На Святой Горе Афон

На Святой Горе Афон.

В 2005 году милостью Божьей мне посчастливилось побывать на Святой Горе Афон. Время было самое благоприятное - август, Успенский пост. Прибыв в Грецию 14 августа, я отправился рейсовым автобусом в г.Уранополис, что граничит с Афонским полуостровом. Катер, который отходит на Афон раз в сутки, отправляется только утром. Утром 15 августа необходимо было взять в администрации таможни – «диментирион», афонскую визу, разрешающую посещение монастырей Святой горы Афон. И первую ночь в Греции я провел в этом городе.

Греческая церковь частью перешла на новый стиль и празднование Успения было в разгаре в маленьком прибрежном городе Уранополис. Рядом с пристанью находилась маленькая часовня святого Николая чудотворца. В девять вечера множество народа собралось вокруг нее. Могучий, полный священник, настоятель одной из церквей Уранополиса басом пел псалмы и молитвы. Рядом бились волны, небо было удивительно чистое и ясное. Но самое главное – молитва, все подпевали за священником или певцом и создавался невольно хороший приподнятый дух единодушия, ощущения себя маленькой частичкой всемирного Православия. Около часовни находились пять больших корзин с хлебами (маленьких булочек) и большие плоские хлебы. В конце молитв священник освятил все, и преподавая благословение каждому, вручал по хлебу и маленькой шоколадке.

Настроение у всех было праздничное, греки - удивительно открытый, жизнерадостный народ. Они как все южные народы не скрывают своих чувств, пластично танцуют все вместе и поют «а капелла», без музыки, народные и духовные песни. Совершенно незнакомые мне греки предлагали мне трапезу, и не чувствовалось какого-то предубеждения к русским. Хотя мне греки сами рассказывали о противоречиях в русско-греческих отношениях, (как например, снос военного кладбища в одном провинциальном городе), они всячески помогали мне – нашли приют, где переночевать, показали местные достопримечательности, в их числе два храма. В Греции храмов и часовен приблизительно 26 тысяч. Столько же примерно священников, около восьмидесяти епархий. По дороге из Салоник в Уранополис практически на каждом опасном участке дороге поставлены придорожные кресты и даже маленькие часовенки, в рост человека, где зажигаются лампады и свечи. Наверное, в честь праздника они все мерцали лампадами.

Зная всего около сотни греческих слов, я в основном общался с русскими греками, которые приехали из России. Удивительно, как тесен мир, у нас нашлись даже общие знакомые. В Оренбурге я общаюсь с православными греками - Сариевами, оказывается все Сариевы происходят из села Бешташ района Цалка. Встретившийся мне грек, тоже был из этого села. У всех греков, с которыми я общался особое трепетное отношение к философии. Узнав, что я философ, некоторые с восхищением восклицали: «Андреас! Философос! Сократос! Платонус! Аристотелос!», заключали меня в свои объятия, не сдерживая нахлынувших чувств. Было странно ощущать такую народную любовь к философии, у нас в России никто из любви к философии еще меня не обнимал. Ярким впечатлением поведения молодых греков на народном гулянье было такое эстетическое отношение к девушкам, без всяких прилюдных вольностей. Мужчины и юноши одаривали своих знакомых коробочками с разноцветными лепестками разных цветов, высыпая их на голову дамам.

Оставив, показавшийся мне шумным прибрежный город, на следующий день я отправился на катере в центр русского монашества на Афоне – Пантелеимоновский монастырь. Трогательно было целовать камни на пристани, исхоженные тысячами русских монахов и паломников. До революции в монастыре ежедневно проживало около тысячи паломников, а в монастыре братии было около трех тысяч. Сейчас братии насчитывается около шестидесяти человек, паломников было около пятидесяти. На престольный праздник в монастыре останавливалось около пятисот человек. Размещал нас отец Философ, он нес множество послушаний, в частности архивариуса ценнейшей библиотеки монастыря. По афонской традиции нас напоили вкусным анисовым напитком – узо и впервые я попробовал настоящий монастырский лукум. Одной из целей посещения Афона – было восхождение на праздник Преображения на святую гору Афон. Никто из паломников, находившихся в монастыре не собирался на гору, но один послушник – Владимир из Курска, заботливо снабдил меня подробной картой полуострова, пружинящей палкой «мастерс», выдал теплую куртку, спальник, «пенку». Огромное ему спасибо, без этих вещей мне было бы трудно добраться и провести ночь на горе. После литургии и утреннего завтрака, положившись на волю Божью, я отправился в Карею – центральный город Афона.

