Дипломная работа на тему «НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА (ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И ИХ РЕШЕНИЯ)»

80

Введение

Каждый язык имеет свой способ концептуализации мира. У каждого народа есть свои традиции, обычаи, нормы поведения, устои, ценности, собственные представления об окружающем мире, о людях, о представителях другой культуры.

Перевод, в свою очередь, представляет собой лингвокультурную трансляцию, которая детерминируется, в первую очередь, языком, а затем – культурой. Элементы национальной культуры и культурного опыта могут проявляться в тексте на видимом уровне – в качестве конкретных языковых и речевых моделей (грамматические структуры, лексика, ситуативные правила употребления языка). Однако наибольшую трудность при переводе вызывают те элементы культуры, которые находятся выше уровня элементарного языкового общения. Они представляют собой внеязыковую реальность, связанную с внутренними проявлениями культуры (идеи, верования, ценности), которые представляют собой пласт «невидимого» в тексте и имплицируются на уровне культурно или социально обусловленных ценностей, привычных способов мышления, поведения, превалирующих суждений и оценок.

В этой связи внимание переводчиков в большей степени фокусируется не на том, что можно увидеть, услышать, прочитать или почувствовать, а на том, что подразумевается в сообщении, как оно передаётся, и как оно воспринимается.

Актуальность исследования состоит в том, что лингвокультурологические исследования приобретают все большее значение для теории и практики перевода, т.к. межкультурная коммуникация постоянно наращивает свои обороты, и переводчики стремятся овладеть все новыми и новыми знаниями в области того, насколько по-разному лингвокультурные общности воспринимают окружающий мир.

Национальная ментальность, являясь важнейшим аспектом языкового мышления, отражена в лексико-семантической и грамматической системе языка, поэтому изучение и адекватность передачи национально-культурных особенностей текста оригинала занимает особое место в переводческом процессе.

Таким образом, подробное изучение национальных особенностей культуры того или иного народа и их выражение в языке является для переводоведов весьма важным и актуальным.

Объектом исследования являются тексты художественной литературы, статьи британских и американских журналов и газет.

Предмет исследования – некоторые аспекты окружающей среды и способы передачи их различного восприятия разными культурами.

Цель исследования – во-первых, рассмотреть особенности восприятия некоторых аспектов окружающего мира русской и англосаксонской культурами (британской и американской), и, во-вторых, выявить способы передачи данных особенностей в переводе.

Данная цель конкретизируется в следующих задачах:

• провести краткий обзор теоретических вопросов, связанных с проблемой взаимодействия языка, культуры и мышления;

• выявить аспекты окружающего мира, имеющие различное восприятие различными культурами;

• рассмотреть основные переводческие трудности, связанные с асимметрией восприятия некоторых аспектов окружающего мира;

• определить пути решения переводческих трудностей, связанных с асимметрией восприятия некоторых аспектов окружающего мира;

• проанализировать тексты с целью установления использования в них национальных особенностей культуры;

• самостоятельно перевести подобные тексты.

Новизна исследования определяется объектом исследования и выбором поставленных задач. На сегодняшний день проблема, связанная с тем, как сообщение передается и воспринимается в различных культурах и связанные с этой проблемой трудности перевода, является малоизученной проблемой, так как в основном внимание уделяется переводу отдельных лексических, грамматических и стилистических трудностей. В нашей работе предпринимается попытка рассмотреть, как тот или иной аспект окружающей среды ИЯ воспринимается в контексте культурой ПЯ.

Теоретическим основанием послужили положения, разработанные отечественными и зарубежными лингвистами, переводоведами-теоретиками в области взаимоотношения языка и культуры, а также работы, посвященные культурологическим проблемам перевода, как, например, монографии С. Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация», Д. Б. Гудкова «Теория и практика межкультурной коммуникации», А. Вежбицкой «Язык. Культура. Познание», Н. В. Тимко «Фактор «культура» в переводе», Л. Виссон «Русские проблемы в английской речи», Ю. М. Лотмана «Семантика культуры и понятие текста», Э. Сепира «Избранные труды по языкознанию и культурологи», D. Katan «Translating Cultures. An Introduction for Translators, Interpreters and Mediators».

Материалом исследования являются рассказы Грэма Грина «Jubilee», Фионы Гобл «Things we never said», романы Уильяма Теккерея «Vanity Fair», Тома Вулфа «The Bonfire of Vanities», книга Джорджа Микеша «How to Be an Alien», статьи «The Guardian World News» за декабрь 2010 года, «The Sun» за июль 2010, «The Sunday Times» за март 2003, а также материалы различных английских и американских сайтов, таких как www.wikipedia.com, www.cnn.com, www.bbc.uk, www.huffingtonpost.com, www.redstate.com и др.

Теоретическая ценность работы заключается в том, что она подтверждает теоретический тезис о том, что между языком, культурой и мышлением существует тесная связь, а также то, что при интерпретации культурозначимых смыслов необходимо учитывать не только языковое значение слов, но и асимметрию восприятия некоторых аспектов окружающего мира различными культурами, то есть принимать во внимание и экстралингвистические контексты: культурный, социальный, исторический.

Практическая ценность исследования определяется тем, что его положения, выводы и фактический материал могут быть использованы для осуществления более осознанного и глубокого перевода, для раскрытия скрытых механизмов воздействия на адресата и повышении эффективности речевой коммуникации.

Многочисленные примеры перевода асимметрии восприятия культурозначимой лексики некоторых аспектов окружающего мира могут использоваться в учебных курсах и учебных пособиях по практике перевода с английского языка на русский.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи, раскрывается научная новизна и практическая значимость работы.

В первой главе рассматриваются теоретические вопросы, посвященные проблеме взаимодействия языка, культуры и мышления, анализируются теоретические концепции выдающихся лингвистов прошлого, таких как В. Гумбольдт и Э. Сепир, а также современных языковедов – С. Г. Тер-Минасовой, А. Вежбицкой, Ю. М. Лотмана, В. В. Воробьева, Ю. Д. Апресяна и других. В четвертом разделе главы исследуются основные черты английского и русского национального характера. В конце главы делаются выводы на основе проведенных исследований.

Во второй главе перечисляются аспекты окружающей среды, рассматриваются переводческие трудности, связанные с асимметрией восприятия окружающего мира, и пути их решения, анализируется различное восприятие текстов русской и англосаксонской (британской и американской) культурами и предпринимается попытка перевести подобные сообщения без национальных и культурных потерь. В конце главы делаются выводы проведенной работы.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются выводы, сделанные на основе анализа материала.

Библиография насчитывает 99 источников.

Глава 1. Взаимосвязь языка, культуры и мышления

1. . Язык и культура как основополагающие категории лингвокультурологии

«Язык – зеркало культуры»

Эдвард Сепир

Вильгельм фон Гумбольдт писал: «Люди понимают друг друга тем лишь путем, что они дотрагиваются друг в друге до одного и того же звена в цепи их чувственных представлений и внутренних понятийных образований, ударяют по одной и той же клавише их духовного инструмента, вслед за чем в каждом из них всплывают сходные, но не вполне тождественные понятия» [Гумбольдт 2000: 259].

Таким образом, происходит общение с помощью намеков на те или иные смысловые концепты, которыми владеют все участники коммуникации. Каждый человек принадлежит к определённой национальной культуре, включающей национальные традиции, язык, историю, литературу. Экономические, культурные и научные контакты стран и их народов делают актуальными темы, связанные с исследованием межкультурных коммуникаций, соотношения языков и культур, изучением языковой личности.

Пожалуй, никто из известных лингвистов так много и плодотворно не занимался проблемой языка и культуры, как Э. Сепир. В своих «Избранных трудах по языкознанию и культурологии» ученый рассматривает такие фундаментальные проблемы, как определение понятия культуры, соотношение «язык – культура» (с точки зрения первичности возникновения, наличия общих черт, принципов взаимодействия и развития), роль лингвистики в изучении истории культуры [Сепир 2001: 381].

Исследования А. Вежбицкой продолжают многолетние споры вокруг проблемы взаимоотношения языка и культуры. Каждый язык, по ее мнению, служит уникальным средством выражения человеческого опыта, представляя собой «лучшее доказательство реальности культуры» [Вежбицкая 2001: 289].

А. Вежбицкая, опираясь на исследования Э. Сепира, подчеркивает, что концептуализация мира эмоций проводится каждой культурно-языковой общностью по-своему. Сравнивая английский и русский языки, А. Вежбицкая показывает, как этническая ментальность ярко отражается и в словарном составе языка, и в его грамматическом строе.

Эмоциональность русских обусловила большое количество глаголов, называющих эмоции, – радоваться, тосковать, грустить, унывать, ликовать, тревожиться, возмущаться, нервничать, – которые, как считает А. Вежбицкая, почти непереводимы на другие языки, в том числе и на английский, в котором эмоции называются прилагательными и псевдопричастиями типа sad, pleased, angry.

Язык и культура являются основополагающими категориями лингвокультурологии – одного из ведущих направлений лингвистических исследований. В центр исследования ставится человек и его отношение к языку. Эта дисциплина представляет собой некую совокупность знаний о национально-культурной специфике и организации содержания речевого общения.

В концепции «язык и культура» сходятся интересы всех наук о человеке, это та сквозная идея, которая разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка. Язык представляет собой главную форму выражения и существования национальной культуры.

Эдвард Сепир писал: «Культуру можно определить как то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают» [Сепир 2001: 193]. Язык, таким образом, выступает как реализованная внутренняя форма выражения культуры, как средство аккумуляции знаний культуры.

«Язык нужен культуре именно потому, – утверждает М. С. Каган, – что её информационное содержание многосторонне богато, и каждый специфический информационный процесс нуждается в адекватных средствах воплощения» [Каган 2003: 16].

В. В. Красных определяет лингвокультурологию как «дисциплину, изучающую проявление, отражение и фиксацию культуры в языке, непосредственно связанную с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса» [Красных 2001: 12].

В. И. Карасик рассматривает лингвокультурологию как «комплексную область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры» [Карасик 2004: 103]. Основной единицей лингвокультурологии он называет культурный концепт, а в качестве единиц изучения выдвигает реалии и «фоновые значения, т.е. содержательные характеристики конкретных и абстрактных наименований, требующие для адекватного понимания дополнительной информации о культуре данного народа» [там же: 129].

Считается, что лингвокультурология как научная дисциплина возникла в последней четверти ХХ века благодаря работам В. фон Гумбольдта, который впервые сформулировал положение о взаимосвязи характера языка и характера народа. Широкую известность получило утверждение о том, что «своеобразие языка влияет на сущность нации, поэтому тщательное изучение языка должно включать все, что история и философия связывают с внутренним миром человека» [Гумбольдт 1985: 77].

В России данными проблемами занимался А. А. Потебня. Опираясь на идеи немецкого мыслителя, он развил собственное видение места и роли языка. В своей работе «Мысль и язык» учёный отмечет, что «язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её, что он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность» [Потебня 1993: 56].

В отечественной лингвистике также большой вклад в становление лингвокультурологии как науки был внесен В. В. Воробьевым. С его точки зрения, лингвокультурология – это «новая филологическая дисциплина, изучающая определенным образом отобранную и организованную совокупность духовных ценностей и опыта языковой личности данной национально-культурной общности и обеспечивающая выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения» [Воробьев 2008: 36–37].

Результаты многолетних исследований в области изучения проблематики «язык и культура» представлены в монографии С. Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация» [Тер-Минасова 2000]. В этой книге затронуты многие проблемы, входящие в круг нашего исследования: конфликт культур, социокультурный комментарий, загадочные души русского и английского миров, учет национально-культурного компонента в переводе.

С. Г. Тер-Минасова сопоставляет русский и английский языки с учетом социокультурного компонента, вскрывает различия между тем, что стоит за словами этих языков, то есть между культурными представлениями о реальных предметах и явлениях действительности и между самими предметами и явлениями.

Исследователи разных направлений и областей знаний пришли к выводу, что культура отражается в сознании человека и определяет особенности его коммуникативного поведения. Современные переводоведы также признают важность «культурного» аспекта, справедливо признавая, что культурологические проблемы являются для перевода гораздо более серьёзными, чем проблемы лексического или синтаксического характера.

Национальная культура, как и национальный язык, является «проявлением особого национального менталитета, преодоление только языкового барьера в переводе недостаточно. Понимание значения культурного барьера и его нейтрализация в переводе – не менее трудная проблема, чем нейтрализация различий чисто языкового характера» [Тимко 2007: 3].

Проблема взаимоотношения языка и культуры традиционно включалась в сферу интересов языковедов. Однако в последние десятилетия понятие «культура» приобретает все более широкую интерпретацию. Так же как и понятие «языка», оно является сложным и многоплановым. На смену пришло расширенное толкование термина «культура», включающее все особенности исторических, социальных и психологических явлений, характерных для данного этноса, его традиции, ценности, взгляды, институты, поведение, быт, условия жизни – словом, все стороны его бытия и сознания.

Такое понимание культуры, естественно, включает в нее язык и все другие аспекты вербальной коммуникации как важнейшего условия человеческого существования. В настоящее время насчитывается более 300 определений этого термина.

Ю. М. Лотман понимает культуру как «гибкий и сложноорганизованный механизм познания, который в совокупности образует национальную память какого-либо коллектива» [Лотман 2000: 196].

Американские антропологи А. Кребер и К. Клакхон дают следующие определения культуры: «Культура основана на схематизированных и эталонных способах мышления, восприятия и реагирования, добытых и передаваемых главным образом с помощью символов, представляющих собой характерное достижение человеческих групп; существенное ядро культуры составляют исторически отобранные и переданные идеи и прежде всего связанные с этими идеями ценности» [Клакхон 1998: 38].

Чтобы получить представление о многозначности понятия «культура», обратим внимание на ряд определений, предложенные некоторыми учеными Европы и США: «комплекс, включающий знания, верования, искусства, законы, мораль, обычаи и другие способности и привычки, обретенные человеком как членом общества» [Тейлор 2000: 47]; «каждый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе» [Энгельс 2005: 6]; «культурный аспект, охватывающий представления, ценности, нормы, их взаимодействия и взаимоотношения» [Сорокин 2005: 51]; «совокупность интеллектуальных элементов, имеющихся у данного человека или у группы людей и обладающие некоторой стабильностью, связанной с тем, что можно назвать «памятью мира» и общества – памятью, материализированной в библиотеках, памятниках и языках» [Моль 2007: 381].

