Ильин о православном священстве. Луканцова Н.

ПЯТЫЕ ИЛЬИНСКИЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ

Иван Ильин

о

православном священстве

Выполнил:__Луканцова Надежда Александровна

Научный руководитель: Устименко Татьяна Николаевна

Контактный телефон_____________89511033217_____________

Электронный адрес: __ustimenrjtatjana@rambler.ru___________________

Населённый пункт:__с._Исады Спасского района Рязанской области

Учебное заведение МБОУ “Исадская СОШ”

2021

Помните популярную в советские годы песню «С чего начинается Родина»? В самой песне предлагалось множество вариантов ответа на этот вопрос. Но мне понравился один - не из песни. Его я вычитала в каком-то блоге. «Родина» начинается с корня. (В самом деле, ведь в этом слове нет приставки). И корень этот – «род». В русском языке нет ничего случайного. И Родина действительно начинается с рода, с семьи.

Это, наверно, очень здорово, когда человек знает несколько поколений своих предков, может припомнить множество семейных легенд и преданий и живёт с мыслью о том, что вот он должен прожить свою жизнь так, чтобы правнуки с гордостью и любовью рассказывали о нём своим детям и внукам. Но в истории моего рода, как, впрочем, и многих других в нашей стране, есть «теневая зона» - период, о котором долгое время было не принято говорить, люди, о которых не сохранилось семейных воспоминаний.

В годы сталинских репрессий был арестован мой прапрадед Смирнов Арсений Васильевич и его тесть Маслов Михаил Петрович. Первый был настоятелем храма Воскресения Христова в с. Исады, а второй – храма Казанской иконы Божией Матери в с. Кутуково Спасского района Рязанской области. Ни тот, ни другой после ареста не вернулись. Дед Михаил умер во время следствия в Рязанском отделе НКВД, дед Арсений пропал в Магаданских лагерях. Когда их арестовывали, моей прабабушке Антонине Арсениевне было три года. Она мало что помнит о них. А больше спрашивать не у кого. Какими они были? Как относились к своему служению? Что ценили больше, чем собственную жизнь? Я никогда не узнаю об этом наверняка. Могу лишь строить предположения, пытаться представить их себе.

Тем интереснее для меня было познакомиться с взглядами Ивана Александровича Ильина на православное священство. Ведь он был современником моих прапрадедов. И он был православным человеком. Все явления жизни, о которых рассуждал философ, он поверял светом Христовой истины. У Ивана Александровича Ильина немало и таких работ, которые непосредственно посвящены религиозной тематике.

Среди таких трудов «Аксиомы религиозного опыта» - пожалуй, наиболее глубокий и именно философский. Мне оказались наиболее интересными мысли о Дарах Церкви, среди которых названо «Духонаучение, идущее от священства и пастырства»⁰.

Под Духонаучением Ильин понимает не только толкование Писания и объяснение догматов и таинств (компетентность священника в этих вопросах Иван Александрович считает неотъемлемой принадлежностью сана), но «молитвенную силу, любящее сердце и свободную, живую христианскую совесть»⁰.

Итак, главное достоинство настоящего священника, по мнению Ильина – искренняя тёплая молитва, через которую и сам пастырь, и его паства соединяются с Духом. Проповеди будут наполнены светом веры и проникнут не только в разум прихожан, а будут восприняты душой. Пример живой, идущей от сердца молитвы необходим мирянам. У кого, как не у священника они смогут научиться не вычитыванию молитвенных слов, а разговору с Богом, как с Отцом.

Второй дар, который несёт священник от лица Церкви своим духовным чадам – это любовь. Деятельное сострадание, готовность поддержать всякого в трудный для него час, утешить, согреть добрым словом лучше самых мудрых проповедей покажут истинный смысл христианства. То есть священник должен являть собой образец высшей христианской добродетели. Только так он сможет выполнить свою миссию – вести свою паству ко Христу.

И, наконец, третье, что дарит нам Православная Церковь через своих истинных служителей – это «свободная и творческая совесть»⁰. Совесть священника должна быть как бы эталоном для иных христиан, сверяясь с которым, они могли бы преодолевать соблазны и заблуждения. Я это понимаю так: весь духовный строй человека, взявшего на себя священнические обеты должен быть таким, чтобы сама жизнь его была свидетельством его со-Вести, то есть сопричастности Евангелию. Каждое сказанное им слово, каждый его поступок должны быть выверены евангельскими мерками.

Иван Александрович, таким образом, предъявлял очень высокие требования к священнослужителям. Сам он отмечает, что воплощением названых качеств был Серафим Саровский. Мне кажется, что носителем всех этих даров был и архимандрит Иоанн Крестьянкин. Во всяком случае, когда я читала соответствующую главу «Аксиом религиозного опыта», именно этот батюшка предстоял перед моим мысленным взором: светлый, источающий любовь на всех, кто был рядом, горячий молитвенник.

Как же проявляются в священстве эти качества, и проявляются ли? Если в «Аксиомах религиозного опыта» Ильин описывает свой идеал православного священнослужителя, то в его книге «Кризис безбожия» мы находим строки, посвященные реальным людям, воплотившим в своей жизни лучшие черты настоящего православного пастыря. Иван Александрович вспоминает свой арест 1921-1922 годов и тех священников, которых ему довелось встретить в тюрьме. Невозможно спокойно читать строки о четырёх батюшках, которых после вынесения им приговора провезли в кузове грузовика через всю Москву к месту казни. В течение этого страшного пути они пели заупокойную службу по самим себе.

