6
Дмитрий Блынский
"Его называли орловским Есениным... Имя поэта Дмитрия Блынского хорошо знают в России... Сам вышедший из глубины народной, он весь свой щедрый поэтический талант посвящает народу... Его стихи уже перестали быть простыми стихами. Они стали песней. Народной песней. Только истинному таланту суждена такая счастливая участь..."
Кто из поэтов не тешит себя надеждой услышать подобное? Не от одного, не от двух-трех известных и малоизвестных критиков, а от сотен и тысяч людей - поклонников его таланта, от тех, кого глубоко взволновало поэтическое слово, заставило грустить и радоваться, плакать и смеяться и чьи чувства и мысли переданы поэтом, отразившим реальную действительность.
Пойдем в мой край,
В поля, в луга Орловщины,
Нигде я лучше края не встречал.
Я тут на "ты"
С любым ручьем и рощею,
Тут для меня
Начало всех начал.
Земля родная! Приокская сторона!.. Ширь полей с перелесками да луга в разноцветье трав. Среднерусская возвышенность! По ее склонам струят неторопливые воды Снежедь и Навля, Ревна и Нерусса - к западу; Ока и Неполодь, Ица и Кромы - к востоку. Здесь их начало, их родина.
Как не вспомнить слова, сказанные Н. С. Лесковым: "Орел, - говорил он, - вспоил на своих мелких водах столько русских литераторов, сколько не поставил их на пользу родины никакой другой русский город..."
Богата и прекрасна орловская земля - родина известных писателей, ученых и композиторов. Всех их роднит и сближает такая замечательная черта, как любовь к родному краю, который являлся и является для них источником вдохновенного труда на протяжении всей творческой жизни.
Всего 33 года отпустила ему судьба. Но за этот период времени Дмитрий Иванович Блынский написал более 200 стихотворений, 7 баллад, 10 поэм, не считая одной переводной и одной неоконченной поэмы. Много рисовал, писал этюды.
Поля и луга, рощи и перелески Орловщины были несказанно дороги ему. Ведь он родился 23 февраля 1932 года в крестьянской семье: мать его была большой рукодельницей, а отец – плотник. Детство его прошло в небольшом селении Васютино бывшего Дросковского (ныне Покровского) района. Эта деревушка с незатейливыми сельскими строениями раскинулась на крутом пригорке среди обширных полей, некогда принадлежавших помещику Черемисину, а потом колхозу "Заветная мечта".
Обдуваемая семью ветрами, она стоит вдали от шумных городов и быстротечных рек. Здесь по утрам в садах и рощах выводят чудесные трели орловские соловьи, о которых впоследствии, гостеприимно приглашая нас в свой отчий край, поэт напишет:
Тропинками извилистыми, узкими,
Пойдем туда, где земляки мои,
Где по соседству
С соловьями курскими
Поют не хуже
Наши соловьи...
Рос маленький Митя, как и все деревенские мальчишки: летом играл в лапту, купался в речке, ловил рыбешку. К 6-ти годам научился читать по календарику, его потянуло в школу. В начальных классах он за один окончил два. Писать стихи начал рано и уже тогда предчувствие стать поэтом, не кидало мальчика. Писал на газетах, чернила делал из красной свеклы или печной сажи. Его детство выпало на военное время и оно сделало Блынского не по годам взрослым.
После Окончания Великой Отечественной войны в 1946 году Дмитрий Блынский с рисунками и тетрадкой стихов он отправляется в Федоскинскую художественную школу, что в 35 км к северу от Москвы. С 5-го курса был призван в армию и два года служил на Балтийской флоте. Там он написал первую поэму «Верный друг» посвященную Николаю Островскому.
После службы в армии, вернулся на Орловщину, работал в колхозе. Потом поступил в Литературный институт им А.М.Горького и в 1959 году окончил его с отличием. Большую творческую поддержку в это время оказали ему Михаил Васильевич Исаковский и Лев Иванович Ошанин. Ему было в то время 27 лет. После окончания его приглашают работать в ЦК ВЛКСМ с творческой молодежью на предприятиях. На ударных стройках, на целине, в армии. С 10 января 1961 года Блынский работает собкором «Орловской правды». Именно в это время была написана знаменитая
Дмитрий Блынский появился на страницах центральной печати в то время, когда заявила о себе сразу же нашумевшая группа молодых поэтов, которых вскоре стали называть одни модными, другие - новаторами. Он, кстати, и учился тогда с некоторыми из них в Литературном институте имени Горького. Но в отличие от них Блынский был нешумный, даже, может, слишком тихий. Богатырского сложения, наделенный ростом и статью, сельский парень, он словно бы смущался этого своего роста, своей неизысканной, здоровой непосредственности, на которую смотрели, может, свысока некоторые не достававши ему до плеча его литературные сверстники.