В отечественной культурологии основными являются следующие определения: «культура как совокупность великих символов жизни, чувствование и понимание: таков язык, которым только и может поведать душа, как она страждет»; «воплощенные ценности» [Богомолов, Чавчавадзе 1964: 153; 159]; «состояние духовной жизни общества» [Ким 1983: 63]; «культура как система духовного производства охватывает сознание, хранение, распространение и потребление духовных ценностей, взглядов, знаний и ориентацией – все то, что составляет духовный мир общества и человека» [Ерасов 2000: 490].

Со временем и, особенно, под воздействием многих новых ситуаций, например, в периоды быстрой аккультурации (процесса приобретения одним народом тех или иных форм культуры другого народа, происходящий в результате их общения между собой), в человеческой группе возникали новые варианты жизнеустройства, сознательно или бессознательно извлеченные из ситуаций и проблем, с которыми сталкивались члены группы.

Язык без труда вписывается в эту концепцию культуры. Как культура вбирает все исторические сложившиеся, структурированные модели поведения, так и язык включает модели разговорной речи (составная часть поведения). Язык, как и все другое в культуре, требует изучения не отдельных выражений, а конструкций, в которые все возможные значения могут быть встроены.

Языки, как и другие аспекты культуры, разнообразны и не похожи; каждое общество имеет свой язык, равно как и собственные модели поведения. Язык подобно любому другому аспекту культуры собирает и постоянно интерпретирует «гигантскую и анонимную подсознательную работу многих поколений» [Сепир 1993: 235].

Наконец, на наш взгляд, совершенно невозможно себе представить происхождение или развитие культуры отдельно от языка, так как язык – это такая часть культуры, которая дает возможность человеку не только приобретать собственный опыт в процессе непрерывного обучения, но и пользоваться приобретенными в прошлом или настоящем опытом и знаниями других людей, которые являются или были членами группы.

Большинство исследований об отношении языка и культуры вплоть до недавнего времени делали упор на внешней и совершенно очевидной связи между лексикой и содержанием культуры. Снова и снова отмечалось, что используемая людьми лексика свидетельствует об их культуре и отражает интересы народа к различным областям культуры, таким как техника, социальная организация, религия и фольклор.

Однако следует учитывать непосредственную связь языка с другими элементами культуры. Окружающий мир, духовная жизнь и поведение людей отражаются в сознании человека в определенных когнитивных структурах, которые, в свою очередь, реализуются в языковых категориях и формах.

Суммируя все вышесказанное, можно отметить прямую связь между языком и культурой, при этом культура понимается как содержание, а язык – как форма существования данного содержания. Языку отводится приоритетная роль в процессе познания и концептуализации окружающего мира.

Понимание взаимосвязи между культурой и языком нужно также для того, чтобы понимать и уметь вести общение с людьми других культур. Поскольку язык и культура тесно переплетены, межкультурное общение отличается от тех процессов общения, в которых участвуют только люди нашей собственной культуры (внутрикультурное общение). Понимание размаха и глубины этой взаимосвязи – это переход, позволяющий осознать и признать подобные различия.

1.2. Теория лингвистической относительности как центрального

понятия во взаимоотношении языка и культуры

Эдвард Сепир во многих своих работах предлагал тезис, согласно которому, можно сказать, что люди, говорящие на разных языках, живут в разных «вселенных», в том смысле, что языки, на которых они разговаривают, в значительной степени воздействуют как на их чувственное восприятие, так и на их привычный образ мысли. Сепир формулирует этот тезис так:

«Язык – это путеводитель в «социальной действительности»…язык существенно влияет на наше представление о социальных процессах и проблемах. Все люди находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе» [Сепир 2001: 211]. При этом два разных языка никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности.

Другими словами, в каждом языке содержится своеобразный взгляд на окружающий мир, и различие между картинами мира тем больше, чем больше различаются между собой языки.

Понимание, например, простого стихотворения предполагает не только понимание каждого из составляющих его слов в его обычном значении: необходимо понимание всего образа жизни данного общества, отражающегося в словах и раскрывающегося в оттенках их значения.

Или, если нарисовать несколько десятков линий произвольной формы, то одни из них будут восприниматься как «прямые» другие - как «кривые», «изогнутые», или «ломаные» потому только, что сам язык предлагает такое разбиение в силу наличия в нем этих слов. Следовательно, можно сделать вывод о том, что восприятие нами окружающего мира напрямую зависит от языковых привычек нашего общества.

В качестве простейших примеров того, как по-разному языки концептуализируют внеязыковую реальность, часто приводят такие фрагменты лексических систем, как названия частей тела, термины родства или системы цветообозначения.

У таких английских терминов родства, как father (отец), mother (мать), brother (брат), sister (сестра), cousin (двоюродный брат, сестра), не найдется точных параллелей в лексиконе народов, не имеющих аналогичную нашей систему родства. В языке индейцев чирикауа-апаче, например, есть только два термина, обозначающие родственников [www.nauka.ru].

Существуют различия и в восприятии цветообозначений. В каких-то языках термины цвета совпадают, а в каких-то нет. Например, в языке племени навахо есть два понятия, обозначающие черный цвет: одно обозначает черноту темноты, другое – черноту такого вещества, как уголь. А в русском языке есть два отдельных термина: синий и голубой – в противоположность многим другим языкам, в которых для обозначения цвета соответствующей части спектра используется единое обозначение, например, английское blue.

Но, несмотря на то, что многие примеры ясно показывают влияние языковых особенностей на чувственные ощущения и мышление, мы не должны переоценивать это влияние. Совершенно очевидно, что навахо, хотя и обозначают, например, коричневый и серый цвета одним термином, а синий и зеленый другим, вполне в состоянии отличить коричневый от серого, а синий от зеленого.

Суть заключается не в том, что лингвистические модели неизбежно ограничивают чувственные восприятия и мышление, но в том, что они вместе с другими культурными моделями направляют ощущение и размышление по определенным привычным каналам.

Наиболее важными из исследований, которые подтверждают тезис Э. Сепира, изложенный выше, несомненно, являются работы Бенджамина Л. Уорфа, особенно его статья «Отношение привычного поведения и мышления к языку», в которой он отмечал, что язык и культура развивались вместе, постепенно влияя друг на друга. Б. Уорф придал более радикальную формулировку мыслям Сепира, полагая, что мир представляет собой непонятный поток впечатлений, который должен быть организован нашей языковой системой. Уорф утверждал, что «мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком» [Уорф 2003: 174].

Это обстоятельство имеет очень большое значение для современной науки, поскольку из него следует, что никто не волен описывать природу абсолютно независимо, таким образом, сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве языковых систем.

Но главное внимание Уорф уделяет влиянию языка на нормы мышления и поведения людей. Он отмечает принципиальное единство мышления и языка и критикует точку зрения, согласно которой речь – это лишь внешний процесс, связанный только с сообщением мыслей, но не с их формированием. И здесь мы полностью согласны с лингвистом, так как на наш взгляд невозможно сформулировать мысль, не используя при этом язык.

Для современных европейских языков характерно деление слов на две большие группы – существительное и глагол, подлежащее и сказуемое. Это обусловливает членение мира на предметы и их действия, но сама природа так не делится. Определить явление, вещь, предмет, отношение и т. п., исходя из природы, невозможно; их определение всегда подразумевает обращение к грамматическим категориям того или иного конкретного языка.

Уорф доказывает, что грамматические категории, такие, как время или число, также вынуждают говорящих воспринимать мир определенным образом. В английском языке любой глагол в личной форме обязательно должен содержать показатель времени: например, I sang – Я пел (прошедшее время), I sing –Я пою (настоящее время), I will sing – Я буду петь (будущее время). Носители английского языка вынуждены обозначать и временные различия в каждом предложении; носители других языков, возможно, не должны отмечать эти различия, зато им придется указывать, скажем, видимы или невидимы объекты, упоминаемые в разговоре.

Мы разделяем точку зрения Уорфа, который утверждает, что у языков, сильно отличающихся друг от друга, различна также система анализа окружающего мира. И как уже было сказано, лингвист подчеркивает влияние языковых норм не только на процесс мышления, но и на восприятие окружающего мира.

Итак, язык, на котором мы говорим, влияет на то, какие мысли приходят нам в голову. Следовательно, язык может играть роль посредника, помогая определить способы понимания окружающего мира. По-видимому, язык является одним из факторов, влияющих на то, как мы думаем.

В 20-х годах ХХ века Эдвард Сепир в статье «Статус лингвистики как науки» дал первую формулировку гипотезы лингвистической относительности (центрального понятия этнолингвистики, области языкознания, изучающей язык в его взаимоотношении с культурой): «Мы видим, слышим и вообще воспринимаем мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества» [Сепир 2001: 261].

В 30-х годах XX века Э. Сепир и Б. Л. Уорф выдвинули гипотезу языковой относительности, согласно которой языку отводится приоритетная роль в процессе познания.

Учение о лингвистической относительности нашло свое выражение как в естественных, так и в гуманитарных науках, в которых предполагалось, что чувственное восприятие действительности определяется ментальными представлениями человека. Ментальные представления, в свою очередь, могут изменяться под воздействием языковых и культурных систем. Поскольку в конкретном языке и в конкретной культуре концентрируется исторический опыт их носителей, ментальные представления носителей различных языков могут не совпадать.

Итак, для сторонников гипотезы языковой относительности реальный мир существует постольку, поскольку он отражается в языке. Наличие различных категорий в разных языках свидетельствует о том, что носители этих языков по-разному концептуализируют окружающий мир.

Однако теория лингвистической относительности вызвала споры с момента своего появления. Большинство лингвистов и психологов доказывали, что носители тех языков, в которых те или иные разграничения не проводятся, тем не менее в состоянии их делать, если возникает такая необходимость, хотя, возможно, не столь легко и быстро. Таким образом, теория Сепира-Уорфа стимулировала серьезные дискуссии и эксперименты, касающиеся взаимоотношения языка и мышления, и их работа проложила путь для дальнейших исследований в этом направлении.

1.3. Сознание и языковая картина мира

В последнее время проводятся всевозможные исследования языковой картины мира у носителей определённого языка, изучаются особенности восприятия действительности в рамках той или иной культуры.

Актуальной является высказанная Л. В. Щербой мысль о том, что «мир, который нам дан в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой известное единство с точки зрения культуры» [Щерба 2008: 34].

Рассмотрим более подробно трактовку понятия «картина мира» у разных лингвистов. Этот термин впервые был введен Людвигом Витгенштейном в «Логико-философском трактате», но в антропологию и семиотику он пришел из трудов немецкого ученого Лео Вайсгербера.

«Словарный запас конкретного языка, – писал Л. Вайсгербер, – включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определенную картину мира и передает ее всем членам языкового сообщества» [Вайсгербер 2009: 150].

По мнению Б. А. Серебренникова, «картина мира – есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной ее стороны. Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром» [Серебренников 2010: 21].

В. Б. Касевич подчеркивал изменчивый характер картины мира. «Картина мира, – пишет он, – закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказаться в той или иной степени пережиточной, реликтовой, лишь традиционно воспроизводящей былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария». Иначе говоря, «возникают расхождения между архаической и семантической системой языка и той актуальной ментальной моделью, которая действительна для данного языкового коллектива и проявляется в порождаемых им текстах, а также в закономерностях его поведения» (цит. по [Гречко 2003: 168]).

Ю. М. Лотман утверждает, что «каждому отрезку исторического времени соответствует своя картина мира» [Лотман 2000: 57]. Мы не можем не согласиться с данным утверждением, ведь у любого народа при этом будет свое представление о добре и зле, о нормах и ценностях, но у каждого народа эти представления будут различными.

При описании картины мира невозможно не упомянуть о языковой картине мира. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка.

Л. Вайсгербер указывал на стимулирующую роль языка по отношению к формированию у человека единой картины мира. Он писал: «Язык позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира и заставляет его забыть о том, как раньше, до того, как он изучил язык, он воспринимал окружающий мир» [Вайсгербер 2009: 51].

Согласно точке зрения отечественных лингвистов языковая картина мира формируется вместе с языком [Малащенко 2005: 25–28]. Речь идет, во-первых, о том, что язык подчиняет себе восприятие мира его носителями и организует его, а во-вторых, о том, что язык образует собственный мир, который отражает мир действительный [Гачев 2008: 239].

Наиболее полное определение «языковой картины мира», на наш взгляд, дает В. А. Гречко. В его понимании она «представляет собой индивидуальное содержание, образованное в результате отражения и познания действительности народом-носителем данного языка. Языковая картина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закрепленное, прежде всего в базисном понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира в семантике различных языковых единиц» [Гречко 2003: 171].

Современные представления о языковой картине мира в изложении Ю. Д. Апресяна выглядят следующим образом: «каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян 2009: 187].

Таким образом, взаимосвязь языка и картины мира, складывающейся у человека в процессе мыслительной активности, очевидна. Именно поэтому многие современные лингвисты различают понятия «картина мира», «языковая картина мира» и «концептуальная картина мира».

Так, по мнению Е. С. Кубряковой, границы концептуальной картины мира гораздо шире, чем границы языковой картины мира. «Картина мира – то, каким себе рисует мир человек в своем воображении, – феномен более сложный, чем языковая картина мира, т.е. та часть концептуального мира человека, которая имеет «привязку» к языку и преломлена через языковые формы» [Кубрякова 2008: 49].

Сходную мысль встречаем и в работах В. А. Масловой: «Термин «языковая картина мира» – это не более чем метафора, ибо в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-исторический опыт определенной национальной общности людей, создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь специфическую «окраску» этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое рождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа» [Маслова 2001: 79].

Л. Леви-Брюль также подчеркивал превалирующую роль языка в формировании коллективного восприятия мира. «Представления, присущие всем членам социальной группы передаются в ней из поколения в поколение, они навязываются в ней отдельным личностям, пробуждая в них, сообразно обстоятельствам, чувства уважения, страха, поклонения... Язык – социальная реальность, базирующаяся на совокупности коллективных представлений. Язык навязывает себя каждой из этих личностей, он предшествует ей и переживает ее» [Леви-Брюль 2010: 109].

Н. И. Жинкин в своей работе «Язык. Речь. Творчество», как и многие другие исследователи, отмечает взаимосвязь языка и картины мира. Он пишет: «Язык – это составная часть культуры и её орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнажённом виде специфические черты национальной ментальности. Язык есть механизм, открывший перед человеком область сознания» [Жинкин 2008: 356].

Одной из основных составляющих языковой картины мира является ценностная картина мира, в которой находят отражение ценности и приоритеты определенной лингвокультурной среды.

