"Он сердцем принял боль войны". Устный журнал

«Он сердцем принял боль войны»

устный журнал к 100-летию со дня рождения К.М. Симонова

Цель: 1. Ознакомить обучающихся с жизнью и творчеством поэта и писателя

К.М.Симонова.

2. Формировать гуманистическое мировоззрение, активную жизненную позицию,

уважительное отношение к героическому подвигу защитников отечества.

Действующие лица: Ведущие (1), (2)

Чтец (1) , (2), (3).

Содержание журнала

Вступление. 1с.

Начало пути 2с.

Воин-поэт 3с.

Любовь на фронте 4с.

Гимн жизни 5с.

Звучит фрагмент песни «Журавли» (одновременно возможен показ видеофильма – летящие журавли)

Библиотекарь:  Образы летящих журавлей стали символом солдат, отдавших жизнь за свободу нашей Родины на полях сражений Великой Отечественной войны. Среди них было немало поэтов. Около двух тысяч писателей и поэтов ушли на фронт, более четырёхсот из них не вернулись.

Фронтовые поэты жили одной жизнью со сражающимся народом; мёрзли в окопах, ходили в атаку, совершали подвиги и…писали. Они в полной мере разделяли со своим народом боль отступлений, и радость побед. В газетах военного времени трудно найти номер, в котором не было бы проникновенных и одновременно пламенных лирических стихов, документальных рассказов написанных по свежим впечатлениям, по следам недавних боевых событий.

Ребята, наша сегодняшняя с вами встреча посвящена одному из известнейших поэтов и писателей периода Великой Отечественной войны Константину Михайловичу Симонову.

2015 год – год 70-летия Победы в Великой Отечественной войне и Год литературы в России. Два очень знаменательных события приходятся на один год. И это, наверное, символично, что именно в этом году Константину Михайловичу Симонову 28 ноября исполняется 100 лет со дня рождения.

Константин Симонов, прошедший всю войну, принадлежит к фронтовым поэтам и писателям. Работоспособный, собранный, целеустремлённый, он за четыре военных года написал десятки стихотворений и документальных рассказов.

И сегодня, листая страницы нашего устного журнала «Он сердцем принял боль войны», вы узнаете более подробно о жизни и творчестве замечательного человека, поэта, писателя Константина Симонова. Читая его стихи и рассказы, романы и пьесы, как бы вдыхаешь тревожный воздух войны, приобщаешься к её суровому быту, к миру фронтового братства, к глубоким раздумьям о судьбах Родины.

С чего начинается память – с берез?
С речного песка? С дождя на дороге?
А если - с убийства!
А если – со слез!
А если – с воздушной тревоги!
А если с визжащей пилы в облаках,
Со взрослых в пыли распростертых!
А если с недетского знания – как
Живое становится мертвым!
И в пять,
И в пятнадцать,
И в двадцать пять лет
Войной начинается память
Здесь в этой стране,
Где не помнящих – нет,
Попробуем это представить…

БИБЛИОТЕКАРЬ: Ребята, наш устный журнал состоит из 5 страниц. Первая страница журнала называется «Начало пути».

ВЕДУЩИЙ (1): Родился Константин Симонов в Петрограде в 1915 году. Детство прошло в Рязани и Саратове. Своего отца так и не увидел: тот пропал без вести на фронте в первую мировую войну (есть также версия, что эмигрировал). Детство провёл в Рязани и Саратове. Мать Александра Леонидовна, по второму мужу Иванишева, – настоящая Оболенская, из знаменитого княжеского рода работала то машинисткой, то делопроизводителем, а отчим, в прошлом участник Японской и первой мировой войн, был преподавателем тактики в военном училище. Отчим – кадровый офицер. Жизнь в командировках, общежитиях. Военный быт. И дисциплина в семье строгая, почти военная. Это ему – отчиму – Александру Григорьевичу Иванищеву – посвятил он в 1950-е годы поэму «Отец».

ЧТЕЦ:
Я раньше слишком зелен был,
Себе недотолковывал,
Как смолоду бы жизнь прожил,
Не будь тебя, такого вот –
Такого вот, сурового,
С «ноль-ноль», с солдатской выправкой,
Всегда идти готового
По жизни с полной выкладкой!

***

Не знаю, может, золотым То детство не окрестят, Но лично я доволен им - В нём всё было на месте.

