возрождение, вера в русский народ (4 часть).

Вопросы для обсуждения:

Какие чувства у вас вызвала история о жизни и подвиге игумена Зосимы (Карцева)?

Что повлияло на принятие монашеского отречения от мира у Захария Карцева?

Кто благословил на создание Святых пещер Захария Карцева?

Кто был жертвователем на будущую мужскую обитель?

Почему в 1917г. заплакала почитаемая в обители чудотворной Иверская икона Божьей Матери?

Как повлиял Декрет об отделении Церкви от государства от 20 января (2 февраля) 1918 г. на судьбу монастыря?

Где находятся останки праведника Зосимы, можно ли их назвать мощами?

Как происходило возрождение Никольской обители в настоящее время?

Если вы будете на Святых пещерах, о чем вы попросите святых?

Священномученик протоиерей Макарий (Квиткин)

Священномученик Макарий родился в 1882 году в городе Орске Оренбургской губернии в семье крестьянина Федора Квиткина. Окончив учительскую семинарию, Макарий несколько лет работал учителем в сельских школах в Орском уезде. В 1917 году он был рукоположен во священника и служил сначала в селе Александровка Орского уезда, а затем в храме во имя преподобного Серафима Саровского в Форштадте, пригороде Оренбурга, куда был приглашен как принципиальный противник живоцерковников, известный своей бескомпромиссностью в отстаивании православия. В двадцатых годах храм был закрыт, и архиерей благословил отца Макария перейти служить в Николаевскую церковь в Форштадте.

В 1925 году отец Макарий переехал с семьей в Оренбург; первое время они жили у трех сестер монахинь, а затем сняли у некой вдовы квартиру и купили небольшой участок земли, на котором была выстроена баня, и собирались построить на нем дом. Но к вдове вскоре переехал ее сын-коммунист и потребовал, чтобы священник покинул их дом. Пришлось отцу Макарию приспосабливать под жилье баню. Выбросив из нее лишнее, он переложил печь, пристроил к ней небольшие полати, поставил стол, кровать и сундук для одежды. Спать приходилось на сундуке, на полатях и на полу; маленькая комната служила семье священника и кухней, и столовой, и спальней.

Баня находилась в нескольких кварталах от храма, в котором служил отец Макарий, и когда священник шел с детьми на службу, на улице их встречали школьники-пионеры и бросали в них песком, а иногда и камнями. Но отец Макарий велел детям не отвечать на это. Несколько раз безбожники предлагали отцу Макарию отречься от Бога через газету, взамен обещая место учителя или директора школы, но священник категорически отверг эти предложения.

В 1929–1930-м годах сотрудники ОГПУ арестовали по всей стране тысячи верующих людей под предлогом непризнания ими политики митрополита Сергия и его декларации, не исключая епископов, лояльно настроенных к митрополиту Сергию. После появления в печати интервью митрополита Сергия, в котором он утверждал, что в Советском Союзе нет гонений на Церковь, среди духовенства Оренбургской епархии возникло настроение резкого неприятия его политики, по существу отвергающей исповеднический подвиг тысяч людей, и духовенство в Оренбурге отшатнулось от митрополита; те священники, кто и поминал его за богослужениями, перестали поминать, оставив только возношение имени Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского). Однако, увидев бесперспективность оппозиции перед лицом все более беспощадных гонений, когда безбожники в лице сотрудников ОГПУ изощренно изыскивали возможности для создания все новых и новых расколов, они вернулись к возношению имени митрополита Сергия за богослужением и отказались от критики его действий, как не могущей привести в тот момент к практическому результату: выработать общецерковное суждение по этому вопросу в то время не представлялось ни малейшей возможности.

В январе 1931 года в Оренбургской области было арестовано сто пятьдесят семь человек – девять священников, двадцать семь монахов и сто двадцать один мирянин. Среди других был арестован 21 января 1931 года и священник Макарий Квиткин.

Священника обвинили в том, что он не совершал венчаний тех, кто оформил развод у гражданской власти и вступил в новый брак, считая эти браки прелюбодейными, а также в том, что за богослужениями он возносил имя только Местоблюстителя митрополита Петра.

23 января следователь допросил священника. Отец Макарий ответил, что венчаний разведенных гражданской властью не совершал, считая это противоречащим указанному в Священном Писании, а что касается непоминания за богослужениями имени митрополита Сергия, то принципиальных суждений у него на этот счет нет, – во всяком случае, у него не было намерения разорвать молитвенно-канонические отношения с митрополитом Сергием.

6 марта 1931 года следствие было закончено. Всех арестованных обвинили в том, что они будто бы создали единую контрреволюционную религиозную организацию с центром и филиалами.

«В филиалы входили, – писали следователи в обвинительном заключении, – в первую очередь церковники, фактически порвавшие общение с митрополитом Сергием на почве враждебного отношения к его “лояльной” политике по отношению к советской власти...»

«К моменту ликвидации организация охватила своим влиянием шесть районов и города Самару и Оренбург. По 59 населенным пунктам, которые были поражены влиянием организации, в составе ее находилось до четырех тысяч крестьянских дворов. В общем числе членов организации находилось значительное количество середняков и бедняков... Такого массового охвата организацией руководящий центр достиг путем широкого использования религиозных предрассудков фанатично настроенной массы верующих, при одновременном распространении пораженческих слухов...»

26 марта 1931 года тройка ОГПУ приговорила обвиняемых к различным срокам заключения, и среди них тридцать шесть человек – к расстрелу, в том числе и отца Макария. Трое приговоренных были расстреляны вскоре после приговора в ночь на 31 марта.

Жена и дети отца Макария во все время нахождения его под следствием регулярно носили ему в тюрьму передачи и с десятками других родственников находящихся в тюрьме заключенных часами ждали, когда администрация тюрьмы примет продукты. Но когда 4 апреля они принесли очередную передачу, ее не приняли, ничего при этом не объяснив. Люди не разошлись, толпой сгрудившись у тюремных ворот, – и вот, в три часа пополудни всех ожидающих от ворот тюрьмы отогнали и оттуда вывели группу заключенных – тридцать три человека: священников, монахов и монахинь, и среди них отца Макария. Увидев жену и детей, он издали помахал им рукой. Заключенных довели до здания ОГПУ, а бегущим за ними родственникам приказали идти домой, сказав, чтобы они приходили на следующий день к девяти часам утра, и тогда им все скажут. Кто ушел, кто остался ждать около здания. Несколько сотрудников ОГПУ, выскочив из помещения охраны, арестовали всех, кто оказался поблизости и, проведя через проходную, посадили на эту ночь в подвал. Среди арестованных были супруга и дочь отца Макария.

Священник Макарий Квиткин был расстрелян вместе с другими приговоренными 5 апреля 1931 года в половине пятого утра. Тела казненных были тогда же тайно вывезены из здания ОГПУ и погребены в общей безвестной могиле на кладбище на пр. Победы в Оренбурге.

Канонизирован определением юбилейного освящённого архиерейского Собора Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 года. Нижний храм в Свято Троицкой Симеоновой обители с центральным престолом св. прав. Симеона Верхотурского (правый придел преподобного Сергия Радонежского, левый придел священномученика Макария Оренбургского) – освящен 9 апреля 2006 года. 18 сентября 2005 года в селе Первая Александровка Саракташского района был заложен храм в честь сщмч. Макария Оренбургского.