Ценностные категории образуются в сознании человека в процессе когнитивной деятельности. «Постигая действительность, человек определяет для себя существенное и несущественное, формируя ценностное отношение к миру. Таким образом, ценностные ориентиры возникают не только на основе знания и информации, но и собственного жизненного опыта человека, они представляют собой личностно окрашенное отношение к миру» [Гуревич 2001: 120].

И. А. Стернин под ценностями понимает свойственные определенной культуре «социальные, социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом и наследуемые каждым новым поколением» [Стернин 2000: 108].

К числу культурных ценностей относят такие принципы сосуществования и взаимопонимания людей как обычаи, нравы, стереотипы, нормы поведения, оценки и идеалы. На основе этих принципов создаются определенные правила поведения, регламентирующие жизнь человека в обществе.

Ценности являются базовой категорией при построении картины мира [Караулов 2010: 79], а их конфигурация, в свою очередь, определяет культурный тип той или иной общности [Карасик 2001: 5].

Таким образом, становится ясно, что картина мира любого человека, также как и картина мира целого сообщества, находится в тесной связи с языком. Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в языке результаты познания.

Несмотря на наличие многочисленных работ, посвященных картине мира, в языкознании эта проблема все еще до конца не раскрыта. Не существует четко разработанных методологий описания языковой картины мира. Не проведена еще четкая грань между языковой, концептуальной и другими картинами мира. Тем не менее, значение разработки этой проблемы в лингвистике и других науках трудно переоценить.

1.4. Национально-культурная обусловленность восприятия

окружающего мира и конфликт культур

Многие языковеды занимались изучением лексического состава языка и его влияния на восприятие окружающего мира. Тезис о существовании в языке более или менее специфической классификационной системы обычно не вызывает возражений, вопрос в том, насколько велико влияние языка и содержащейся в нем классификационной системы на восприятие мира.

Анализируя лексические значения языка как системы, нам необходимо обратиться к происхождению данных значений и ответить на вопрос, почему есть именно такие значения, а не другие. Ответ заключается в следующем: человеческое познание обусловлено мышлением предшествующих поколений, зафиксированным в языке, в его лексическом составе. Мысль, опирающаяся на готовую языковую форму, возникает быстрее и легче, чем мысль, не имеющая такой опоры в родном языке говорящего. Язык влияет на формирование новых мыслей через значения терминов, в которых так или иначе отразились и закрепились познавательная деятельность предыдущих поколений и их опыт.

Язык не в одинаковой степени влияет на оформление мысли в разных случаях: так, можно предположить, что его роль здесь тем важнее, чем менее прямой и непосредственной является связь с соответствующим предметом внешней языку действительности [nauka.relis.ru].

Например, хотя русский и английский языки по-разному формируют мысль о таких предметах, как рука и нога (русский язык направляет внимание на эти конечности как целое, а английский выделяет ту или другую часть руки или ноги, даже когда в этом нет необходимости), все же сами эти предметы таковы, что легко усмотреть различие их частей и можно быстро привыкнуть к оформлению мысли о них как о двух различных частях, или, напротив, привыкнуть думать о них как о целом.

В данном случае такие объекты мысли, как нога и рука, вполне понятны, определенны и без обозначения их словами: они доступны для непосредственного восприятия, то есть их можно потрогать и т. п. Поэтому особенности языкового оформления отходят на второй план, не имея существенного значения для самой мысли.

В результате того, что каждый язык представляет собой индивидуальную, неповторимую систему языковых значений, некоторые значения, входящие в систему данного языка, часто оказываются несоизмеримыми со значениями другого языка, и в силу этого перевод теоретически кажется невозможным.

Однако можно предположить, что хотя теоретически перевод и невозможен, он все же существует вследствие того, что значения того и другого языка обозначают одну и ту же действительность, и поэтому имеется возможность с помощью сочетаний значений дать на любом языке приблизительный эквивалент данному значению любого другого языка.

Выше мы уже привели пример различия между английским и русским языками. Остановимся на этом подробнее – обсудим особенности каждого из данных языков и рассмотрим, чем они отличаются друг от друга.

Начнем с типологического отличия этих языков, то есть принадлежность русского к синтетическому типу языков, а английского – к аналитическому. А. А. Поликарпов считает, что причины синтетического или аналитического строя того или иного языка зависят в частности и от особенностей социально-исторического контекста этого языка. Там, где язык формировался в условиях довольно однородной этнической среды, он во многом сохранял изначально присущие ему синтетические черты, там же, где среда была неоднородной, наблюдалось определенное движение языка в сторону аналитизма [Поликарпов 1979].

Русский язык можно охарактеризовать как язык более близкий к своему древнему состоянию, язык синтетический с богатым набором лексического и морфологического материала, с относительно свободным порядком слов в предложении, с развитой синонимией и с невысокой частотностью употребления лексических единиц в тексте.

Напротив, английский язык является довольно сложным продуктом многочисленных языковых влияний, приспособлений, упрощений. Уменьшение объема лексических и в значительно большей степени морфологических единиц привело к расширению значений оставшихся единиц, к высокому уровню полисемии и омонимии. Эти процессы привели к тому, что «он приобрел несвойственный ему раньше характер аналитического языка» [yazykoznanie.ru].

Однако существует различие не только в русском и английском языках, но и в русской и англосаксонской (британской и американской) культурах. Чтобы в дальнейшем иметь возможность учитывать отражение национально-культурных особенностей в коммуникативных актах в британском и американском английском и русском языках, необходимо определить данные особенности, присущие Великобритании, Америке и России.

Вступая во взаимодействие с инокультурным текстом, переводчик сталкивается с проблемой непонимания некоторых фрагментов текста, отражающих ценностный опыт, национальную специфику лингвокультурной общности. В процессе контакта с незнакомой культурой складывается определенное отношение к ней. Носитель другой культуры традиционно воспринимается как «чужой». В этой оппозиции заложено столкновение между «своим» и «чужим» уставом, то есть налицо конфликт культур. Становится понятно, что именно родная культура объединяет людей и одновременно отделяет их от других, «чужих» культур, от культур иных стран.

В результате возникает препятствие в понимании смысла сообщения. Для другой лингвокультуры значимые единицы культуры выступают как специфические фрагменты культурного контекста. Они обозначаются различными терминами: «пробел», «интервал» [Эко 2007: 99], «культурные скрипты» [Вежбицкая 2001: 87], «скважина» [Жинкин 2008: 167] и «лакуна» [Сорокин, Марковина 2010: 26].

Лакуна как единица лингвокультурологического анализа ограничивает объект исследования, в качестве которого выступает текст. Лакуны могут вызвать проблемы в процессе межкультурной коммуникации, а также в процессе переводческой деятельности, поскольку они, как правило, не воспринимаются носителями другой культуры и перевод культурологических лакун предполагает определенный уровень владения фоновыми знаниями и переводческой компетенции. Главной особенностью лакун является то, что они возникают в процессе общения, в ситуации контакта двух культур, обменивающихся текстами [planetadisser.com].

Принципиально важным является вопрос о том, как влияет наличие лакун на процесс межкультурного общения. Показательно в связи с этим следующее наблюдение: «... англичанина, приехавшего в Москву, утомляют традиционные русские приветствия, он жалуется, что у него руки болят, в результате – некоторые негативные впечатления и даже переживания» [Верещагин, Костомаров 2005: 557].

Существуют мимические лакуны, возникающие при несовпадении мимических кодов, присутствующих в тех или иных культурах. Одним из мимических знаков является улыбка. В различных культурах улыбки могут, в зависимости от существующих этикетных норм, иметь различные значения.

В наше время, когда международные контакты становятся все более массовыми и интенсивными, проблема улыбки неожиданно встала особенно остро. Одна из странных особенностей представителей русской культуры в глазах Запада – это мрачность, неприветливость, отсутствие улыбки. Русские не улыбаются, они неулыбающаяся нация, и поэтому с ними надо быть настороже: от этих мрачных типов можно ожидать чего угодно.

Русские же люди, попав в англоязычный мир, недоумевают по поводу улыбок. Мы с удивлением отмечаем, что в западном мире улыбаются всем, всегда и везде. В представлении русских людей улыбка является неотъемлемой частью западной культуры, неразрывно связанной с нормами поведения. Следовательно, мы можем назвать улыбку стереотипом, поскольку в умах того или иного народа (здесь имеется в виду русский народ) она вызывает совершенно конкретные ассоциации с представителями западного мира.

В культуре Америки улыбка является также и социальным признаком преуспевания. «Keep smiling» – девиз американского образа жизни: «что бы ни случилось – улыбайся». Этот призыв учит: не сдавайся, не поддавайся ударам судьбы, не показывай людям, что у тебя что-то не в полном порядке, не подавай виду – улыбайся. Напускной оптимизм в любой ситуации – вот черта американского национального характера, которая официально одобрена и внедряется всеми средствами, в том числе и языковыми.

У русских совершенно другой менталитет, другие традиции, другая жизнь, другая культура – в этом вопросе все прямо противоположное. Чем выше общественная позиция человека, тем серьезнее должен быть его имидж. Улыбка в ситуации, когда человек претендует на высокий пост, совершенно неуместна, она только покажет, что человек легкомыслен, не сознает ответственности своего дела и поэтому довериться ему нельзя.

Особую группу лакун составляют «бытовые» лакуны, указывающие на традиционный уклад жизни, привычки, особенности быта носителей некоторой культуры.

У англичан принято пить чай в пять часов вечера, но у других европейских народов такого обычая нет. При этом многие европейцы удивляются тому, что русские умываются, используя текущую струю воды, тогда как сами они для умывания набирают воду в раковину.

При первой встрече/знакомстве принято пожимать руку. Однако английское рукопожатие всегда неловкое, очень быстрое, происходит «на расстоянии вытянутой руки» и без сопроводительных движений свободной руки –обни­мания, похлопывания по плечу и т. п., что наблюдается, например, в России [Фокс 2011: 18].

Возможно, что одна из самых глубоких и точных характеристик английского характера была дана Томасом Карлейлем в его книге «Прошлое и настоящее». По словам Карлейля, «…англичане – немой народ. Они могут совершать великие дела, но не могут описывать их…. Из всех народов мира в настоящее время англичане – самые глупые в разговоре, самые мудрые в действии» [Карлейль 1994: 249–250].

Современный отечественный философ Г. Гачев отмечает у англичан преобладание эмпиризма над рационализмом, силы и воли над логикой и отвлеченным мышлением. «…Англия – страна опыта и техники…» [Гачев 2008: 332]. По мнению Г. Гачева, для англичан также характерен дух соревнования, борьбы «всех против всех», что проявляется и в экономической конкуренции, и в спорте [Гачев 2008: 336].

Однако, англичане исключительно вежливый, обходительный народ, им свойственна манерность, соблюдение этикетных норм, принцип невмешательства в личную жизнь собеседника, подчеркнутая вежливость [Таранцей 1998].

В Англии, как и в лю­бой другой стране, наиболее распространенной формой светской беседы в кругу друзей и приятелей является обмен сплетнями. При этом, по словам антрополога Кейт Фокс (англичанки, исследовавшей «английскую самобытность» и написавшей об этом книгу) «Англичане, без сомнения, нация сплетников». Однако на ее взгляд, «сплетни занимают столь важное место в жизни англичан потому, что по натуре мы скрытные люди, мы обсуждаем чужую частную жизнь, а зна­чит, делаем нечто дурное и запрещенное» [Фокс 2011: 23].

И чопорные, замкнутые англичане, для которых слова «частная жизнь» – не пустой звук, особенно остро ощуща­ют, что они «вторгаются на чужую территорию», когда обме­ниваются сплетнями в ходе светской беседы. Невозможно переоценить значимость понятия «частная жизнь» в англий­ской культуре. «Частная жизнь, – указывает Джереми Паксман, – это основа основ системы организации всей стра­ны – от критериев, на базе которых формируются законы, до домов, в которых живут англичане» [Паксман 2009: 113].

Ценным источником при рассмотрении особенностей русского характера может служить работа известнейшего русского философа Н. О. Лосского, стремящегося определить «формулу души русского народа», «Характер русского народа» [Лосский 2005].

Основной чертой характера русского народа Н. О. Лосский считает религиозность и связанное с ней искание абсолютного добра. Также русский народ обладает выдающейся добротой, душевной мягкостью, отсутствием злопамятности. Отмечает Н. О. Лосский в числе характерных черт русского народа также страстность, максимализм, любовь к свободе, в особенности, свободе духа. Однако у русского народа нет строго выработанных, вошедших в плоть и кровь форм жизни, а также ему присущи леность, пассивность, «нигилизм в среде образованных людей» [там же: 350].

Сравним выводы Н. О. Лосского, сделанные почти полвека назад, с тем, что утверждают современные исследователи.

Так, И. А. Стернин, описывая русское коммуникативное поведение, отмечает следующие характерные черты, отличающие его от коммуникативного поведения жителей западноевропейских стран: «…общительность, искренность в общении, эмоциональность общения, приоритетность «разговора по душам» перед другими видами общения, нелюбовь к светскому общению, стремление к простоте в общении, стремление к поддержанию постоянного круга общения, тематическое разнообразие, оценочность общения, бескомпромиссность в споре, …» [Стернин 2000: 27].

Таким образом, мы видим, насколько различны английский и русский языки как в лексическом и грамматическом плане, так и в культурологическом. Вспомнить хотя бы знаменитый фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» и одну из героинь Варвару Сергеевну Плющ – местного управдома, которая в ответ на: «вот в Лондоне собаки гуляют, где хотят, и там собака – друг человека», заявила: «Не знаю, как там в Лондоне, не бывала…А у нас управдом – друг человека!».

«Носители английского и русского языков не одинаково относятся к объективному миру, что выражается в том, какую позицию субъект действия занимает по отношению к окружающему миру: пассивную или активную. Это связано с двумя противоположными ориентациями: ориентация на контроль над миром, происходящими событиями и самостоятельное распоряжение своей судьбой, и, напротив, предположение о том, что существуют высшие силы, управляющие человеком и окружающей его реальностью» [Тимко 2007: 5].

Выводы по Главе 1

Язык представляет собой главную форму выражения и существования национальной культуры, главную роль в процессе познания и концептуализации окружающего мира, а также выступает как средство аккумуляции знаний культуры. Язык подчиняет себе восприятие мира его носителями и организует его, т.е. восприятие нами окружающего мира напрямую зависит от языковых привычек нашего общества.

Чувственное восприятие действительности определяется ментальными представлениями человека, которые, в свою очередь, могут изменяться под воздействием языковых и культурных систем.