Сам переживший ужас ожидания приговора, Ильин с восхищением повествует о том, как в самых безнадёжных условиях чекистских застенков батюшки несли утешение сокамерникам. И даже последний миг своей жизни они встречали возгласом «Христос воскресе!», утверждая победу жизни над смертью.

Те же, кто оказался в концентрационных лагерях, говорит Иван Александрович, находят в себе силы продолжать своё служение. Они окормляют заключённых, молятся за своих духовных чад⁰.

Как ясно увидел Ильин их подвиг! Как точно предугадал их будущность! До прославления новомучеников Церкви Русской были ещё десятилетия, а он писал о них: «Мучениками мы называем таких людей на земле, победителями назовут их на небесах. Кровь есть вечное семя Церкви. И духом своих мучеников и победителей Церковь в России также воскреснет во всём своём блеске»⁰.

Иван Александрович был убеждённым противником большевизма и советской власти. Поэтому он не принимал никаких компромиссов с советами. В 1947 году им написана статья «О советской церкви», в которой он обличает священноначалие, возглавлявшее в те годы церковь в СССР. Ильин не считает их правопреемниками Русской Православной Церкви, обвиняя во лжи и союзе с антихристом⁰.

Тем не менее, в статье «Основная задача грядущей России» Ильин отмечает, что «в советской России священники «увлекают наиболее живые умы» и что «нынешние верующие совсем другие люди по сравнению с тем, что представляли они собою в начале революции»⁰, и отдаёт должное тем, кто сохранял и распространял веру в условиях безбожного государства, в первую очередь – священникам.

Иван Александрович говорит об этом довольно скупо, но его замечание заставило меня задуматься: а в чём ДРУГИЕ? На мой взгляд, дело вот в чём. Христиане первых послереволюционных десятилетий были воспитаны в Православии. Оно было для них естественным состоянием души, соединялось с милыми сердцу воспоминаниями. Предать его – это означало для них растоптать всё, что было дорого с юных лет. И большевизм, как враг Православия, был и их врагом. И они ясно видели его сатанинскую суть.

Совсем иное – те «живые умы», что увлекались священниками в послевоенные, и особенно – в послесталинские годы. Воспитанные советской властью, постоянно ощущающие её мощь и славу, они, тем не менее, вдруг начинали искать чего-то иного, им зачастую неведомого, но столь необходимого душе. И обретали искомое в Православии. Но для того, чтобы их встреча с Господом состоялась, необходим был поводырь, тот, кто укажет путь, убережёт от падений, не даст заблудиться… И это были как раз те священники, которые сохранили живую веру, зачастую пронеся её сквозь застенки и лагеря НКВД.

Сейчас часто можно услышать, как тот или иной известный человек в 60 – 80-е годы становился духовным чадом отца Иоанна Крестьянкина или батюшки Николая Гурьянова. И возникает удивление: как в стране, готовившейся увидеть «последнего попа», люди, ещё вчера пламенно верившие в победу коммунизма, вдруг находили этих светочей, столь, впрочем, неприметных в обыденной жизни!?! Конечно, это происходило по Промыслу Божьему. Но для того, чтобы встреча вчерашнего комсомольца, на «отлично» сдавшего в институте «научный атеизм», не стала проходным эпизодом, эти батюшки, как мне кажется, должны были быть именно такими, о которых писал Иван Ильин. Они несли в себе те самые дары: молитвенную силу, способную удержать духовных чад на пути к Истине; любящее сердце, согревающее мятущиеся души, исцеляющее нанесённые миром раны; и свободную, живую христианскую совесть, поражающую своей незапятнанностью и тем притягательную для неофита.

Иван Александрович Ильин непреложно верил в возрождение Великой России, в её духовное обновление. Ключевая роль в последнем, по мнению философа, должна была принадлежать Православной Церкви, священству. Именно им предстояло воспитать в народе духовный национальный характер, без которого Россия не сможет выстоять в этом мире.

Я очень мало знаю о своих прадедах и, возможно, никогда не смогу узнать больше. Я не могу судить, насколько они соответствовали тому образцу священника, который описан Иваном Ильиным. Но теперь я понимаю, что они не были случайными жертвами. Уничтожение духовенства было для большевиков делом принципиальным. Ведь по сути священники должны были являть собой пример того, как надо изменить, выстроить себя, чтобы приблизиться к Царству Небесному. А большевики ломали мир, чтобы на его руинах создать жалкую копию этого Царства здесь, на земле

Если раньше мне казалось, что главное дело священника – это исполнять требы и проводить церковные службы, то теперь я понимаю: дело его – своей жизнью, своим служением, всем образом своим свидетельствовать о Христе, нести людям Весть о том, что мы нужны Ему всякие: слепые и хромые (и не только физически), заблуждающиеся и ищущие, лишь бы стремящиеся к Нему. И учить нас молитвенной силе, сердечной любви и свободной, живой христианской совести

1. Ильин И.А. О грядущей России. М.: Военное издательство, 1993.- 368 с.

2. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта

3. Ильин И. А. Кризис безбожия. М.: «ДАРЪ». 2005 – 496с.

4. Ильин И. А. О советской церкви. //http://apocalypse.orthodoxy.ru/review/1947.htm

0^ Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта, - С 164

0^ Там же.

0^ Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта, - С 165

0^ См.: Ильин И. А. Кризис безбожия, - С. 455-460

0^ Ильин И. А. Кризис безбожия, - С. 461

0^ См.: Ильин И. А. О советской церкви. //http://apocalypse.orthodoxy.ru/review/1947.htm

0^ Ильин И.А. О грядущей России, - С. 250-251