Конспектирование статьи В. Г. Белинского «Стихотворения М. Лермонтова» (в сокращении)

В. Г. Белинский. «Стихотворения М. Лермонтова»

(в сокращении)

План

1. Поэт и общество.

2. Лермонтов и Пушкин.

3. «Тоска по жизни» в стихотворении «Бородино».

4. Реалистический историзм «Песни про царя Ивана Васильеви­ча...».

5. Глубокий интерес Лермонтова к современности, «субъектив­ность» его поэзии.

6. Развитие идеи «отрицания» в «Думе».

7. Жажда прямого вмешательства в жизнь («Поэт»).

8. «И скучно и грустно...»: «реквием всех надежд».

9. «Вера гордая в людей и жизнь иную» («Памяти А. И. Одоевского»).

10. «Чисто художественные» стихотворения.

11. «Мцыри» – «любимый идеал» поэта.

12. Поэзия Лермонтова – это сама жизнь.

1. Белинский начинает статью с большого вступле­ния, в котором высказывает свои взгляды на поэзию, искусство вообще: «Поэзия есть выражение жизни, или, лучше сказать, сама жизнь. Мало этого: в поэ­зии жизнь более является жизнью, нежели в самой действительности». Критик говорит о стремлении по­знать реальную жизнь как о сущности поэтического творчества. Считая, что цель поэзии – воспитывать душу человека, устремлять его к чистым помыслам и благим деяниям, Белинский слагает в полном смыс­ле этого слова гимн поэзии. Далее критик излагает своё понимание проблемы поэта и общества: «Чем вы­ше поэт, тем больше принадлежит он обществу, среди которого родился, тем теснее связано развитие, на­правление и даже характер его таланта с историче­ским развитием общества».

2. Указывая на единство литературных и жизнен­ных традиций, соединяющих Лермонтова и Пушкина, критик в то же время видит и различие между двумя поэтами, объясняя его различием двух исторических моментов русской общественной жизни: «В первых своих лирических произведениях Пушкин явился про­возвестником человечности, пророком высоких идей общественных; но эти лирические стихотворения были столько же полны светлых надежд, предчувствия тор­жества, сколько силы и энергии. В первых лирических произведениях Лермонтова... также виден избыток не­сокрушимой силы духа и богатырской силы в выражении; но в них уже нет надежды, они поражают душу читателя безотрадностью, безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства… Нигде нет пушкинского разгула на пиру жизни; но везде вопросы, которые мрачат душу, леденят серд­це... Да, очевидно, что Лермонтов поэт совсем другой эпохи и что его поэзия – совсем новое звено в цепи ис­торического развития нашего общества».

3. В качестве важнейшей черты творчества Лер­монтова, которая и делает его поэзию явлением новым, критик выдвигает отрицание поэтом действи­тельности и жажду деятельности. Не случайно Белин­ский начинает анализ со стихотворения «Бородино», в котором он видит «жалобу на настоящее поколение, дремлющее в бездействии, зависть к великому прошед­шему, столь полному славы и великих дел». И далее: «...эта тоска по жизни внушила нашему поэту не одно стихотворение, полное энергии и благородного негодо­вания». Слова «тоска по жизни» критик выделяет, подчёркивая этим стремление Лермонтова к активной общественной деятельности на благо человечества для достижения идеала лучшей жизни. Герои Отече­ственной войны 1812 года – «могучее, лихое племя» – противопоставлены в стихотворении «нынешнему пле­мени», и котором нет героизма, национального само­сознания: «Богатыри – не вы!» Белинский видит в этой антитезе главную мысль «Бородина». Критик отмечает, что демократические тенденции, прозвучав­шие в стихотворении, нашли отражение и в его стиле: «...в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же вре­мя благороден, силён и полон поэзии».

4. Стремление к активной деятельности выража­лось у Лермонтова, по мнению Белинского, своеобраз­но: «...поэт от настоящею мира не удовлетворяющей его русской жизни перенёсся в её историческое про­шедшее...» не только в стихотворении «Бородино», но и в «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Однако, изображая прошлое, Лермонтов нисколько не отдаля­ется от настоящего. Точнее, он отдаляется от него в те­ме, но их трактовка, взгляд на них вполне современ­ны. Это хорошо видно в характеристике образа Грозного, с которой Белинский начинает анализ «Песни»: «...это была сильная натура, которая требовала себе великого развития для великого подвига; но как условия тогдашнего полуазиатского быта и внешние обстоятельства отказали ей даже в каком-нибудь разви­тии, оставив её при естественной силе и грубой мощи, и лишили её всякой возможности пересоздать дейст­вительность, – то эта сильная натура, этот великий дух исказились и нашли свой выход, свою отраду толь­ко в безумном мщении этой ненавистной и враждеб­ной им действительности...» Эта энергия разрушения яростнее всего обрушивается на самого героя. Поэто­му если он и выступает причиной несчастья других, то сам он более всего достоин сожаления: «Может быть, это был своего рода великий человек, но только не во­время, слишком рано явившийся России, – пришедший в мир с призванием на великое дело и увидевший, что ему нет дела в мире; может быть, в нём бессозна­тельно кипели все силы для изменения ужасной дей­ствительности, среди которой он так безвременно явился, которая не победила, но разбила его, и кото­рой он так страшно мстил всю жизнь свою, разрушая и её и себя самого в болезненной и бессознательной ярости... Вот почему из всех жертв его свирепства он сам наиболее заслуживает соболезнования...»