Культура есть понятие, включающее все особенности исторических, социальных и психологических явлений, характерных для данного этноса, его традиции, ценности, взгляды, институты, поведение, быт, условия жизни – словом, все стороны его бытия и сознания, она основана на схематизированных и эталонных способах мышления, восприятия и реагирования, добытых и передаваемых главным образом с помощью символов, представляющих собой характерное достижение человеческих групп.

Элементы культуры, такие как окружающий мир, духовная жизнь и поведение людей, реализуются в языковых категориях и формах.

Существует определенная взаимосвязь языка и картины мира, складывающейся у человека в процессе мыслительной деятельности. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в языке результаты познания.

Существует понятие «конфликт культур», когда в процессе контакта с незнакомой культурой, воспринимающейся традиционно «чужой», складывается определенное отношение к ней, возникает препятствие в понимании смысла сообщения.

Английский и русский языки различны как в лексическом и грамматическом плане, так и в культурологическом.

Глава 2. Переводческие трудности, связанные с асимметрией восприятия некоторых аспектов окружающего мира

2.1. Роль сознания в процессе переводческой деятельности (переводческие проблемы и их решения при передаче национально-культурных

особенностей языка)

«Границы моего сознания очерчены моим языком»

Л. Витгенштейн

Отношение лингвистов к переводу четко выразил В. фон Гумбольдт в письме к известному немецкому писателю и переводчику Августу Шлегелю: «Всякий перевод представляется мне, безусловно, попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника» [www.lingvoinfo.com].

О переводе, его аспектах, природе, специфике, основах и так далее написано великое множество статей, так как «перевод – как алмаз – открывает все новые грани в зависимости от искусства огранщика» [там же].

Но бесспорным, на наш взгляд, является положение о посреднической роли перевода при «столкновении» культур, реальных и ментальных миров, хотя отдельные утверждения о взаимоотношении культуры, сознания и перевода в концепциях отдельных исследователей вызывает множество вопросов. Речь идет о переносе отдельных инокультурных элементов, а именно национально-культурных особенностей одной культуры в другую культурную среду.

В качестве посредника между культурами переводчик играет исключительно важную роль. Как заметил один западный бизнесмен, «иностранным языком можно овладеть. Спотыкаешься о культуру» (цит. по [Виссон 2005: 124]). То же самое подчеркивал в своих теоретических работах Альберт Швейцер: «Перевод – это не только взаимодействие языков, но и взаимодействие культур... Процесс перевода «пересекает» не только границы языков, но и границы культур» [там же: 132].

Каждый национальный мир, по словам Г. Гачева, представляет собой «единство локальной природы, характера народа, сформировавшегося в этом пространстве, и его мышления или способа ее восприятия и отражения в сознании этого этноса» [Гачев 2008: 183].

Названные параметры определяют смысловую структуру, воплощающуюся в определенной последовательности языковых единиц данного языка, используемых автором текста. Текст отражает уровень и характер развития культуры данного национально-культурного сообщества. Культурологическое содержание текста создается языковыми единицами с культурным компонентом в виде денотативного, коннотативного значений и развернутыми описаниями объектов, явлений культуры, культурно-исторических событий.

Перед переводчиками возникает трудная задача – как средствами одного языка передать культурные, социальные, исторические компоненты лексики другого. Как сохранить культурно-специфические элементы исходной культуры и в то же время обеспечить понимание реципиентами принимающей культуры.

Основные трудности, с которыми сталкивается переводчик, связаны с особенностями двух языков и способами их использования для наименования объектов и описания ситуаций. Исследователи выделяют три типа трудностей: специфичность семантики языковых единиц, несовпадение «картин мира», создаваемых с помощью языков для отражения внеязыковой реальности, и различия в самой этой реальности [www.lingresource.com].

Еще одним лингвистическим препятствием, которое должен преодолевать переводчик, является то обстоятельство, что носители разных языков по-разному воспринимают факты и явления, поскольку эти явления по-разному выражены и сформулированы на их языках.

Особенности восприятия окружающего мира отражаются и на способах описания типичных ситуаций. Сохранение при переводе контекста одной культуры в другой порой заставляет переводчика выяснять и сопоставлять очень широкий спектр жизни в России и в англоязычных странах от мелочей до самых высоких сфер общественной деятельности.

Рассмотрим пример различного восприятия окружающего мира. Если мы сравним в русском и английском языках словосочетание black cat – «черная кошка», то увидим, что в русской культуре согласно народному поверью, черная кошка приносит неудачу, несчастье, а, следовательно, словосочетание имеет негативную окраску:

Черная кошка дорогу перебежит – не видать удачи в этот день.

Традиционно черных кошек связывают с ведьмами, колдунами и демонами, которые наделяют их способностью приносить несчастье.

Появление чужого черного кота в доме – предвестие беды – Народная примета.

Во время грозы надо обязательно выкинуть черного кота из дома, иначе он привлечет к себе молнию – Народное поверье [www.sueveriya.ru].

Отрицательную коннотацию словосочетание black cat имеет и в Америке. Об этом свидетельствует мистический рассказ американского писателя Эдгара Алана По «The Black Cat»:

This latter was a remarkably large and beautiful animal, entirely black, and sagacious to an astonishing degree. In speaking of his intelligence, my wife, who at heart was not a little tinctured with superstition, made frequent allusion to the ancient popular notion, which regarded all black cats as witches in disguise [Poe 2005: 36] – Кот, необычайно крупный, красивый и сплошь черный, без единого пятнышка, отличался редким умом. Когда заходила речь о его сообразительности, моя жена, в душе не чуждая суеверий, часто намекала на старинную народную примету, по которой всех черных котов считали оборотнями.

В английской же культуре черные кошки – признак удачи, неожиданного счастья. Англичане искренне верят, что встреча с черной кошкой принесет им удачу, поможет избежать опасности, приведет в дом благополучие и помешает злым силам причинить вред. Свидетельством тому служат следующие английские приметы:

• If a black cat crosses your path it is lucky, because the evil has passed by and not harmed you.

Если черная кошка перейдет вам дорогу, это к удаче, потому что зло прошло мимо и не причинило вам вреда;

• To own a black cat is lucky. – Иметь черную кошку – к удаче;

• It is lucky to keep or touch some fur of a black cat.

Иметь при себе клочок шерсти черной кошки или касаться ее меха значит привлечь удачу;

• To wear black cat charms and brooches is lucky [www.csicop.org]

К счастью носить брелки и брошки в виде черной кошки;

и старинный английский наговор:

Black cat, cross my path – good fortune bring to home and hearth.

When I am away from home, bring me luck wherever I roam [blackcat-luck.blogspot.com]

Черная кошка, дорожку перейди,

К домашнему очагу ты счастье приведи.

Удача всегда пусть рядом идет,

В какой бы ни отправился я поход.

Свидетельством того, что черные кошки приносят удачу и являются талисманом благополучия в понимании британцев, могут также служить отрывки из статей с сайта ВВС:

However, black cats have many associations with good luck as well. It is said if you dream of a black cat, then you will have good luck – Однако довольно часто черные кошки ассоциируются с удачей. Говорят, если вам снится черная кошка, то вам скоро повезет.

In Scotland, if a black cat crosses your path it is meant to be a definite sign of good things to come, and likewise if a strange black cat stops on your porch it will bring prosperity to the household [www.bbc.co.uk] – В Шотландии, если черная кошка перешла вам дорогу, то это знак того, что скоро произойдет что-то хорошее, а также если незнакомый черный кот остановится на вашем крыльце, он принесет процветание в домашнем хозяйстве.

Таким образом, мы видим, насколько сильна асимметрия восприятия различных аспектов физической среды британской и русской культурами.

Как уже упоминалось выше, специфика переводческой деятельности заключается в том, что переводчик всегда стоит перед проблемой восприятия и переработки чужого ментального содержания, поскольку в своем переводном тексте он излагает не собственные идеи, а те, что сформулированы автором оригинала, при этом, как правило, он придерживается также коммуникативной ситуации, заданной автором. Возникает вопрос о том, каким образом переводчик решает данную проблему.

Как показывает анализ переводческих стратегий, они не бывают либо когнитивными, либо интуитивными, но представляют собой когнитивно-интуитивные соединения. Интуиция при переводе выбирает самое важное из исходных вербальных данных, а также сопоставляет лежащие в основе текста оригинала ситуации с реальным фоном и определяет то, как именно будет действовать переводчик, и какие решения будет принимать.

Каждый человек по-разному ориентируется в национальном культурном пространстве, выстраивая под себя собственную модель в рамках конкретного лингвокультурного сообщества, руководствуясь собственной базой знаний, которая представляется нами как «презентируемая различными когнитивными структурами совокупность всех знаний, образов и представлений индивида, имеющих национальную детерминированность» [Фесенко 2001: 176].

Именно база знаний позволяет человеку свободно ориентироваться в национальном культурном пространстве, в то время как представители «иного национального культурного сообщества, пытаясь овладеть данной культурой, наоборот, «блуждают» [Гудков 2003].

Человек существует не только в национальном культурном пространстве, но и является активным участником межкультурной коммуникации, что в первую очередь, свойственно переводчику как интерпретатору языковых единиц одной лингвокультуры через языковые единицы другой. Благодаря своей базе знаний, образов и представлений человек способен ориентироваться в пространстве любой культуры, соблюдая ее законы.

Адекватный перевод возможен в том случае, когда переводчик знаком с базой знаний, образами, стереотипами и представлениями того лингвокультурного сообщества, на языке которого создан исходный текст.

2.3. Национально-культурные различия в восприятии окружающей среды

В каждом лингвокультурном обществе есть свои традиции, идеалы, нормы, ценности, а также свои стереотипы, присущие только данной культуре. Термин «стереотип» введен в научный оборот американским социологом У. Липпманом. Под стереотипом он понимал особую форму восприятия окружающего мира, оказывающую определенное влияние на данные наших чувств до того, как эти данные дойдут до нашего сознания [Липпман 2004: 95].

По мнению У. Липпмана, человек, пытаясь постичь окружающий его мир во всей его противоречивости, создает «картину в своей голове» относительно тех явлений, которые он непосредственно не наблюдал. Человек имеет ясное представление о большинстве вещей еще до того, как он с ними непосредственно столкнулся в жизни.

Подобные представления-стереотипы формируются под влиянием культурного окружения данного индивидуума: «В большинстве случаев мы не сначала видим, а потом даем определение, мы сначала определяем для себя то или иное явление, а потом уже наблюдаем его. Во всей ... неразберихе внешнего мира мы выхватываем то, что навязывает нам наша культура, и мы имеем очевидную тенденцию воспринимать эту информацию в форме стереотипов» [там же: 81].

Стереотипы позволяют человеку составить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального, географического и политического окружения. У. Липпман пишет о том, что стереотипы так настойчиво передаются из поколения в поколение, что часто воспринимаются как данность, реальность, биологический факт.

Итак, как уже было сказано выше, в каждой культуре присутствуют определенные стереотипы, и здесь уже возникает вопрос, как быть переводчику? Какую выбрать стратегию для передачи этих стереотипов в другую культуру, при этом не теряя того культурного пласта, который несет данный стереотип? Может ли перевод сохранять колорит и нюансы оригинала, если он рассчитан на представителей во многом несхожей культуры? Мы полагаем, что может, и даже несмотря на асимметрию в восприятии окружающего мира русской и англосаксонской (британской и американской) культурами.

Решение переводчика определяется заранее выбранным и обоснованным алгоритмом действий и зависит от того, какое место культурная информация занимает в системе ценностей, представленных в тексте оригинала. Если какой-то термин не передает полностью тех ассоциаций, с которыми связано данное сообщение на исходном языке, переводчик может в данном случае использовать любые культурные коннотации.

Серьёзным фактором, осложняющим взаимопонимание друг друга разными культурами и перевод, является различное восприятие текстов в разных лингвокультурах. Культурная обусловленность восприятия объясняется, в первую очередь, асимметрией в восприятии окружающей среды (особенностей пищи; одежды; запахов, места жительства; материального благополучия; политических и исторических событий и др.). Это далеко не полный список аспектов окружающей среды, но их вполне достаточно для того, чтобы рассмотреть на примерах разнообразие факторов, определяющих культуру.

Все приведенные ниже переводы рассматриваемых примеров сделаны нами лично, то есть мы попытались на собственном примере «прочувствовать» все трудности, возникающие в процессе переводческой деятельности, связанные с асимметрией восприятия некоторых аспектов окружающего мира, а также найти пути их решения с целью достижения адекватности в переводе и воздействия перевода, равноценного воздействию оригинала.

2.3.1. Место жительства

До недавнего времени такие физические преграды как реки, моря и горы представляли собой также и культурные преграды из-за недостатка физического контакта. В настоящий момент довольно небольшое количество культур являются «отрезанными» от других. Но при этом существует много культур, которые продолжают считать физические границы границами культурными. Одним из примеров физической среды, которые имеют непосредственное отношение к культуре, являются Альпы. Горы стали «свидетелями» массовой эмиграции людей, а в итоге и появления миграционной культуры.

Слова Леонардо Заниера, поэта, живущего в горах недалеко от Северо-восточной вершины Альп (Карния, Италия), четко отображают близкие отношения, которые ощущаются между людьми, живущими в «закрытых» долинах и невыполненные желания жителей быть свободными от физических преград. Отрывки фраз ниже взяты из коллекции стихов поэта «Free…To Have to Leave», посвященных жизни альпийских эмигрантов, которых «заставили» искать работу за границей:

to that desire to be free

which within us lives

even if born

under such a narrow sky (цит. по [Katan 1999: 47]).

к желанию быть свободным,

которое живет среди нас,

даже если ты рожден

под таким тесным небом.

С появлением большого количества транспорта и общественных связей физические преграды стали менее заметны. Общение между людьми стало постоянным, и мир стал не просто «глобальной деревней», но чем-то вроде глобальной «гостиной». В условиях взаимосвязи и взаимозависимости современного мира различные культуры не изолированы друг от друга, а постоянно контактируют и взаимодействуют. Представители одной культуры сталкиваются с особенностями других культур при непосредственном общении с носителями этих культур у себя в стране и за ее пределами или получают соответствующую информацию устно или письменно с экрана, с газетных страниц, из литературных произведений и иных источников.

Однако мы не должны забывать, что восприятие окружающей среды необязательно происходит в настоящем времени. Согласно Сепиру «реакция людей на окружающий мир обусловлена их культурным наследием; она не происходит тот час же. Мы не видим ничего, кроме того, чему нас уже обучили» [Сепир 2001: 73].

