Письмо с фронта (авторское стихотворение)

Вновь держу я письмо – пожелтевшее, то, что годами

Пролежало в шкатулке ещё со Второй мировой.

А писал я его для жены, из теплушки, ночами.

Собираясь на первый, смертельный с фашистами бой.

Но не знал я тогда, что письмо не найдёт адресата,

Что когда я в атаку бежал с перекошенным ртом,

Дом родимый в селе полицаи сожгли… А солдаты.

По-немецки крича, всех евреев согнали силком.

И как стадо овец, их погнали в холодной тревоге

Сквозь туманы, дожди, без еды и без тёплых вещей,

Оставляя всё больше безымянных могил по дороге

Стариков и детей, и сошедших с ума матерей.

Разве мог знать солдат, отступая тогда в 41-ом,

Что однажды жена не проснулась под крики и лай?

А спустя пару дней двух дочурок замёрзших, под древом

Схоронил его друг, завернув в материнскую шаль.

И пройдя всю войну, от Москвы до Берлина и Вены,

Видя в снах, как вернулся домой и семью всю обнял,

я закончил её, прошагав на Параде Победы,

бросив вражеский стяг к Мавзолею, где Сталин стоял!

А вернувшись домой… не застал ни семьи и не дома.

Лишь печная труба поросла многолетней травой.

Я заплакал тогда… И всю ночь пролежал будто в коме.

… Был разбужен к утру, проезжавшей в телеге Судьбой.

То была молодая вдова. но седая старушка,

Потерявшая первого мужа в жестокой войне.

А письмо, что писал я под пулями в ветхой теплушке,

Сохранил почтальон, проживавший в соседнем селе.

Я читаю его – пожелтевший листочек бумаги

И ловлю на себе чей-то очень внимательный взгляд.

Это дочки мои на портрете, в старинном наряде,

Не по-детски пытливо, с любовью в глаза мне глядят.

Жизнь идёт… Я давненько считаю девятый десяток.

Ну а им на двоих, может быть где-то 8 иль 7.

А с соседней стены на них смотрят двойняшки внучата…

Я молюсь: «Да хранит их Господь от жестокой войны… насовсем».