Анализируются другие персонажи «Песни». Рас­крывая психологию «удалого бойца» Кирибеевича, Белинский пишет: «Какая сильная, могучая натура! Её страсть – лава, её горесть тяжела и трудна... лю­бовь Кирибеевича – не шуточное дело, не простое во­локитство, но страсть натуры сильной, души могучей». А вот как говорится о купце Калашникове: «...почему-то вы чувствуете, что это один из тех упругих и тяжё­лых характеров, которые тихи и кротки только до тех пор, пока обстоятельства не расколыхают их, одна из тех железных натур, которые и обиды не стерпят и сда­чи дадут». Белинский показывает, что предельно ост­рое и живое ощущение современности, современного человека явилось для Лермонтова ключом к проник­новению в объективную жизнь других эпох, к пости­жению их образа жизни и мышления, характеров людей.

Особую заслугу Лермонтова, его высшее творче­ское достижение Белинский видит в том, что, созда­вая произведение в народном духе, он не «подделы­вался» под народность и не стремился «опуститься» до уровня «безыскусственных и простодушных произведений» фольклора: «…наш поэт вошёл в царство народности, как её полный властелин, и, проникнувшись её духом, слившись с нею, он показал только своё родство с нею, а не тождество...»

Но «Песня» является не только поэмой в народном стиле. Это и поэма историческая, в которой Лер­монтов выступает продолжателем Пушкина. Не слу­чайно у Белинского возникает ассоциация: «В этом отношении после Бориса Годунова больше всех по­счастливилось Иоанну Грозному...» Критик имеет в виду реалистический историзм «Песни», который заключается в том, что Лермонтов, как и Пушкин в трагедии, воссоздав исторический колорит эпохи, показал социальные противоречия того времени и дал характеры в их социальной обусловленности.

5. Объясняя смысл обращения Лермонтова к про­шлому, Белинский в то же время указывает на глу­бокий интерес поэта к современности, увидев в этом проявление основной стороны таланта Лермонтова как поэта новой эпохи: «Но это прошедшее не могло долго занимать такого поэта: он скоро должен был... возвратиться к настоящему, которое жило в каждой капле его крови, трепетало с каждым биением его пульса, с каждым вздохом его груди». При этом кри­тик, осуждая «субъективность» как выражение ограниченной личности, изолированной от «общего», выдвигает новое понимание «субъективности», озна­чающей способность художника откликаться на общественные вопросы своего времени. Такое понимание «субъективности» Белинский тесно связывает с «соци­альностью», с идеей отрицания, которая позволяла вершить суд над тёмными сторонами действитель­ности.

В поэзии Лермонтова критик различает стихотво­рения «субъективные», которых больше, и «чисто ху­дожественные». По признаку «субъективности» (а зна­чит, «гуманности») Белинский признал в Лермонтове «поэта русского, народного... поэта, в котором выра­зился исторический момент русского общества».

6. Анализируя далее стихотворение «Дума», критик раскрывает общественную содержательность внутрен­него мира поэта: «Эти стихи писаны кровью; они вы­шли из глубины оскорбленного духа: это вопль, это стон человека, для которого отсутствие внутренней жизни есть зло, в тысячу раз ужаснейшее физической смерти… И кто же из людей нового поколения не найдёт в нём разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном?..» Люди «нового поко­ления», по мнению Белинского, это ещё не те люди, ко­торые могут положительно действовать, но которые уже способны отрицать истины старой жизни. Идея «отрицания» для критика выступает как критерий оценки идейно-художественного содержания и общест­венной ценности поэзии Лермонтова. Вот почему Бе­линский выделяет и высоко оценивает те произведения поэта, и в частности стихотворение «Дума», в кото­рых критический момент – ясно выраженное недоволь­ство современной действительностью – отразился с на­ибольшей остротой и силой переживания: «Если под «сатирою» должно разуметь не невинное зубоскальст­во весёленьких остроумцев, а громы негодования, гро­зу духа, оскорблённого позором общества, – то «Ду­ма» Лермонтова есть сатира, и сатира есть закон­ный род поэзии».