***

Знал смолоду: есть слово – долг. Знал с детства: есть лишения. Знал, где не струсишь, - будет толк, Где струсишь – нет спасения!
«Отец»

ВЕДУЩИЙ (2):  «Атмосфера нашего дома, - писал Симонов в своей автобиографии, и атмосфера военной части, где служил отец, породили во мне привязанность к армии и вообще ко всему военному, привязанность, соединенную с уважением. Это детское, не вполне осознанное чувство, как потом оказалось на проверку, вошло в плоть и кровь».

ВЕДУЩИЙ (1): Любовь к литературе была другой отличительной чертой его детства и юности. Во время работы на заводе он начал писать свои первые стихи и вскоре поступил в Литинститут, совмещая работу и учёбу. Он писал о строительстве Беломорканала, о покорении дикой северной природы и о многом другом.

ВЕДУЩИЙ (2): Но уже в 1930-х годах в его стихах всё чаще звучит военная тема. Возможно, он и его сверстники, родившиеся в период между страшными мировыми войнами, поразительным образом предчувствовали приближение войны.

ВЕДУЩИЙ (1):  Армейские впечатления, накрепко связанные с детством и юностью писателя хорошо подготовили Константина Симонова к военным испытаниям, которым суждено стать судьбой его поколения.

ВЕДУЩИЙ (2): Война стала для Симонова временем возмужания, временем формирования характера и мировоззрения, испытанием всех его душевных и нравственных качеств. Война была темой, делом, школой, судьбой.

ВЕДУЩИЙ (1):  Судьба возложила на его плечи нелегкий солдатский труд еще до начала Великой Отечественной войны. Летом 1939 года Симонов побывал на своей первой войне, на Халхин-Голе, в качестве сотрудника газеты «Героическая красноармейская». Ожесточённые бои у озера Буир-Нур и реки Халгин-Гол, где, оказывая помощь Монгольской Народной Республике, части Красной Армии окружили и уничтожили войска японских агрессоров, стали началом боевой биографии Константина Симонова. Здесь поэт услышал первые раскаты будущей второй мировой войны. Симонов вспоминал: « С Халгин-Гола я вернулся, уже начав понимать, каким должен быть военный журналист… Я усвоил простую истину… нужно ехать на передовую, непременно видеть бой и людей в бою глазами… Таков был стиль газеты «Героической красноармейской», и этот опыт я запомнил на всю жизнь».

ВЕДУЩИЙ (2): Там, на Халхин-Голе, началась огневая, в прямом смысле слова, поэзия Симонова. То, что Константин Симонов увидел на Халгин-Голе, подтвердило его мысли: война тяжела и страшна! Картины боёв остались в памяти на всю жизнь. С Халхин-Гола он привез книгу новых стихов, стихов, посвященных живым и павшим героям.

ВЕДУЩИЙ (1):  Тогда же Симонов был удостоен первой правительственной награды – ордена «Знак Почета». Симонову было 24 года.

ВЕДУЩИЙ (2):  В ту пору он пробует свои силы в драматургии. В Москве в театре Ленинского комсомола уже шла его первая пьеса «История одной любви» - и готовилась к постановке вторая – «Парень из нашего города». К началу войны Симонов уже был военным писателем.

(Фоном звучит аудиозапись песни «Священная война» (муз. А. Александрова, сл. В. Лебедева-Кумача).)

ВЕДУЩИЙ (1):  За несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны Константин Симонов поступает на курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии. Весну и начало лета 1941 года курсанты провели в лагерях. Из лагерей вернулись в середине июня 1941 года.

БИБЛИОТЕКАРЬ: Тот самый длинный день в году

С его безоблачной погодой

Нам выдал общую беду

На всех, на все четыре года.

Ребята, мы перелистываем страницу нашего устного журнала и следующая страница « Воин-поэт».

ВЕДУЩИЙ (1):  Началась Великая Отечественная. С этих пор война стала главной темой его творчества. В июле 1941 года Константин Симонов был в тех частях, которые в Белоруссии приняли на себя тяжёлый удар немецких танковых колонн, а потом прорывались из окружения на Восток к своим. Оказавшись в первые дни Отечественной войны в Белоруссии, там, где гитлеровская армия наносила самый жестокий удар, и, поняв, что понадобятся неимоверные усилия и бесчисленные жертвы, чтобы выстоять, одолеть врага, писатель словно подводит черту под недавним прошлым, утверждая: «Да, война не такая, какой мы писали её, - это горькая штука…»

ЧТЕЦ:

Словно смотришь в бинокль перевёрнутый –

Всё, что сзади осталось, уменьшено.