Для многих людей важной является классификация других в соответствии со своей окружающей средой. Например, один из самых распространенных вопросов, задаваемых при первой встрече Where are you from? (Откуда ты/вы?). Хотя мы никогда возможно не имели каких-либо прямых или косвенных контактов с человеком, мы создаем множество вариантов поведения для него/нее на основе определенных ценностных суждений и убеждений, существующих у людей, живущих в данном конкретном месте. Таким образом, мы склонны сопоставлять человека с местом, где он живет.

Например, в романе Тома Вулфа «The Bonfire of the Vanities» по указанному адресу мы можем определить, о каких людях идет речь, а именно их благосостояние:

At that very moment, in the very sort of Park Avenue co-op apartment that obsessed the mayor…Sherman McCoy was kneeling in his front hall [Wolfe 1999: 12] – К тому времени в той самой части кооперативной квартиры на Парк Аве ню, которой владел майор…Шерман МакКой стоял на коленях в своей прихожей.

Мы с уверенностью можем сказать, что герой романа очень богатый и успешный человек, так как он живет на Парк авеню, одной из самых престижных и дорогих улиц Нью-Йорка. Данный факт сразу же создаёт у американских читателей образ благосостоятельного человека. Более того, он имеет долевую собственность в составе общего имущества дома (co-op apartment), что, безусловно, подчёркивает его высокий статус владельца престижной недвижимости.

Другие герои романа описываются по тому же принципу:

From the swell-looking doorway of 44 west seventy-seventh Street emerged a figure that startled him [там же: 21] – Из шикарной двери дома 44 77-й улицы Вест-сайда появилась фигура, поразившая его.

Для правильного понимания и перевода данного предложения необходимо знать, что в Нью-Йорке с 1811 года, когда был разработан план застройки Манхэттена, все улицы и авеню стали нумероваться (старые названия имеют только те улицы, которые существовали до 1811 года). Подобная нумерация является очень удобной, так как улицы и авеню имеют форму прямоугольной сетки (авеню идут с юга на севере, а улицы – с запада на восток). Улица, указанная в данном тексте, находится к западу от 5-й авеню близ самой известной и уже ставшей нарицательной среди американцев 42-й улицы, одной из самых оживлённых и фешенебельных улиц на центральном Манхэттене. Интересен в этой связи тот факт, что чем выше нумерация, тем беднее и хуже квартал, тем удалённее он от Манхэттена. Улицы с самыми высокими номерами находятся в Гарлеме.

[the 3 assistant district attorneys] had been born a million miles from Wall Street, meaning the outer boroughs, Brooklin, Queens, and the Bronx. To their families, their going to college and becoming lawyers had been the greatest thing since Franklin D. Roosevelt [там же: 38] – [Три помощника адвоката района] родились за много километров от Уолл-стрит, то есть в отдаленных от центра районах – в Бруклине, Куинсе и Бронксе. Самое лучшее, что произошло в их семьях со времен Франклина Д. Рузвельта, это то, что они закончили колледж и работают юристами.

Здесь Уолл-стрит как символ финансового благосостояния Америки противопоставляется бедным и неблагополучным районам Нью-Йорка – Бруклину, Куинсу и Бронксу. Несмотря на то, что по расположению эти кварталы не намного удалены от Уолл-стрит, по своему этническому составу, уровню жизни и благосостоянию они несопоставимы.

В США людей и их деятельность во многом оценивают по принадлежности к определённому месту жительства. Как пишет Э. Холл, в Америке «адрес (домашний и рабочий) гораздо важнее социального статуса» [Hall, 1990: 138] в отличие от Великобритании, где основополагающим является принадлежность к тому, или иному социальному классу.

Рассмотрим еще один пример того, как мы создаем определенную картину поведения людей, их быта и благосостояния, основываясь лишь на знании его места жительства. В примере представлено восприятие места жительства уже в Великобритании. В рассказе Фионы Гобл «Things we never said» главные герои – бывшие возлюбленные, встретившись спустя много лет, интересуются тем, как каждый из них устроился в жизни, насколько в ней преуспел. Мы можем определить это по тому, где живет каждый из героев рассказа:

– So where are you in London? – she asked.

– North. – he said.

It was a three-bedroom flat in Hapstead….

– And you? – he asked, after a pause.

– South. It’s okay, I rent a room.

She thought of the small unfashionable part of Clapham. [Goble 2008: 35].

– А где именно в Лондоне ты живешь? – спросила она.

– На севере – ответил он…а про себя подумал о своей четырехкомнатной квартире в Хемпстеде…

– А ты? - поинтересовался он, спустя мгновение.

– На юге. У меня все хорошо, я снимаю комнату.

Перед ее глазами появилась картина маленькой комнатушки в глухом районе Клэпамского узла.

Из данного диалога мы понимаем, что мужчина состоятелен, богат, у него three-bedroom flat – четырехкомнатная квартира (у англичан принято иметь одну общую комнату, помимо индивидуальных спален) и скорее всего хорошая высокооплачиваемая работа.

Сейчас Северный Лондон – это территория с дорогими жилыми домами, связывающая Уэст-Энд (главный центр торговли и развлечений) с двумя сросшимися друг с другом районами, расположенными на вершине холма, – Хемпстедом (где проживает герой рассказа) и Хайгейтом; первый из которых известен своим вересковым лугом, самым большим лондонским парком, высокими холмами, лесными тропами, пшеницей в полях, ветром в ивах и прудах, целительными железистыми водами. Хемпстед, таким образом, превратился в модный курорт, который посещает огромное количество туристов со всего мира.

Главная же героиня рассказа напротив, живет на юге Лондона, снимает комнату где-то недалеко от Клапамского узла – железнодорожного узла Великобритании. Мы с уверенностью можем сказать, что ее жизнь не так успешна, как жизнь главного героя, так как «до недавних времен южный берег Темзы служил изнанкой северного. Самыми знаменитыми учреждениями лондонского юга всегда были сиротские дома, богадельни, бордели, притоны, тюрьмы, кладбища. В XVIII веке для полноты картины стали открываться отравляющие воздух сыромятни, красильни и всевозможные цеха» [www.jazztour.ru].

Таким образом, мы видим, что благополучный северный район Лондона противопоставляется бедному югу города, а соответственно противопоставляется благополучие и благосостояние главных героев рассказа.

Еще одним примером того, насколько показателен район (улица), где ты живешь, служит следующий отрывок из книги английского писателя-юмориста Джорджа Микеша «How to be an alien» («Как быть иностранцем»), где описывается то, как люди, живущие в районе Мейфэр на Керзон-стрит, относятся к иностранцам и тем, кто лишь «захаживает» на эту улицу. Можно сказать, они живут в своем собственном мирке, ограниченном своим районом, более того у них свои нравы, нормы поведения и предвзятое отношение ко всем, кто не принадлежит к их маленькому обществу:

But even in Curzon Street society, if you say, for instance, that you are a tough guy they will consider you are a vulgar, irritating and objectionable person. Should you declare, however, that you are an inquisitorial and peremptory homo sapiens, they will have no idea what you mean, but they will feel in their bones that you must be something wonderful [Mikes 1999: 47] – Но даже если вы заглянете на Керзон-стрит и при встрече с жителями улицы скажете, например, что вы крутой парень, они будут считать вас вульгарным, надоедливым и вообще неприятным человеком. Однако если вы заявите, что вы потомственный и самый настоящий Homo Sapiens, они не поймут, что вы имеете в виду, но будут чувствовать где-то в глубине души, что вы должно быть замечательный человек.

Упоминание о Керзон-стрит, а, следовательно, и о людях, живущих там, можно встретить и на страницах романа «Vanita Fair» («Ярмарка тщеславия») английского писателя-прозаика Уильяма Теккерея:

The renovation of the house was determined upon when Sir Pitt came to town in November to see his lawyers, and when he passed nearly a week in Curzon Street, under the roof of his affectionate brother and sister [Thackeray 2009: 13] – Решение о ремонте дома было принято, когда сэр Питт в ноябре приезжал в город, чтобы повидаться со своими адвокатами, и провел около недели на Керзон-стрит, в доме нежно любящих его брата и невестки.

В рассказе Грэма Грина «Jubilee» мы уже встречаем не просто упоминание улицы, но целого района Мейфэр, в котором, как уже упоминалось выше, находится Керзон-стрит и к которому когда-то имел отношение главный герой:

«Mr. Chalfont ironed his trousers and his tie…He was tall and he had preserved his figure: he looked distinguished even in his pants, in the small furnished bed-sitting-room he kept off Shepherd’s Market. He was fifty, but he didn’t look more than forty-five; he was stony broke, but he remained unquestionably Mayfair» [Greene 2009: 54] – Мистер Челфонт отутюжил брюки и галстук…Высокий, с хорошей фигурой, он оставался импозантным, даже когда надевал домашние штаны и ходил по маленькой однокомнатной квартирке неподалеку от Шефердс-Маркет. В свои пятьдесят он выглядел на сорок пять, не больше. Не имея и гроша в кармане, он, тем не менее, бесспорно оставался если и не жителем, то неизменным посетителем Мейфэра.

В приведенном выше примере мы видим подтверждение того, что люди, живущие в районе Мейфэр, это некое своеобразное общество со своими устоями, идеалами, представлениями о ценностях. Из отрывка мы понимаем, что когда-то (а именно когда был жителем района Мейфэр) мистер Челфонт был богатым, успешным, благосостоятельным человеком с хорошей квартирой и престижной работой. Узнав, что мистер Челфонт remained unquestionably Mayfair, мы понимаем также, что хотя он больше и не живет в районе Мейфэр на Керзон-стрит, он, тем не менее, сохранил присущие жителям данного района привычки и нормы поведения, «заложенные» им в нем.

– I don't remember you clearly, dear, though of course when I saw you looking at me… I suppose it was in Jermyn Street.

– Jermyn Street, – Mr. Chalfont said. Surely not Jermyn Street. I’ve never... Surely it must have been when I had my flat in Curzon Street… I’ve moved since then to a rather humbler abode where I wouldn’t dream of inviting you… [там же: 62]

– Я тоже не очень-то помню, когда мы встречались в последний раз, но, разумеется, увидев, как ты смотришь на меня... Наверное, это случилось на Джермин-стрит.

– Джермин-стрит? – переспросил мистер Челфонт. – Только не на Джермин-стрит. Я никогда... Конечно, мы встречались в те времена, когда я жил на Керзон-стрит… Потом я переехал в более скромную квартирку, куда не решился бы вас пригласить...

И Джермин-стрит и Керзон-стрит являются благосостоятельными улицами Лондона: первая находится в одном из исторических и фешенебельных районов – в Вестминстере в центре Лондона; достопримечательностью Керзон-стрит является особняк Крю-хаус (Crewe House), нынешнее посольство Саудовской Аравии. Это наиболее прилично сохранившийся дворец Мейфэра: можно представить, как выглядел район, когда вместо нынешних отелей и офисных центров повсюду тут стояли такие дома. Вокруг Крю-хаус – скопление светских ресторанов: Mirabelle, Cipriani на Дэвис-стрит, Le Gavroche на Аппер-Брук-стрит и филиал Gordon Ramsay в отеле Claridge’s. Это настоящие «алтари» Мейфэра, из-за них готовы терпеть туристов и уличную толпу даже жители заносчивого Кенсингтона. Мейфэр – это один из самых престижных, благородных районов – и это несмотря на то, что как раз тут находится «улица тысячи распродаж» – Оксфорд-стрит [www.wikipedia.ru].

Во многих странах сами жители разделяют ее на такие части как север/юг или восток/запад, считая друг друга чуть ли не разными государствами со своими нормами, традициями, устоями, бытом, нормами поведения и даже языком. Разделения могут быть не только по частям света, но и по регионам, областям, городам, районам. Например, Бавария, федеральная земля Германии, считает себя практически отдельной страной, и не каждый немец поймет, о чем говорит житель Баварии, хотя они живут в одной стране. Те, кто живут на севере Германии, не понимают тех, кто живет на юге, и наоборот. К сожалению, подобное явление имеет место быть практически в каждом достаточно большом по территории государстве, и Великобритания не является исключением. Английский психолингвист Дэвид Катан приводит следующие примеры:

Civilization ends at Watford Gap [Katan 1999: 51] – Цивилизация заканчивается на жителях Уотфорда.

Предложение не будет иметь смысла для русского читателя без поясняющего комментария о том, что Уотфорд – небольшой городок Англии, расположенный к северо-западу от Лондона в расщелине между двумя холмами (Watford Gap).

Northerners call a spade a spade [Katan 1999: 51] – Жители северных районов называют вещи своими именами.

Здесь имеется в виду прямой, открытый стиль общения жителей северной части Англии.

Southerners are arty-farty – Жители юга – те еще воображалы.

В данном предложении речь идет о негативном отношении жителей севера Англии к жителям юго-востока, а также к их тяге к роскоши и манере уделять много времени своей внешности, моде.

В английской газете The Guardian мы встречаем следующий пример:

My family, from Durham which I guess means they are southerners to you have lived west and south of London for years ... the South East is not at all full of «southerners», but Northern Irish, Irish, Scots, Welsh, Midlanders [The Guardian World News] – Моя семья, из Дарема, и вы наверно думаете, что мы южане, прожившие много лет на западе и юге Лондона…но на юго-востоке далеко не все южане, там живут и жители Северной Ирландии, и ирландцы, и шотландцы, и валлийцы, и жители центральных графств Англии.

Every day I interact with «southerners» who can't for the life of them be polite or considerate... and every day I see sugar-and-spice Southerners talk junk about the very same people they just gave lip service to, as soon as they walk away. [www.CNN.com] – Каждый день я общаюсь с южанами, которые за всю свою жизнь не могут быть хоть немного вежливыми и внимательными ... и каждый день я вижу, в общем-то милых, но с долей лицемерия жителей юга, которые начинают критиковать людей, которых они минуту назад поддерживали, как только те уходят.

Приведенный выше пример взят из интервью с Вирджинией Уиллис, автором нескольких кулинарных книг, путешественницей по всему миру, собирающей интересные рецепты и «захватывающие» кулинарные истории. Она также является автором книги «150 рецептов изысканной южной кухни», в которой она выделила особенности не просто национальной американской кухни, а именно южных регионов США.

While it is easy to stereotype «southerners» the fact remains that the region has provided more economic and political opportunity for minority groups than any other region. [The Guardian World News] – Хотя довольно легко сделать понятие южане стереотипом, факт остается фактом – в южном регионе больше экономических и политических возможностей для групп национальных меньшинств, чем в любом другом регионе.