Протоиерей Макарий со своей семьей

Икона свщм Макария

Преподобная Зосима Еннатская

Родилась Евдокия Яковлевна Суханова в крестьянской семье села Сенцовка Оренбургской губернии 1 марта 1820 года. Воспитана была своими родителями в страхе Божием и вере православной. Кроткая и молчаливая, молитвенно настроенная, она отличалась от сверстников младенческим незлобием, отрешенностью от мирской суеты, трудолюбием. Шли годы, ей прочили замужество, но девица решительно отказывалась от вступления в брак. Тогда отец выпорол ее плетью, и послушная дочь вышла замуж за небогатого и богобоязненного парня. О семейной жизни ее известно немного. Мужа, говорят, убили на русско-турецкой войне, а единственный сын погиб нелепо на охоте. Ставшая вдовой жена ее погибшего сына позже стала келейницей преподобной Зосимы и не покинула ее до самой смерти.

Когда Евдокия приняла постриг в мантию с именем Евникия (греч. «благопобедная») точно не известно, возможно, это было в середине или во второй половине 90-х годов XIX века. Свой иноческий путь она начала в Еннатском Покровском монастыре, расположенном на территории Стерлитамакского кантона входившего в состав Уфимской епархии, ныне это Федоровский район Башкирии. Обитель находится недалеко от ныне существующих села Дедова и деревни Новомихайловки. Этот женский монастырь образован инициативой храмоздателей, местных помещиков Эннатских. Святейший Синод дал официальное утверждение 30 сентября 1893 года об учреждении при селе Прасковьине Стерлитамакского уезда Дедовской волости женской общины в честь Покрова Пресвятой Богородицы.

Первый деревянный храм появился в обители довольно скоро - 29 июня 1894 года. Он был освящён епископом Уфимским и Мензелинским Дионисием Хитровым (на Уфимской кафедре был с 12 декабря 1883 года по 8 сентября 1896 года) в память Святителя Николая Чудотворца (по другим данным в честь Покрова Божией Матери). Источники по истории монастыря и села Прасковьина (с кирпичной Параскевинской церковью, построенной в 1860-1861 гг. также помещиками Эннатскими) крайне скудны и противоречивы.

В феврале 1898 года община была обращена в женский общежительный монастырь, торжественно открытый в первых числах сентября этого же года епископом Иустином Полянским (на Уфимской кафедре был с 14 октября 1896 года по 14 июля 1900 года). В 1900 – 1904 гг. стараниями помещиков Эннатских при монастыре началось строительство огромного кирпичного Покровского храма. Конец его строительства относится к началу 10-х годов XX века. В 1912 - 1917 гг. настоятельницею монастыря являлась игуменья Антонина, его последней игуменьей была преподобная Зосима.

Примерно в двух километрах в двух от обители она ископала источник, от которого болящие стали получать исцеление. Вблизи источника позже был устроен скит с часовней в честь Пресвятой Троицы и пчельником.

Когда наступило время всеобщего гонения на Церковь, приблизительно в 1919 году, матушка Евникия приняла великую схиму с именем Зосима (греч. «жизненная»). Постриг совершил епископ Уфимский и Мензелиновский Андрей Ухтомский (на Уфимской кафедре был с 22 декабря 1913 года по 1920 год). С принятием схимы она уже до конца дней своих спала в кипарисовом гробу, привезенном ею некогда в 1912 году из Иерусалима. По свидетельствам, она как минимум дважды бывала в Иерусалиме, проходя пешком к нему через территорию Турции. При этом там, по рассказу преподобной, во время одного из паломничеств, когда она шла по одной из улиц святого города, ее маленькую и сухонькую старушку вдруг подхватил на руки какой-то юродивый огромного роста и воскликнул: «Зосимия, Зосимия, Зосимия! Тебя в схиму будет постригать Андрюша Уфимский, князь Ухтомский!»

В 1920 году Покрово-Еннатский монастырь преобразовали в трудовую коммуну, а в 1923 году его совсем закрыли, разогнав насельниц.

По воспоминаниям схиархимандрита Серафима Томина из подворья Андреевского монастыря в Оренбурге: «Когда монастырь закрыли, сотрудники ГПУ прямо в гробу и повезли ее по селам. Везут, начальник ГПУ ругается: «Такая-сякая! Возись еще с ней!» А она ему и говорит: «Что ты меня ругаешь, я в гробу лежу, никуда не денусь. А ты, сынок, беги скорее домой. Сейчас твоя жена пошла за водой с коромыслом, упала и умерла!». Он ей со злобою в ответ: «Ты что городишь, я только вот пришел из дома, ничего там не случилось!». Однако его товарищ настоял: «Да, ты все-таки сбегай, посмотри!». И действительно, жена как несла воду, так и упала на пороге, лежит бездыханная в луже рядом ведрами».

После закрытия монастыря матушка поселилась в селе Ново-Архангеловка (село Дема) на территории нынешней Оренбургской области в маленьком домике, построенном во дворе у одного благочестивого семейства. Однако местные власти, недовольные ее «странным» поведением и стечением к ней большого количества страждущих, постоянно тайно перевозили матушку Зосиму с ее кипарисовым гробом в разные деревни. Окончила своей земной путь в селе Сенцовка Шарлыкского района (ныне Октябрьский район), расположенного на территории Оренбургской области.

В лихие времена советской власти Господь даровал матушке Зосиме дары прозорливости и исцеления. Наверное, ни в одну больницу столько не везли больных, как к ней. Ночью она молилась, днем к ней текли вереницы людей не только из Оренбургской области, но и из соседних регионов.

Она исцеляла людей от различных болезней, по ее молитвам из людей выходили бесы. К ней обращались за помощью даже с больной скотиной, и она не отказывала – корова или лошадь в те времена были драгоценными кормилицами, и их потеря вводила семью в бедственное положение.

Открыто ей было и настоящее, и прошлое. Причем ведомы были события, поступки, мысли людей, с какими шли к ней. Провидела будущее и помогала всем, кто к ней обращался.

По свидетельству ныне покойного бывшего секретаря Самарского Епархиального управления Андрея Андреевича Савина, во времена гонения на Церковь, когда рушился весь уклад жизни, его дядя пошел к матушке Зосиме за советом. Увидев его, старица обратилась к нему по имени:

«- Аким, зачем ты ко мне пришел?

- Как жить и спастись нам, матушка?

Она ответила: - Разве мы спасемся? Купим акафист и положим за сундук, не прочитав». Дала наставление, и он ушел. В скором времени верные люди посоветовали ему уехать, ибо он был в списке на раскулачивание за его веру во Христа. Распродав имущество, ночью они быстро стали загружать оставшийся скарб на подводу. Когда отодвинули сундук, нашли за ним акафист, и дядя понял, что матушка, говоря об акафисте, имела в виду не себя, а его. Он же, уходя от старицы, в душе осудил ее.

Упомянутый схиархимандрит Серафим Томин вспоминал: «Я родился в 1923 году в бедной крестьянской семье в селе Бараково Шарлыкского района Оренбургской области. Был первым сыном своих родителей - Константина Леонтьевича и Александры Григорьевны Томиных. Мама заболела грудницей и не смогла кормить меня грудью. Кормили искусственно - был такой специальный рожок, через него давали молоко и каши. Не брал грудь и у других кормилиц, плакал и выплевывал. Когда прорезались зубки, стали мне давать птичье мясо, но я и его не мог принимать, с плачем выплевывал.

Когда мне было три года, – рассказывали мои родители, – у меня, как у рахитика, ножки оставались скрюченными. В райцентре Шарлык в те годы жил осужденный за веру и высланный из Москвы профессор Александр Афанасьевич Барынин. Прежде он был личным врачом многих руководителей государства. Осмотрев мои ножки, он сказал, что эта болезнь «не физическая», и, пожалев меня, посоветовал обратиться к схимонахине Зосиме из Еннатского Покровского монастыря.