На вокзале, метелью подёрнутом,

Где-то плачет далёкая женщина.

Снежный ком, обращённый в горошину,-

Её горе отсюда невидимо;

Как и всем нам, войною непрошено,

Мне жестокое зрение выдано.

Что-то очень большое и страшное,

На штыках принесённое временем,

Не даёт нам увидеть вчерашнего

Нашим гневным сегодняшним зрением.

Мы, пройдя через кровь и страдания,

Снова к прошлому взглядом приблизимся.

Но на этом далёком свидании

До былой слепоты не унизимся.

Слишком много друзей не докличется

Повидавшее смерть поколение,

И обратно не всё увеличится

В нашем горе испытанном временем.

(К.Симонов «Словно смотришь в бинокль перевёрнутый…»)

ВЕДУЩИЙ (1):  Уже в этом стихотворении проявляются важнейшие мотивы его фронтовой поэзии: война испытывает людей опасностью смерти и разлукой; помогает отделить большое и настоящее в жизни от мелкого и суетного; закаляет волю крепких, даёт новые силы слабым, разоблачает трусливых. Перед лицом большой беды всё видится теперь иначе: и жизнь…, и смерть…, и дружба…, и любовь…

ВЕДУЩИЙ (2): В августе 1941 года корреспондент газеты "Красная звезда" Симонов прибыл в Севастополь с редакционным заданием: рассказать о боевых делах подводников. Десять дней делил писатель с экипажем подводной лодки смертельную опасность. Об этом очерк "У берегов Румынии".

На Перекопе, Чонгаре, Арабатской стрелке занимала оборону 51-я Особая Крымская армия. Симонов побывал на передовой, на самых трудных участках. В очерках "Смерть за смерть", "Шпионка", рассказе "Третий адъютант" - все увиденное и пережитое. Когда вражеские войска заняли Крым, на крейсере "Красный Кавказ" Симонов прибыл в Феодосию, занятую нашими десантниками. Два очерка "Последняя ночь" и "Предатель» повествуют об этих событиях. В феврале 1942 года Симонов снова приезжает в Крым. Пишет очерк "В керченских каменоломнях". Четыре книги военных очерков писатель назвал "От Черного до Баренцева моря".

ВЕДУЩИЙ (1):  В этом же 1942 году написано стихотворение «Дожди». Это стихотворение адресовалось жене поэта – актрисе Валентине Серовой.

ЧТЕЦ:

Над Акмонайскою равниной

Шел зимний дождь, и все сильней,

Все было мокро, даже спины

Понуро несших нас коней.

Однообразная картина

Трех верст, что мы прошли вчера,

В грязи ревущие машины,

Рыдающие трактора.

Воронок черные болячки.

Грязь и вода, смерть и вода.

Оборванные провода

И кони в мертвых позах скачки.

На минном поле вперемежку

Тела то вверх, то вниз лицом,

Как будто смерть в орла и решку

Играла с каждым мертвецом.

А те, что при дороге самой,

Вдруг так похожи на детей,

Что, не поверив в смерть, упрямо

Все хочется спросить: "Ты чей?"

Как будто их тут не убили,

А ехали из дома в дом

И уронили и забыли

С дороги подобрать потом.

А дальше мертвые румыны,

Где в бегстве их застиг снаряд,

Как будто их толкнули в спину,

В грязи на корточках сидят.

Среди развалин Джантары,

Вдоль южной глиняной ограды,

Как в кегельбане для игры,

Стоят забытые снаряды.

Но словно все кругом обман,

Когда глаза зажмуришь с горя,

Вдруг солью, рыбой сквозь туман

Нет-нет да и потянет с моря.