Выше мы привели примеры разделения стран на части света, на северян и южан, теперь рассмотрим примеры более конкретного разделения, а именно по отдельным регионам/областям. Например, в Великобритании существуют такие понятия как Essex man и Essex girl:

Essex man – молодой человек с низким уровнем образования, вульгарными манерами, но с хорошим быстрым автомобилем, придерживающийся политики правых, вызывающе и безвкусно одевающийся.

Essex girl (Эссекская девчонка) – образ простой английской девушки из рабочего квартала, получивший популярность в 1990-е. Изображается глуповатой крашеной блондинкой вольного сексуального поведения, которая любит проводить время в барах за стаканом пива. Отличительные черты: высоченные каблуки средь бела дня, цветы на кофточке, цветы на подоле, глубокое декольте, громкий хохот. [www.wikipedia.ru]; «развязная, вульгарная, глупая и легкодоступная» [Словарь активного усвоения лексики английского языка 1988: 435].

In the 1980s It was a term used to describe working class teenagers and young women from Essex said to be sexually promiscuous, loud, vulgar, scantily-dressed and of low intelligence. The stereotypical dress code of an Essex girl involved a tight-fitting, low-cut top and short skirt, (for those with money or rich boyfriends the skirt would be made of leather) complemented with white stilettos. Instead of tights or stockings, she would wear an ankle chain. She had bleached blonde hair and typically drank strong white cider or cheap wine. A social creature, the Essex girl was rarely on her own. She would often be part of a group dancing round her handbag at a disco or in one of the cheap tacky wine bars which sprang up in the 1980s and have since closed down. Essex girls would enjoy being the centre of attention and would loudly tell jokes (or make comments, which included crude sexual innuendos) when they had an audience of men [www.bbc.co.uk].

Мы перевели данный отрывок следующим образом:

В 80-е этот термин использовался для описания рабочего класса подростков и молодых девушек из Эссекса, о которых говорили, что они развязные, вульгарные, ведут беспорядочную половую жизнь, скудно одетые и имеют низкий уровень интеллекта. Обычный наряд девушки из Эссекса – плотно облегающая с глубоким вырезом майка, короткая юбка, (у тех, кто с деньгами, или с богатыми бойфрендами, юбка будет из кожи) и белые туфли на шпильке. Вместо колготок или чулок она носит браслет на щиколотке. Она крашеная блондинка, предпочитает крепкий сидр или белое дешевое вино. Что касается общества, девушка из Эссекса редко бывает одна. На дискотеке она часто является частью группы танцующих, вокруг ее сумочки, людей или компании в одном из дешевых невзрачных винных баров, которые возникли в 80-х годах и с тех пор закрыты. Эссекские девушки любят быть в центре внимания и громко рассказывать анекдоты (или делать недвусмысленные сексуальные намеки), когда они в окружении мужчин.

When shocked Chantelle Houghton came out of the «home» last and received the prize 25 000 pounds, it has not been able to come into itself. «Are you sure that is what I won?» – She murmured in response to a leader. To the question, what is the «Essex girl» was able to charm a huge number of viewers, it is an unsteady voice replied: «Because I am a simple and easy with me [The Sun] – Когда потрясенная Шантель Хаутон вышла из «дома» последней и получила приз в 25 тысяч фунтов, она долго не могла прийти в себя. «Вы уверены, что именно я победила?» – пробормотала она ведущему. На вопрос, чем же «эссекская девчонка» смогла обаять огромное количество телезрителей, она нетвердым голосом ответила: «Потому что я простая и со мной легко».

Данный отрывок взят из статьи о британском реалити-шоу «Большой брат», в котором по счастливой случайности победила простая девушка из Эссекса, не имеющая никакого отношения к шоу-бизнесу и обошедшая всех знаменитых участников. Она вела себя как настоящая звезда, не давая ни малейшего намека на то, что звезда она «подставная». Телезрители, которые по правилам должны выбирать победителя шоу, проголосовали за Шанталь – эссекскую девчонку – с большим перевесом.

В США существует похожее понятие Valley girl – является стереотипом в адрес социально-экономического и этнического класса американских девушек штата Калифорния, которых можно описать как меркантильных, легкомысленных, эгоцентричных девушек, зачастую ведущих беспорядочную половую жизнь.

Термин Valley girl изначально относился к постоянно растущему числу богатых и состоятельных девушек среднего и высшего среднего класса, живущих в спальном районе в окрестностях Сан-Фернандо Центральной Долины, штат Калифорния. Из-за близости долины к Голливуду данный термин стал общедоступным по всему миру. Таким образом, словосочетание Valley girl можно услышать во всех уголках Соединенных Штатов, а также в других странах в различных интерпретациях. В 1980-х и 1990-х годах в связи с переменами в общественных ориентирах термин стал карикатурой на девушек, уделяющих больше внимания своей внешности, хождению по магазинам и социальному статусу, а не собственному интеллектуальному развитию и самовоспитанию. Свидетельством существования подобного стереотипа в США служат следующие примеры, взятые с разных американских сайтов:

Don't you feel kind of stupid sounding like the valley girl in high school that tells others what's cool and what's not [www.slashfilm.com] – Вам не кажется, что это звучит так же глупо, как, когда калифорнийская девушка объясняет всем в школе, что сейчас модно, а что нет.

Think about how you say sentences: most of us fall off a bit at the end, unless it's a question, in which case English speakers' voices rise a tad unless you're a valley girl speaker, in which case every sentence ends with a rise [bardiac.blogspot.com] –Подумайте о том, как вы произносите предложения: большинство из нас немного понижают голос в конце, если же это вопрос, в английском языке он будет заканчиваться подъемом голоса, если конечно вы не девушка из Калифорнии, у которой все предложения заканчиваются подъемом.

She sounds like a valley girl faking a southern accent [www.popcrunch.com] – Она разговаривает как калифорнийская девушка с поддельным южным акцентом.

Her character seems to be based on a valley girl from an 80's movie more than any contemporary teenager [spiralgalaxyreviews.blogspot.com] – Такое ощущение, что у нее скорее характер калифорнийской девушки из фильма 80-х, чем любого современного подростка.

Таким образом, мы видим нечто похожее между английской Essex girl, американской Valley girl, а также русским стереотипом «глупой, но красивой блондинки». В каждой стране существует огромное количество шуток, смешных историй, анекдотов, показывающих черты, нормы поведения таких девушек, а также высмеивающих отрицательные качества данных понятий.

2.3.2. Строения/сооружения

Наибольший интерес для теории и практики перевода представляют сообщения, непосредственно отражающие условия жизни и обычаи представителей определенной культуры. В английских домах спальни часто располагаются на втором этаже, и поэтому фраза It's late I'll go up легко истолковывается, как намерение говорящего отправиться спать. Когда американец сообщает, что он хочет купить a three bedroom apartment, его сообщение будет правильно понято лишь тем, кто знает, что в его стране, кроме индивидуальных спален, принято иметь и одну общую комнату, и поэтому речь идет о четырехкомнатной квартире.

Чем специфичнее и уникальнее то или иное явление на исходном языке, тем труднее решаются проблемы, которые видный американский переводчик Р. Лурье считал поиском «эквивалентов культур». Сам он отлично обрисовал эту проблему при анализе типично советских феноменов.

Переводчик не знает, как поступить, когда видит такие слова, как «коммуналка», зная, что он обязан это переводить как communal apartment. Он понимает, что перевод может привести к потере всех словесных ассоциаций русского слова. Английский термин communal apartment напоминает о кухне в городке Беркли в Калифорнии, где группа хиппи развлекается тем, что варит рис для вкусного вегетарианского обеда, в то время как у русских слово «коммуналка» вызывает образ ряда больших комнат, выкрашенных в мрачный коричневый цвет; в каждой из них живет целая семья, и у всех у них одна общая маленькая кухня, на которой царит удушливая атмосфера от того, о чем нельзя говорить, и от того, что все-таки опрометчиво было сказано [Виссон 2005: 28].

Само собой разумеется, что не все специфичное в русской культуре подлежит непременно педантичному объяснению. Он получил путевку в дом отдыха – Не got a voucher for his vacation trip/center. Как мы видим, в данном случае для перевода словосочетания «дом отдыха» переводчик не использовал казалось бы эквивалентное сочетание rest home. Как верно подметила Н. Стрелкова, rest home выглядит в Америке как «учреждение для пожилых людей или для больных, как дорогое заведение для людей, которые восстанавливают силы после длительной болезни» (цит. по [Виссон 2005: 69]).

Английский вариант предложения «Мы долго стояли в очереди на квартиру» вошел в историю неудачных переводов: We stood on line for a long time for an apartment. У читателей создавалось впечатление, будто кто-то долго стоял на улице в очереди в надежде получить квартиру. Адекватным переводом было бы, конечно: for a long time we were on a waiting list [там же].

2.3.3. Материальное благополучие/социальный статус

В упомянутом выше рассказе Фионы Гобл «Things we never said» мы также встречаем свидетельство того, что в Великобритании очень важным, более того основополагающим фактором оценки людей и их деятельности является принадлежность к тому или иному социальному классу:

Fine. She remembered how he’d always envied her middle-class parents, who ate foreign food and took exotic holidays… [Goble 2008: 41] – Хорошо. Она вспомнила, как он всегда завидовал ее родителям, принадлежащим к среднему классу, которые ели заморскую пищу и проводили отпуск за границей.

Что касается материального благополучия, мы можем сказать, что и в русской, и в британской, и в американской культурах разное отношение к материальному состоянию, а соответственно и абсолютно разное восприятие данного понятия. Рассмотрим следующий пример диалога, происходящего между англичанами:

– Mother, may I go skiing?

– No, I’m sorry. I have no money. [Брандес, Провоторов 2006: 53].

– Мама, можно я на лыжах покатаюсь?

– Нет. Извини, но у меня нет денег.

Данный диалог может показаться абсолютно бессмысленным тем, кто не знаком с английским бытом. Русский человек, скорее всего, не поймет, почему для того, чтобы просто покататься на лыжах, сыну понадобились деньги. Дело в том, что в Великобритании катание на лыжах считается роскошью, которую могут позволить себе лишь очень состоятельные богатые люди, так как для того, чтобы покататься на лыжах, нужно ехать на горный курорт в Швейцарию. А это, несомненно, очень дорого.

Когда перед переводчиком встает задача преодолеть культурологическую дистанцию между автором оригинала и читателем переводного текста, он производит определённые корректуры в процессе передачи содержания текста с учётом иных лингвокультурных параметров реципиента, стремясь максимально адаптировать одну культуру к другой. Для передачи различий в культурах переводчик прибегает к различного рода заменам и опущениям.

Например, в упоминаемом выше романе американского писателя Тома Вулфа «The Bonfire of the Vanities» постоянно делается акцент на стоимость ботинок и квартиры главного героя, марки его одежды и обуви («в своих ботинках за 650 долларов», «если ты живёшь в квартире за 2,6 миллиона долларов на Парк Авеню, уже невозможно переехать в квартиру за 1 миллион долларов»). Подобная акцентуализация может быть неверно истолкована русскими читателями, которые полагают, что постоянный разговор о деньгах – признак неизлечимого материализма, высокомерия, жажды власти. Для американцев же деньги – это просто необходимый символ, обозначающий тип обуви, квартиры, одежды и т.д. В США присутствует тенденция к измерению неосязаемых вещей, т.е. выражению их количественно. Американская фраза fifty-fifty (пятьдесят на пятьдесят), вошедшая в русский и другие европейские языки, могла возникнуть только в американской культуре, в которой присутствует такое желание.

Для Шермана, героя романа «The Bonfire of the Vanities» стоимость в долларах эквивалентна количеству усилий и труда, которые он вложил в свой жизненный успех. При буквальном переводе на русский язык в тексте могут возникнуть дополнительные отрицательные коннотации, которых не было в оригинале, но которые могут появиться у принимающей культуры вследствие различного восприятия тех или иных аспектов окружающей среды. Поэтому перевод в данном случае необходимо осуществлять в соответствии с тем, что стоит за стоимостью названных предметов (успех, вложенные усилия, хороший вкус) и подобрать следующие замены: «роскошная квартира», «дизайнерские туфли» [Тимко 2007].

2.3.4. Политические и исторические события

Политическая среда постоянно влияет определенным образом на культуру. Еще 50 лет назад Уинстон Черчилль отмечал «железный занавес опустился над континентом» [www.bbc.co.uk]. Однако и сейчас все еще существует целый ряд областей, в которых или политический или религиозный режим способствует закрытию границ и поляризации религиозных или политических убеждений.

Сила веры в отношении территориальной важности воплощена в государствах на Балканском полуострове. Исторически эти государства много воевали за территорию. Войн было настолько много, что даже появился термин to balkanize, означающий «деление территории на небольшие воюющие государства». Таким образом, появление новых слов обусловлено политическими изменениями в обществе.

В американских газетах мы нередко можем видеть, что журналисты называют президента Соединенных Штатов Барака Обаму просто «Барак»:

You know about it, Barack, don't you? – Барак, ведь вы знаете об этом, разве нет? [www.huffingtonpost.com].

Речь идет о скандальной реформе здравоохранения, по которой медицинское страхование теперь распространится практически на всех американцев. Дело в том, что многие неизлечимо больные люди вынуждены были спорить со страховыми компаниями, когда боролись со своими болезнями в последние дни своей жизни. В статье журналист призывает президента США обратить внимание на эту проблему и каким-то образом повлиять на нее. Возможно, он обращается к Бараку Обаме по имени, чтобы показать тесную связь народа Америки с ее президентом. Реформа была утверждена Конгрессом США и подписана президентом Бараком Обамой 22 марта.

В приведенном выше примере для того, чтобы в переводе показать уважение и почтение к высокопоставленному лицу, мы решили перевести местоимение you местоимением Вы.

No love between Bill and Barack, and no «elder statesman» role for Clinton as long as Barack is hogging the spotlight and Hillary is stuck doing shuttle diplomacy [www.redstate.com] – Не будет симпатии между Биллом Клинтоном и Бараком Обамой, а Клинтон не будет играет роль «старшего государственного наставника» до тех пор, пока Барак Обама будет тянуть одеяло на себя (будет оставаться в центре внимания), а Хиллари Клинтон будет придерживаться челночной дипломатии (переговоры, ведущиеся с помощью посредника, совершающего «челночные» рейсы между столицами конфликтующих государств)).

Barack is definitely more liberal than I am [www.balloonjuice.com] – Барак Обама – либерал еще в большей степени, чем я.