Все крупные монастыри Афона связаны друг с другом древними тропами, частично вымощенными диким камнем, которого везде много. В последнее время, все монастыри провели хорошие грейдерные шоссейные дороги для большегрузных машин. В принципе это оправдано, учитывая многостороннюю хозяйственную деятельность монастырей и их немногочисленность. Ничего апокалиптичного в этом не наблюдается, тем более Кинод Афона выразился против соединения внутренней сети дорог с материком. Русская Церковь владеет частью земель на границе полуострова и материка. В 1979 году произошел инцидент между светскими властями Греции и патриархом Пименом, который однозначно отказался предоставлять землю, принадлежащую Русской Православной Церкви, под дорогу на материк. Так, что дороги в настоящее время нет и в этом есть часть заслуги Русской Православной Церкви.

Не верилось мне, что я иду по древним тропочкам, намоленным за тысячу лет. Перед Кареей я остановился в Андреевском скиту. Любезный грек, открыл мне ковчег с главой святаго Апостола Андрея Первозванного, моего небесного покровителя. Андреевский собор был весь в лесах, греки активно восстанавливают обитель. Справа у входа в соборный храм на большой мраморной плите изложена история его основания: "Сей величественный храм заложен собственноручно Его Императорским Высочеством, Великим Князем Алексеем Александровичем 16 Июня 1867 года, в память чудеснаго спасения Августейшаго Родителя его, Благочестивейшаго Господаря Императора Александра II, от злодейскаго покушения на священную жизнь Его Величества в Париже 25 Мая 1866 года». Меня поразила общеобразовательная школа на сто мальчиков в одном из корпусов скита. Мальчики были на каникулах, но я ярко себе представил, как они бегают мимо развалин, стоят на длительных службах, гоняют мяч на баскетбольной площадке. Дорога в Карею шла под гору и я достаточно быстро дошел до центральной площади, где находится храм Успения Божия Матери. Он древнейший на Афоне, ему более тысячи лет. Афонская столица – Карея была основана в 335 году императором Константином Великим. В храме не было никого, но я сразу же увидел слева от царских врат чудотворную икону «Достойно есть». В X веке перед ней архангел Гавриил спел впервые молитву «Достойно есть» одному монаху. По его просьбе он написал эту молитву на каменной плите, которая хранится в этой церкви в алтаре.

Всякий раз, когда прикасаешься к святыне, время останавливается, душа приходит в соприкосновение с неземным, с вечным. Небо само опускается к миру людей и на Афоне это особо чувствуется. Выйдя из храма, я стал невольно искать какое-либо русское лицо, чтобы поделиться впечатлением, просто вообще поговорить. Вокруг в магазинчиках шла бойкая торговля, добродушный грек приглашал меня посетить кофейню, из которой вкусно пахло разными сладостями. Но мое внимание приковало чисто русское лицо, похожее на Андрея Миронова, только с небольшой бородкой. Как оказалось, это был иеромонах Доримедонт Сухинин, выполнивший перевод на русский язык трудов старца Паисия Святогорца. Он направлялся к себе в домик, рядом со скитом Буразери, и мы пошли вместе с ним по старой дороге на Иверон. Святой Савва Сербский встретился на этой дороге с протом горы Афон и ему разрешили устроить скит Буразери. Отец Доримедонт рассказывал про старца Паисия, про историю русского монашества на Афоне. Домик, в котором он поселился восемь лет назад, раньше принадлежал офицеру-адьютанту императора Николая II. Помню, я от какой-то детской радости, долго ему рассказывал о православном лагере «Светоч» в Черном Отроге, в котором провел в июле незабываемую неделю. Отец Доримедонт улыбался моим рассказами, говоря, что с такими ребятишками еще не все потеряно. Нагрузившись помидорчиками с его огородика, я вышел в сторону монастыря Иверон, пришел к вечерне, которая начинается в 18.00. Иверский монастырь основан в конце X столетия св. Иоанном Иверским, сподвижником св. Афанасия Афонского.