Положившись на милость Господню, мои родные - мама, бабушка Евдокия Васильевна и ее дочь Фекла, моя няня, решили везти меня к старице. Помолившись перед дорогой и дав обет в пути ничего не вкушать: «Когда возьмем у матушки благословение, тогда и будем кушать», - рано утром отправились в путь. И всего-то надо было проехать девятнадцать километров, так что можно было одним днем туда и обратно съездить. Дорога шла через небольшую гору, в народе она называется Прямица. Родные не удержались и на горе, нарушив свое обещание, наелись.

Приехали в Дему, легко нашли, где живет матушка Зосима. Когда мы подъехали, старица сама вышла нам на встречу из кельи и укоряюще произнесла: – Я вас не приму! Бесстыдницы! Дали обещание – «Пока не возьмем благословение у матушки Зосимы, кушать не будем», - а сами на Прямице остановили жеребца и наелись. Я вас не приму!

Родные мои, заплакав, упали на колени, прося прощения. А матушка Зосима обратилась к моей маме: – Молодушка, зайди ко мне с ребеночком.

Уже в келье у старицы мама спешно начала объяснять:

– Да вот, матушка, первый сыночек, несчастный совсем, я грудью его не кормила, у меня груди болят, ребенка кормить не могу…

– Как бы он пил твое молоко! Ты доишь коровку - корова буйная, брыкается, а ты черным словом ругаешься! Твой мальчик потому не сосал груди, что он будет монахом. – Матушка, он и мяса не ест, выплевывает.

– Не будет монах мясо есть, разве монахи мясо едят? Он будет на Афоне, в высоком сане, и помрет на Афоне. Мясо он совсем есть не будет, как и последний твой сын, – ответила старица. – Подыми-ка его.

Мать подняла меня, а матушка Зосима зачерпнула водички из кипарисовой кадочки, что принесла из Иордана со святой Земли, и окропила мои скрюченные ножки этой водой. Встряхнула меня. И вот какое чудо! Они тут же выпрямились. – Будет стоять! Будет стоять! Будет стоять! - трижды сказала она. Перекрестила мне макушку, поцеловала и добавила:

– Всех своих детей будешь грудью кормить. А нас у мамы было четырнадцать. Всё же всех простила и благословила в дорогу. И что за радость была, что за веселие, когда весь обратный путь я ехал, стоя на своих исцеленных ножках! Вот какая была матушка. Все, что она тогда предсказала, сбылось. Я - монах и мяса ни разу в жизни своей не вкушал, и мой младший брат, тринадцатый ребенок в семье, тоже никогда мяса в рот не брал.

И еще я хорошо помню, как матушка спасла моего отца от тюрьмы. В 1934 году мой отец был председателем сельсовета в Бараково. У него как председателя сельсовета были тарантас и прекрасный племенной жеребец, который стоил больших денег. Как-то в начале Петрова поста его вызвали на заседание в Шарлык. После заседания он с товарищами немного выпил и, возвращаясь из райцентра, не смог управлять лошадью. У развилки дорог на Бараково и Мустафино отпряг жеребца, дал ему сенца, привязал к тарантасу, а сам лег спать под тарантас. Проезжали мимо двое татар из Мустафино, отвязали жеребца и увели его. Проснувшись и не увидев жеребца, отец сразу протрезвел и поспешил домой. Несколько дней всем селом искали по всем оврагам - нигде жеребца не было. Отец лежал на кровати и плакал. За потерю такого ценного жеребца ему грозила тюрьма, а дома оставалась беспомощная жена с семью детьми. И вот моя бабушка по отцу решила идти к матушке.

До Сенцовки, где тогда жила матушка, было больше пятидесяти километров. Мне было одиннадцать лет, и я попросился, чтобы бабушка взяла меня с собою... Всю дорогу шли и плакали, молились, вброд перешли реку Салмыш и очень устали. Когда пришли в Сенцовку, увидели, как в церкви, приспособленной под колхозные цели, женщины веют веялками пшеницу. Спросили у них, где живет матушка Зосима, - нам показали, что надо идти через мост. Матушка Зосима жила отдельно в маленькой келье во дворе одних благочестивых хозяев. Вся улица перед кельей матушки была запружена страждущими людьми. Вели к ней и больную скотину. На улице стояло много телег, в одной из них лежала бесноватая. И двор был полон народа.

Две монахини под руки вывели из келии матушку, она была в монашеской схиме. Роста она была небольшого, ей было сто четырнадцать лет, от старости веки ее не закрывались, но глаза смотрели на людей с необыкновенной любовью. Она медленно осенила людей крестным знамением и благословила. Все поклонились. Люди молились, некоторые плакали. Матушка обратилась к нам: - Дарья, подойди ко мне! Моя бабушка Дарья, которая видела матушку Зосиму впервые, не поняла, что это ее зовут. Матушка повторила: - Дарья с Мишуткой из Баракова. Народ расступился, и мы с бабушкой подошли. Она стоит на крылечке кельи и так грозно говорит: - Дарья! Дарья! Что ж твой сукин сын Костя сделал! Беда! Тюрьма ему грозит! - Мы с бабушкой плачем, а она продолжает: - Ну да жив жеребец, его татары откармливают на мясо в Мустафино. Придешь домой, скажи Константину, чтобы шел в Мустафино поздно вечером и в седьмом доме со стороны Шарлыка, с краю села как зайдет, ищет жеребца, но не с улицы, а со дворов, сзади, - берет жеребца и уводит. Мы обрадовались. Заводит нас матушка Зосима в келью свою, внутри стол, на скамейке гроб стоит. Берет она перламутровый крест из Иерусалима и говорит мне: «Мишунька! Вот с этим крестом тебя будут постригать в монашество!» - и отдает мне этот крест. Подарила мне на память также очень красивый ящичек панорам для просмотра - около двухсот живописных картин по Святому граду Иерусалиму.

Шли мы всю обратную дорогу, плакали от радости и молились. Придя домой, бабушка подробно рассказала отцу про разговор с матушкой Зосимой. Взял отец уздечку и часов в одиннадцать вечера пошел в Мустафино. И как только подошел к седьмому двору, жеребец заржал, узнав хозяина. Отец отвязал его тайно и поскакал обратно. Но хоть в тюрьму отца и не посадили, из председателей сняли и в партию не приняли. Стал он работать простым механизатором на комбайне. А я с данным матушкой крестом из Иерусалима по ее пророческим словам впоследствии, в 1946 году, принял монашество с именем Мисаил и свято храню этот крест всю жизнь как Божие благословение».