На данном сайте американцы обсуждают политику, политические партии, государственных деятелей, выражают свое отношение к реформам.

Anyone else notice how the Clintons are looking so Presidential while Barack is looking more unhappy with each passing day? [politicalticker.blogs.cnn.com] –Кто-нибудь еще заметил, как «по-президентски» выглядит семья Клинтонов, в то время как Барак Обама выглядит все более несчастным с каждым днем?

They have destroyed our economy and now Barack is asking us to wait for 2–3 years for his economic plan (stimulus plan) to work. [www.redstate.com] – Они уничтожили нашу экономику, а теперь Барак Обама просит нас 2–3 года подождать пока заработает его план по восстановлению экономики.

В статье, из которой мы взяли отрывок выше, говорится о недавних выборах в США. Гражданам страны предстояло избрать губернаторов 37 штатов, полностью обновить Палату представителей и выбрать треть сенаторов. Местоимение they относится к республиканцам, которые, по мнению журналиста, негативно повлияли на американскую экономику.

Barack is a clown, he needs to stop spending money. [www.redstate.com] – Барак Обама – клоун, которому нужно прекратить тратить деньги.

Принцип «будьте проще, и люди к вам потянутся» безотказно работает в американской политике. Избранник народа вовсе не обязан быть Суперменом. Он должен быть простым и понятным – словом, «одним из нас». Может быть, именно поэтому они предпочитают называть своего президента по имени. Возможно, для американцев в обращении к президенту просто по имени нет ничего предосудительного, скорей это воспринимается как любезность. Однако русский репортер никогда не назовет президента России Дмитрия Анатольевича Медведева просто «Дмитрий», по-русски это фамильярность и элементарное неуважение к высокопоставленному лицу.

Рассмотрим пример, касающийся исторических событий:

В 65 годовщину Великой Отечественной войны все чествуют ветеранов, дарят им цветы и благодарят за победу над фашистами – In the 65 anniversary of World War II, everybody honores the veterans, give them flowers and thank for the victory over Fascism.

Переводя данное предложение на английский язык, а конкретно словосочетание Великая Отечественная война, переводчик не должен забывать о том, что, если он переведет его как Great Patriotic war, жители Америки не поймут, о чем идет речь. Для них не существует данного понятия. Войну, которая стала для русских Великой Отечественной, американцы воспринимают как World War II (Вторая мировая война).

Таким образом, можно утверждать, что относительно крупных исторических и политических событий существуют общепринятые соответствия.

2.3.5. Одежда

Стиль одежды также можно рассматривать как один из аспектов окружающей среды, а также как первый признак идентификации личности. Недаром известная поговорка гласит: «по одежке встречают, по уму провожают». Формальность/неформальность в одежде сопоставляется формальности/неформальности в поведении, хотя значение понятия «неформальность» относится строго к культуре.

Американский стиль одежды по европейским стандартам считается чересчур неформальным. Например, в 1997 году на Саммите Большой восьмерки, проходившем в Денвере, лидеры практически всех государств специально для Билла Клинтона надели костюмы ковбоев. Исключением стал лишь канцлер Германии Хельмут Кёль, он отказался это делать, решив, что будет выглядеть нелепо.

Кроссовки стали универсальной обувью во всем мире, однако, только американцы считают их универсальными для всех случаев жизни. Многие люди различают обувь для работы и обувь для игры/занятия спортом. По статистике в Америке каждая вторая проданная пара обуви – спортивная. Согласно американскому телевидению «у всех есть кроссовки, и всем они нравятся. Они символ радости и веселья – все одержимы ими, и вы можете делать в них все что угодно. Рок-звезды выступают в кроссовках, их носят теле- и кинозвезды. Женщины надевают их на работу по двум причинам: для удобства и для того, чтобы быть с мужчинами на равных» [www.nbc.com].

Такой уровень неформальности чужд для европейцев вообще, и для русских в частности, так как у русских есть четкое распределение одежды и обуви, скажем, для работы, деловой встречи, для занятия в спортзале, пикника, похода в кафе и т.д. Американских же политиков или бизнесменов, например, очень часто можно видеть в кроссовках, и для них в этом нет ничего удивительного. Однако сложно представить президента России, русских депутатов или даже директора какой-нибудь компании в России в кроссовках на рабочем месте. Скорее это будет строгий костюм и черные кожаные/лакированные туфли. В России во многих крупных фирмах существует дресс-код (форма одежды, требуемая при посещении определённых мероприятий, организаций, заведений).

Кстати, интересный факт – понятие дресс-код произошло от английского dress code, термин перешел из Лондона во все крупные города мира, где протекает светская жизнь.

Итак, для русских повседневной одеждой для работы является костюм и туфли, наличие же неформальной/спортивной одежды расценивается как непрофессионализм.

Переводчик, кстати, особенно устный, который постоянно «сталкивается» с другими культурами, должен абсолютно точно знать, как принято одеваться в той стране, с представителями которой ему придется работать. В противном случае переводчик будет выглядеть некомпетентным непрофессионалом своего дела. Однако каждая культура «судит о человеке» по его одежде. Для многих людей «вы – это то, что вы носите». Примером к тому может служить следующий отрывок из английской воскресной газеты Sunday Times [2003: 3]:

While some people would not be seen dead in a shell-suit, some feel equally uncomfortable in Lagerfield or Armani creations. Yet over recent decades certain modes of leisurewear have become widely adopted for situations that do not require business dress. There are still subtle distinctions (Lacoste, Gap and BhS) – Некоторые не умрут и в спортивном костюме, в то время как другие будут неуютно чувствовать себя в нарядах от Лагерфельда и Армани. Все же отдельные варианты повседневной одежды стали приемлемыми в ситуациях, когда деловой костюм не обязателен. Однако тонкие различия все еще существуют (Лакост, Гэп и «Британский дом»).

Все выделенные слова являются границами культуры относительно идентификации личности.

Переводчик должен помнить, что одна и та же одежда может менять свое назначение в разных областях и в разных странах. Например, знаменитую британскую куртку Barbour носят в основном люди, живущие за городом, особенно популярна она среди людей, увлекающихся охотой, верховой ездой и т.п.

Куртки появились благодаря некоему Джону Барбуру, скромному сыну шотландских фермеров, который основал компанию J. Barbour & Sons по производству непромокаемой одежды. Она быстро завоевала симпатии моряков, рыбаков и других людей рабочего класса.

Позже, в начале XX века, куртки Barbour оценили охотники. Сначала те, кто просто любит пострелять в выходные, а затем и члены британской королевской семьи, для которых охота так же естественна, как традиционное чаепитие в пять вечера. Принцы и лорды начали скупать куртки Джона Барбура. Возможно, из уважения к «отечественному производителю». А может, их привлекал тот факт, что куртку Barbour можно в любой момент отправить в мастерскую для починки или повторного нанесения слоя воска – вещь практически вечная. Хотя некоторые поклонники марки вывели правило – эта куртка ценится тем больше, чем сильнее она потерта.

Словом сейчас в Лондоне огромное количество людей носят оливковые и коричневые куртки с большими карманами и надписью Barbour. Однако в Европе, в частности в России хоть и знают о данном бренде, мало кто носит их. Примером могут служить слова молодого москвича на форуме, где обсуждаются всевозможные английские бренды:

Удивительно, но в Москве не ношу их (Barbour jackets) куртки, да они как-то у меня и не «носятся» здесь. Всегда возникает желание одеть что-то другое, а в Англии вообще не снимаю свою любимую коричневую куртку. Магия прям [www.freizeit.ru/shopping-from-the-england].

В последнее время куртки привлекают внимание и представителей класса Sloane Ranger. Термин Sloane Ranger сокращенно Sloane или Sloanie является британским стереотипом, определяющим молодых людей и девушек высшего или высшего среднего класса, которые ведут особый образ жизни. Те, кто принадлежит к классу Sloane Range, обычно имеют собственное жилье в Лондоне или за городом, ездят на дорогих машинах и одеваются в дорогих магазинах.

Sloane Ranger is a stereotype of a young person, esp. a woman, who comes from an upper middle class family, esp. from the country areas in the south of England, and a particular set of comprehensive values. Sloane rangers typically wear designer clothes and spend a lot of time on their social lives, esp. in fashionable places such as Chealsea. Their lifestyle is thought to be very shallow» [Словарь активного усвоения лексики английского языка 1988: 45] – Словосочетание Sloane Ranger является стереотипом в определении молодежи, скорее всего девушки из семьи высшего среднего класса, проживающей в сельской местности на юге Англии, и имеющей определенный набор ценностей. «Слоаны» обычно носят дизайнерскую одежду и тратят много времени на светские развлечения в модных местах, таких как район Челси. Их образ жизни довольно ограничен.

В данном отрывке мы также встречаем пример особого восприятия англичанами уже упомянутого нами аспекта окружающего мира, а именно физической среды. В отрывке упоминается такой район Лондона, как Челси. Это один из самых нарядных, дорогих и модных лондонских районов, причем моде этой уже пара сотен лет. В здешних скверах можно набрести на роскошные шампиньоны, в магазинах – на нерядовой винтаж, а здешние итальянские рестораны – возможно, лучшие за пределами Италии. Достопримечательностей здесь немного, достопримечателен скорее сам дух района, парадоксальным образом сочетающего в себе традиционность и прогрессивность.

Кстати, интересный факт: в 80-е одна из улиц района Челси, улица бутиков Sloan Street, дала название целому ордену лондонских модников – слоанам, всецело посвятившим себя светской жизни и упоенному нарциссизму [www.wikipedia.com].

2.3.6. Обоняние и пища

Разнообразие еды, напитков и вкусов также является одним из аспектов культуры. Обонятельный орган особенно эффективен при определении тех или иных запахов. Но что представляет собой «запах», «дух» или «аромат» зависит от культурного воспитания.

Британцы, например, ассоциируют средиземноморских жителей (в частности французов) с запахом чеснока, который сопоставляется британцами с глаголом to reek, что значит «иметь очень сильный неприятный запах». Независимо от культуры, обоняние является частью того, что Э. Холл называет «скрытым измерением» [Hall 1982: 47]. Он отмечает, что «химические процессы организма настолько сложны и специфичны, что о них можно сказать как о процессах, существенно превышающих в организации и сложности любую систему связи, и даже еще созданный механизм [такой как компьютер]» [там же: 48].

Что касается, например, американцев и русских, оказывается, русский лимонад – не то же самое, что lemonade в Америке, где он не газированная, а простая вода, куда добавляются лимонный сок и сахар (в русском же существуют как равноправные оба варианта: лимонад как вода с лимоном и лимонад как газировка). По словам Линн Виссон «передать оба этих слова одним – значит то же самое, что перевести китайский «рис» английским «хлеб» [Виссон 2005: 68].

Однако в русском и английском языках существует множество понятий близких, похожих или способных описать переводимое явление. Обед чаще всего переводится как lunch, хотя под обедом русские люди обычно подразумевают салат из овощей, суп, кусок мяса с жареной картошкой и какой-нибудь десерт, а в сознании жителя США слово lunch вызывает образы сандвича с чашкой кофе. По своему содержимому и вкусу русские котлеты намного ближе к американскому meat loaf или даже к hamburgers, чем к cutlets. Но, к сожалению, именно так обычно русские котлеты переводятся переводчиками на английский.

Рассмотрим на примерах, насколько различно восприятие разными культурами такого аспекта окружающей среды как пища. Нижеследующий пример мы встречаем в статье на английском сайте, посвященном диетам и здоровому питанию:

Заголовок Bran Cereals: Natural Weight-Loss Food – (Зерновые отруби: биодобавки для потери веса) и там же:

First, let's define what we mean by bran. Bran is simply the outer layer of any kernel of grain, where most of the fiber and nutrients reside. Here, we're just focusing on wheat bran cereals. (Learn more information about the weight-loss benefits of oats and oat bran by following the link…) [www.discoveryhealth.com] – Во-первых, давайте определимся, что мы подразумеваем под отрубями. Отруби – это внешний слой любого ядра ​​зерна, где находится наибольшее количество клетчатки и питательных веществ. В данной статье мы остановимся на зерновых отрубях пшеницы. (Узнать больше информации о преимуществах овса и овсяных отрубей при потере веса, вы сможете, перейдя по следующей ссылке…).

Перейдя по указанной ссылке, мы попадаем на сайт практических советов по фитнесу, диетам и опять же здоровому питанию, а также обнаруживаем следующий заголовок:

Learn How Including Oats, Oatmeal and Oat Bran In Your Diet Can Help You Lose Weight and Have a Healthier Heart [www.answerfitness.com] – Узнайте, как включение в ваш рацион овса и овсяных отрубей может помочь вам потерять вес и иметь здоровое сердце.

Следующий пример мы встречаем в одной из статей на официальном сайте Американской кардиологической ассоциации:

Foods high in soluble fiber include oat bran, oatmeal, beans, peas, rice bran, barley, citrus fruits, strawberries and apple pulp [www.americanhert.org.com] –Продукты с высоким содержанием растворимой клетчатки: овсяные отруби, овсянка, фасоль, горох, рисовые отруби, ячмень, цитрусовые, клубника и яблочная пульпа.

(Прим. яблочная пульпа – скопление мягкой ткани, в ней большое содержание пектина, который является распространенным пребиотиком, стимулирующим рост нормофлоры, является также ингредиентом, качественно улучшающим пищу. Пектин также оказывает стимулирующее действие на перистальтику кишечника. В яблочной пульпе содержатся пищевые волокна, стимулирующие перистальтику).

На одном из форумов, «посвященном» обсуждению различного рода отрубей, блюд из них, а также их полезности и незаменимости:

Hi, I’m big on bran muffins. Where can bran be bought in Belgium to be used to bake muffins? [www.wisegeek.com] – Привет, я обожаю кексы из отрубей. Где можно в Бельгии купить отрубей, чтобы испечь кексы.

Таким образом, мы видим, что и в Великобритании и в Америке слово «отруби» несет положительную коннотацию – и для хорошей работы сердца они хороши, и для фигуры, да еще и богаты питательными веществами. Для англичанина bran – блюдо, которое принято подавать на завтрак, в то время как для русского отруби преимущественно являются кормом для скота:

В кормовом отношении наиболее ценными являются пшеничные и ржаные отруби. Отруби остальных видов зерна содержат в избытке клетчатку и могут быть использованы только в кормлении взрослого крупного рогатого скота и овец [www.proagro.ru] или:

Отруби вводят в рационы и комбикорма овец и молочных коров, овец и крупного рогатого скота на откорме до 50—60 %, для лошадей – до 40%, для телят старше 6 мес [sankorma.ru/otrubi-pshenichnyie.html].