ВЕДУЩИЙ (1):  Стихотворение «Дожди» долго не публиковалось. И это понятно: слишком уж мало в этом стихотворении пафоса и слишком уж много горькой, ничем не прикрытой правды о войне периода Керченско-Феодосийской десантной операции. Общие потери в ней составили более 300 тысяч, около 170 тысяч попало в плен…

Константином Симоновым вовсе не случайно упоминаются пункты Карпечь и Джантара. Именно вблизи них, в условиях чрезвычайно плохой погоды, проходили тяжелейшие бои, в том числе в районе Карпечи

с использованием танков с нашей и немецкой стороны. Горели и те, и другие… Это была малая крымская «Прохоровка»…

ВЕДУЩИЙ (2): За четыре года войны около 30 раз Симонов ездил в короткие и длинные командировки на фронт, первый раз – в июне сорок первого, - под Могилев и последний – в апреле сорок пятого, - под Берлин.

ВЕДУЩИЙ (1):  Он ходил в атаку вместе с пехотной ротой в Крыму. Был в горящем Сталинграде. Где он только не бывал. Западный фронт, Одесса, Севастополь, Рыбачий полуостров, снова Западный фронт, Курская дуга, Украинские фронты – Первый, Второй, Третий, Четвертый, а потом Польша, Румыния, Болгария, Югославия, наконец, поверженная в прах Германия.

(Фоном звучит аудиозапись песни «Корреспондентская застольная» (муз. М. Блантера, сл. К. Симонова).)

ВЕДУЩИЙ (2):  «Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом... Это не самый тяжелый хлеб на войне…» - не однажды высказывал эту мысль Симонов.
Нельзя было с этим не согласиться. Но все же, она была и тяжелой и опасной.

ВЕДУЩИЙ (1):  Симонов знал войну как никто. Наверное, и не было среди военных писателей человека, превосходившего его объемом этих горьких знаний. Многие  пережили больше, многим на фронте досталось больше, а знал он больше. А потом, уже в послевоенную пору, он пополнял свои и без того универсальные знания со свойственным ему упорством и трудолюбием. И писал, писал, писал…

ВЕДУЩИЙ (2):  Писал о том, что видел: писал в газеты, создавал стихи, пьесы, рассказы, повести.

ВЕДУЩИЙ (1):  Военная лирика сделала имя Симонова широко известным. Известность переросла в любовь к нему, в любовь искреннюю и вполне

заслуженную. Стихи Симонова учили воевать, преодолевать военные и тыловые тяготы: страх смерти, голод, разруху.
Его статьи были не просто хроникой сражений и летописью пережитого – они сражались, мужественного и беззаветно.

ВЕДУЩИЙ (2):  «Мы влюблялись по Симонову, ссорились по Симонову. По Симонову учились ненавидеть врага и дружить терпкой, горьковатой, как дымок его неизменной трубки, мужской дружбой…
Пленяло все – музыка стихов, их тематика, настрой…
Пленял сам облик Симонова, овал его смуглого, знакомого лишь по портретам лица, нос с едва уловимой горбинкой… К  тому же он всегда на фронте, всегда там, где жарко, он любит и любим, и свидетелей его любви миллионы, и любовь у них не такая, как у других…» - вспоминает Борис Панков командир 88-й гвардейской дивизии, Герой Советского Союза.

ВЕДУЩИЙ (1):  В 1941 году Константину Симонову 25 лет. За Могилев, к линии фронта, военным корреспондентом он прибыл к пятому дню войны: каким он был, этот совсем еще молодой человек, уже известный, впрочем, как автор пьесы «Парень из нашего города»? 
Из дневника писателя: «Не знаю, как другие, а я, несмотря на Халхин-Гол, в эти первые дни настоящей войны был наивен, как мальчишка… Шинель была хорошо пригнана, ремни скрипели, и мне казалось, что вот таким я всегда буду».

ВЕДУЩИЙ (2):  И там же, через пять-шесть страниц: «Две недели войны были так не похожи, что мне казалось: я и сам уже не такой, каким уезжал 24 июня из Москвы».
Таково потрясение, пережитое на Могилевской и Смоленской земле. Это все  тогда  пережили.

ВЕДУЩИЙ (1):  Нельзя без волнения читать страницы статьи Симонова «На старой Смоленской дороге» о выходивших из окружения, о беженцах на

дорогах, о самолетах, летящих над дорогами, о танках прорывавшихся в тыл отступающим, об июльской пыльной жаре, неразберихе, путанице, об ощущении огромного горя, которое разом обрушилось и которое разрасталось.