Жительница села Шарлык Оренбургской области Валентина Николаевна Бобкова поделилась воспоминаниями ее мамы, Куликовой Екатерины Ивановны, проживавшей в с. Кармалка Шарлыкского района и умершей там же в 1999 году. Мама рассказывала, что когда ей было лет 10, она сильно заболела, ее сорок дней и ночей «трепала» лихорадка. Обращались к знахаркам, возили в больницу, - улучшения не было. Кто-то подсказал моей бабушке, чтобы маму свозили в деревню Сенцовку к матушке Зосиме. Запрягли лошадь, положили маму в тарантас (от слабости она уже не могла ни ходить, ни сидеть) и поехали. Матушка встретила их на крыльце дома со словами: «Что же вы так долго не ехали, я давно вас поджидаю. Что же ты, Катя, так разболелась? Ну, идемте в дом, я вас полечу». Маму на руках занесли в дом. Матушка стала читать молитвы над ее головой, дала попить святой воды. После этого маму стало трясти все реже и реже. Благословив их в дорогу, матушка сказала: «Сейчас она уснет, пусть спит столько, сколько проспит, не будите, все пройдет". Когда они отъехали от дома Зосимы, мама спросила бабушку, откуда матушка узнала ее имя. Бабушка сама была удивлена: "Мы ей ничего не говорили». Дорогой мама уснула, ее занесли в дом, и она проспала более полутора суток. Проснувшись, попросила поесть. С этого и началось ее выздоровление, болезнь отступила. Другой случай тоже произошел в нашем селе. У Пашковой Софьи Ивановны, заболела дочь Евгения, ей было 2 - 3 годика. Она плакала дни и ночи. В больнице ничего не обнаружили. Добрые люди подсказали не мучить ребенка, а свозить девочку к матушке в Сенцовку. Как и в предыдущем случае, доехали до Сенцовки с большим трудом, лошадь упиралась, никак не хотела идти. Но слава Богу, добрались. Когда матушка читала молитвы над девочкой, она стала потихоньку успокаиваться и замолчала. После лечения матушка напомнила тете Соне случай: «Помнишь, это было на Пасху, ты дала дочке красное яичко, а она не удержала его и уронила. А ты подняла яичко, обтерла об фартук и отругала ее, а потом снова дала ей в руки это яичко». Тетя Соня вспомнила этот случай. А матушка наставила ее: «Вот какую силу имеет материнское слово! Никогда нельзя говорить плохие слова ни на детей, ни на других людей».

Незадолго до кончины старица объявила своим близким: – Когда родилась, тогда и умру. Вы смерти моей не увидите. Через три дня после похорон придут чекисты, могилку мою раскопают, в гробу будут что-то искать. Ничего не найдут. Меня перевернут лицом вниз, а вас всех арестуют, кроме одного человека. Вы не скорбите. Коли будет так, значит, я у Бога достойная, а если нет, плачьте обо мне, погибла я...».

Именно так все и вышло. Умерла схимонахиня в ночь 01 марта 1935 года в свой 115-й день рождения, так что смерти ее никто не видел. Ее похоронили на кладбище села Сенцовка Шарлыкского района (ныне Октябрьского района) Оренбургской области. Вскоре по чьей-то зависти было заявлено в ГПУ, что с матушкой в могилу положили много золота. После похорон чекисты из Шарлыка раскопали могилу, открыли гроб, развили ее мантию. Конечно, ничего не нашли… Всех ее духовных чад вскоре арестовали, кроме одного человека…

Святая старица советовала людям, чтобы они приходили к ней, когда им будет плохо. И люди сразу потянулись к ее могиле. Несли свое горе, просили благословения, спешили сюда со своими духовными и телесными недугами. Привезенный матушкой из Иерусалима огромный кипарисовый крест разобрали на щепочки. Паломники постоянно уносили с собой землю с могилы, так что постоянно приходилось ее подсыпать. По ее небесным молитвам люди получали и получают исцеление и помощь.

Сейчас на ее могиле стоит крест с надписью благодарения от святогорца схиархимандрита Серафима Томина за исцеление его во младенчестве и предсказание ему будущего монашества.

Святые мощи преподобной старицы обретены в 14 декабря 2003 года и перевезены в Казанско-Богородский храм г. Мелеуза Уфимской епархии, затем в Иоанно-Предтеченском храме г. Кумертау.

Была обретена только часть ее мощей - череп и ряд костей. Это связано и с тем, что открытие проходило в зимнее время, и с тем, что к ее могиле было подхоронено еще пять человек (к ней положено трое младенцев, ее свояк, неизвестный человек, прямо над гробом матушки стоял еще гроб ее духовной дочери монахини Маргариты), и, видимо, главное, с ее собственным пророчеством. Так местные жители говорили, что она при жизни им обещала: «Навсегда останусь с вами, никогда от вас не уйду!». Ныне святые мощи находятся в Покрово-Еннатском мужском монастыре рядом с селом Дедово Федоровского района Башкирии, откуда и начинался ее иноческий путь.

11 июня 2006 года в праздник Святой Троицы в Марфо-Мариинском женском монастыре села Ира Кумертауского района Уфимской епархии Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон совершил чин канонизации в лике местночтимых святых преподобной Зосимы Еннатской¹⁷. Мощи находятся в Еннатском Покровском мужском монастыре в селе Дедово Федоровского района Башкирии.

На торжества по случаю канонизации преподобной Зосимы Еннатской и открытию Марфо-Мариинского женского монастыря прибыли многочисленные паломники не только Уфимской епархии, но и Оренбургской, Казанской, Челябинской, Самарской, Уральской (Казахстан), Пермской и Екатеринбургской епархий.

Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон зачитал Указ Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о прославлении в лике местночтимых святых Уфимской епархии преподобной Зосимы Еннатской. «Прославляя исповеднический подвиг новых молитвенных заступников, Русская Православная Церковь прославляет не только их подвижническую жизнь, но и блаженную кончину, - отмечалось в Указе. - Таковой была и прославляемая ныне святая преподобная Зосима Еннатская, которая от юности своей вела подвижническую жизнь во имя Христово, свою веру во Христа засвидетельствовав подвигами, молитвами, исповедничеством, оставшись со своими верными чадами, дабы принять Богом уготованный венец и явить образ праведницы, чудотворицы и при жизни еще сподобившейся дара прозорливости. Отныне Святая Церковь будет чтить память новопрославленной святой в ее день рождения и день кончины - 1/14 марта».

Епископ Сергий (Никольский) и с ним убиенные

В 1891 году в с. Ново-Никольском Серпуховского уезда Московской губернии в семье протоиерея Александра Исидоровича Никольского родился сын, которого нарекли Михаилом¹⁸. Он вырос красивым и стройным юношей, обладал прекрасным голосом (тенором). По сведениям, которые наиболее часто приводятся о нем, Михаил Никольский в годы Первой мировой войны служил офицером, участвовал в боевых действиях и однажды был на краю гибели. Возможно, тогда он и дал обет посвятить жизнь Богу, если останется в живых. Михаил Никольский по церковному преданию, оставил свою невесту и стал монахом.

Есть основания полагать, что более достоверные биографические сведения приводятся в материалах следственного дела. В нем указано, что Никольский Михаил Александрович до 1914 года учился в Петербургской духовной семинарии, в период с 1914 по 1917 годы служил в селе Дмитриевском Алексеевского уезда Тульской губернии народным учителем и псаломщиком, потом до июня 1918 года служил в 30 запасном пехотном полку в чине прапорщика (служба в запасном полку не исключает его участие в боевых действиях). После он поступил в архиерейский дом Тульской епархии, где принял монашество (с наречением имени Сергий), а после был рукоположен в иеродиакона. Поворот стремительный. Хотя, быть может, что уже несколько лет до этого, несмотря на внешние условия, Михаил Никольский вел соответствующий монашескому образ жизни, духовно развивался. Из истории можно привести не один подобный пример.

Но каково время, точнее, эпоха! В Российской империи происходят две революции подряд. На глазах рушится могущественная мировая держава, тысячелетнее устройство крупнейшего на планете православного государства. Попирается все, чем оно созидалось. Многие талантливые, патриотично настроенные по отношению к Отечеству люди переживали эти грандиозные события как личную трагедию. Стремились всеми своими силами повлиять на ситуацию.

Церковная карьера Сергия (Никольского) была стремительной. Нет сомнений в том, что этому способствовали личные духовные качества будущего архиерея и его административные таланты, а кроме того, преданность своему служению, которую он, надо полагать, не раз засвидетельствовал. Его епископскую хиротонию 5 апреля 1925 года совершил лично Патриарх Московский и всея Руси Тихон (Белавин, †1925). Промыслительно, что это было последнее, зафиксированное в документах богослужение Святейшего Патриарха, который впоследствии будет канонизирован Русской Православной Церковью. Судя по всему, Предстоятель РПЦ принял особое участие в судьбе новопоставленного епископа. В преданиях сообщается о том, что Патриарх Тихон сказал Сергию Никольскому, передавая тому архиерейский посох: «Я на тебя надеюсь». Случилось это в церкви Вознесения у Никитских ворот в Москве. В истории русской культуры она известна тем, что в 1831 году в ней венчался Александр Сергеевич Пушкин со своей избранницей Натальей Гончаровой.

