Образ Урала в поэзии Салавата Юлаева

§ 1. Салават Юлаев

В Башкирии родился, жил, боролся за народное счастье Салават Юлаев. Здесь он формировался как выдающаяся личность, здесь стал бессмертным. Салават и его отец Юлай Азналин являлись уроженцами д. Текеево (Текоево) Шайтан-Кудейского юрта (волости) Сибирской дороги Уфимской провинции (ныне Салаватский район РБ). Проживали же они в д. Юлаево, находившейся недалеко от Текеево. О времени рождения Салавата существуют, в основном, два мнения: одни исследователи называют 1754, другие 1752 г. Юлай Азналин был старшиной Шайтан-Кудейского юрта (волости) Сибирской дороги Уфимской провинции. Имеются некоторые сведения об участии Юлая в восстаниях башкир задолго до крестьянской войны 1773 – 1755 гг. О матери Салавата практически никаких сведений нет. Из показаний Юлая известно, что у него было три жены. Но какая из них была матерью Салавата, как её звали, неизвестно. Имеющиеся немногочисленные фольклорные материалы повествуют о том, что она была образованной женщиной и оказала большое влияние на воспитание сына. Называется и её имя - Азнабика, но документальных подтверждений этому пока не разыскано.

Предания говорят о необыкновенной силе Салавата, его ловкости, умении владеть оружием, обращаться с конём – качествам, проявившимся необыкновенно рано.

«Если спрашивать о летах Салавата – четырнадцати лет он стал богатырём», - поётся в известной башкирской песне.

Физическому совершенствованию Салавата способствовали популярные у башкир скачки, джигитовка, национальная борьба, стрельба из лука, соколиная охота и другие спортивные состязания. Салават был грамотным: он умел писать на языке тюрки. С детства Салават слышал рассказы от отца и матери о бедствиях народа, о башкирских восстаниях и их жестоком подавлении. Он видел, как нещадно мурзы и тарханы эксплуатировали родовых общинников. Салават, конечно, знал о каторжном труде работных людей заводов Твердышева, построенных на отнятой у кудейских башкир земле. Всё это оставляло в его душе неизгладимый след.

17 сентября 1773 г. несколько десятков яицких казаков, калмыков, татар во главе с уроженцем донской станицы Зимовейской Емельяном Ивановичем Пугачёвым двинулось с хутора Толкачёвых к Яицкому городку (Уральску). Таково было начало величайшего в истории России народного движения – Крестьянской войны 1773 – 1775 гг. Отряд повстанцев быстро рос: через день в нём уже было 200 человек. Салават также примыкает к движению. Некоторое время он находился в полку Кинзи Арсланова, принимая участие в военных действиях под Оренбургом. Отличившись в боях, Салават вскоре получает звание полковника. Высоко ценя боевые и организаторские способности Салавата, Пугачёв неоднократно поручает ему ответственные задания, которые тот с честью выполняет. На заключительном этапе Крестьянской войны 1773 – 1775 гг. борьба повстанцев в Башкирии не утихала. Салават, прекрасно знавший местные условия, умело маневрировал своими отрядами, устраивал засады, когда надо и выступал и в открытые сражения.

Царское правительство перебросило для подавления восстания в Башкирии большое количество карательных войск. Но не так-то просто было поймать Салавата. Ему неоднократно предлагали сдаться. Наступила зима. Укрываться от карателей стало трудно. Салават решил отпустить отряд, а сам «уйти прямо лесом, горами в киргисцы» с тем, чтобы на следующий год снова подняться на борьбу. Но 25 ноября у д. Миндишево Салават вместе с четырьмя товарищами: есаулом Ракаем Галеевым, писарем Абдрешитом Галеевым и двумя рядовыми повстанцами – Юртом Адылевым и Зяйняшем Сулеймановым – были схвачены отрядом поручика Лесковского, посланным подполковником Н.Я. Аршеневским. Царские власти расценивали поимку Салавата как очень большой успех. В донесении Екатерине II о нём и Юлае докладывали как «о самых главных башкирского народв предводителях». Поручику Лесковскому был присвоен чин капитана.

Более семи месяцев шло следствие. Салавата и Юлая, закованных в ручные и ножные кандалы, под усиленной охраной возили в Казань, Москву, Оренбург, снова в Уфу. Допрос, пытки, очные ставки. Мужественно вёл себя Салават во время следствия. Затем начался долгий путь: Уфа – Мензелинск – Казань – Нижний Новгород – Москва – Тверь – Новгород – Псков – Дерпт – Ревель, и, наконец, Балтийский порт (Рогервик), куда прибыли на пожизненную каторгу Салават и Юлай 29 января 1755 г. после почти двухмесячного тяжёлого пути.