Итак, мы рассмотрели национально-культурные особенности восприятия некоторых аспектов окружающей среды, которые могут вызвать трудности при переводе. Как мы уже неоднократно говорили, каждая культура воспринимает мир по-разному. У каждого народа есть свой, национальный подход к некоторым предметам и явлениям, не совпадающий с взглядом на них других народов. Перед переводчиком встает задача передачи этих особенностей без «культурных» потерь.

Успех переводчика как посредника между двумя культурами во многом зависит от понимания содержания текста оригинала, смысла, заложенного в текст автором, культурных ценностей; а также от умения правильно выбрать лингвистические средства для передачи сообщения с целью достижения воздействия перевода, равноценного воздействию оригинала.

Из приведенных в данной работе примеров мы видим, насколько отличаются языки и культуры, и как трудно переводчику найти эквиваленты тех или иных особенностей, стереотипов одной культуры в другой. Однако в процессе этого поиска не только используются наработанные пути, но и возводятся новые мосты между разными культурами, без чего профессиональная деятельность переводчика была бы просто бессмысленным занятием. Стараясь хорошо выполнить свою работу, переводчик каждый раз оказывается перед двуединой задачей: верно передать не только слова и идею автора, но и колорит культурной жизни его народа. Решение этой задачи делает работу переводчика трудным, но поистине увлекательным и вместе с тем благородным делом.

Выводы по Главе 2

Переводчик является посредником между двумя культурами и играет большую роль в процессе межкультурной коммуникации.

В процессе перевода переводчик сталкивается с большим количеством трудностей, и выбор алгоритма действий для решения этих проблем зависит от многих факторов:

• объем его лингвистических и когнитивных знаний,

• уровень его коммуникативной компетенции,

• определенный запас фоновой информации,

• наличие знаний об образах, стереотипах и представлениях того лингвокультурного сообщества, на языке которого создан исходный текст.

Серьёзным фактором, осложняющим взаимопонимание друг друга разными культурами и перевод, является различное восприятие текстов, а также различное восприятие некоторых аспектов окружающей среды.

В ходе нашего исследования были выделены следующие аспекты окружающей среды, вызывающие трудности в процессе переводческой деятельности:

• место жительства,

• строения/сооружения,

• материальное благосостояние/социальный статус,

• политические и исторические события,

• одежда,

• обоняние и пища.

На основе выполненных нами переводов также было выявлено, что для достижения адекватного перевода, а также аналогичного восприятия аспектов окружающего мира культурами ИЯ и ПЯ при переводе различных аспектов окружающей среды в переводе необходимы пояснения и уточнения тех аспектов, которые воспринимаются обеими культурами по-разному.

Заключение

В нашей работе мы исследовали национально-культурные особенности восприятия окружающего мира разными культурами, а также переводческие трудности, связанные с асимметрией восприятия таких аспектов окружающей среды, как физическая среда, климат, политическая среда, одежда, строительная среда, обоняние и пища. На основе проделанной работы можно сделать следующие выводы:

Язык представляет собой главную форму выражения и существования национальной культуры, а также он накапливает знания о культуре. Язык, на котором мы говорим, влияет на то, что мы думаем. Люди находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе.

В процессе восприятия стереотипов культуры другого народа возникает конфликт культур – результат несовпадений принятых норм и стандартов в «своей» и «чужой» для реципиента культуре. Конфликт культур, может создать трудности в общении, стать причиной «культурного шока» и таким образом привести к непониманию культуры другого народа.

Поведение каждого человека подчиняется нормам, выработанным в данном обществе индивидуально и многообразно. Набор стереотипов для каждого отдельно взятого общества сугубо специфичен. Культурные стереотипы оказывают влияние на поведение человека в пределах родного культурного и языкового пространства и начинают усваиваться именно с того момента, когда человек осознает себя частью определенного этноса, частью определенной культуры.

Каждый язык по-своему членит мир, то есть имеет свой способ его концептуализации. Отсюда можно сделать вывод, что каждый язык имеет особую картину мира, и языковая личность обязана организовывать содержание высказывания в соответствии с этой картиной. В этом и проявляется специфически человеческое восприятие мира, зафиксированное в языке. Картина мира того или иного этноса становится фундаментом культурных стереотипов. Ее анализ помогает выявить различия в национальной культуре того или иного народа.

Незнакомую культуру следует рассматривать как самоорганизующуюся систему, обладающую специфическим для нее набором кодов, являющихся для другой культуры «чуждыми». Процесс понимания незнакомой культуры, таким образом, есть расшифровка «чуждых» кодов, преобразование их в «свои».

Основными причинами неадекватного понимания инокультурного текста могут являться описания ситуаций, поведения героев текста оригинала, описания их эмоций и внешности, а также описания речевых ситуаций, несвойственных для культуры носителя ПЯ, столкновение с нетипичным невербальным поведением, в которое могут входить мимика, жесты, телодвижения, не имеющие аналогов в культуре носителя ПЯ, а также особое, присущее лишь данной культуре восприятие некоторых аспектов окружающей среды.

Анализ собранного материала показал, что асимметрия восприятия некоторых аспектов окружающей среды различными культурами, а также исторические, культурные, социальные, оценочные коннотации слов и выражений передаются в основном тремя способами:

• путем развертывания смысла того или иного аспекта окружающей среды;

• с помощью поясняющего, интерпретирующего, комментирующего перевода, по существу лингвокультурологического комментария. В обоих случаях речь идет о замене словарного соответствия при переводе контекстуальным, логически связанным с ним;

• а также переводчик производит определённые корректуры в процессе передачи содержания текста с учётом иных лингвокультурных параметров реципиента, стремясь максимально адаптировать одну культуру к другой.

Главной задачей переводчика является поиск лингвистических средств, которые, во-первых, соответствовали бы смыслу текста оригинала, а, во-вторых, передавали бы национально-культурный компонент сообщения.

Основная наша трудность при исследовании проблемы асимметрии восприятия некоторых аспектов окружающего мира состояла в том, что анализируя художественные тексты, а также статьи журналов и газет, сложно было выявить аспекты окружающего мира, по-разному воспринимающиеся разными культурами, так как их довольно просто спутать с реалиями, имеющими национально-культурные коннотации. Однако нашей задачей было не определение безэквивалентной лексики, а рассмотрение, как тот или иной аспект окружающей среды ИЯ воспринимается в контексте культурой ПЯ.

Все сказанное позволяет говорить о том, что выявление национально-культурной специфики речевой деятельности в современной отечественной лингвистике остается актуальным направлением исследования.

Библиография

1. Апресян Ю. Д. Исследования по семантике и лексикографии. В 2 томах. Том 1. Парадигматика. – М.: Языки славянских культур, 2009. – 568с.

2. Брандес М. П., Провоторов В. И., Предпереводческий анализ текста.: КДУ, 2006. – 240с.

3. Богомолов И. С. Александр Чавчавадзе и русская культура. – Тб.: 1964 – 280с.

4. Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа.: Либроком, 2009. – 232с.

5. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Русские словари, 2001. – 399с.

6. Верещагин Е. М., В. Г. Костомаров. Язык и культура.: Индрик, 2005. – 1308с.

7. Виссон Л. Русские проблемы в английской речи. Слова и фразы в контексте двух культур [Текст] / Л. Виссон: пер. с англ. Л. Виссон. – М.: Р.Валент, 2005.

8. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат.: АСТ, Астрель, Мидгард, 2010. – 192с.

9. Воробьев В. В. Лингвокультурология.: Издательство Российского Университета дружбы народов, 2008. – 340с.

10. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Эллада, Германия, Франция. Опыт экзистенциальной культурологи.: Логос, 2008. – 422с.

11. Гречко В.А. Теория языкознания: Учебное пособие. – М.: Высшая школа, 2003. – 375с.

12. Гудков Д. Д. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М. : ИТДГК Гнозис, 2003. – 288с.

13. Гумбольдт В. Фон. Избранные труды по языкознанию: пер. с нем. – М.: Прогресс, 2000. – 397с.

14. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. – М.: Прогресс, 1985. – 378с.

15. Гуревич П. С. Философия культуры. Учебник для вузов.: Nota Bene, 2001. – 352с.

16. Ерасов Б. С. Социальная культурология. Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, доп. и перераб. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 591с.

17. Жинкин Н. И. Механизмы речи.: Директмедиа Паблишинг, 2008. – 1104с.

18. Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. Книга первая. Историографический очерк, проблемы современной методологии. Закономерности культурогенеза, этапы развития культуры традиционного типа — от первобытности к Возрождению. – Спб: Петрополис, 2003, – 368с.

19. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: Гнозис, 2004. – 392с.

20. Карасик В. И. О категориях лингвокультурологии. Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 2001. – 16с.

21. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность.: КомКнига, 2010. – 264с.

22. Карлейль Т. Теперь и прежде. – М.,1994. – 345с.

23. Ким М. П. Проблемы теории и истории реального социализма. – М., 1983. – 583с.

24. Клакхон К. Зеркало для человека. Введение в антропологию.: Евразия, 1998. – 352с.

25. Красных В.В. Основы психолингвистики и основы коммуникации. – М.: ИТДГК Гнозис, 2001. – 270с.

26. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности.: ЛКИ, 2008. – 160с.

27. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное и природа в первобытном мышлении.: Красанд, 2010. – 264с.

28. Липпман У. Публичная философия.: Идея-Пресс, 2004. – 160с.

29. Лосский Н.О. Характер русского народа.: Даръ, Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005. – 336с.

30. Лотман Ю. М. Семантика культуры и понятие текста. / Русская словесность. Антология. – М.: Академия, 2000. – 240с.

31. Моль А. Социодинамика культуры. – М.: Директ-Медиа, 2007. – 787с.

32. Малащенко М. В., Сафроненко О. И., Макарова Ж. И., Английский язык для магистров и аспирантов естественных факультетов университетов.: Высшая школа, 2005. – 176с.

33. Марковина И. Ю., Сорокин Ю. А. Культура и текст. Введение в лакунологию.: ГЭОТАР-Медиа, 2010. – 144с.

34. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Академия, 2001. – 208с.

35. Паксман Дж. Англия. Портрет народа.: Амфора, 2009. – 384с.

36. Погодин А. Л. Язык как творчество (психологические и социальные основы творчества речи).: ЛКИ, 2011. – 560с.

37. Поликарпов А.А. Элементы теоретической социолингвистики. – М.,1979. – 167с.

38. Потебня А. А. Мысль и язык.: Киев, 1993. – 192с.

39. Сепир Э. Культура подлинная и мнимая. – М.: ИКАР, 1993. – 350с.

40. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии.: Прогресс, 2001. – 656с.

41. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление.: Либроком, 2010. – 248с.

42. Сорокин П. А. Социальная мобильность / Пер. с англ. М. В. Соколовой. — Москва: Academia, LVS, 2005. – 273с.

43. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания. – М.: Проект, 2000. – 113с.

44. Тейлор Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. — Смоленск: Русич, 2000. – 624с.

45. Таранцей Ю. Средства установления контакта в русском, английском и американском общении//Cтернин И.А. (ред.) Речевое воздействие. № 1(1). Воронеж, 1998. – 117с.

46. Тимко Н. В. Фактор «культура» в переводе. – Курск: КГУ, 2007.

47. Тимко Н. В. Передача культурной специфики текста в переводе: пределы возможного и допустимого. – Курск: КГУ, 2007.

48. Тимко Н. В. К вопросу о передаче культурной специфики. – Курск: КГУ, 2007.

49. Тимко Н. В. Достижение культурного понимания в переводе. – Курск: КГУ, 2007.

50. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. - М.: Языки славянской культуры, 2000. – 315с.

51. Уорф Б., Мюллер М., Сепир Э. Языки как образ мира.: АСТ, Terra Fantastica, 2003. – 576с.

52. Фесенко Т.А. Концептуальные основы перевода.- Тамбов, 2001. – 138с.

53. Фокс К. Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения.: Рипол Классик, 2011. – 512с.

54. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность.: ЛКИ, 2008. – 432с.

55. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах.: Симпозиум, 2007. – 288с.

56. Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека.: 2005. – 9с.

57. Словарь активного усвоения лексики английского языка.: Русский язык, Лонгман, 1988. – 710с.

58. Greene Gr. Collected Essays of Graham Greene.: 2009. – 184c.

59. Goble F. Things we never said.: 2008. – 112c.

60. Hall Е. The Silent Language. – NY: Doubleday, 1990. – 270с.

61. Hall Е. The Hidden Dimension. – NY: Doubleday, 1982. – 180с.

62. Katan D. Translating Cultures. An Introduction for Translators, Interpreters and Mediators. – Manchester: St. Jerome Publishing, 1999. – 143c.

63. Mikes G. How to be an Alien.: 1999. – 272c.

64. Poe E. Seven Stories of Mystery and Horror.: Macmillan Education, 2005. – 88c.

65. Thackeray W. Vanity Fair.: Mary Glasgow Magazines, Scholastic Ltd., 2009. – 88c.

66. The Sunday Times Wordpower Series. March 21, 2003

67. Wolfe T. The Bonfire of the Vanities [Text] / Wolfe, T. – London: Picador, 1999. – 182c.

68. www.nauka.ru

69. www.yazykoznanie.ru

70. www.lingvoinfo.com

71. www.lingresource.com

72. www.planetadisser.com

73. www.jazztour.ru

74. www.wikipedia.ru

75. www.wikipedia.com

76. www.CNN.com. January 12, 2011

77. www.bbc.co.uk

78. www.csicop.org.uk

79. www.blackcat-luck.blogspot.com

80. www.slashfilm.com. Conan OBrien Comedy. March 16, 2010

81. www.bardiac.blogspot.com. Advice for Young Actors

82. www.popcrunch.com. Jessica Simpson “Dancing With The Stars” Performance September 30, 2010

83. www.spiralgalaxyreviews.blogspot.com

84. www.sueveriya.ru

85. www.huffingtonpost.com. April 4, 2010

86. www.redstate.com

87. www.balloonjuice.com

88. www.politicalticker.blogs.cnn.com

89. www.nbc.com

90. www.freizeit.ru/shopping-from-the-england

91. www.discoveryhealth.com

92. www.answerfitness.com

93. www.americanhert.org.com

94. www.wisegeek.com

95. www.proagro.ru

96. www.sankorma.ru/otrubi-pshenichnyie.html

97. The Guardian World News. December 19, 2010

98. The Guardian World News. December 20, 2010

99. The Sun. July 15, 2010