Город Ефремов Тульской области – первоначальное место службы новопоставленного епископа. Паства полюбила своего архиерея, который был замечательным проповедником, его влияние на народ росло. Епископа Сергия неоднократно вызывали в «органы», где часто допрашивали и угрожали, предлагая отказаться от священнослужения. Все это не возымело никакого результата. После короткого заключения в Бутырской тюрьме владыку ждало новое назначение, на этот раз в знаменитый в истории Русской Церкви город Задонск. Там в XVIII веке нес свое служение святитель, писатель и богослов Тихон (Задонский, †1783). Так «состоялась» встреча с еще одним Тихоном. Службы, которые проводил епископ Сергий в Скорбященском женском монастыре, привлекали множество народа, несмотря на их продолжительность. И вот последовало новое перемещение, на этот раз в Бузулук. Епископ испросил у властей разрешения заехать на несколько дней в Ефремов. Ему позволили, но с тем условием, чтобы он не служил. Навестив милые сердцу места, он выехал в Заволжье. Тысячи людей вышли на вокзал провожать своего бывшего владыку.

Бузулук осенью 1927 года – все еще центр большой территории, раскинувшейся на большей части течения реки Самары. Население изрядно поредевшего после Гражданской войны и голода 1921 года уезда оставалось в своей массе крестьянским и, отрезвев после прошедших ужасов, несмотря на идеологию нового государства и безбожную агитацию, сохраняло веру своих предков. Нового владыку сразу же взяло под свою плотную опеку ОГПУ. Сам же епископ Сергий нес свое служение как на прежних местах, он добился влияния среди оставшихся преданных Церкви священников и монашества, среди верующих горожан и крестьян. Викарный архиерей часто служил в женском монастыре, сестры которого не поддавались соблазнам обновленцев и оставались верными чадами патриаршей Церкви.

Между тем, информаторы доносили: «епископ обладает хорошим красноречием, пользуется у верующих большим авторитетом, и массы слушают его со вниманием, влиять на последних он может очень сильно» (по информации П.В.Фролова); «надо стоять повсюду за Бога, ближе к Православной Церкви, ибо в данное время все построено против Бога, но придет время, когда безбожники покаются перед ним» (показания даны Т.Я.Лоскутовой после того, как она прослушала проповедь епископа). Информатор В.П. Горюшин сообщал, что 5 мая 1922 года на обеде у гр. Бычковой, устроенной ею в своем доме по улице Октябрьской, на котором присутствовал владыка Сергий, игуменья женского монастыря и бузулукские священники, – правящий архиерей вновь говорил о том, что безбожники раскаются и бросят уверять о несуществовании Бога. Время показало, насколько прав епископ.

Власти тревожило, что епископ Сергий живо реагировал на все события, происходящие в советском государстве. Когда крестьян начали расселять по хуторам, устраивать коллективные хозяйства, он предупреждал людей, что на новых местах не разрешат строить храмы. Владыка сильно переживал из-за того, что детей не учат слову Божиему. Каждый день был временем нравственного мученичества.

Но впереди было еще одно серьезное испытание, которое поколебало Русскую Церковь. 29 мая 1927 года заместитель Патриаршего Местоблюстителя (после смерти Патриарха Тихона (Белавина, †1925) властью были запрещены выборы нового предстоятеля) митрополит Сергий (Старогородский) (будущий патриарх) под колоссальным нажимом публикует так называемую Декларацию о лояльности советской власти. Не будучи вероучительным актом, не нарушая канонических основ, декларация являлась необходимым условием для легализации церковного управления, и часть епископата встретила ее отрицательно. Есть основания полагать, что и епископ Сергий (Никольский) не поддержал ее основные положения. В Русской Православной Церкви назревал новый раскол. В оппозицию Временному Патриаршему Синоду выступило немало людей, отличавшихся нравственной чистотой, идейных приверженцев монархического строя. Им казалось, что лояльность к безбожному государству сродни разрыву с Православием. Последующие события показали верность действий митрополита Сергия (Старогородского), но надо признать и то, что ситуация была крайне тяжелой. Очевидно, епископ Сергий перестал поминать имя заместителя Местоблюстителя, но не прегрешал против Церкви и ее канонов. Под документами соборов так называемой Истинно-православной церкви и Иосифлян не стоит ни одной его подписи.

В июне 1928 года владыка Сергий выехал по делам в Самару, где 22 числа был арестован сотрудниками ОГПУ. Ему были предъявлены обвинения по печально знаменитой статье 58.10 (контрреволюционная деятельность), и он внесудебным порядком, по постановлению Особого совещания коллегии ОГПУ, был лишен права проживания в Средне-Волжском округе (в состав которого входил Бузулук) и в крупных городах СССР. Сергий Никольский, отбывал ссылку в Уфе. По отрывочным данным, викарный архиерей не потерял связи с Бузулуком, где всё также прислушивались к его мнению. В 1930 году он был снова арестован и 16 мая расстрелян. Сохранилось предание, что казнь состоялась в Оренбурге на горе Маяк. Вместе с ним расстреляли еще несколько человек – монахов Бузулукского мужского монастыря, но после приведения смертного приговора в исполнение каждую ночь с места казни в небо бил яркий столб света.

Святой старец Максим (Пилипцов)

