Особенности классификации духовых музыкальных инструментов в творчестве Н. А. Римского-Корсакова

К вопросу классификации музыкальных инструментов

в творчестве

Н. А. Римского -Корсакова

Преподавая и учась в консерватории, руководя духовыми оркестрами, занимаясь дирижерской деятельностью, Римский-Корсаков получил те знания, которых ему недоставало долгие годы, поэтому он подверг переработке все свои ранние произведения, а также оперу «Псковитянка».

Вот что было написано в музыкальной летописи по поводу явно нравившихся композитору нововведений, сделанных им в оркестровке оперы: «Инструментована она была на натуральные валторны и трубы. Теперь это были действительно натуральные инструменты, а не прежние никуда не годные партии каковые были в моих старых писаниях. Тем не менее изысканная гармония и модуляции оперы «Псковитянка» в сущности требовали медных инструментов хроматических, и я, искусно вывертываясь из затруднений, представляемых натуральными инструментами, все таки нанес ущерб звучности и естественности оркестровки моей оперы, музыка которой, задуманная первоначально без расчета на натуральные валторны и трубы, не ложилась на них естественным образом. Во всем прочем в инструментовке был шаг вперед: струнные играли много и с разнообразными штрихами, а forte было звучно там, где не мешали мне натуральные медные инструменты».

Овладение базовыми, классическими основами использования инструментов составило основу творчества композитора, в дальнейшем только все более и более обогащаемого использованием различных дополнительных приемов.

В 1880 году летом в деревне Стелёво Римский-Корсаков сочинял оперу «Снегурочка». Наслаждение красотой русской природы, связывалось в его представлении с образами народных сказок, древних языческих верований. О своем тогдашнем «пантеистическом настроении» композитор писал: «Какой-нибудь толстый корявый сук или пень, поросший мхом, мне казался лешим или его жилищем; лес «Волчинец» – заповедным лесом…». Записывая на природе напевы кукушки, копчика, соловья, снегиря, даже крики петуха, он поручал эти мотивы в опере деревянным духовым, а также использовал скрипичные флажолеты. Можно сказать, что оркестр в «Снегурочке» не просто изобразителен, он живописен. Б. Асафьев сказал о колорите корсаковского оркестра, что он «словно… …подслушан у русской природы в шепоте-шорохе вешнего таяния, в лесных голосах, либо в тонких нюансах птичьего пения, либо в журчаниях ручьев и неустанного говора реки!...».

Довольный результатом автор хвалил свои оркестровые достижения таким образом: «Несомненно, что оркестровка «Снегурочки» явилась для меня шагом вперед во многих отношениях, например в смысле силы звучности. Нигде, до тех пор, мне не удавалось достичь такой силы и блеска звука, как в финальном хоре; сочности, бархатистости и полноты, как в Des’-durной мелодии сцены поцелуя. Удались и некоторые новые эффекты, как например тремоло трех флейт аккордами при словах царя «На розовой заре, в венке зеленом». В общем, я всегда был склонен к большей или меньшей индивидуализации отдельных инструментов. В этом смысле «Снегурочка» изобилует всевозможными инструментальными solo, как духовых, так и смычковых, как в чисто оркестровых моментах, так и в сопровождении к пению. Solo скрипки, виолончели, флейты, гобоя и кларнета встречаются в ней весьма часто, в особенности solo кларнета, в то время моего любимого инструмента из группы духовых, делающие его партию весьма ответственной в этой опере. В IV действии оперы, в шествии берендеев, я применил особый небольшой оркестр из деревянных духовых инструментов на сцене, изображающий собою как бы пастушьи рожки и свирели».

В «Снегурочке» встречаются интересные трактовки тембров духовых, связанные с лейтмотивами. Например, в первом действии холодность Снегурочки выражается ведением ее темы флейтой, а в конце оперы, когда девушка впервые испытывает чувство любви, тембр той же мелодии меняется на теплый скрипичный. А в III действии есть аккорд, связанный с проказами Лешего, который, по словам А. Соловцова (автора монографии о Римском-Корсакове), можно назвать, как лейтгармонией, так и лейттембром, потому что он возвращается каждый раз в одном и том же регистре и в той же инструментовке: четыре валторны и тарелки. «Кончая «Снегурочку» я почувствовал себя созревшим музыкантом и оперным композитором, ставшим окончательно на ноги».

В бытность свою в Париже композитор услышал впервые необычный для него инструмент – цевницу, то есть флейту Пана. Инструмент понравился, и мысль употребить его в своих сочинениях нашла у композитора воплощение во время сцены плясок у Клеопатры в III действии «Млады». Звучит цевница в небольшом оркестре на сцене. «На цевницах разыгрывали музыканты Финляндского полка, на малых кларнетах – ученики придворной капеллы Афанасьев и Новиков (впоследствии артисты придворного оркестра). Цевницы были изготовлены по моему заказу; их glissando повергло слушателей в немалое удивление… …Я был доволен новою струею влившейся в мою оркестровку».