О стихах говорят в этом доме поэты.
Я у двери стою, не решаясь войти.
Где ты, смелость моя деревенская, где ты?
Шла со мною сюда, да отстала в пути.
Как признание самым близким, звучат эти строки. Он, словно бы чуть заикаясь от волнения, признается, что стихи его угловаты, неловки, как и он сам, что строки его "землей пропахли, как пропахла полынью фуфайка". Но тем не менее заключительная строка решительна: "Я стучусь. Я вхожу. Я обязан войти".
И он вошел. И оказывается, его немодность, нешумливость не помешали ему стать сразу заметным, известным среди читателей. И представил-то его впервые большому читателю поэт, о котором, к сожалению, сейчас почему-то так нечасто вспоминают, но без которого трудно себе представить современную нашу песню, народный, в лучшем смысле этого слова, поэт Михаил Васильевич Исаковский, сам такой же тихий и непосредственный.
Самой яркой отличительной чертой таланта Дмитрия Блынского было то, что светилось в нем самом, в его характере. Замечено, что люди богатырского склада, здоровяки, что называется, бывают обычно не драчливы, покладисты, снисходительны к слабым, даже в чем-то не защищены в своей широте, открытости и доверчивости. И нравственное его здоровье было такое же, так же оно было цельно и нераздельно с физическим. И потому сама горечь его военного сиротского детства (отец его умер от ран) не гнетуща, а, наоборот, тем жизнелюбивее, чем тяжелее.
Он рисовал, окончив художественное училище до поступления в Литературный институт, и его пейзажи до того свежи, невозмутимо солнечны, что словно бы он и не видел в жизни угнетающих своей беспросветностью непогод, черного с багровым в поле военных ночей.
И вот что характерно: будучи подчеркнуто традиционным, ничем новым с внешней стороны не выделяющимся, наоборот, похожим на многое то, что уже так знакомо в русской поэзии, он тем не менее запечатлевался с первого прочтения. Чувствуются его любви, его приязни и пристрастия (Есенин, Некрасов, Исаковский), но это именно он сам, Дмитрий Блынский, а никто другой. Его собственная спокойная ясность души, доброта, широкая земная радость с чуть сквозящей грустинкой, а иногда печалью под радостью, скорее угадываемой, чем чувствующейся. И основой его нравственного здоровья была его орловская земля, родившая его и вырастившая таким большим и сильным, ее сыны и дочери - его земляки. Все его стихи - о ней, о них, о его любви к ним. Эта мужицкая двужильная нежная грубоватость, ее прямота, ее кровность. Скуп на краски природы, но они ярки как та осень на могиле отца его, как ярки гребни горластых петухов на родных заборах.
5 сентября 1962 года у Д. И. Блынского родился сын Иван и через какое-то время семья переехала в Москву. И снова многочисленные командировки по стране в составе писательских делегаций. Стихи публикуют в газетах «Правда», «Труд», «Комсомольская правда», печатают и журналы «Огонек», «Молодая гвардия», «Смена» и др.
12 октября 1965 – опять командировка, в Мурманск от газеты «Правда». Он поехал туда, чтобы сделать материал о нелегкой жизни тружеников Заполярья. Но нелепая и неожиданная смерть оборвала жизнь поэта. "Истинный поэт тем и велик, - говорил В. Г. Белинский в своей статье "Стихотворения Баратынского", - что свободно дает образ каждой глубоко прочувствованной им идеи, выражает словом постижимое для одного ума и невыразимое для каждого, кто не поэт".
Каждое стихотворение Д. Блынского (большое ил маленькое), каждая поэма глубоко продуманы в идейном отношении, несут в себе заряд бодрости и настолько близки к фольклору, что кажется порой, автор просто пересказывает то, что где-то и когда-то услышал. А все потому, что, как говорит в предисловии к сборнику его стихов "Солнечное слово", вышедшему в издательстве "Советская Россия" (1980 г.) Лев Ошанин: "Он оставался чужд всевозможным модернистским влияниям. Для него всегда высшим критерием была человеческая достоверность и поэтическая простота". Дмитрий Иванович с полным откровением признавался читателю:
Рифму я не вертел за столом по неделе
(Чем причудливей рифмы, тем громче стихи).
На меня они сами, простые, глядели
То слезинкой цветка, то сережкой ольхи.
5 560
7 545 