Родом он был из села Ивановка Бузулукского уезда (ныне Сорочинский район) бывшей тогда Самарской губернии, родители его – украинцы Георгий и Пелагея Пилипцовы нарекли имя ему при рождении и крещении в 1863 году - Матвей. С юных лет испытал он все трудности крестьянской жизни и в семь лет от тяжелой болезни — оспы, теряет зрение. Необыкновенная любовь отрока к церковным богослужениям пробудила в нем духовное призвание оставить мир и посвятить всего себя служению Богу. По данным Жоголева А. он стал жить при Спасо-Преображенском монастыре с десяти лет, с 1873г. ¹⁹ Согласно спискам монастыря от 1921г. отец Максим 28 июня 1886 г. (ст.ст.) поступает по увольнительному свидетельству в Спасо-Преображенский мужской монастырь, находившийся в трех верстах от Бузулука²⁰. Митрополит Мануил (Лемешевский) сообщает о том, что его привезли в монастырь еще ребенком пяти лет: «Схимонах Максим жил в Бузулукском Спасо-Преображенском монастыре с пятилетнего возраста. Был он из крестьян. По одним сведениям он родился слепым, по другим – ослеп с четырех лет. Смиренный, кроткий, добрый, он очень любил бедных, наделял их чем мог, и они уходили от него утешенными»²¹. Двенадцать лет Матвей нес послушание выпекая хлеб для братии, затем восемь лет был звонарем. Смирение пред Богом и служение своими талантами братии открыли в нем духовное зрение, талант молитвенной помощи ближним. 15 мая 1895г. зачислен указным послушником в монастырь. 15 мая 1896г. пострижен в рясофор. 15 августа 1908 г. он пострижен в мантийные монахи с именем Макария. 30 мая 1920 г., когда на монастырь обрушились первые кровавые гонения, пострижен в великую схиму с именем Максим по указу Самарской епархии №3602. С этого времени начинается многотрудный путь старческого окормления отцом Максимом многих духовных чад и просто богомольцев, прибывавших в монастырь. Имея необыкновенно зоркое и чуткое духовное зрение отец Максим с кротостью принимал всякого страждущего и в молитвенном предстательстве пред Богом испрашивал его исцеления. Остались десятки свидетельств его молитвенной помощи людям. Так жительница г. Бузулука Глухова О. И. исцелившаяся сама на могилке у о. Максима от базедовой болезнью приводит следующий случай: «Люди удивлялись, что нередко старец встречал совершенно незнакомых людей так, словно знал их всегда, - называя по имени, сам говорил о том, что за беда привела их просить совета и молитв. Так было и с мамой Александры Александровны Рябовой, Евдокией Мрякиной. «Старшие дети у моей мамы все умирали, четверо умерли, и пятая девочка тоже была при смерти, - рассказала нам Александра Александровна. - Свекровь и говорит маме: «А ты помолись Божией Матери и Спасителю, Господь помилует и пошлет ей жизнь». И мама так молилась усердно, со слезами: «Оставь мне ее хоть до четырнадцати лет, чтоб я на нее посмотрела, порадовалась!..». И Тамара осталась жива, но стала плакать. Плачет - закатывается, ни днем, ни ночью не молчит. Не дает покоя никому. Уж они поехали к профессору. Профессор определил, что у нее порок сердца. Лечению не поддается. Тогда решили: давай поедем к монаху Макарию (так звали старца до его схимнического пострига). Пришли к нему первый раз, ни мама его, ни он маму не знает. Но встретил как знакомую: « - А, Евдокия приехала! Ну проходи, проходи! Ты молилась, чтоб тебе Господь оставил дочку... - он сам ей все сказал, с чем она пришла. - Ну ладно, что Господь тебе мысль дал просить, чтобы она дожила до четырнадцати лет. Ничего, она девочка хорошая, Богоугодная». Мама спрашивает: «Батюшка, а почему же она плачет? - Почему плачет! Это ее душа плачет, потому что она не сподобилась в младенческом возрасте умереть. Ей ангельский чин был бы... Вот поэтому она плачет». После этой поездки Томочка плакать перестала, но была очень слабенькой и болезненной. Росла она как монашка. Такая замкнутая, все время читала или пела духовные песни. Монашки к нам приходили, пели с ней. У нее силы не было, и училась она всего один или два года. Умерла она в 1928 году, в 14 лет. На похороны пришло много монашек, пели. Хоронили с большим почетом, с выносом - крест и иконы несли перед гробом. И все священники были на поминках»²² . Митрополит Мануил (Лемешевский) пишет: «Во время германской войны (1914г.), которую он предсказал за пятнадцать лет, множенство беженцев, среди которых были старые и больные, приходили к нему со своим горем. Своими молитвами и утешением давал он облегчение скорбящим об убитых на войне близких. Исцелял он не только приходивших к нему, но и заочно, даже по письмам. Схимонах Максим, великий молитвенник и постник, - имел дар прозорливости, творил молитву Иисусову. Особенно чтил он образы Божией Матери «Тихвинская» и «Скоропослушница». Побывал отец Максим в иерусалиме и на Афоне. Роста он был выше среднего, рябоват, сед»²³. В Первую мировую войну многие просили старца открыть, жив ли муж или брат, взятый на войну. Ольга Степановна Муромова пришла в келью старца вместе с мамой, тревожившейся о муже, - от него давно не было вестей. Отец Макарий встретил их, как знакомых, назвал по имени и пригласил попить чаю. А потом предложил отстоять позднюю Литургию и вечерню, помолиться. «Как же мама, такая больная, будет стоять?» - подумала Ольга Степановна. Но чашка чая из рук монаха подействовала лучше всякого лекарства, ей сразу полегчало. А отец Макарий начал говорить, что вот, мол, приехал с фронта один солдат и рассказывает, какие бои были страшные, пули летели, свистели, шапку задели, а его вот не убили. Прошло несколько дней, и от отца Ольги Степановны пришло письмо, слово в слово повторяющее рассказ старца, - будто тот каким-то чудом прочел его. Потом и сам отец приехал жив и невредим. Одна молодая женщина, Анна, только успела выйти замуж, три месяца пожили - и мужа мобилизовали на фронт. И долгих семь лет от Степана не было ни письма, ни весточки. Что только не передумала его жена - уж жив ли он, и почему не дает о себе знать? Старший брат мужа со своей женой решили поехать за советом к отцу Макарию. И надо же было случиться - дорогой сломалась оглобля. Деверь налаживает телегу, а сам изругался весь. Кое-как приехали в монастырь. Заходят в келью, слова не успели молвить, а отец Макарий и говорит: «Семен, а Семен, что ты ругал меня? Разве я звал вас к себе? Вы по своей воле приехали». Вот тут-то Семен и рухнул перед ним на колени, покаялся со слезами. Старец от души простил его, ласково побеседовал обо всем, что тяготило их семью. Прощаясь, просил передать Анне, чтобы она ждала мужа, никуда не уходила из его семьи. «Мы помолимся за воина Стефана, через колокольный звон отслужим молебен, и он сбежит из плена». И вскоре пришло долгожданное письмо, а следом и сам Степан приехал. Рассказывает: «Жили там, забыли всех. И вдруг вспомнил. Не могу найти себе места, вспомнил все травки. Вспомнил, как дома птицы поют, как благоухает лес. Пошел на гумно, поймал самого сильного жеребца - и ускакал через границу, никто и не окликнул, не остановил. Каким-то чудом проскакал, как будто перенесли меня под Божьим покровом»²⁴. И в мирные годы, и после революции кто только не стучался в двери его кельи! Девица, решающая, выходить ли замуж или идти в монастырь; мать, потерявшая надежду на излечение больного ребенка; женщина, измученная беспробудным пьянством мужа... И все находили у схимонаха Максима слово сострадания и горячую молитву. По его молитвам исцелялись недужные, люди избавлялись от самых тяжких бед и скорбей. И нередко становились очевидцами великих чудес».

В 1929 году окончательно закрыли Спасо-Преображенский монастырь, настоятеля игумена Кирилла (Макарова) и многих монахов расстреляли в Зауральной роще в г.Оренбурге. Остальным дали большие сроки заключений. Как пишет Колычев С.В.: «С тех пор комплекс монастрских зданий находится в системе исправительных учреждений»²⁵. Сегодня там находится женская исправительная колония.

Одна богатая вдова, Софья Захаровна Коновалова, жившая в г.Бузулуке по улице Гая, 2, всегда помогавшая монастырю пригласила схимонаха Максим пожить во времяночке во дворе дома. Ее золовка донесла, что в ее доме прячутся монахи. Отец Максим был арестован, судим якобы за контрреволюционную деятельность, приговорен к трем годам ссылки. Отбывал он наказание в Казахстане, в ссылке в г.Алма-Ате. Здесь он прославился исцелением местных жителей. Около ограды мечети, что у канатной дороги в г.Алма-ата стоит деревянный крест с пучком лекарственных трав, поставленный в память о его исцелениях. На табличке написано: «От благодарных жителей г. Алма-ата о.Максиму (Пилипцеву)». Крест поставлен был почитателями отца максима, после того как они узнали о его праведной кончине рядом с домом, где он жил. Из Средней Азии в 1933 г. отец Максим вернулся в г.Куйбышев (ныне Самара), где был под надзором органов НКВД до 1936 г. В 1936 г. в Бузулуке был куплен домик по улице 15 линия, д.41 в котором схимонах Максим прожил год вместе со своей единственной сестрой Татьяной Георгиевной (1874 г. - 4.03.1964 г.).