ВЕДУЩИЙ (2):  Пробираясь на драном пикапе по проселкам Могилевщины и Смоленщины, Константин Симонов, корреспондент столичной и армейской газет, впервые близко увидел деревню, деревенскую жизнь, деревенских людей. Увидел в беде и горе.

ВЕДУЩИЙ (1):  Симонов писал: «Когда я думаю о Родине, я всегда вспоминаю Смоленщину…Должно быть, это потому, что начинать войну мне приходилось именно здесь, на этих дорогах, и самая большая горечь – горечь утраты родной земли – застигла именно здесь, на Смоленщине.

ЧТЕЦ:
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

                   Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

                   Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

                   Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

                   Ты знаешь, наверное, все-таки родина –
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

                   Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

                   Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовым,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом
Весь в белом, как на смерть одетый, старик,

                   Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе  поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем».

                   «Мы вас подождем!» - говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» - говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

                   По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирают товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

                   Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился.

                   За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

                                      «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…»

ВЕДУЩИЙ (2):  Строки этого стихотворения сжимают сердце и сегодня. А тогда в 41-м, 42-м?
Стихотворение, посвященное Алексею Суркову, стало общим для страны. «Кто, - писал Борис Полевой, - в трагические дни, когда приятель приближался к Москве, не декламировал эти стихи?..»

ВЕДУЩИЙ (1): В 41-м поэт был потрясен седым мальчишкой, которого отец-майор на пушечном лафете вывез из Брестской крепости.

И под впечатлением увиденного Симонов пишет стихотворение «Майор привез мальчишку на лафете». Под стихотворением поэт поставил точное обозначение времени и места события: « Минское шоссе, июль 1941 г.»

ЧТЕЦ:       
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

                   Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

                   Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку
Седой мальчишка на лафете спал.

                   Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой…
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой…

                   Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

                   Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

                   За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.
«Майор привез мальчишку на лафете»

ВЕДУЩИЙ (1): Надолго остаётся в памяти всё, связанное с судьбой мальчика, - гибель матери, раненный отец, лафет, заменивший детскую кроватку, и, ещё более, то неназванное, что встаёт за строками

«За десять лет на том и этом свете Ему зачтутся эти десять дней».

ВЕДУЩИЙ (2): 1942 год. В авиационной катастрофе погибает друг Константина Симонова, один из авторов «12 стульев» - писатель, военный корреспондент Евгений Петров.
Симонова потрясла смерть друга – эта простая, горькая, неотвратимая истина войны: «На наших глазах умирали товарищи».
Он пишет об этом много, настойчиво и каждый раз предельно взволнованно, потому что есть в жизни и такие события, к которым не привыкаешь, как бы часто они не повторялись.

         ЧТЕЦ:       Памяти Евгения Петрова.

Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.

  В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.

     Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.

        Упрямство, гнев его, терпенье – 
Ты все себе в наследство взял.
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.

Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья – сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.

Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.

Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!

Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.

И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
«Смерть друга»

ВЕДУЩИЙ (1):  Годы войны были лучшим временем поэзии Симонова, часом большой выверки ее. В эти годы написаны лучшие его стихи.

ВЕДУЩИЙ (2):  Как набат прозвучало стихотворение Симонова «Если дорог тебе твой дом». Появилось оно 18 июля 1942 года в газете «Красная звезда», 19 июля – в «Комсомольской правде», а затем многократно передавалось по радио, листовками сбрасывалось к партизанам. Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян сказал: «Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза: оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер».

ЧТЕЦ: 
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;

   Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

 Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

          Если мать тебе дорога –
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть,

        Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…

    Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,

   Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,

    Знай: никто не спасет ее,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
«Если дорог тебе твой дом…»

ВЕДУЩИЙ (2): Пожалуй, это самое беспощадное из всех написанных за войну стихотворений, адресованных каждому воевавшему. Каждому! Оно прозвучало как поэтическое заклинание и приказ. Его строки стали паролем ненависти, призывом к беспощадности по отношению к врагу.

БИБЛИОТЕКАРЬ: Среди всех  мужских  привязанностей – самая могучая, самая естественная – любовь к женщине. Поэтому вовсе не случайно

Константин Симонов опубликовал в 1941-1945 годах две книги стихов, из которых одну называет «Война», а другую – «С тобой и без тебя».
Это были особые стихи. Это была его, Симонова, судьба. Следующая страница нашего журнала называется « Любовь на фронте».