§2. Поэтика произведений Салавата Юлаева

§2.1. Система художественных средств изображения в произведениях Салавата Юлаева

В художественном произведении автор, повествователь и герой выступают во взаимоотношении и взаимопроникновении, что создаёт определённую эмоциональную атмосферу. Как автор, так и повествователь или описывают события, действия, состояния, или рассказывают о них, или же рассуждают по их поводу. Лирический герой зачастую передаёт чувства и переживания автора, они оба могут оказываться объектом изображения. В то же время между ними невозможно ставить знак равенства. Лирическое «я» в поэтическом произведении может не соответствовать личности автора – оно может воспринять обобщающее содержание. В поэзии Салавата Юлаева автор и лирический герой максимально сближены друг с другом. Всё то, что описывалось, о чём рассказывалось или рассуждалось, близко воспринималось автором как современное, важно и реально происходящее и находило отражение в лирическом герое. Эмоциональное, контрастирующее и оценочное «единство» автора, повествователя (воображаемого субъекта между автором и лирическим героем) и лирического героя характерно для всего творчества Салавата Юлаева с той лишь разницей, что рассказ и описание, преобладающие в более ранних его поэтических произведениях, позже постепенно сменялись рассудительным взглядом на изображаемый объект.

§2.2 Лирика Салавата Юлаева

Лирика составляет всю поэзию Салавата Юлаева. Герой его ранней лирики эмоционален, впечатлителен, полон бесконечной любви к родной природе, красивой девушке, семье. В раннеё пейзажной и любовной лирике отсутствуют всякая символика и иносказание, преобладает прямое описание, сопровождаемое юношеским восхищением и восторженным размышлением: «О! Урал мой благодатный, / Про тебя пою / Песню ту мою - / И твоё величье славлю» (перевод Давлетчина); «Тихой ночью в перелеске / Соловей поёт. / Бога ль славит эта песня, / Мира ль красоту / … То е знаю я» (перевод Давлетчина). Грусть и сомнения, которые изредка навещали его, также связаны с объектами родной природы: «Бедная пташечка упала / Около моих ног. / И мне очень жалко стало / Бедную мою» (перевод Давлетчина). Размышления лирического героя дают возможность проникнуть в его внутренний мир. Перед читателем предстаёт образ необычной, духовно богатой личности. Юная душа тянется к подвигу. И подвиг тоже должен быть необычным: лирический герой вступает в сражение с воображаемым противником неравной силы – один отбивается от множества врагов и выходит победителем»На меня напали разом / Триста человек. / Я от всех трёхсот отбился, / Вынес конь меня / На широкую долину / К светлому ручью» (перевод Давлетчина). С юношеских лет поэт чувствует себя лидером, порой выступает в роли наставника и даёт советы своим ровесникам: «Так, мужайся, храбрый воин, / Бога в помощь призови, / Богу храбрые угодны, / В поле битвы поспеши» ( перевод Давлетчина).

Ранний лирический герой Салавата Юлаева часто обращается к Аллаху, желая ощущать его присутствие рядом и в нужные моменты чувствовать его поддержку. Бог так или иначе упоминается почти в каждом из ранних стихотворений. Позднее мотив обращения к Всевышнему в лирике Салавата Юлаева ослабевает, а в импровизациях периода восстания вовсе отсутствует. Лирический герой зрелого поэта ещё более близок к его личности, автобиографичность в нём усиливается до такой степени, что между автором и его образом в поздней лирике можно было бы ставить знак равенства. Теперь объект изображения поэта приобретает весьма ясные конкретно-реальные очертания, прежние представления о сверхъестественной силе героя исчезают, понятие героического выступает в реально осознанном виде. Он прекрасно понимает, что без опоры на силу народных масс не может быть победы. Лирический герой Салавата Юлаева уже не просто наставник сверстников, а сформированная личность. Он вождь, способный управлять людьми, лидер, поднимающий народ на великие дела.

В поэтическом творчестве Салавата Юлаева подавляющее большинство составляют сочинения с лирическим сюжетом. Они передают все краски его внутреннего мира, являются откликом или выражают оценку реальной действительности. Особое место занимают поэтические тексты, включающие в себя фабульные события, обычно их называют сюжетными стихотворениями. У Салавата Юлаева поэтические тексты, в которых присутствует эпический сюжет, имеют и лирический «компонент», т.е. сюжетные стихотворения «в чистом виде» не встречаются; повествуемое событие завершается раздумьями или эмоциями автора по данному поводу.

Стихотворения и импровизации Салавата Юлаева, имеющие событийный сюжет или же его элементы, были, можно сказать, нововведением в литературе 18 в. Во всяком случае, в творчестве одного поэта или сэсэна так часто, как у Салавата Юлаева, они не встречались.

§2.3. Циклы в лирике Салавата Юлаева

Условно тематику поэзии Салавата Юлаева можно рассматривать как циклы: пейзажный, любовный, героический. Песни-четверостишия по жанровым признакам и по времени создания, частично и по тематическим признакам также тяготеют к циклу. Во-первых, их объединяет четырёхсложная песенная форма; во-вторых, вероятно, они созданы в одно и то же время, когда восстание на территории Башкортостана потерпело поражение; в-третьих, в них выражена ранее не проявлявшаяся черта характера лирического героя: способность к глубоким переживаниям по поводу как частных, так и общественных проблем. Песни-четверостишия Салавата Юлаева по тематике разделены на несколько групп, образуя как бы циклы в цикле. Это – песни-воспоминания о семье, песни-раздумья о родной природе и песни, связанные с событиями повстанческого движения.

