Талантливый музыкант : человек - легенда.

Грустный гений Том Йорк.

7 октября – день рождения Тома Йорка - человека-легенды, талантливого музыканта, который сумел сделать свою неполноценность настоящим брендом, а музыку лекарством от меланхолии. Практически каждое интервью Тома хочется растянуть на цитаты, чаще всего его слова также гениальны, как и песни Radiohead.

О себе

Я чокнутый параноидальный невротик. И я построил на этом карьеру — ура, черт возьми.

Я скажу вам, что действительно смешно — приходить в книжный магазин и видеть все эти книги о себе. Создается впечатление, что ты уже умер.

Моя жизнь — это создание обоев для пустоты.

Мне не нравится то, как я себя веду. Вернее, будет точнее сказать, что я не одобряю своего поведения. И я не одобряю тот язык, которым я говорю — он бессмыслен. А еще у меня есть несчастливое умение отвращать от себя людей до того, как встретиться с ними.

Других воспитали вежливыми. Меня - нет.

О музыке

Почему я пишу музыку? Я не могу найти ее. Я слышу ее, но нигде не нахожу.

Основной смысл создания музыки заключается в том, чтобы дать голос вещам, которые его никогда не имели.

Мне кажется, что самое главное в музыке — это чувство освобождения.

Я никогда не разделял мнение о том, что поп-музыка — это бегство от реальности. Я всегда замечал в ней мрак и тьму — даже среди величайших хитов.

Мои песни — это мои дети. Кто-то остается со мной, кого-то я должен отправить на войну.

Знаете, я могу страшно нажраться и торчать в каком-нибудь клубе в понедельничную ночь, и тут ко мне подойдет какой-то чувак, который купит мне выпивку и скажет, что моя последняя песня изменила его жизнь. А это что-то значит, поверьте.

Если я когда-нибудь услышу, что люди собираются сжигать мои записи, я сам принесу им все, что у меня есть.

Основной смысл создания музыки заключается в том, чтобы дать голос вещам, которые его никогда не имели.

Знаете, если вам скучно слушать музыку, значит, вам скучно слушать музыку. Поделать тут нечего.

О музыке и политике

Я бы хотел научиться использовать музыку как орудие против масс-медиа, исповедующих идеи той части политиков, которые лояльны к существующему политическому раскладу и миру корпоративных интересов.

Когда я внимательно читаю о том, как развивалась история после Второй мировой, и о том, из чего складывалась политика Запада по отношению к остальному миру, я понимаю, что надежды у этого мира нет.

Мне кажется, что мы подобрались к очень опасным временам. Решив, что он у руля, Запад пытается устроиться поудобнее, но не ради процветания человечества и не ради хороших начинаний. Те, кто у руля, строго говоря, маньяки. И если мы не попытаемся как-то изменить ситуацию сейчас, эти люди отберут у нас будущее.

Вообще-то теми людьми, кто формирует будущее, должны быть политики. Но эта система настолько закрыта от людей, что люди вынуждены обращаться к другим источникам — к художникам или музыкантам. Потому что они способны дать людям определенное чувство свободы.

Мне кажется, что сегодня человек не всегда понимает язык средств массовой информации, и если ты кладешь на свою музыку слова, в которых есть какой-то понятный политический смысл, большинство людей впитает это, а некоторые даже будут отрыгивать усвоенное и кормить других.

Никто из музыкантов не может утверждать, что у него есть прямой доступ к правде. Но у музыкантов всегда есть несколько большие, чем у других людей, права на распространение своей персональной истины. Потому что у них есть то, что придает мыслям энергию. У них есть музыка.

Так сложно соединить политику и искусство.

Кто-то должен говорить вам правду. Но это не моя работа.

Об окружающем мире

У тебя не будет настоящих друзей, пока ты не научишься искренне любить всех. В этом случае я в ж..пе, да?

Наверное, на свете есть такие люди, которых вы можете обидеть тем, что ничего не делаете.

Умение убить человека не следует путать с желанием убить человека.

Тот день, когда нам больше не нужно будет садиться в машины, будет очень хорошим днем.

Иногда мне кажется, что вся благотворительность сводится к вытиранию крови с больничного пола, и это, конечно, позор.

Мой сын всерьез увлекается дикой природой. И каждый раз, когда он рисует белого медведя, я говорю ему, что в тот день, когда он достигнет моего сегодняшнего возраста, белых медведей, скорее всего, уже не останется.

Жалким быть очень легко. Быть счастливым — сложнее и круче.