Схиархимандрит Серафим (Томин) вспоминал, что в 1936 году отец Максим посетил своих духовных чад в Оренбурге. В доме одной из верующих собрались около тридцати человек: о. Антоний с Макарьевского монастыря, о. Капитон Афонский, о. Гурий, монахини – монахиня Евникия («Дуня кладбищенская», потому что жила в сторожке при Смоленской кладбищенской церкви), и многие другие. Отец Максим молился со своими чадами, наставлял их духовно, укрепляя их веру в предстоящих гонениях. С любовью вспоминал старца Максима о.Серафим, у него сохранились пожелтевшие фотографии, на которых братия Спасо-Преображенского мужского монастыря. Он вспоминал, как монахиня Магдалина говорила: «Отец Максим, будучи совсем слеп, уверенно ходил везде. Обычно говорит: «Я Маня, в пещеры пойду». С палочкой идет по мосту, переходит реку, до пещер более двух верст. Я стою и плачу, как слепой идет. Боялась, что в реку упадет». Духовным чадом отца Максима был Петр Яковлевич Царев (1901-1970гг), в монашестве Николай. Он с детства был слеп и его родители привезли в монастырь к отцу Максиму на воспитание. Он принял постриг в Спасо-Преображенском монастыре еще до его закрытия. Он скорбел, что не имеет возможности самостоятельно передвигаться по монастырю. Удивляясь своему наставнику, что он нисколько не переживал о своей слепоте, он обратился к нему разрешить его мучение.

Отец Максим, помолившись с отроком, утешил его словами: «Не плачь, молись Божией Матери, она не оставит нас. Как и у меня, у тебя будет голубенький шарик, куда он катится, иди туда, как он остановится и ты остановись». С тех пор, отец Николай всегда благодарил Бога за чудный дар. Арестован был отец Николай за то, что ходил на паломничество в г. Красноусольск к источнику Табынской Божией Матери. Будучи слепым, он был прекрасным регентом. В мордовском лагере в Потьме он отсидел 8 лет (1947-1956гг). Заключенный в том же лагере, митрополит Нестор Анисимов вспоминал позднее: «Все в лагере поражались, как слепой монах о.Николай свободно ходит по территории лагеря и остается жив». О.Николай всю жизнь чувствовал духовную связь со своим наставником – отцом Максимом, по его молитвам он праведно скончался в 1970 г. в селе Чебеньки Оренбургского района.

Дочь Татьяны Георгиевны Солоповой, племянница о. Максима вспоминает: «В последний свой день на воле он попросил сестру приготовить ему чистую и крепкую одежду. Надел ее и все спрашивал: «Пойдет так?» Мама все удивлялась. Приехавшую в гости племянницу Феклушу уговаривал остаться переночевать. Она отказалась: некому дома коров будет выгнать. А в полночь в дверь громко застучали. Он сказал: «Таня вставай, это за мной пришли». И посетовал: «Вот, если бы Феклуша осталась, проводила бы меня, а теперь один пойду». Сделали обыск, забрали его книги и его увели. Простился он с сестрой навсегда: «Таня, меня никуда не увезут. Я свои кости должен похоронить в Бузулуке. Сшейте мне большой мешок в две ряди и передайте». Мама отдала ему фуфайку и он так пошел. Еще раньше он говорил сестре, что умрет в келье монахини». 26 июля 1937 года ночью отец Максима в очередной раз арестовали, ему уже шел восемьдесят четвертый год. При первом свидании с ним сестра Татьяна отдала ему сшитый ею грубый мешок. Поместили его в одиночную камеру тюрьмы г. Бузулука (на территории бывшего Тихвинского женского монастыря). По воспоминаниям Александры Михайловны Пешковой: «Вскоре партию арестантов отправили в Казань, и по городу прошел слух, что увезли и схимонаха Максима. Но когда его привезли на вокзал, охранник возмутился: зачем везти слепого, кто будет следить за ним в дороге. И старец остался в тюрьме, которая была на месте разгромленного женского Тихвинского монастыря. В тюрьме над ним жестоко издевались, нещадно избивали. Одежда вся была в крови. Один сокамерник ухаживал за схимонахом Максимом. Однажды старец сказал ему: «Это мои последние страдания. Я скоро умру. А тебя выпустят, но ты никому не говори, где моя могила. А то ведь люди будут ходить, а их из-за меня пересажают. Пройдет время, все успокоится и ты расскажешь обо всем, и поставишь крест».

Начальник тюрьмы часто навещал старца. Как-то он пришел в камеру к схимонаху Максиму и чуть не плачет: «У меня жена при смерти, что делать? Узник подал ему кружку с мутным тюремным чаем: «Возьми этот чай, пусть попьет, и она у тебя выздоровеет». Начальник тюрьмы возразил: «Да эти помои тебе только что принесли!..» Монах ответил: «А я их благословил». Попив этого чаю, жена начальника тюрьмы выздоровела. Пришел он снова к отцу Максиму поблагодарить за жену. Спрашивает, чем отплатить ему за добро. Он говорит: «Умру, ты похорони меня в Бузулуке». Начальник сказал, что просит невозможное. Тогда отец Максим сказал: «А мне больше ничего не надо». Из протоколов допроса видно как мужественно вел себя отец Максим. Будучи неграмотным, на протоколе его заставляли ставить след большего пальца правой руки. На вопрос следователя в протоколе от 27 июля 1937 г., после месяца бесчеловечных пыток он так и не признал ложь, в которой его пытались обвинить и не предал никого: «Следствию известно, что вы являетесь членом контрреволюционной организации в Бузулуке, которая проводила фашистско-повстанческую деятельность. Признаете ли вы это. Ответ: Виновным в этом себя не признаю. Членом к.р. фашистско-повстанческой организации я никогда не был и никакой к.р. деятельности не вел».

14 августа 1937 года тройкой УНКВД Оренбургской области схимонах Максим вместе с другими священниками и монахами был приговорен к расстрелу. Из приговора тройки видно, что единственным основанием вины ему ставили святость, возбуждавшую любовь у верующих. Из текста приговора: «являлся активным членом к. р. фашистско-повстанческой организации. В к.р. целях организации был произведен в «святые», в связи с чем к нему было организовано паломничество через посредство чего собирались средства для организации. Паломникам Пилипцев давал явные к.р. установки на развертывание работы против Советской власти»²⁶.

По официальным данным он вместе с другими священниками г. Бузулука – Дедловским Кузьмой Ивановичем, Дунаевым Георгием Федоровичем, Металловым Константином Ивановичем, Трильским Григорием Павловичем, Невским Александром Ильичом, Троицким Николаем Дмитриевичем и другими был расстрелян в 01 час ночи 16 августа 1937года. 13 июля 1989 года заключением прокурора Оренбургской области он был реабилитирован.

Но сохранилось удивительное воспоминание, проливающее новые подробности о кончине праведника, скончавшегося в камере ночью от бесчисленных пыток. «Когда старец почил о Господе, а это произошло ночью, по камере разлился удивительный аромат. Открыл он дверь в камеру старца - и видит: он умер, а благоухание исходит от него. Начальник тюрьмы Просвиркин сразу же отправился к Евфимии Николаевне Флагонтовой, работнице судебно-медицинской экспертизы, и поведал ей о всем случившемся, добавив: «Не простой, а святой был человек». Он распорядился похоронить старца по-христиански - сделать ему гроб (всех заключенных хоронили без гробов). В гроб положили одну половинку разорванного мешка, другой половинкой его накрыли. В ту же ночь в с. Ефимовка Курманаевского района в доме Семыкиной Параскевы раздался непонятный звук, разбудивший хозяйку и всех домочадцев. Осветив угол комнаты, где находились иконы, она обнаружила осколки стекла. Это разбился маленький флакончик, со святой водой, стоявший около образов. Его содержимое растеклось по полу. Все сразу поняли, что скончался схимонах Максим. Сын Семыкиной, Илья Илларионович, староста Всесвятского храма в г.Бузулуке вспоминал, что этот флакончик, отец Максим передавал его матери со словами: «Поставь его на божничке рядом с иконами. Знай, когда я умру, пузыречек разобьется. Это будет знак для тебя»²⁷ .