§2.4. Символ и олицетворение в поэзии Салавата Юлаева

В ранней любовной и пейзажной лирике Салавата Юлаева обращение к символьным средствам изображения как разновидности иносказания в целом не наблюдаются. Лишь в стихотворении «Юноше-воину» поэт с целью передачи степени храбрости и отваги прибегает к образам трёх птиц, сравнивая их по высоте полёта. В контексте стихотворения эти образы приобретают символическое значение, обозначающее степень храбрости: чем выше полёт, тем ближе «до богатыря – мощного орла». Позднее в героической лирике к названным символам поэт обращается не раз. В песнях-четверостишиях Салавата Юлаева встречается несколько образов птиц: перепела, ястреба, куропатки, соловья, сокола. Однако ни в одном случае они не являются символами.

Некоторые из символических образов заимствованы из фольклора и изустной поэзии предшествующего периода. К таковым можно отнести образы сокола, ястреба, застывшей крови в сердцевине дерева и др.

В поэзии Салавата Юлаева несколько раз встречается приём олицетворения – перенесения свойств одушевлённых предметов на неодушевлённые. Так, в стихотворении «Родная страна» ветер выступает в роли вестника добрых известий: «Мне мнится, ветер мне приносит / Весть с родимой стороны, / Весть с любимой стороны» (перевод Давлетчина).

В ранней поэзии Салавата Юлаева большое место занимает пейзаж, составляя отдельный цикл. Юный поэт даёт реально-зримое, конкретное описание природы без внесения в неё аллегорической нагрузки. Он принимает мир таким, какой он есть, изображает то, что видит, искренне и простодушно восхищаясь красотами родной земли («Мой Урал», «Родная страна», «Тихой ночью в перелеске…»). Как в импровизациях йырау и сэсэнов, пейзаж Урала здесь дан без связи с временем года: он восхитителен всегда. В каждом из названных текстов присутствует образ Бога, ибо он создал эту чудесную красоту, которой лирический герой не перестаёт любоваться. В стихотворениях «Юноше-воину», «Стрела», «Битва» и «Зулейха» объекты природы служат автору фоном или объектом сравнения для передачи основных мыслей. Слова «небо», «звёзды», «луна», «океан», «яблоко», «камыши» служат для изображения внешней красоты возлюбленной, светлый ручей в широкой долине утоляет жажду воина-победителя др.

В поэтических текстах героического цикла проблема защиты земли от врагов звучит в описании и воспевании красот рек Юрюзань и Агидель. Их райские долины олицетворяют всю родную землю. В песнях-четверостишиях пейзаж и объекты природы щедро используются автором для передачи художественной параллели к основной мысли.

В средствах изображения, передающих контрастность, противоположность явлений, понятий и состояний, Салават Юлаев чаще прибегал к антитезе образов и мотивов: месяц – солнце, ночь – утро («Мой Урал»), луна – солнце («Родная сторона»), ворон – сокол – орёл («Юноше-воину»), солнце полдень отметит – звёзды полночь осветят («По бездорожью тропы пробивая…»); сыновья – дочери, гора – вода, друг – враг, раб – свобода, батыр - сэсэн. При этом автор не акцентирует внимание на какой-то одной из противоположностей, а использует их в равной степени.

§2.5. Стилистика Салавата Юлаева

Стилистика Салавата Юлаева мало изучена. Выявление особенностей индивидуального стиля поэта затруднено тем, что часть его творческого наследия дошла до нас в подстрочном переводе на русский язык, часть - изустным путём. Можно вести речь лишь о тропах и стилистических фигурах, которые могли сохраниться от первоначальных текстов. В поэзии Салавата Юлаева их довольно много. Это объясняется тем, что башкирское народное творчество и литература, но поэтические традиции которых опирался поэт-импровизатор, отличались богатством средств изображения. Наиболее часто Салават Юлаев обращался к тропам, т.е. к ассоциативным средствам изображения: сравнению (27 раз), параллелизму (21), гиперболе (19), метафоре (16), градации (6), аллегории (5), гротеску (3), поэтическим клише (2), парафразу (2), эпитету (2), рефрену (2). Некоторые сравнения Салавата Юлаева представляют собой образованные задолго до него так называемые штампы, например: трава как ковёр – «Мой Урал»; лететь как сокол – «Битва»; красивые, как луна, девушки, как рыба плавать в воде, как олень мчаться по полю, как птица в неволе – «С ратью Пугачёва слившись, в войско с ним соединившись…»; храбрый как сокол – «Наброситься готов летящий ястреб…» и др. Частое употребление поэтом гиперболических средств изображения можно объяснить прекрасным знанием им сюжетов народных сказок и их поэтических средств: поэтика волшебных сказок, которые составляют целую тематическую группу в башкирском фольклоре, как известно, основана именно на гиперболе. Действительно, большинство изобразительных средств у Салавата Юлаева имеет сказочную основу: «песня без конца», «поднебесный Урал». Парафраз и поэтическое клише также более свойственны кубаиру. В кубаирах башкирских сэсэнов даются прекрасные образцы парафразов различных объектов природы или профессиональных качеств личностей.

