«Вы дядя мне и на Парнасе». 8 мая – день рождения Василия Львовича Пушкина

Василий Львович Пу́шкин (27 апреля [8 мая] 1766—1830) — русский поэт, дядя Александра Сергеевича Пушкина, его первый литературный наставник («Парнасский отец»). / pushkinmuseum.ru

8 мая – день рождения Василия Львовича Пушкина. Как не помнить дядюшку, без которого путь «нашего всего» в литературу вряд ли оказался бы такой по-богатырски прямоезжей дорогой. Да и поэт он был не из первых, но и не из последних. Настоящий московский стихотворец и светский лев.

Известно, что у Пушкина не сложилось добрых отношений с родителями. Они были суровы ко всем детям, кроме младшего Лёвушки. Казалось бы, с отцом Александра Сергеевича объединяла и страсть к театру, и любовь к поэзии, и увлечение Францией. Но… дружбы не выходило. А во время ссылки Сергей Львович даже помогал властям послеживать за опальным поэтом. Простить этого сын отцу так и не смог. Только после гибели сына отец принялся защищать его честь, обвиняя всех вокруг, но сын, конечно, этого уже не услышал. Так и расстались они не вполне примиренными.

Другое дело – Василий Львович, родной брат отца, потомок тех же древних Пушкиных, которыми Александр Сергеевич так гордился. Самый тонкий и остроумный человек в их семействе. Во многом он заменил великому поэту отца. Общались они, быть может, не так часто, как хотелось бы, но и до, и во время Лицея Пушкин дядюшкой гордился, повторяя его шутки и стихи, которые от него слыхал. Так совпало, что часто дядюшка, и никто иной, знакомил Пушкина с людьми, которые станут важнейшими в его судьбе. А в 1811 году именно Василий Львович повез племянника в Петербург, чтобы определить в Царскосельский Лицей. Тоже – замечательная веха в жизни Пушкина. Дядя сопровождал его на вступительных экзаменах. И конечно, он, с присущим дяде азартом, всерьез пристрастил его к поэзии. Ведь он всегда был овеян литературными новостями, шутками, байками, восторженно рассуждал о Карамзине и молодом Жуковском. После таких встреч с дядей – даже мимолетных – Александру, при его талантах, трудно было избежать стихотворческого мира.

• Поэтов грешный лик
• Умножил я собою,
• И я главой поник
• Пред милою мечтою;
• Мой дядюшка-поэт
• На то мне дал совет
• И с музами сосватал, –

Так повествовал о своем пришествии в литературу сам Пушкин.

Дом-музей В.Л. Пушкина, дяди поэта А.С. Пушкина, Москва, ул. Старая Басманная, д.36 / соцсети

Уже лицеистом Пушкин сдружился с Жуковским, Вяземским – и без «протекции» дяди здесь тоже вряд ли обошлось. Особенно – при знакомстве с Николаем Карамзиным, который считался небожителем и мудрецом. Хотя талант племянника говорил сам за себя. И все-таки то, что фамилия Пушкин была для многих привычной, на первых порах имело значение.

И дядя, и племянник входили в «Арзамас». Для Василия Львовича (да и для юного Пушкина) это была родная стихия – литературные игры, шутки, порой язвительные эпиграммы на тех, кого они причисляли к «угрюмым певцам». Игра в «литературное масонство», дружба, взаимные подначки. Правда, Василий Львович так и остался в этой стихии, а Пушкин быстро ее перерос, хотя часто и возвращался к школе «Арзамаса», любил арзамасских друзей и исправно сочинял эпиграммы, всегда острые, не всегда справедливые.

Арзамасцы – уж так завелось – присваивали друг другу прозвища из баллад Жуковского. У Василия Львовича было самое простое – Вот. Сначала ему предложили Пустынника, но Вот (это словцо у Жуковского встречается частенько) Василию Львовичу понравился больше. Его часто величали «грозным Вотом», потому что, избегая конфликтов в жизни, в стихах он строго бичевал литературных противников. Потом его избрали старостой «Арзамаса» и стали величать «Вот я вас!». Однажды Василий Львович послал в «Арзамас» плохие, с точки зрения друзей, стихи «с дороги», после чего был подвергнут епитимье и переименован в «Вотрушку». В ответ он написал стихи, признанные хорошими, был прощен и награждён именем «Вот я вас опять!». В его жизни это – целая эпопея.

Дом-музей В.Л. Пушкина, дяди поэта А.С. Пушкина, Москва, ул. Старая Басманная, д.36 / соцсети

Каким поэтом был его дядя, давно зачисленный в безнадежно второстепенные? Его излюбленным жанром были послания друзьям-литераторам, пестрящие зарифмованными фамилиями «карамзинистов», которых он яростно и по-приятельски поддерживал, и «шишковистов», которых поругивал. Любил он писать и о европейских мэтрах, которым присягал. Да, он был убежденным западником:

• Что просвещает ум? питает душу? — чтенье.
• В чем уверяют нас Паскаль и Боссюэт,
• В Синопсисе того, в Степенной книге нет.
• Отечество люблю, язык я русский знаю,
• Но Тредьяковского с Расином не равняю;
• И Пиндар наших стран тем слогом не писал,
• Каким Баян в свой век героев воспевал.

Это интересно для историков литературы и эстетической мысли. По сравнению с племянником, да и другими крупными поэтами того времени, он писал несколько тяжеловесно и риторично. Как будто не мог справиться с одышкой. Да и был слишком простодушным и прямолинейным, хотя и обаятельным, западником. Это его ловко и остроумно пародировал Иван Дмитриев:

• Друзья! сестрицы! я в Париже!
• Я начал жить, а не дышать!
• Садитесь вы друг к другу ближе
• Мой маленький журнал читать:
• Я был в Лицее, в Пантеоне,
• У Бонапарта на поклоне;
• Стоял близехонько к нему,
• Не веря счастью моему.

Но у поэта Василия Пушкина имелись и несомненные достоинства. Источник: https://godliteratury.ru/articles/2024/05/08/vy-diadia-mne-i-na-parnase Продожение следует.