Каждый вечер здесь служится акафист перед иконой Иверской «Вратарница» (Портаитисса), явившаяся в 999 году, являющейся покровительницей Святой Горы. Семнадцать крупных монастырей принадлежат грекам, в том числе и Ивирон, и службы идут на греческом. У меня с собой была книжечка с транслитерацией русскими словами греческих слов службы и акафистник. Так, что в основном, не сразу правда, все было вполне понятно. В каждом монастыре на Афоне есть один-два русских монаха, Иверон не исключение, здесь я познакомился с удивительным человеком – монахом Лазарем, который в этом монастыре подвизается около десяти лет. Он несет послушание в библиотеке, которая содержит более чем 2000 рукописей, 15 литургических свитков, более 20 000 книг. Он пишет в настоящее время на пяти языках словарь церковной лексики, и как всякий книгочей влюблен в книгу. После трапезы и повечерия, усевшись напротив часовни Иверской Божьей Матери, мы с ним профилософствовали до часу ночи. Он влюблено говорил о Афоне, о старцах, их скупой на слова, но глубокой по содержанию мудрости. Старцы на Афоне в настоящее время смиренно скрывают свое старчество, предпочитая молиться, нежели учить приходящих. От монаха Лазаря я узнал о последних годах жизни иеросхимонаха Максима (7.01.2000г.), который подвизался на Афоне 70 лет, из них 50 лет служил Божественную литургию у чудотворной Иверской иконы. Жил отец Максим в келейке, на месте которой было явление Божией Матери одному путнику, который не нашел приют в Ивероне и безутешно скорбел. Явившись, Божья Матерь подала ему византийскую драхму со своей ризы и сказала: «Иди и передай вратнику монету и скажи, что Я здесь Вратарница!». С тех пор в монастырях Афона встречают путников в любое время. Отец Максим прожил девяносто семь лет, из них семьдесят шесть лет на Афоне. Келейка его цела, но в ней никто не живет и она потихонечку приходит в упадок. Мы бы сидели и до утра, но нас разогнал сумрачный охранник монах с фонариком. Служба начинается на всем Афоне в четыре утра, но келейно монахи начинают молиться гораздо раньше, некоторые с часу ночи. Монотонное песнопение на греческом убаюкивало меня на службе, приходилось бороться со сном, но в целом чувство было бодрое и в душе уже грезились прошедшие и будущие тропинки по Афону. После сытной трапезы в восемь утра, помолившись перед образом Вратарницы я вышел в сторону Ильинского скита. Это наверное самый красивый, чистенький, невероятно ухоженный скит на всем Афоне. Он просто парит над буйной растительностью и крутым склоном горы. Монахи с любовью поливали деревья, убирали какие-то ветви, это было время монашеского послушания. Я весь пыльный, с грязной обувью чувствовал себя немного скованно в сияющем храме. Паркет в храме Ильи пророка был так начищен, что видно было свое отражение. Приложившись к иконам я возвращаюсь на дорогу идущую от Иверона в лавру Святого Афанасия. Дорога блестит на солнце, по дороге я то и дело останавливаюсь, рассматривая красивые камешки мрамора и кварцитов. Гора Афон тоже, как оказалась впоследствии, вся мраморная и это придавало реальности какую-то сказочность, что я иду в необычное место и хозяйка этой красивой горы – Матерь Божья. Мне невероятно повезло, через какое-то время остановилась машина и меня довезли до лавры. По пути мы подобрали одного монаха, который оказался русским, его звали Пантелеимон. Он как и я шел на праздник на гору Афон. В лавре святого Афанасия я познакомился с русским монахом Авелем, который пришел пешком на Афон с Владивостока, шел три года. Он разбил себе ноги, у него была какая-то болезнь, и не мог уже ходить, но опустив их в источник святого Афанасия исцелился. С монахом Пантелеимоном у нас обнаружилось сразу же душевное родство, полное взаимопонимание. Он восторженно говорил о Афоне, о насельниках монастырей, о всех радостях и трудностях их жизни. И в его восторженности не чувствовалась какая-то игра, это была часть его жизни. Не обладая образованием, каким-то статусом, условностями обычной жизни он непосредственно смотрит на мир, как взрослый ребенок. И радуется самой малости как будто впервые. У нас с ним обнаружилось сразу несколько общих знакомых. Один – иеродиакон Арсений из Пюхтицкого монастыря, года два назад служившего в кафедральном соборе г. Оренбурга. Приложившись к мощам святого Афанасия, отец Пантелеимон сфотографировал меня у тысячелетнего кипариса святого Афанасия, у колон храма, взятые с древних языческих храмов еще дохристианской эпохи.