Похоронили отца Максима тайно, никто из верующих не знал, где и когда, до тех пор, пока на левом клиросе Всесвятской церкви однажды не появился мужчина. Этот человек, по свидетельству Солоповой М. П., поведал о том, что он сидел в тюрьме со схимонахом Максимом и что последний перед своей кончиной сказал: «Вот, мое страдание кончилось. Я скоро умру. Тебя отпустят. На моей могиле сразу крест не ставь, ибо из-за этого могут пострадать безвинные люди, которые будут приходить ко мне... Потом через год-два отправляйся на левый клирос храма Всех святых и расскажи, где я похоронен». Это человек рассказал следующее: «Меня, действительно, скоро выпустили. И, будучи на воле, я совсем забыл об удивительном старце. Но в последнее время он часто стал являться мне во сне, вопрошая: «Ты что же забыл про меня! Отчего не говоришь, где я похоронен? Почему не ставишь мне крест?». После этого я решился прийти в указанный храм». После того как он показал место на старом кладбище рядом с храмом Всех святых, где похоронен схимонах Максим, на могилке был поставили крест с надписью: «Здесь покоится прах схимонаха Максима. 1863 – 1937гг.». Все обвинения в отношении расстрелянных священников и отца максима были уже сняты весной 1958г. президиумом Чкаловского суда, «постановление о прекращении дел за отсутствием состава преступлений и об отмене постановлений «тройки» УНКВД о расстрелах людей, фигурировавших в качестве обвиняемых в рамках деятельности Бузулукской КФПО (контреволюционной фашистско-повстанческой организации)²⁸. Окончательно отец Максим был реабилитирован 13.07.1989 г. Надеемся, что Синодальная комиссия МП РПЦ по канонизации новомучеников российских рассмотрит в ближайшее время вопрос о канонизации схимонаха Максима как преподобномученика Оренбургского.

Вот уже семьдесят лет верующие люди города Бузулука и других мест приходят к могиле преподобномученика Максима рядом с храмом Всех святых Тихвинского женского монастыря со своими скорбями, нуждами, болезнями, радостями и получают просимое благодатное утешение в его молитвах, благодарят его за неусыпное духовно попечение о них. Подвиг веры отца Максима является зримым напоминанием всем живущим о своем христианском кресте, его мученическая кончина стала духовным семенем возрождения душ верующих в настоящее время. Историческая память о монахах Спасо-Преображенского монастыря тесно связана с молитвенным единством с ними, с надеждой что подвиг веры будет повторен в новом молодом поколении христиан.

Контрольные вопросы:

1. Назовите свидетельства прозорливости и чудесной помощи преп. Аристоклия?

2. Раскройте подвиг веры священномученика Константина Сухова.

3. Приведите свидетельства благодатной помощи старца Зосимы на святых пещерах.

4. Какие храмы в Оренбургской епархии освящены в честь свщм. Макария Квиткина?

5. Раскройте многочисленные исцеления старицы Зосимы (Сухановой).

6. Расскажите о мученической кончине епископа Сергия (Никольского) и с ним убиенных.

7. Раскройте свидетельства молитвенной помощи старца Максима (Пилипцова).

Ответы отправляйте на электронный адрес: [email protected], личным сообщением на странице в соцсетях «В контакте»: https://vk.com/id19515106 Для видеосвязи используйте скайп: punctum_saliens1

Дополнительно вы можете посмотреть видеолекцию

1^ Ю. Изъятский. Заступники земли Самарской. // Под ред. игум. Георгия (Шестуна). Самара: ФГУП «Издательство "Самарский Дом печати"», 2005.

2^ Молчанов В.М. Крупка// Православный духовный вестник Саракташского благочиния (Оренбургская епархия). 2017. № 1(71) (янв.-май.). с.126

3^ Три сновидения // Русский инок. – 1912. – № 2.

4^ РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 1174. Л. 50 об.

5^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10581. Л. 14.

6^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 4. Д. 6447. Л. 6 об. – 7.

7^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 9. Д. 2013. Л. 1 об. – 2, 13 об, 14.

8^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10581. Л. 12.

9^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 4. Д. 6472. Л. 1–5 об.

10^ Распоряжения Епархиального Начальства. Перемена должностных лиц // Оренбургские епархиальные ведомости. – 1916. – 15–30 августа. – № 33–34. – С. 296; Распоряжения Епархиального Начальства. Перемены должностных лиц // Оренбургские епархиальные ведомости. – 1917. – 1–15 января. – № 1–2. – С. 4.

11^ ГАОО. Ф. Р-28. Оп. 1. Д. 12. Л. 227–228, 406.

12^ 1. Баклыков В.П. Покровская обитель // Святые оренбургские места - Орен-бург: «Православный Духовный Вестник», 2014. С.74.

13^ Сорокина С.Е. Свято-Николаевский мужской монастырь //Оренбуржье пра-вославное: история и современность. – Оренбург: Оренбургский областной общественный фонд «Совесть», 2014.- С.373

14^ Филиппов В.К., начальник ГБУЗ Бюро СМЭ Оренбургского министерства здравоохранения, кандидат медицинских наук. Пластическая реконструк-ция лица по черепу иеромонаха Зосимы. URL: http://forens-lit.ru/node/282

15^ Книга отзывов на Святых пещерах.

16^ Молчанов В.М. Зосима// Православный духовный вестник Саракташского благочиния (Оренбургская епархия). 2017. № 1(71) (янв.-май.). с.128-129.

17^ Преподобная Зосима Еннатская. URL: http://www.k-istine.ru/sants/our_sants_zosima_ennadskija.htm

18^ Епископ Сергий (Никольский) URL: http://xn----7sbbbwjllai3cngybb7b5lh.xn--p1ai/history-eparchy/buzulukskie-episkopy

19^ Жоголев А. Схимонах Максим. Новые мученики и исповедники Са-марского края. Самара, 1996г. – с.210.

20^ Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Послужной список служителей монастыря за 1920 г. Ф.311. Оп.1. Д.56. Л.7.

21^ Митрополит Мануил (Лемешевский). Оренбургский цветник// Духовный собеседник, 1(53). – Самара, 2008г.

22^ Дробот А. Схимонах Максим. // Мученики, исповедники и храмы Оренбургской епархии XX века. Под ред. Н.Е. Стремский. Кн.2. п.Саракташ, 1999г. – С.39.

23^ Митрополит Мануил (Лемешевский). Оренбургский цветник// Духовный собеседник, 1(53). – Самара, 2008г.

24^ Ларькина О. «Благовест» православная газета Самарской епархии от 31.10.2003г.

25^ Колычев С.В. Схимонах Максим (Пилипцев). Дивен Бог во святых своих. Мученики, исповедники и подвижники благочестия в Оренбургской епархии. Кн.4. Оренбург: Димур, 2011г. - С.139.

26^ Никитин В.В. Тени на улице Серго. – Бузулук, 2008г. – С.118.

27^ Мученики и исповедники Оренбургской епархии XX века. Под ред. Н.Е. Стремский. Кн.3. Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 2000г. –с.104.

28^ Колычев С.В. Схимонах Максим (Пилипцев). Дивен Бог во святых своих. Мученики, исповедники и подвижники благочестия в Оренбургской епархии. Кн.4. Оренбург: Димур, 2011г. - С.143