ВЕДУЩИЙ (1):  «С тобой и без тебя» - история любви, любви большой, трогательной и трудной Константина Симонова к актрисе Валентине Серовой. Она вся в стихах: письма не сохранились, а в дневниках о своем личном Симонов не писал. «Писем писать не люблю. В результате этого в короткие свободные минуты на разных фронтах я написал книгу лирических стихов, которые  являются не чем иным, как сборником не отправленных писем к любимой мною женщине, скажет поэт. – Это было моей внутренней потребностью… Но вскоре выяснилось, что люди на фронте очень хотели слышать стихи, и именно стихи о любви». 

ВЕДУЩИЙ (2):  Симонов писал стихи о любви, и они пользовались огромным успехом у читателей, потому что человек, лишенный любви, чувствует себя обделенным. Любовь для фронтовика – это невидимая, но крепкая, надежная ниточка между ним и всем тем, что находится за его спиной.

ЧТЕЦ:
Когда на выжженном плато
Лежал я под стеной огня,
Я думал: слава богу, что
Ты так далеко от меня,
Что ты не слышишь этот гром,
Что ты не видишь этот ад,
Что где-то в городе другом
Есть тихий дом и тихий сад,
Что вместо камня – там вода,
А вместо грома – кленов тень
И что со мною никогда
Ты не разделишь этот день.
Но стоит встретиться с тобой – 
И я хочу, чтоб каждый день,
Чтоб каждый час и каждый бой

За мной ходила ты как тень.
Чтоб ты со мной делила хлеб,
Делила горести до слез,
Чтоб слепла ты, когда я слеп,
Чтоб мерзла ты, когда я мерз,
Чтоб страхом был твоим – мой страх,
Чтоб гневом был твоим – мой гнев,
Мой голос – на твоих губах
Чтоб был, едва с моих слетев,
Чтоб не сказали мне друзья,
Все разделявшие в судьбе:
«Она вдали, а рядом – я,
Что эта женщина тебе?
Ведь не она с тобой была
В тот день в атаке и пальбе.
Ведь не она тебя спасла, -
Что эта женщина тебе?
Зачем теперь все с ней да с ней,
Как будто в горе и в беде
Всех заменив тебе друзей,
Она с тобой была везде?»
Чтоб я друзьям ответить мог:
«Да, ты не видел, как она
Лежала, съежившись в комок,
Там, где огонь был как стена,
Да, ты забыл, она была
Со мной три самых черных дня,
Она тебе там помогла,
Когда ты вытащил меня.
И за спасение мое,
Когда я пил с тобой вдвоем,
Она – ты не видал ее –
Сидела третьей за столом».
«Когда на выжженном плато…»

ВЕДУЩИЙ (1):  Война, как вор, прокралась в наш дом, оторвала нас от родной земли, разделила семьи, разрушила домашний очаг. Каждый чувствовал, что он, как любимой, лишился родной земли. И каждый повторял: «Жди меня». Но до этого никто не написал этих слов. Их написал Симонов. Писал о своем, но произнес мысль миллионов.
Слова «Жди меня…» были солдатским паролем. В них было заключено все – вера, надежда и любовь.

ВЕДУЩИЙ (2):  «Прочел и вздрогнул, как от удара током. Поэт словно угадал мысли. Словно у меня самого сложились слова «Жди меня…». Тогда это были самые главные, самые сокровенные слова. Мои слова. Я так долго носил их в сердце. И вот нашелся поэт, который опередил меня и высказал всем мою сокровенную мысль, мое желание. Но в то время эти слова принадлежали не только ему, не только мне, - они были всеобщей думой, надеждой, мольбой» - так пишет о первом знакомстве с поэзией Симонова литовский поэт Межелайтис – автор знаменитого сборника стихов «Человек». Пишет о стихотворении Симонова «Жди меня».