§2.6. Жанры в поэзии Салавата Юлаева

В стихотворных текстах Салавата Юлаева, дошедших до читателя в подстрочном переводе на русский язык Давлетчина, сложно установить жанровые формы. По содержанию можно определить такие формы, как газель («Тихой ночью в перелеске…», «Зулейха»), насихат («Юноше-воину»), элегия («Семья дорогая, родные мои…»). Особенностью произведений Салавата Юлаева является сочетание в одном стихотворении признаков 2-х жанровых форм: газели и мадхии («Мой Урал», «Родная страна»), насихата и китги («Стрела»), касыды и месневи («Битва»). Жанр таких произведений в современном литературоведении определяется как стихотворение-монолог и стихотворение-обращение. Поэт-импровизатор обращался к жанру кубаир («С ратью Пугачёва слившись, в войско с ним соединившись…»), в его творческом наследии представлены песни-четверостишия.

§3. Урал

Урал, горная система, вытянутая на с севера на юг от берегов Карского моря до реки Урал. Протяжённость более 2 тыс. км, ширина от 40 до 150 км, высшая точка – г. Народная (1895 м). По восточному подножию Урала проводится граница между Европой и Азией. Делится на Полярный Урал, Приполярный Урал, Северный Урал, Средний Урал и Южный Урал. В 18 в. Башкортостан охватывал Средний и Южный Урал. В башкирском народном творчестве Урал символизирует родину башкир, в том же значении употребляется и в поэзии Салавата Юлаева. Стихотворения Салавата Юлаева «Мой Урал» и «Родная страна» посвящены Уралу. Урал упоминается в стихотворениях «Монисты твоих ко мне навевают…»: «Я беркутом седым тропой Урала / К тебе летел – весь изнемог мой конь» (перевод Г.Г. Шафикова), «Богат Урал мой девушками. Только / Одна лишь ты живёшь в уме моём»; «Агидель течёт средь бурых скал…»: «Чем дальше от Урала я скакал, / Тем чаще ночи проводил без сна», «Урал, слушал пенье птиц твоих, / Но их язык неведом для меня». По содержанию последнее стихотворение перекликается с башкирской народной песней «Урал»: в обоих текстах говорится о застывшей в сердцевине деревьев крови предков, погибших в битвах за родную землю. Уралу посвящена одна из песен-четверостиший: «Не забыть мне свой родной Урал, / Родники его, простор живой. / Звук курая, соловьиный строй».

§4. Образ Урала в поэзии Салавата Юлаева

Филипп Диомидович Нефёдов является автором очерка о Салавате Юлаеве «Движение среди башкир перед Пугачёвским бунтом; Салават, башкирский батыр». По сути это первый в дореволюционной России опыт исследования личности Салавата Юлаева не только как «бунтовщика и мятежника», но и как человека. Писатель пытается заглянуть в душу Салавата, раскрыть его духовный мир, исторически обосновать причины и мотивы, заставившие башкирского батыра взяться за оружие и руководившие им в его мужественной борьбе за свободу своего народа.

Очерк Нефёдова состоит из двух частей. В первой части, являющейся по отношению к Салавату экспозиционной, сжато излагается тысячелетняя история Башкирии. Это повествование о прошлом края необходимо автору для того, чтобы обосновать закономерность и неизбежность появления национального героя башкирского народа.

Большую смысловую нагрузку несёт нарисованная яркими романтическими красками великолепная, осязаемая картина зимней Башкирии. Охваченные мёртвым покоем, занесённые глубокими снегами аулы с одиноко торчащими минаретами мечетей на свинцовом фоне вызывают тоску и уныние: кажется, что всё вымерло. «Белым саном оделись горы и степи Башкирии; замерли в ледяных оковах зимы прекрасные реки, звонкоголосые ручьи и шумные потоки. Занесло снегами аулы, и только минареты одиноких мечетей выделяются на беспредельно широком и свинцовом фоне… Везде и на всём печать мёртвого покоя и величавого уныния».

Картина суровой зимы, сковавшей аул, гармонирует с тяжёлым бесправным положением свободолюбивого народа, лелеющего в душе мечту о вольной и счастливой жизни. Жуткий буран, разыгравшийся в степи, наполняет сердца людей трепетом, и в то же время могучая сила природы как бы символизирует славные деяния башкирских батыров, бесстрашной борьбой во имя вольности приводивших своих противников в ужас и заслуживающих вечную память народа.

После такого пространного исторического вступления Ф.Д. Нефёдов приступает к освещению образа Салавата Юлаева.