В часовне иконы Кукузелиса читался акафист, я незаметно, без фотовспышки сделал снимок, позднее обнаружились странные красные полосы, проходившие по иконе. Эта необычность тоже в чем-то символична, напоминая о ограниченности человеческих чувств в восприятии духовного мира. Утром рано, после службы, вереница монахов и паломников отправилась на восхождение на гору Афон. Часть из них двигалась на муарах, маленьких лошадках, хохочущих как ослики. Монаха Пантелеимона я не нашел, он пришел только поздно вечером на вершину. Но идти почти в одиночестве семь часов по крутым склонам горы просто упоительно. Сверкающее море, вершина окутанная облаками, скалистые отроги и наполненная присутствием близкого Неба какое-то глубокое молчание, чистота и ясность вокруг… Усталости практически не чувствовалось, поскольку тропинка не такая сложная, как если бы идти от скита праведной Анны. На уровне полутора километров над морем прямо на отвесной скале стоит церковь Панагии. Богородица молилась по преданию на этом месте и ею были сокрушены все идолы на горе Афон. Здесь у русских монахов – отца Виктора и его сына послушника Евгения со скита Иованица я узнал много про Афон, они пригласили меня в свой скит. Как жаль, что встречи на Афоне такие мимолетные, до этого скита я так и не дошел. Нас подкрепили горячей пищей греки-монахи из огромных метровых сковород. Одноразовая посуда вся собиралась в одно место, поэтому было совершенно незаметно потом, что здесь находилась такое количество народа. Воды хватило всем, даже двум десяткам лошадок. Воду брали из колодца в скиту Панагии, куда стекает вода по желобку с крыши во время дождей. Её не больше метра в колодце, это какое-то чудо, что её хватило всем. Вокруг церкви Панагии собралось более двухсот человек, примерно из двух десятков стран. Кроме греков, была большая группа немцев, сербов, румын, болгар. Я познакомился с русским французом, занимающимся переводами, с жизнью православного прихода во Франции. Болгарина Косту, жившего в Греции я практически понимал, сходство славянских языков - русского и болгарского для понимания вполне достаточное. Русских было чуть более десятка человек, хотя специально расспроса я не проводил.

В шесть вечера протат Продром, игумен лавры Святого Афанасия возглавил шествие на вершину горы. Впереди шел он, следом иеромонахи в облачениях, монахи несли хоругви и иконы. Легкий, седовласый, подвижный игумен Продром сам пел песнопения, взбираясь по крутому склону. Следом в конце шествия покорно шли несколько муаров, которые несли на себе поклажу. До этого они громко пели какие-то свои гортанные песни, но всю ночь пока шла служба, не проронили ни звука, наверное, тоже внутренне молились. Крест на вершине в лучах заходящего солнца сиял золотом, была совершенно безветренная, ясная погода, облачка куда-то разошлись, только вдалеке окутывая кромку моря и материк, видимый с севера и с запада, виднелась облачная дымка.

С восьми вечера до шести утра шла неспешная, нараспев греческая праздничная служба. В маленьком храме Преображения молились только священники, вокруг церкви в несколько рядов, стояли паломники и каждый молился на своем языке, предощущая присутствие Божией Матери в момент молитвы. Не было совершенно никакого страха, хотя все таки, высота два километра. Казалось, внимая чему то великому, мир весь замер. Здесь, по особому, воспринимались слова Евангелия: «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (Мф., 17: 1-9).

На Афоне существует предание, что последняя литургия на земле будет совершаться на горе Афон в Преображенском храме тайными старцами, невидимо пребывающими в молитве до времени. Смерть и кончина мира на Афоне как-то совсем не чувствовалась, но незримо и явственно присутствовала в этом диком, не испорченном современной цивилизацией месте, преобразующая сила Божья. Как сказал апостол Павел: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (1 Кор.15:51-53). Казалось миг этот почти настал.

Вот это состояние возвышенности и праздничности души долго еще меня не покидало, только уже будучи на материке, и глядя на могучую ее вершину, я вспоминал ту частичку бытия, которая прошла сквозь сердце. Я чувствовал себя опять почти буднично, как все, которые вырвались к морю и забыли на время про работу и свои обязанности. Но, в душе жило воспоминание: встреча на вершине Горы с Богом столь разных людей в момент Литургии; горящие каким-то прошедшим светом огни прибрежных городков материковой Греции. Солнце каждый день медленно восходит над горой Афон и крест горит в его лучах и это сияние дает надежду: «мы изменимся». Главное – идти на встречу к Богу и впускать в свой мир лучи из будущего.