Некоторые аспекты военного дела якутов 16-17 в.в.

Некоторые аспекты военного дела сунтарских якутов XVI – XVII веков.

Оружие всегда являлось показателем уровня экономического развития, военного дела и культуры любого народа. Оружие всегда стояло на острие технического развития. С формированием новой этнокультурной общности происходит стабилизация видов и типов оружия. Появляется так называемое национальное оружие, которое удовлетворяет на этом этапе военные потребности народа. В результате этого в XVII в. клановые и патронимические группы якутов, живших на обширной территории, пользовались однотипным оружием и защитным снаряжением имеющим общее для всех название.

Основным типом оружия становится колюще – рубящее древковое штанговое оружие: батас, батыйа, хотокоон. Существовало и клинковое оружие: кылыс, болот. Применялись копья : унуу. Произошел своеобразный регресс дистанционного оружия – лук центрально – азиатского типа (монгольский лук), был вытеснен сложносоставным луком северного типа, более простым в изготовлении, менее мощным и менее дальнобойным. Ю.Б.Симченко заметил: «… лук перестал быть военным оружием, он стал менее совершенным и более приспособленным к охоте, чем к войне»*. Тут можно добавить, что в условиях якутской тайги и на самом деле не слишком актуальна сверхдальнобойность. Дистанции стрельбы уменьшились, но при меньших дистанциях, убойная сила стрелы с железным наконечником оставалось достаточной для нанесения поражения.

Что касается защитного вооружения, то тут дела обстоят сложнее: на территории Якутии практически не сохранилось полных комплектов защитного вооружения. То, что оно имелось, нет никаких сомнений, но все описания и реконструкции осуществлены в основном на фольклорном материале, и на единичных сохранившихся фрагментах доспехов. Все реконструкции кореллируются с комплектом защитного вооружения степных народов, в частности с защитным комплексом тюрко – монголов XIII – XIV в.в., что не лишено оснований.

Функция оружейного комплекса якутов повсеместно к концу XVII – началу XVIII в. начинает изменяться в сторону универсальности, т.е. к пригодному как на охоте и на войне. Постепенно исчезает система межусобных столкновений, как пишет Ф.Ф. Васильев: «Отпала необходимость в накоплении большого количества трудоемкого в изготовлении, соответствующе дорогостоящего, военного снаряжения»**. В употреблении остались виды оружия, практически применяемые в охотничьем промысле. За это время, вероятно, происходит и утеря прежних военных навыков. В оружейном деле наступает стагнация.

*Симченко Ю.Б. Культура охотников на оленей Северной Азии._М., 1976. С.107

**Васильев Ф.Ф. Военное дело якутов. Я. 1995. С. 41

Сунтарские якуты, входящие в группу вилюйских якутов, естественно были подвержены той же тенденции. О происхождении вилюйских якутов существовало несколько гипотез. Одна из них принадлежит известному историку и этнографу Г.В. Ксенофонтову и гласит, что бассейн р. Вилюй стал основой якутской колонизации Якутии. Он пишет: « Только по заполнению Вилюя якутами – скотоводами последние, постепенно расширяясь на восток, могли нащупать территорию Якутского округа и колонизировать Амгино – Ленское плоскогорье.» *. Вопрос спорный. По легендам же вилюйских, в частности сунтарских якутов, они являются переселенцами из Центральной Якутии, причем в разных вариантах время переселения определено достаточно четко – это время могущества Тыгына, вождя якутов Центральной Якутии. То есть, примерно начало XVII в. Причиной, переселения, называют некие разногласия части кангаласских якутов с всесильным вождем Тыгыном. Во всех легендах присутствует военная тема, Тыгын снаряжает за беглецами войско, вспыхивают сражения. Удачно отбившись от войск якутского государя, беглецы в битвах уничтожают или вытесняют на север местные племена, например туматов и поселяются на богатых берегах р. Вилюй. Эти обстоятельства колонизации якутами Вилюя можно считать справедливыми. Доказательствами служат названия местных наслегов, родов. Например, в Сунтарском улусе существовал Кангаласский наслег, который еще в 50-е г.г. XX в. вошел в состав Кутанинского наслега, и другие. В этом аспекте, вооружение сунтарских якутов можно считать практически аналогичным общеякутским образцам. Оно и не могло быть другим, по крайней мере, в XVII веке. Естественно, определенное влияние на последующие изменения, могло иметь тесное общение якутов с автохтонным эвенским населением, но думается, оно было крайне незначительным: пришедшие на Вилюй якуты находились на более высоком уровне социально – экономического развития, чем местное население. Скорее всего, само местное население охотно перенимало образцы вооружения и снаряжения якутов.

Естественно, в XVI – XVII в.в. сунтарские якуты сохраняли общие для всех принципы организации военного дела: воспитание и обучение воинов, традиционные способы ведения боевых действий, общий для всех якутов комплекс вооружения, военные обычаи и обряды. Комплекс вооружения состоял из оружия дистанционного боя – сложносоставного лука северного типа, оружия ближнего боя – батаса, батыйа, копья, кылыса, ножа. Имелось и защитное вооружение: доспехи ламинарного и ламеллярного типа, вероятно кольчуги, ручные щиты, защита коня и другое. Но это утверждение основано на фольклорных данных, так как в музеях Сунтарского улуса, элементов защитного вооружения не имеется.