Салават – сын богатого, умного и влиятельного старшины Шайтанской волости, Уфимской провинции, Юлая Азналина, личности выдающейся по своим способностям. Юлай пользовался большим доверием местных властей. «В его преданности и верности русскому правительству не могло быть никакого сомнения», - пишет Нефёдов. Но в действительности он был иным: на его глазах «пылали башкирские селения, разорялся край», у него самого купец Твердышев отнял землю под Симский завод… «Истинный башкир, горячо любивший свою родину, Юлай не мог оставаться равнодушным зрителем; он маскировал свои чувства, но в душе оставался недоволен и таил месть. От такого отца родился Салават».

Его рождение было символично: «…кровавое зарево догоравших аулов приветствовало рождение Салавата». По предположению башкирских историков, он родился в 1754 году, т.е. незадолго до восстания, получившего в дореволюционной литературе название «восстание Батырши». Восстание 1755 года было вызвано усилением феодального гнёта и земельными притеснениями. Абдулла Алиев (Галиев) по прозванию Батырша (1717–1762) составил воззвание, в котором призывал башкир, татар, казахов, узбеков к «священной войне», но фактически не руководил восстанием; в августе 1756 года был арестован, заключён в Шлиссельбургскую крепость, где и умер. Это восстание – последнее крупное выступление башкир перед «Пугачёвским бунта»; оно было жестоко подавлено: многих повстанцев казнили, сослали в ссылку, сожгли их аулы. Сородичи радовались «рождению батыра», который был призван бороться, мстить за них, продолжить их правое дело. Писателю удалось создать великолепный одухотворённый облик национального героя. В шестнадцать лет Салават обладал громадной физической силой, от всей его фигуры с широкими плечами веяло чем-то могучим и обаятельным, а в чёрных задумчивых глазах светились ум и энергия. Не было ему равного по силе и ловкости, он один ходи на медведя, в праздничных состязаниях, сабантуях неизменно входил победителем. Слава о нём гремела по всей Башкирии.

Салават Юлаев был не только батыром на поле боя, но и прекрасным поэтом импровизатором. По словам Ф.Д. Нефёдова, в Салавате поэтическое чувство проявилось очень рано: «Природа, родина, рассказы о героях с необыкновенной силой действовали на его впечатлительную натуру, поднимая в душе множество различных чувств, образов, картин. Он хотел бы на всё отозваться и всё воспеть, но у него, по собственному признанию, «нет слов», и он робко, точно стыдясь кого, неверным голосом начинает свою песню».

Окружающая живописная природа, богатая самыми разнообразными красками и формами, приводила Салавата в восторг и рождала у него страстное желание передать всю эту красоту и свои возвышенные чувства в песне. Неиссякаемая любовь к родному краю зазвучала в его изумительных песнях, проникнутых тонким лиризмом. Пришла пора, и пленённый прелестным образом девушки, в глазах которой он видел «то кроткое небо, усеянное звёздами и с красавицей луной, то океан неизмеримый и глубокий». Салават запел пылко, нежно, страстно. Но Нефёдов правильно указал, что главная тема поэзии Салавата, характеризующая его как поэта-гражданина, - тема любви к родине и своему народу. Уже в ранние песни поэта мощной струёй врываются социальные мотивы. Убив пташку он сокрушается: «Лучше, если бы эта стрела попала в неверного, злого врага моей родины».

Исследованием личности и творческого наследия Салавата Юлаева также занимался Р.Г. Игнатьев. Р.Г. Игнатьев известен и как неутомимый собиратель фольклора тюркских народов. В процессе работы над исследованием о Салавате отчётливо проявилась характерная особенность творческой концепции Игнатьева. Он тщательно изучил и широко привлёк как официальный архивные материалы о пугачёвском сподвижнике Салавате, так и предания о нём башкир и песни о его подвигах.

Исследование Игнатьева состоит из трёх разделов. В первом рассматриваются песни Салавата и раскрывается величественный образ народного певца-импровизатора. Но уже в самом начале статьи автор считает необходимым подчеркнуть, что «Салават Юлаев принадлежит к выдающимся личностям прошлого столетия не только как участник пугачёвского бунта, но и как главный виновник восстания башкир и других инородцев-магометан в Оренбургской губернии». В этих словах заключён основной смысл работы.

Выяснению особенностей и своеобразия песен Салавата способствует предшествующая их анализу общая характеристика башкирских песен. «Песни башкирского народа, - пишет Игнатьев, - являются чаще всего импровизациями; их мотивы тоже импровизированные. Есть, однако, у башкир и свои давние песни, переходящие из поколения в поколение; таковы песни Салавата, о Салавате и прочие. Следовательно, наиболее популярны ставшие народными песни Салавата и о Салавате.