7. «Другую сторону того же вопроса», т. е. мысль, что мало одного «отрицания» существующего, что не­обходимо ещё активное чувство готовности к борьбе, увидел Белинский в стихотворении «Поэт». Критика привлекает скрытая в этом стихотворении жажда прямого вмешательства в жизнь. Белинский обращает внимание на строки, в которых сказано, что преж­де, в период общественного подъёма, стих поэта зву­чал, «как колокол на башне вечевой», «воспламенял бойцов для битвы». Так же как и Лермонтов, критик жаждет возрождения этих традиций гражданской по­эзии: «... и кто не признает, что то, чего он требует от поэта, составляет одну из обязанностей его служения и призвания?»

8. Пробуждение русского общества «к жизни» (критической оценке существующего) нашло отраже­ние, по мнению Белинского, ещё в творчестве Пушкина, в частности в его стихотворении «Демон». Однако в поэзии Лермонтова «демон сомнения», «дух размыш­ления», скептицизм и в то же время тоска по идеалу приобрели характер «духовной дисгармонии, сердечного отчаяния». Критик так оценивает трагическое стихотворение «И скучно и грустно...»: «Страшен этот
глухой, могильный голос подземного страдания, не­здешней муки, этот потрясающий душу реквием всех надежд, всех чувств человеческих… это – похоронная песня всей жизни! Кому не знакомо по опыту состояние духа, выраженное в ней, в чьей натуре не скрывается возможность её страшных диссонансов...» Отмечая скептицизм поэзии Лермонтова, Белинский указывает на искренность, а значит, нравственность, социальную полезность такого скептицизма, в котором видит форму выражения прогрессивного сознания.

9. Разбирая стихотворение «Памяти А. И. Одоевского», Белинский пишет, что в нём, как и в «Поэте», представлена «другая сторона духа нашего поэта»: вместо отрицающего всё скептицизма – вера гордая в людей и жизнь иную». В светлом и мужественном
образе А. Одоевского критик увидел провозвестника лучшего будущего.

10. Привлекая для анализа ещё ряд поэтических произведений («Не верь себе», «Молитва», «1-е янва­ря», «Журналист, читатель и писатель», «Ребёнку», «Сосед», «Благодарность», «Ветка Палестины», «Ту­чи» и др.) и ограничиваясь краткими замечаниями по их содержанию, Белинский переходит к анализу «чис­то художественных» стихотворений Лермонтова. К ним он относит «Русалку», «Три пальмы», «Да­ры Терека», «Казачью колыбельную песню», «Из Гё­те». В них «личность поэта исчезает за роскошными видениями явлении жизни». Восточный пейзаж, Терек и Каспий, олицетворяющие Кавказ, безграничная, бес­корыстно преданная любовь матери-казачки – толь­ко некоторые мотивы этих стихотворений. В них пре­жде всего Белинского привлекает изумительное совер­шенство формы.

11. Особое внимание уделяет критик поэме «Мцы­ри», в которой отрицание современного общества со­четается с мечтой о высокой жизненной цели: «... что за огненная душа, что за могучий дух, что за исполин­ская натура у этого мцыри! Это любимый идеал на­шего поэта, это отражение в поэзии тени его собст­венной личности... четырёхстопный ямб с одними муж­скими окончаниями... звучит и отрывисто падает, как удар меча, поражающего свою жертву. Упругость, энергия и звучное, однообразное падение его удиви­тельно гармонируют с сосредоточенным чувством, не­сокрушимою силою могучей натуры и трагическим по­ложением героя поэмы. А между тем, какое разнооб­разие картин, образов и чувств... Картины природы отличают кисть великого мастера… Кавказ делается его поэтическою родиною, пламенно любимою им…»

12. Завершая разбор стихотворений Лермонтова, Белинский пишет: «...мы видим в них все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия». Для критика Лермонтов – «...всевластный обладатель царства явлений жизни, он воспроизводит их как ис­тинный художник; он поэт русский в душе – в нём жи­вёт прошедшее и настоящее русской жизни; он глубо­ко знаком и с внутренним миром души».

Белинский заканчивает свою статью пророческим предсказанием: «...уже недалеко то время, когда имя его в литературе сделается народным именем и гар­монические звуки его поэзии будут слышимы в повсе­дневном разговоре толпы, между толками её о житей­ских заботах...»

Литература

Озеров Ю. А. Раздумья перед сочинением. (Практические советы поступающим в вузы): Учебное пособие. – М.: Высшая школа, 1990. – С. 120–126.