Еще Римский-Корсаков вводит в оркестр новые инструменты: это малая и альтовая трубы. В целом III действие «Млады», с Чернобогом и шабашем нечистой, силы напоминает «Сцену шабаша» из «Фантастической симфонии» Гектора Берлиоза, в которой среди инструментов также присутствуют и флейта пикколо, и малый кларнет.

В сезон 1888-1889 гг. в Мариинском театре шла постановка «Кольца Нибелунгов» Вагнера. Это событие оказало значительное влияние на творчество Римского-Корсакова: «Вагнеровский способ оркестровки поразил меня и Глазунова, и с этих пор приемы Вагнера стали мало-по-малу входить в наш оркестровый обиход. Первым применением его оркестровых приемов и усиленного (в духовом составе) оркестра была моя оркестровка польского из «Бориса Годунова»…» Затем последовала опера-балет «Млада», с ее четверным составом деревянных духовых и соответствующей ему расширенной группе медных, то есть оркестром «вроде Вагнеровского в «Нибелунгах».

О смене своих предпочтений во второй половине своего творчества композитор писал так: ««Каприччио», «Шехерезада» и «Воскресная увертюра» заканчивают собой период моей деятельности, в конце которого моя оркестровка достигла значительной степени виртуозности и яркости звучности без вагнеровского влияния, при ограничении себя обыкновенным глинкинским составом оркестра».

Теоретические обобщения композитора и его понимание характеров отдельных инструментов

Римский-Корсаков так ранжирует порядок следования оркестровых групп: «группа смычковая, деревянная духовая, медная духовая, щипковая, ударная и звенящая с определенными звуками и ударная и звенящая со звуками неопределенной высоты, – наглядно указывает значение этих групп в искусстве оркестровки, как представительниц вторичных деятелей красочности и выразительности. Как представительница выразительности на первом месте стоит смычковая группа. В следующих за ней группах выразительность слабеет, и наконец в последней группе ударных и звенящих выступает одна лишь красочность».

В основе теоретического понимания композитором принципов использования деревянных и медных духовых лежали два основных положения:

Касательно деревянной группы он писал следующее: «Я отличаю «область выразительной игры»… …За пределами «области выразительной игры» инструмент скорее обладает красочностью». То есть более характерным тембром и меньшими возможностями. Так флейту пикколо и контрфагот композитор относил к инструментам исключительно красочным. Соответственно, так двояко Римский-Корсаков и использовал деревянную группу.

«Каждый из медных инструментов обладает значительной ровностью своего звукоряда и единством его тембра, вследствие чего подразделение на регистры является излишним».

Одним из наиболее ярких и хорошо известных примеров применения этих положений является тема золотого петушка во вступлении к одноименной опере. Исполняющая мелодию труба с сурдиной останавливается на высоком для нее ля бемоле второй октавы и долго тянет ноту, несколько усыпляя внимание однообразием своего тембра. Когда же слушатель осознает, что нота длится уж чересчур долго и ни один трубач такого не выдует, оказывается, что ее тянет уже вовсе не труба, а гобой неотличимый от нее в этом диапазоне.

«В группе деревянных духовых, напротив, различие тембров отдельных ее представителей: флейт, гобоев, кларнетов и фаготов гораздо более ощутимо, так же, как и различие регистров в каждом из названных представителей. В общем деревянная духовая группа обладает меньшей гибкостью по сравнению со смычковой в смысле подвижности, способности к оттенкам и к внезапным переходам от одного оттенка к другому, вследствии чего не обладает и той степенью выразительности, каковую мы видим в группе смычковой».

«Пытаясь охарактеризовать тембры четырех родовых представителей деревянной группы со стороны психологической, я беру на себя смелость сделать следующее общее, приблизительное определение для духовых оркестров среднего и высокого:

Флейта. – тембр холодный, наиболее подходящий к мелодиям грациозного и легкомысленного характера в мажоре, и с оттенком поверхностной грусти в миноре;

Гобой. – Тембр простодушно-веселый в мажорных и трогательно-печальный в минорный мелодиях.

Кларнет. – Гибкий и выразительный тембр для мелодий мечтательно-радостных или блестяще-веселых в мажоре и для мелодий мечтательно-грустных или страстно-драматичных в миноре.

Фагот. – Тембр старчески-насмешливый в мажоре и болезненно-печальный в миноре.

В примечании Римский-Корсаков отметил: настроение не может быть вызвано одними тембрами, оно «главным образом зависит от мелодического склада, гармонии, ритма, темпа и динамических оттенков, т. е. от общего сложения данного музыкального куска.