Тематика, характер и особенности песен Салавата хорошо видны из текстов, их переводов, сделанных в 1868 году неким Давлетшиным и процитированных Игнатьевым. Семь приведённых песен Салавата составляют около двухсот стихов. Они пронизвны высоким гражданским пафосом, в них звучат мотивы любви к родине, народу, величественной природе Урала. В песнях, приведённых Игнатьевым, Салават поёт: «Святая родиа моя, Урал, Урал мой благодатный». В песнях Салавата Урал, как и вообще в традиционном башкирском фольклоре, выступает как синоним родной страны. Песни также славят национальных героев башкир, мужественно сражавшихся за свободу и счастье народа. Они зовут и вдохновляют на борьбу за любимую родину. В них мягкий лиризм, задушевность, и трепетное пение сердца юноши. Салават Юлаев очень рано начал сочинять свои стихи и песни. К сожалению, до нас дошла очень небольшая их часть, а многие утеряны навсегда. На это есть много причин. Дело в том, что более ста лет после ссылки Салавата Юлаева в Рогервик его имя было запретным, за упоминание о нём людей строго наказывали, и певцы, кураисты, сэсэны боялись петь о нём песни.

Но самое главное, видимо, заключается в том, что свои стихи Салават сочинял импровизированно, т.е. в любой момент и где угодно: в седле, на привале у костра, непосредственно перед боем. Иными словами, эти стихи были обращены непосредственно к слушателям, почти не записывались, а лишь запоминались.

В своих стихах Салават Юлаев воспевает Родину. Он любуется красотой Урала, его горами, полями, лесами, реками, ему близки и дороги и сосны, и берёзы, и камыши, и цветы, выросшие на родной земле. Он радуется птичьим голосам, трели соловья, журчанию реки, шуршанью камыша. Таковы его стихи «Мой Урал», «Родная сторона»:

Мой Урал

Ай, Урал, ты, мой Урал,

Великан седой, Урал!

Головой под облака

Поднялся ты, мой Урал!

Моя песня о тебе,

О любви моей к тебе.

Вместе с полною луной

Золотом одет Урал,

Вместе с утренней зарёй

Серебром блестит Урал.

По бокам твоим, Урал,

Встали тёмные леса,

А у ног твоих, Урал,

Степь – зелёная краса.

Белоснежные цветы

На лугах твоих цветут,

И цветы, и соловьи

Честь Аллаху воздают.

Громко славит птиц напев

Первый ясный солнца луч,

А закатный солнца луч

Провожает, присмирев.

Ай, Урал, ты, мой Урал,

Великан седой, Урал!

Все слова я растерял,

Как воспеть тебя, Урал?

Заиграй же, мой курай,

Песню, чтоб вошла в сердца,

И Урал, и весь наш край

Прославляя без конца!..

***

Родная сторона

Милая моя земля,

Реки сладкие, поля,

Березняк и чернотал,

В небо вздыбленный Урал,

Я одну мечту таю:

Родину воспеть мою.

Головой под небо стал

Великан седой Урал,

Этот сказочный простор

Приковал навек мой взор,

Вечно б я хвалил тебя!

Вечно воспевал тебя!

От родимой стороны

Отлучённый навсегда,

В горести моей судьбы

Всё мечтаю о тебе,

Светлая моя земля,

Рек медвяная струя,

Под просторами полян,

Мой Урал, мой великан!

Всё же я не одинок:

Чуть повеет ветерок,

Принесёт он вести мне

О родимой стороне,

О знакомых тех местах,

О медвяных родниках.

О земле, где к небу встал

Мой красавец, мой Урал,

Он приносит вести мне.

Наряду с данными переводами существуют и переводы на русский язык других авторов, например, В.Г. Филова:

Урал

Славен мой Урал

Высотою скал.

Гребни горных круч

Блещут из-за туч.

Месяц серебрит

Ручейки долин,

Сосны и гранит,

И снега вершин.

Солнце золотит

Сосны и гранит,

Ручейки долин

И снега вершин.

Надо мной шатром

Неба синева,

Шёлковым ковром

Вся в цветах трава.

Славит соловей

Песнею своей

Лес, громады гор

И степной простор.

Я гляжу на мир,

Молодой батыр,

Полный вольных дум

Слышу леса шум.

Славен мой Урал,

В самоцветах весь!

Взвейся выше скал,

Об Урале песнь!

***

Тоска по родине

Голубые небеса,

Реки, рощи и леса,

Всюду птичьи голоса,

Благодатный мой Урал!

Ты и родина моя,

Ты любовь и жизнь моя,

Ты печаль и песнь моя,

Благодатный мой Урал!

Я стада твои люблю,

Я луга твои люблю,

Я снега твои люблю,

Благодатный мой Урал!

Я своей любовью чист,

Как грозой умытый лист,

Как поутру птичий свист,

Благодатный мой Урал!

На чужбине сам грущу,

По твоим лесам грущу,

По твоим степям грущу,

Благодатный мой Урал!

Ветер веет – грусть твоя,

На чужбине весть твоя,

Салавату песнь твоя,

Благодатный мой Урал!

***

Родные рощи и леса,

Родные воды и поля,

Святая родина моя,

Урал, Урал мой благодатный,

Люблю я вас, любить вас буду.

Про вас и песню я пою,

Вы зелены леса,

Вы родные роща и поле.

