В.Гюго
ВИКТОР
МАРИ ГЮГО
1802 год –
1885 год
«Я в своих книгах,
драмах,
прозе и стихах
заступался за малых
и несчастных, умоляя могучих
и неумолимых».
Перед ней в двух шагах стояла женщина. У этой женщины тоже был маленький ребенок; она держала его на руках.
Кроме того, она несла довольно большой и, видимо, очень тяжелый дорожный мешок.
Ее ребенок был божественнейшим в мире созданием. Это была девочка двух-трех лет. Кокетливостью наряда она смело могла поспорить с игравшими девочками; поверх чепчика, отделанного кружевцем, на ней была надета тонкая полотняная косыночка; кофточка была обшита лентой.
Из-под завернувшейся юбочки виднелись пухленькие белые и крепкие ножки. Цвет лица у нее был прелестный: розовый и здоровый. Щечки хорошенькой малютки, словно яблочки, вызывали желание укусить их. О глазах девочки трудно было сказать что-либо, кроме того, что они были, очевидно, очень большие и осенялись великолепными ресницами. Она спала.
Она спала безмятежным, доверчивым сном, свойственным ее возрасту. Материнские руки - воплощение нежности; детям хорошо спится на этих руках.
Если бы по истечении этих трех лет Фантина вернулась в Монфермейль, она бы не узнала своего ребенка. Козетта, вошедшая в этот дом такой хорошенькой и свеженькой, была теперь худой и бледной. Во всех ее движениях чувствовалась настороженность. "Она себе на уме!" - говорили про нее Тенардье.
Несправедливость сделала ее угрюмой, нищета - некрасивой. От нее не осталось ничего, кроме прекрасных больших глаз, на которые больно было смотреть, потому что, будь они меньше, в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали.
Сердце разрывалось при виде бедной малютки, которой не было еще и шести лет, когда зимним утром, дрожа в дырявых обносках, с полными слез глазами, она подметала улицу, еле удерживая огромную метлу в маленьких посиневших ручонках.
В околотке ее прозвали "Жаворонком". Народ, любящий образные выражения, охотно называл так это маленькое создание, занимавшее не больше места, чем птичка, такое же трепещущее и пугливое, встававшее раньше всех в доме, да и во всей деревне, и выходившее на улицу или в поле задолго до восхода солнца.
Только этот бедный жаворонок никогда не пел. Козетту одолевали тяжкие думы; ей было только восемь лет, но она уже так много выстрадала, что в минуты горестной задумчивости казалась маленькой старушкой.
Одно веко у нее почернело от тумака, которым наградила ее Тенардье, время от времени восклицавшая по этому поводу: "Ну и уродина же эта девчонка с фонарем под глазом!"
«Прежде её душе было
холодно, а теперь –
тепло».
Странный посетитель – человек не молодой, одет он бедно, но деньги у него есть, молчаливый, задумчивый, душевный, добрый и благородный.
Он помогает Козетте донести тяжёлое ведро, спасает её от гнева хозяйки, освобождает от работы, дарит ей радость: куклу и золотой накануне праздника. И Козетта впервые в жизни ощутила заботу и тепло. У неё появился друг, защитник, и она уже «не так боялась Тенардье», хотя испытывала «радость, полную какой-то боязни», глядя на золотую монету.
Позднее, во время ежедневных прогулок с Жаном Вальжаном в Люксембургском саду, Козетта замечает молодого студента, Мариуса, и они влюбляются друг в друга. После многих приключений, они женятся. Козетта не знала, кем был на самом деле Жан Вальжан и как звали ее собственную мать, до последних страниц романа.
Я ошибался, да, но лишь чистосердечно; Я к лицемерию враждою полон вечно; Во что я верую — я говорю о том....
Я дрался за добро, за истину, за знанье, И двадцать лет за то скитался я в изгнанье, И вновь начну борьбу, хотя б гореть в аду! Мне совесть говорит:
“ Иди!” — и я иду,