Малая флейта и малый кларнет продляют звукоряд их родовых представителей. Усиливают характерные особенности высших регистров флейты и кларнета. Контрфагот продляет звукоряд фагота. Нижний регистр его отличается густотою своего грозного тембра при значительной силе в piano. Английский рожок обладает большей нежностью своего лениво-мечтательного тембра.

Басовый кларнет в нижнем регистре мрачнее и угрюмее кларнета.

Альтовая флейта – тембр холодный и несколько стеклянный в своем среднем и высоком регистре.

Касаемо группы медных духовых инструментов, композитором были сделаны такие заметки:

Трубы (Trombe in B-A). Ясная и несколько резкая, вызывающая звучность в forte. В piano густые, серебристые высокие звуки и несколько сдавленные, как бы роковые – низкие.

Альтовая труба (Tromba c.-alta in F). Инструмент, придуманный и введенный мною впервые в партитуре оперы-балета «Млада». Цель его употребления: получить низкие тоны (от II до III натуральной, обыкновенной трубы) сравнительно большей густоты и прелести. Трехголосные сочетания из двух обыкновенных труб и третьей – альтовой звучат ровнее, чем при трех трубах единого строя. Убедившись в красоте и пользе альтовой трубы, я продолжал ее применять и во многих последующих моих операх с троечным составом деревянных.

Малая труба (Tromba piccola in Es-D), придумана и применена впервые мною впервые тоже в партитуре «Млады» с целью получить вполне свободно издаваемые высшие тоны трубного тембра. Инструмент по строю и звукоряду сходный с малым корнетом военных оркестров.

Корнет (Cornetto in B-A). Тембр близкий к тембру трубы, но несколько слабее и мягче. Прекрасный инструмент, сравнительно редко употребляемый в современном оперном или концертном оркестре. Хорошие исполнители умеют подражать на трубах тембру корнетов, а на корнетах – характеру труб.

Валторна или рог(Corno in F). Значительно мрачный в нижней области и светлый , как бы круглый и полный, в верхней, поэтично-красивый и мягкий тембр. В средних своих тонах инструмент этот оказывается весьма подходящим и вяжущимся с тембром фагота, почему и служит как бы переходом или связью между медной и деревянной группами. В общем, несмотря на механизм пистонов, инструмент мало подвижный и как бы несколько ленивый в смысле издавания звука.

Тромбон (Trombone). Тембр мрачно-грозовой в низших тонах и торжественно-светлый в верхних. Густое и тяжеловатое piano, зычно е мощное forte. Тромбоны с механизмом пистонов обладают большею подвижностью по сравнению с тромбонами кулисными, тем не менее, по ровности и благородству звука последние несомненно предпочтительнее первых, тем более, что случаи применения звучности тромбонов по характеру своему мало нуждаются в подвижности.

Басовая или контрабасовая Туба (Tuba c.-bassa). Густой, суровый тембр, менее характерный по сравнению с тромбоном, но драгоценный в силу своих прекрасных низких тонов. Подобно контрабасу и контрфаготу имеет значение главным образом, как удвоение басового голоса своей группы октавою ниже. Механизм пистонов, подвижность достаточная».

Что касается соединения тембров, то здесь можно сделать определенные выводы:

«Соединение деревянных духовых инструментов в унисон с медными дает мелодии большую связность (legato) по сравнению с медными инструментами solo».

«Связь между группами деревянных и медных духовых лежит в фаготах и валторнах, являющих собою некоторое сходство тембров в piano и mezzoforte, а также в низком регистре флейт, напоминающих собою тембр труб в pianissimo. Закрытые тона и сурдинные ноты валторн и труб напоминают собой тембр гобоев и английских рожков и с ними вяжутся тесно».

«Несомненно также, что частое соединение тембров, образующее сложные тембры, ведут к некоторому обезличиванию каждого из них и к однообразию общей красочности, и что применение одиночных или простых тембров, наоборот, дает возможность большего разнообразия оркестровых красок».

Таким образом: «Слава выдающегося оркестратора прочно закрепилась за Римским-Корсаковым уже в середине его творческой карьеры. Тяжело больной Даргомыжский доверил композитору даже оркестровку «Каменного гостя» в случае своей вероятной смерти.

Римский-Корсаков писал в летописи, как бы разъясняя самому себе, почему была оказана ему такая высокая честь: «Я слыл за талантливого инструментатора. Способность к оркестровому колориту в связи с наклонностью к частоте голосоведения и гармонии у меня действительно была…», однако, самокритично добавил, что «… опытности и основного знания не было. Не знал я скрипичных позиций, не знал хорошо штрихов; сбитый с толку Берлиозовским Traitй, я имел спутанные понятия о трубах и валторнах».