Поднебесный мой Урал,

Твои снеговые вершины

Люблю, хотел бы век смотреть,

Хотел бы вечно песню петь

Про твои красы.

Когда судьба меня заносит

Далеко от родины святой,

О вас тоскуя, я мечтаю,

Родные рощи и леса.

Родные пажити, кочевья

И благодатный мой Урал.

И если ветер я заслышу,

Шумит с родимой стороны,

Мне мнится, ветер мне приносит

Весть с родимой стороны,

Весть с любимой стороны.

Салавату Юлаеву, сочинившему эти стихотворные строки больно оттого, что любимые им родные места, которые кажутся ему раем на земле, захватываются царскими заводчиками и боярами. На землях его отца насильственно был построен Симский завод. Салават мечтает освободить родную землю от врагов, т.е. от заводчиков и бояр и призывает свой народ подняться на борьбу, хочет, чтобы народ жил свободно, «как рыба в воде и птица в полёте». В стихах поэта рисуется образ батыра. Так, например, в стихотворении «Кто батыр?» он говорит, что не тот батыр, кто побеждает в борьбе на сабантуе или всех ловчее скачет на коне. По словам Салавата, тот человек батыр, кто ведёт свой народ на битву за свободу и побеждает врагов. В стихах «Битва», «Юноше-воину», «Стрела» он поёт славу именно таким батырам:

Будь, как этот беркут, славный воин,

Будь друзьям опорою стальной,

Выходи на бой с врагом отважно,

Жизни не щади, бросайся в бой.

В этих стихотворениях звучит призыв к борьбе с угнетателями.

В стихотворении «Зюлейха» он воспел свою любовь к девушке.

Салават Юлаев был самым близким помощником и другом Емельяна Пугачёва. В большом стихотворении-кубаире «С ратью Пугачёва слившись, в войско с ним соединившись» он славит дружбу башкирского и русского народов, говорит, что Емельян Пугачёв дарит башкирам землю и волю и за это его любит народ:

На коня в седло поднявшись,

Саблю к поясу подвесив,

Пугачёв (так воин звался),

Емельян – батыр великий,

Будто лев, разбушевался,

Смерч поднял по всей дороге

И боярам государя,

Баям, преданным царю,

Всем чинам, царю служившим,

Объявил войну, восстанье.

Многие стихи, песни Салавата Юлаева в народе бытуют как народные. Среди них есть и народные песни, сочинённые как песни самого Салавата. Во многих из них мы видим Салавата в неволе, в кандалах, скучающего по родине и рвущегося на свободу. Таково, например, стихотворение «Я не умер, башкиры!»:

Ты далеко, отчизна моя!

Я б вернулся в родные края –

В кандалах я, башкиры.

Мне пути заметают снега,

Но весною растают снега –

Я не умер, башкиры!

Как видно из стихотворения, Салават и в кандалах был горд, верил в своё освобождение. К сожалению, его местам не суждено было сбыться. Но вот уже более двух веков народ помнит своего батыра и поэта, поёт о нём песни, читает его стихи, передаёт их из поколения в поколение.

Салават Юлаев был талантливым поэтом, но «не песни, а выдающаяся историческая роль, - утверждает Игнатьев, - выдвинула его из рядов народа, сохранила о нём память как о герое, певце-импровизаторе, сделала самого героем песен».

Наряду с Ф.Д. Нефёдовым и Р.Г. Игнатьевым Г. Гребнер также занимался изучением творческого наследия Салавата Юлаева. Он приводит «несколько песен Салавата», в частности, следующую:

О мой благодатный Урал!

Про тебя я пою мою песню,

Славлю твои узорные ковры из душистых трав,

Твои чудные вершины, близкие к небесам.

Вокруг тебя, Урал, как ковёр богатый,

Стелется трава

И в солнечном воздухе звенит пение птиц.

О наш Урал.

Эта лирическая песня Салавата многократно «переведена» русскими поэтами (последний раз в 1972 году Борисом Тургановым), но приведённый Г.Гребнером подстрочный перевод тоже великолепен: в нём сохранился удивительный аромат, первозданный дух салаватовской поэтики.

С. Злобина всю жизнь привлекали люди мужественные, сильные духом. Центральные образы его произведение – героические личности, лучшие представители народа, бесстрашные борцы за свободу; и первым из когорты сильных духом людей был Салават Юлаев. Писать о Салавате он задумал не сразу. Сначала им завладела идея создания большого исследовательского труда об истории башкирских восстаний. «Салават Юлаев» С. Злобина - первая в советской литературе книга, довольно полно и правдиво изображавшая жизнь и боевой путь легендарного героя башкирского народа. В то же время это первое большое произведение писателя, давшее ему литературное имя. В годы работы над ним С. Злобин увлекался поэзией, и ему казалось, что романтический образ юноши Салавата, который был вместе поэтом и вожаком повстанцев, лучше всего передаст поэма. Размером был избран четырёхстопный ямб:

Урал, страна суровых гор,

Взмывающих над ковылями,

Я в чернозёмный твой простор

Вхожу пустынными полями…

Шайтан-Кудеев род богат,

Старик Юлай – отец Кудеев,

Но сын Юлая – Салават

Сильнее льва, мудрее змея…

Так начал он свою поэму. До этого, да и позднее им был написан ряд лирических стихов, которые отражали впечатления от местного колорита, экзотического пейзажа, как-то: вечер в башкирской степи, соколиная охота, табун лошадей, праздник посева… Эти темы не требовали большого накопления материала, частенько звучали как эмоциональный всплеск, передавали настроение, чувства от увиденного, выражали радость или удивление, иногда походили на этнографические зарисовки в стихах. Стихи получались тем удачнее, чем глубже, полнее узнавал автор тот предмет, образ, который рождал эти стихи. Из приведённого отрывка поэмы С. Злобина становится ясно, что образ Салавата Юлаева в сознании автора данных поэтических строк был тесным образом связан с образом родной земли героя – Урала.

§4.1. Стихотворение Салавата Юлаева «Мой Урал»

«Мой Урал», стихотворение Салавата Юлаева. Впервые опубликовано Ф.Д. Нефёдовым в 1880 г. в прозаической форме на русском языке. Подстрочный перевод на русский язык осуществлён в 1868 г. Давлетчиным. Состоит из 40 строк. Относится к пейзажной лирике. В стихотворении поэт с любовью и восхищением описывает красоту родного Урала: «Про тебя пою / Песню ту мою - / И твоё величие славлю…» (перевод Давлетчина); «Как тебя, Урал мой, славить, / Как тебя воспеть? / Видно эта песня будет / Песней без конца…» (перевод Р. Нигмати). Воспевая величие края, Салават Юлаев стремится подобрать достойные сравнения: «Когда месяц ночью встаёт, / …Твои вершины чудно светят / Чистым серебром; / Когда солнце утром встаёт, / …Твои вершины золотятся / И огнём горят». Трепетно воспеваемый Урал предстаёт во всём великолепии, его мощь и красота прославляются даже птицами: «И всех птичек громче славит / Бога соловей, / Его голос чудный, сладкий, / Будто бы азан / На молитву кличет / Верных мусульман». Завершая стихотворение хвалой Уралу, поэт сознательно говорит о себе только здесь, после описания птичьего хора, чтобы образно ассоциировать и свой голос с трелями соловья. По жанру «Мой Урал» напоминает газель. Художественный перевод на башкирский язык осуществлён С. Мирасом, М.А. Бурангуловым и Нигмати, на русский язык – Б.А. Тургановым и др. Перевод Бурангулова хранится в НА УНЦ РАН (Ф. Бурангулова М., д.5) и опубликован в журнале «Агидель» (2003, № 5). Публикации: «Салават-батыр», «Салават», «Антология башкирской поэзии», «Наш Салават», «Поэты Урала», «Салават Юлаев: Стихотворения. Песни. Документы», «Антология башкирской литературы», «Салават Юлаев: Стихотворения».

§4.2. Стихотворение Салавата Юлаева «Родная страна»

«Родная страна», стихотворение Салавата Юлаева. Впервые опубликовано Р.Г. Игнатьевым в 1893 г. (подстрочный перевод на русский язык осуществлён в 1868 г. Давлетчиным). Состоит из 25 строк. Относится к пейзажной лирике. В данном произведении, в отличие от стихотворения «Мой Урал», с которым перекликается его содержание, автор не прибегает к красочным средствам изображения природы, ограничиваясь перечислением наиболее дорогих ему мест: «Родные рощи и леса, / Родные воды и поля, / Родные пажити и кочевья / И благодатный мой Урал…» (перевод Давлетчина). Герой неоднократно признаётся любви к природе Урала и в том, что будет вечно воспевать её красоту, но в последнем обращении звучит тоска по родным местам, оставшимся так далеко. Стихотворение завершается словами: «И если ветер я заслышу, / Шумит с родимой стороны, / Мне мнится, ветер мне приносит / Весть с родимой стороны…». По преданиям, Салават Юлаев в юношестве не раз не раз надолго уезжал из дома на учёбу в одно из медресе Башкортостана. Возможно, здесь речь идёт об одной из этих поездок. Очевидно, что стихотворение написано до начала Пугачёва восстания 1773 – 1775. Содержание отражает внутренний мир лирического героя, который ещё не встревожен событиями военного времени. Даже в русском подстрочном тексте прослеживается 7-сложная строфика кубаира с сохранением традиционной, характерной для древней и средневековой тюркоязычной поэзии элементов аллитерации начальных слов строки. Художественный перевод на русский язык осуществлён М.А. Бурангуловым, С. Мирасом и Нигмати, на русский язык – Б.А. Тургановым. Публикации: «Салават-батыр», «Салават», «Антология башкирской поэзии», «Наш Салават», «Поэты Урала», «Салават Юлаев: Стихотворения. Песни. Документы», «Антология башкирской литературы», «Салават Юлаев: Стихотворения».

17