ВЕДУЩИЙ (1):  Однажды во время очередной командировки на Южный фронт – был декабрь 1941 года – Симонова попросили прочесть поэму «Пять страниц».
Симонов поправил шевелюру. В его глазах заблестели веселые нотки. Он встал, расстегнул комбинезон и громко сказал:
- Поэму читать не буду. Во-первых, она написана давно, а, во-вторых, поэма длинная – устанете слушать. Я прочитаю вам новые стихи, - и стал читать тихо, доверительно, словно ведя с кем-то интимную беседу:
- Жди меня, и я вернусь…
Закончив чтение, он сказал:
- Не буду возражать, если опубликуете в своем «Бюллетене».
Стихотворение было напечатано на следующий день.
А вскоре, можно даже назвать точную дату: 14 января 1942 года, стихотворение «Жди меня…» опубликовала газета «Правда». «Жди меня…» со страниц газеты потрясло всю Россию. А Симонов с этого времени стал обладателем одного из самых громких литературных имен.

ВЕДУЩИЙ (2):  Это стихотворение, звучащее как заклинание, десятки, если не сотни, раз перепечатывалось во фронтовых и армейских газетах, выпускалось как листовка, постоянно читалось по радио и с эстрады. Его переписывали друг у друга, отсылая с фронта в тыл и из тыла на фронт, эти листовки хранили с самыми дорогими реликвиями – люди военного поколения отлично это помнят.

ЧТЕЦ:      

Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло».

Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
«Жди меня, и я вернусь»

БИБЛИОТЕКАРЬ:  Все годы войны Симонов поражал своей работоспособностью. По свидетельству Николая Тихонова, он писал «в походе, на машине, в блиндаже между двух боев, в ходе случайного ночлега под обгорелым деревом, занося в блокнот всё увиденное». Следующая страничка нашего устного журнала называется «Гимн жизни».

ВЕДУЩИЙ (1):  Во фронтовом дневнике Симонов рассказывал, как «без отлучки от колес» сочинял «Корреспондентскую застольную». Ехал в открытом «виллисе», закутавшись в бурку. На холодном ветру неохота даже вытащить руку. И он бубнил себе под нос, сочинял, а потом зубрил, только что сочиненные строфы, чтобы закрепить в памяти их все, начиная с первой.
Водитель решил, что подполковник тронулся умом – всю дорогу громко разговаривал сам с собой. По приезду водитель сигнализировал в санчасть  штаба полка.
Недоразумение было выяснено. А мы с вами давайте послушаем, что писал поэт в дороге.
(Фоном звучит аудиозапись мелодии песни «Корреспондентская застольная» (муз. М. Блантера, сл. К. Симонова).)

ВЕДУЩИЙ (2): Закончилась война, Симонову нет еще и тридцати. Работавший всю войну, не зная отдыха и передышек, он и теперь не имеет времени, чтобы оглянуться.
«По первому зову, по первому ночному звонку из редакции, - писал о нем поэт П. Г. Антокольский, - он мог сорваться куда угодно – на Крайний Север, на Дальний Восток или в Среднеазиатские республики – лишь бы своими глазами увидеть заново строящийся мир…»

ВЕДУЩИЙ (1):  Симонов объездил полсвета. Побывал в Германии, США, Японии, во Вьетнаме и многих других странах. Любознательность, писательский и общественный темперамент ведут его по всей стране, по всему миру.

ВЕДУЩИЙ (2):  И тысячи, и тысячи писем, на которые Симонов считал своим долгом отвечать. Только по поводу выхода в свет повести «Дни и ночи» Симонов получил тысячу писем. После показа на экранах страны документальных фильмов «Шел солдат…» и «Солдатские мемуары» Симонов сдал в архив 3014 писем.

ВЕДУЩИЙ (1):  «Мне на своем веку пришлось перечесть, наверное, несколько тысяч рукописей и написать несколько тысяч писем начинающим литераторам…» - заметил он в одном из писем еще в 1961 году.

ВЕДУЩИЙ (2):  Симонову присылали стихи и прозу, пьесы и мемуары, военно-исторические работы и литературоведческие исследования. К нему постоянно обращались начинающие и так называемые, бывалые люди пишущие мемуары, и уже профессионалы-литераторы.

ВЕДУЩИЙ (1):  Он был потрясающе работоспособен. Он просто садился за стол и писал, и писал, и писал. «Во всем Советском Союзе не было более трудолюбивого писателя», - скажет позднее один из друзей писателя.

