СДЕЛАЙТЕ СВОИ УРОКИ ЕЩЁ ЭФФЕКТИВНЕЕ, А ЖИЗНЬ СВОБОДНЕЕ
Благодаря готовым учебным материалам для работы в классе и дистанционно
Скидки до 50 % на комплекты
только до
Готовые ключевые этапы урока всегда будут у вас под рукой
Организационный момент
Проверка знаний
Объяснение материала
Закрепление изученного
Итоги урока
Интеллектуальный мир шахмат нередко становился частью произведений русских классиков. В литературе шахматы служили аналогией исторических событий и противостояний, отражали непростые взаимоотношения персонажей, а иногда были причиной глубокой драмы. «Культура.РФ» вспомнила о значении шахмат в известных романах.
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»:
Уединясь от всех далеко, Они над шахматной доской, На стол облокотясь, порой Сидят, задумавшись глубоко, И Ленский пешкою ладью Берет в рассеянье свою.
Всего шесть строчек из IV главы
Современники вспоминали, что сам Пушкин был страстным шахматистом: он увлекался, «очень горячился при игре и сильно огорчался при проигрыше». Известно даже, что «Пушкин, у которого на мизинце правой руки был необычайно длинный ноготь, передвигал фигуры этим ногтем». Свою последнюю партию поэт сыграл непосредственно перед дуэлью с Дантесом.
ВАШ ХОД, ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ
Персонажи
«ПОЗВОЛЬТЕ, ТОВАРИЩИ, У МЕНЯ ВСЕ ХОДЫ ЗАПИСАНЫ!»
В романе Ильи Ильфа и Евгения Петрова
«ШАХМАТЫ И СТИХИ» ВАРЛАМА ШАЛАМОВА
Шахматам нашлось место даже в ГУЛАГе — правда, в лагерях эта игра выглядела совсем иначе. В рассказе «Шахматы доктора Кузьменко» Варлам Шаламов рассказывал о скульпторе, который мастерил фигурки тончайшей резьбы из черного и белого хлеба с помощью специфического метода: «Все арестанты, сидевшие в кулагинской камере, жевали часами хлеб. Тут важно было уловить момент, когда слюна и разжеванный хлеб вступят в какое-то уникальное соединение, об этом судил сам мастер, его удача — вынуть изо рта тесто, готовое принять любую форму под пальцами Кулагина и затвердеть навеки, как цемент египетских пирамид». Увы, сам скульптор умер от голода, перед этим сжевав в приступах голодной деменции одну из фигур своего набора. В автобиографическом рассказе Шаламова «Шахматы и стихи» герой проявил необычную смелость — решил выиграть в шахматы у жены начальника лагеря, которой все традиционно поддавались. «Я ведь в шахматы играю. Шахматисты подхалимов не любят», — неожиданно отреагировала начальница. Так любовь к игре оказалась выше типичных лагерных отношений, а партия дала автору возможность показать высокое значение истинной смелости.
ШАХМАТЫ С ЧЕРТОВЩИНКОЙ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
В романе
ШАХМАТНЫЕ ЗАДАЧИ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА
Главный герой повести «Защита Лужина», гениальный шахматист Лужин, был настолько фанатично увлечен игрой, что реальный мир казался ему только сном, отвлекавшим от турниров. Мешала ему даже невеста. В ходе решающего турнира на фоне нервного переутомления рассудок Лужина помутился: «Становилось все темней в глазах, и по отношению к каждому смутному предмету в зале он стоял под шахом, — надо было спасаться». Вылечившись, Лужин начал вести «обычную» жизнь, однако шахматы стремились вновь завладеть им. Увидев единственным возможным выходом из игры самоубийство, Лужин выбросился в окно — как реально существовавший шахматист Курт фон Барделебен, друг Владимира Набокова. Другой известный шахматный роман Набокова — «Подлинная жизнь Себастьяна Найта». Его сюжет построен как шахматная задача. «Персонажи романа соотнесены с шахматными фигурами, а топонимы — с различными шахматными реалиями, понимание которых требует знания по меньшей мере четырех языков: английского, русского, французского и немецкого», — писал литературовед Александр Люксембург. Главный персонаж романа Себастьян Найт — это, несомненно, конь (по-английски «knight»). Его возлюбленная Клэр Бишоп — белая ладья. Мать Себастьяна была похоронена в местечке Рокебрюн (от французского глагола «рокироваться»), а сам Себастьян — в Сен-Дамье («damier» по-французски — «шахматная доска»). Эти сведения были исходными данными шахматно-литературной задачи, разгадкой которой оказывалось имя роковой красавицы, сгубившей жизнь Себастьяна. Шахматы так много значили для Набокова, что в 1970 году он даже издал необычный сборник «Стихи и задачи», который состоял из 49 стихотворений и 18 шахматных задач. Как говорил сам писатель, он объединил их потому, что «задачи — это поэзия шахмат». Много позже шахматные мотивы русской литературы нашли отражение и в творчестве Бориса Акунина. Его «Турецкий гамбит» объединил шахматные традиции Льва Толстого и Владимира Набокова: в нем не только использовалась игровая терминология, но и сопоставлялась с шахматной партией история страны. Автор: Елена Кукина
© 2017, Синягина Юлия Викторовна 609