Презентация по творчеству А.А.Ахматовой

Анна Андреевна Ахматова

Страницы биографии

Анна Горенко (Ахматова). Евпатория. 1905 год

«Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет… Училась я в Царскосельской женской гимназии. Сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно. В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов. Отзвуки революции Пятого года глухо доходили до отрезанной от мира Евпатории»

Анна Горенко с братьями Андреем, Виктором и сестрой Ией. В центре – мать Инна Эразмовна. Киев. 1909 год

… И женщина с прозрачными глазами

(Такой глубокой синевы, что море

Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),

С редчайшим именем и белой ручкой,

И добротой, которую в наследство

Я от неё как будто получила, -

Ненужный дар моей жестокой жизни…

В имении Гумилёвых Слепнёве. 1912 год

Ты знаешь, я томлюсь в неволе.

О смерти господа моля.

Но всё мне памятна до боли

Тверская скудная земля.

Журавль у ветхого колодца,

Над ним, как кипень, облака,

В полях скрипучие воротца,

И запах хлеба, и тоска.

И те неяркие просторы,

Где даже голос ветра слаб,

И осуждающие взоры

Спокойных, загорелых баб.

Анна Ахматова в Слепнёве. 1913 год. «Это я пишу «Чётки»

«Белая стая»

Н. С. Гумилёв, Лёва Гумилёв, А. А. Ахматова. Царское Село. 1916 год

Дай мне горькие годы недуга,

Задыханья, бессонницу, жар,

Отыми и ребёнка, и друга,

И таинственный песенный дар –

Так молюсь за твоей литургией

После стольких томительных дней,

Чтобы туча над тёмной Россией

Стала облаком в славе лучей.

Анна Ахматова. Петроград. 1922 год

Шепчет: «Я не пожалею

Даже то, что так люблю, -

Или будь совсем моею,

Или я тебя убью».

Надо мной жужжит, как овод,

Непрестанно столько дней

Этот самый скучный довод

Чёрной ревности твоей.

Горе душит – не задушит,

Вольный ветер слёзы сушит,

А веселье, чуть погладит,

Сразу с бедным сердцем сладит.

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну чёрный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

1924 год

Анна Ахматова в Детском Селе. 1925 год

О, знала ль я, когда в одежде белой

Входила Муза в тесный мой приют,

Что к лире, навсегда окаменелой,

Мои живые руки припадут.

О, знала ль я, когда неслась, играя,

Моей души последняя гроза,

Что лучшему из юношей, рыдая,

Закрою я орлиные глаза.

О, знала ль я, когда, томясь успехом,

Я и скушала дивную судьбу,

Что скоро люди беспощадным смехом

Ответят на предсмертную мольбу.

А. А. Ахматова и Н. Н. Пунин. Ленинград Фонтанный Дом. 1927 год

И ты мне всё простишь:

И даже то, что я не молодая,

И даже то, что с именем моим,

Как с благостным огнём тлетворный дым.

Слилась навеки клевета глухая.

Осип Мандельштам и Анна Ахматова. Москва. 1934 год.

О. Мандельштаму

Я над ними склоняюсь, как над чашей,

В них заветных заметок не счесть.

Очарованной юности нашей

Это чёрная нежная весть.

Тем же воздухом, так же над бездной

Я дышала когда-то в ночи,

В той ночи и пустой и железной,

Где напрасно зови и кричи.

О, как пряно дыханье гвоздики,

Мне когда-то приснившейся там –

Там, где кружатся Эвридики,

Бык Европу везёт по волнам;

Там, где наши проносятся тени,

Над Невой, над Невой, над Невой;

Там, где плещет Нева о ступени, -

Это пропуск в бессмертие твой.

Это ключики от квартиры,

О которой теперь ни гу-гу…

Это голос таинственной лиры,

На загробном гостящей лугу.

1957 год

Анна Ахматова в усадьбе Шервинских. Старки. 1936 год

От тебя я сердце не скрыла,

Словно бросила в Неву…

Приручённой и бескрылой

Я в дому твоём живу.

Только… ночью слышу скрипы.

Что там в сумраках чужих?

Шереметевские липы…

Перекличка домовых…

Осторожно подступает.

Как журчание воды.

К уху жарко приникает

Чёрный шепоток беды –

И боромочет, словно дело

Ей всю ночь возиться тут:

«Ты уюта захотела,

Знаешь, где он – твой уют?»

1940 год

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жёсткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и чёрных

Серебряными делаются вдруг,

Улыбка вянет на губах покорных

И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И я молюсь не об себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною,

И в лютый холод, и в июльский зной,

Под красною ослепшею стеною.

П. Антокольский, О. Берггольц, М. Дудин, А. Ахматова, Н. Тихонов. Москва. 1946 год

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова, -

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

«Ветер войны»

Анна Ахматова и Борис Пастернак. Москва. 1946 год

Он, сам себя сравнивший с конским глазом,

Косится, смотрит, видит, узнаёт,

И вот уже расплавленным алмазом

Сияют лужи, изнывает лёд.

В лиловой мгле покоятся задворки,

Платформы, брёвна, листья, облака.

Свист паровоза, хруст арбузной корки,

В душистой лайке робкая рука.

За то, что дым сравнил с Лаокооном,

Кладбищенский воспел чертополох.

За то, что мир наполнил новым звоном

В пространстве новом отражённых строф, -

Он награждён каким-то вечным детством,

Той щедростью и зоркостью светил,

И вся земля была его наследством,

А он её со всеми разделил.

Анна Андреевна Ахматова. Москва. 1958 год

«Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».

21-ое, ночь, понедельник. Читает Ахматова

Голицыно. 1959 год

Родная земля

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем,

Наш горький сон она не бередит,

Не кажется обетованным раем,

Не делаем её в душе своей

Предметом купли и продажи,

Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,

О ней не вспоминаем даже.

Да, для нас это грязь на калошах,

Да, для нас это хруст на зубах,

И мы мелем, и месим, и крошим

Тот ни в чём не замешанный прах.

Но ложимся в неё и становимся ею,

Оттого и зовём так свободно – своею.

Анна Ахматова получает международную литературную премию «Этна-Теормина». Италия. Катанья. 1964 год

А тебе ещё мало по-русски,

И ты хочешь на сех языках

Знать, как круты подъёмы и спуски

И почём у нас совесть и страх.