ВЕДУЩИЙ (2):  Его перу принадлежат лирические стихи и поэмы, очерки и рассказы, повести и романы, пьесы и сценарии, мемуары и дневниковые записки. Он постоянно выступал в печати как публицист и литературный критик. Самое замечательное из написанных им в этих жанрах составило одиннадцать томов Собрания сочинений.

ВЕДУЩИЙ (1):  Пятнадцать лет писатель работает над трилогией «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето».
«Это самое капитальное из того, что написано о войне», - писал Алексей Сурков.

ВЕДУЩИЙ (2):  Когда вышел роман «Живые и мертвые», книга задела миллионы людей. За ней образовалась очередь в библиотеках, ею восхищались, она порождала порой жаркие споры.
Так было и с двумя другими книгами трилогии.

(Демонстрация видеофрагментов из кинофильма «Живые и мертвые».)

ВЕДУЩИЙ (1):  Множеством разных дел занимался Симонов. По его инициативе и при его содействии были организованы в доме писателей выставки Петрова-Водкина, Пиросмани, Татлина, создан музей-квартира Блока в Петербурге, сохранена квартира Маяковского в Москве; созданы памятники Арсеньеву и Яшину, и многое, многое другое.

ВЕДУЩИЙ (2): По инициативе и стараниями Симонова были выпущены в свет или переизданы после долгого перерыва «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, романы Ильфа и Петрова, стихи О. Мандельштама, произведения И. Эренбурга и другие.

ВЕДУЩИЙ (1):  Константин Симонов и помогал, и помогал людям: ветеранам войны, начинающим писателям, просто человеку, обратившемуся к нему за помощью.

ВЕДУЩИЙ (2):  «Островом верной земли, где можно перевести дыхание, набраться сил перед следующим плаванием по бурному морю жизни» назовет Симонова актер Михаил Ульянов. «Ну, а если потерпишь кораблекрушение, то такие острова примут тебя».

ВЕДУЩИЙ (1):  Непрерывность труда была стилем и смыслом жизни Симонова. И, пожалуй, самым печальным днем для этого человека был день в июле 1979 года, когда он почувствовал, что не может работать. В тот день на телеграфном бланке, найденном позже среди его бумаг, возможно, лишь для себя, Симонов записал: «Я уже ничего не могу доделать. Что сделано, то сделано, что задумано и не додумано, тоже не в моей власти. Я могу только, если потребуется, привести в порядок весь свой архив».
И мужественно готовясь к концу, привел в идеальный порядок свой огромный архив…

ВЕДУЩИЙ(2): На шестом километре дороги, из Могилева в Бобруйск, сквозь деревья видна площадка с большим диким камнем.

Что это, памятник? У камня всегда цветы и высечено имя – Константин Симонов. Это память о человеке, чья жизнь была связана крепко с судьбой тех, кто воевал — с живыми и мертвыми.

С тыльной стороны камня – литая доска «Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах».

Здесь недалеко сохранились остатки рва, чтобы остановить танки, но их остановил не ров, а люди, тут и полегшие. Константин Симонов был очевидцем этих событий. Помнил об этом всю свою жизнь и однажды обмолвился, что хотел бы, чтоб его прах был развеян на Буйническом поле боя под Могилевом.

В своей последней работе «Шел солдат» Симонов говорит: «Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом, но и у меня есть кусок земли, который мне весь век не забыть – поле под Могилевом, где я впервые видел в июле сорок первого, как наши сожгли тридцать девять немецких танков…»

ВЕДУЩИЙ (1):  Константин Симонов умер не в бою, а в больничной постели от тяжелой болезни 28 августа 1979 года.

Он жил полноценно до последнего часа, жил горячо и жадно, не берег себя, ни от чего не отказываясь в своей через край плещущей жизни. Он много сделал, очень много для одного человека.

Константину Михайловичу Симонову свойственны чувство глубокой любви к Отчизне, своим родным и близким, ненависть к врагу, чувство товарищества и долга. Его поэзия и произведения пронизаны верой в победу, горечью и болью от гибели товарищей, родных, любимых, стремлением сохранить память о каждом из них. Искренность, проникновенность, глубина чувства делали поэзию и прозу Константина Симонова близкой нашему народу, сердцам тех, кто воевал, кто у станков выпускал снаряды, кто ждал любимых, ждал победы…

Звучит фрагмент песни «Журавли» (одновременно возможен показ видеофильма – летящие журавли)