*Ксенофонтов Г.В. Ураангхай сахалар. Я., 1992 г. Т.2 С.211.

В легендах есть упоминание и о строительстве фортификационных сооружения – деревянных укреплений, но вряд ли они были распространены повсеместно. О редкости использования таких укреплений косвенно говорит тот факт, что якуты практически не имели опыта штурма фортификационных сооружений, что ярко проявилось в неудачной осаде и попытках взятия Якутского острога в марте 1642 г., объединенным войском под руководством Мымака и Ники. Несмотря на наличие более чем тысячи воинов в полном снаряжении, войско потерпело неудачу.

В способах боевых действий сунтарские якуты, вероятно, придерживались тех же общепринятых традиционных способов, которые заключались в совершении внезапных набегов и нападений. Только число воинов, задействованных в этих действиях, было незначительным. При защите умело использовались природные препятствия: так например один из легендарных родоначальников нюрбинцев и сунтарцев Быркынгаа – Боотур с братьями Кулугур – Бэргэном и Босхонг - Бэлгээти, защищаясь от войска Тыгына, три дня удерживали берег реки, перестреливаясь с противником. * Случай, скорее всего, легендарный, но сам способ обороны абсолютно реален – удержание стратегически важного участка. Конечно, братья не только втроем отразили целое войско, естественно у трех местных вождей были и свои воины. Кстати, и русские средневековые летописи грешат упоминаниями типа: князь такой – то разбил печенегов там - то. Конечно , князь имел многочисленную дружину, которая и отразила набег степняков.

Интересно отметить, что в вилюйских легендах говорится о случаях ритуальной антропофагии. Например, родоначальник бордонгских родов (в Сунтарском улусе до сих пор есть несколько наслегов с таким названием) Тюлюен – Шаман, со своими детьми переселившись на Вилюй, нападает на племя ньурмагаат, возглавлял который витязь Ерюкюечэй, в бою убивают его бронебойной стрелой в глаз (не говорит ли это, что тот был облачен в броню?). И после победы ему вспарывают живот и съедают печень «..сопровождая один из них волчьим воем, а другой криком ворона, печень эту съели»**. Конечно, нельзя думать, что якуты на самом деле занимались людоедством, пусть даже в ритуальных целях, скорее всего, эта легенда – отзвук каких – то древних сказаний. Но с другой стороны, ритуальный каннибализм присутствовал в воинской культуре многих народов, так как считалось, что через такой обряд победитель перенимал мистическую силу и умения поверженного противника.

Во всех легендах описан обычай вилюйских, в том числе и сунтарских якутов издавать перед боем крики ворона и волчий вой. Дело вероятно в том, что волк и ворон являются в якутской мифологии сыновьями древнего божества Улуу – Тойона, который, являлся отцом всех черных шаманов. Таким образом, издание воинского клича в виде крика ворона и волчий вой имели смысл шаманского действия – призыва духов умерших предков. Преследовался и другой аспект – испугать. Ошеломить противника, вселить в него страх. Интересно, что согласно русским летописям, волчьему вою подражали половцы в XI – XII в.в. Они тоже были тюркоязычным народом, что заставляет предположить общие корни этого воинского обычая.

*Элл. &&268 – 270

**Там же.

Г.В. Ксенофонтов в своей работе «Ураангхай сахалар» пишет, что использование военных кличей в виде крика ворона и волчьего воя характерно только для вилюйских якутов: «В легендах Якутского округа описанный мотив – издавание воином криков ворона или воя волка – отсутствует».*

Другим интересным моментом можно считать присутствие в легендах упоминаний о ритуальном самоубийстве героев, после гибели почитаемых ими лиц. В одной из них рассказывается, что зять Тыгына Чаллайы – Боотур и его сын Кенче – Кутукай после гибели своего государя в войне с русскими бежали на Вилюй, и покончили с собой, сказав: «Зачем нам одним оставаться в живых?», один из них бросился на копье, другой утопился. Самоубийство верного вассала после гибели своего сюзерена, которого он не смог уберечь – параллели идут уже на Дальний Восток: в Японию, в Китай.

В этих легендах герои воюют традиционным якутским оружием: сложносоставными луками, правда луки эти обладают колоссальной силой и меткостью, ведь нельзя же представить прицельную стрельбу через р. Вилюй, в приведенном выше примере, скорее всего речь шла о какой – то речке. Упоминаются пальмы, то есть батасы и батыйа, часты упоминания о копьях. Словом боевые действия проходили в традиционном виде, и с использованием традиционного оружия.

*Ксенофонтов Г.В. Ураангхай сахалар. Я., 1992. Т.2. С.89.

Список использованной литературы.

1. Васильев Ф.Ф. Военное дело якутов. Я., 1995 г. С.41

2. Васильев Н.И. История Якутии. Я., 2003 г. С.34

3. Ксенофонтов Г.В. Ураангхай сахалар. Я., 1992 г. С.89, С.211.

4. .Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. М., 1977 г. С. 268 – 270.