Проект по географии "По следам Владимира Арсеньева и Дерсу Узала"

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Афанасьевская средняя общеобразовательная школа»

Обоянского района Курской области

Проект

по географии на тему:

«По следам Владимира Арсеньева и Дерсу Узала»

Выполнила: Волкова Алена,

ученица 8 класса

Руководитель: Руднева Н. В.

с. Афанасьево

март 2015г.

Введение.

ЦЕЛЬ:    Показать связь географии и литературы.

             .

ЗАДАЧИ:

- Формирование позитивного интереса к предмету через произведение В.К. Арсеньева «Дерсу Узала»

  - Расширить  и  углубить знания о географических особенностях природы Дальнего Востока, описанных в произведении В.К. Арсеньева «Дерсу Узала».  

Актуальность исследования

Исследование литературных произведений с точки зрения географии, на мой взгляд, является актуальной по той причине, что каждый человек должен знать историю и географию своего народа, своей страны.

Проблема: ежедневно мы пользуемся такими предметами, как нож, вилка, зеркало, иголка, утюг и никогда не задумываемся, откуда они к нам пришли, не интересуемся историей этих привычных вещей. О чём же может рассказать обычный в обиходе утюг?

Гипотеза: связь географии и литературы

Предмет исследования: произведение В.К. Арсеньева «Дерсу Узала»

Объект исследования – литературные, архивные данные, данные сети «Интернет».

При выполнении исследования я применяла следующие методы исследования: анализ; наблюдение; сравнение; обобщение; изучение литературы.

Теоретическая часть

Кому не знаком по книгам и кинофильмам образ уссурийского охотника Дерсу Узала? Маленький, с семенящей походкой, смешно говорящий по-русски – и при этом ладный, ловкий, знающий тайгу как свои пять пальцев, бьющий белку в глаз, умеющий читать звериные следы и разговаривать с лесными духами, но главное – великодушный и самоотверженный друг. Этот трогательный образ создал русский офицер, ученый и писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев.

Скорее всего образ этот собирательный. Дело в том, что в повестях «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» Арсеньев «передернул карту» – отнес свою встречу с Дерсу к 1902 году. Тогда как экспедиционные дневники не оставляют сомнений: их знакомство состоялось 3 августа 1906 года и продолжалось около полутора лет. Видимо, некоторые поступки других своих проводников из числа местных охотников Арсеньев приписал Дерсу – например, чудесное спасение от пурги на озере Ханка.

Есть два Арсеньева: Арсеньев-ученый, скрупулезный в своих дореволюционных полевых дневниках, исследованиях и отчетах. И Арсеньев-писатель. Случилось так, что именно Дерсу перевернул жизнь ученого и изменил его мироощущение. Петербуржец Арсеньев полюбил тайгу больше, чем город, Уссурийский край – больше, чем европейскую Россию, а Дерсу – не меньше, во всяком случае, чем своих жен и детей. И похоронить себя завещал в тайге, что, правда, не было исполнено – прах Владимира Клавдиевича покоится на Морском кладбище во Владивостоке.

Арсеньев и писателем-то стал, чтобы поделиться с читателями тем, что не умещалось в сухие отчеты для географических обществ. И быть бы ему полузабытым ученым и первопроходцем, которых вспоминают только по юбилеям, если бы не найденный им образ Дерсу. В итоге классическое «краеведение» обернулось сагой о дружбе очень непохожих людей.

Выбор маршрута

Он исследовал Южное приморье и горы Сихотэ-Алиня, составил первые научные описания региона. Сухие отчеты не вмещали впечатлений ученого - так появились краеведческие повести "Дерсу Узала", "В горах Сихотэ-Алиня" и другие.

«Кроме стрелков в экспедицию всегда просится много посторонних лиц. Все эти «господа» представляют себе путешествие как легкую и веселую прогулку. Они никак не могут понять, что это тяжелый труд, забывают про дожди, гнус, голодовки и множество других лишений. Собираются ехать всегда многие, а выезжают на сборный пункт два или три человека. Так было и в данном случае». (Из дневника Арсеньева)

Маршрут экспедиции в произведении «Дерсу Узала» можно  разбить на два этапа таким образом.

1 этап: залив Ольги – район бухты Терней Сихотэ – Алиньский заповедник. 

2 этап: поселок Амгу на побережье – Сихотэ-Алинь – русло реки Бикин.

«Володя рассказывал. Он как-то вечером сидел в лесу у костра с Дерсу Узала. Собака заскулила. Вдруг какой-то зверь – тигр – выскочил из темноты, схватил собаку в зубы и прыжками ушел. Все растерялись. Дерсу сказал: «Ходи за тигра не могу. Взял собака – так надо». Дерсу считал тигра божеством. Володя был правдив. Он говорил: «Не верь охотникам, что они в лесу не боятся зверей. Я боюсь и тигра, и медведя». (Из воспоминаний Анны Константиновны, первой жены Арсеньева)

Самое сложное – войти в особый таежный ритм. Сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, не думать ни о чем постороннем, иначе возникнут проблемы. А таежный ритм – это жизнь по солнцу: подьемы ни свет ни заря и отход ко сну, как только стемнеет. День подчинен неуклонному распорядку – завтракаем, навьючиваем коней и пытаемся пройти как можно больше до полуденной жары, когда мошка сатанеет. На привале разводим сразу несколько костров, обкладываем огонь зелеными листьями – чтобы повалил густой дым. Кони охотно прячут головы в дымовую завесу и усиленно обмахиваются хвостами.

После обеда еще один бросок – насколько хватит сил… С каждым днем наши переходы становятся длиннее, а отдых короче. Быстро навьючиваем лошадей – и снова мерное движение сквозь сумрак леса, первобытные заросли папоротников, сухой прошлогодний тростник, смыкающийся над головой. Мы поднимаемся на вершины круглых сопок, спускаемся по осклизлым камням вдоль ручьев, обходим заросшие болотца с утками-мандаринками, которых так любили изображать китайские живописцы.

Чтобы пофотографировать животных приходится вставать еще затемно, натягивать на себя всю имеющуюся одежду и устраивать засаду – вблизи звериных троп, которые я научился понемногу различать, или в зарослях на топком берегу глухого таежного озера.

На месте первой встречи Арсеньева и Дерсу, на сопке Увальной в городе Арсеньеве поставили памятник: фигура русского путешественника и выглядывающий из каменной глыбы его проводник – не столько человек, сколько олицетворение природы Уссурийского края. В 1902 году со Шкотовского плато на территории нынешнего Уссурийского заповедника Арсеньев начинал свою экспедицию на озеро Ханка и якобы тогда познакомился с Дерсу.

«Я записывал в дневник пройденный маршрут. Вдруг лошади подняли головы и насторожили уши… Сверху посыпались мелкие камни.

– Это, вероятно, медведь, – сказал Олентьев и стал заряжать винтовку.

– Стреляй не надо! Моя люди! – послышался из темноты голос и через несколько минут к нашему огню подошел человек. Одет он был в куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны. На голове у него была какая-то повязка, на ногах унты, за спиной большая котомка, а в руках сошки и старая длинная берданка. На вид ему было лет сорок пять. Всего замечательнее были его глаза. Темно-серые, а не карие, они смотрели спокойно и немного наивно. В них сквозили решительность, прямота характера и добродушие. Не расспрашивая его, кто он и откуда, я предложил ему поесть. Так принято делать в тайге». (Арсеньев. «По Уссурийскому краю»)

На самом деле Арсеньев и Дерсу встретились четыре года спустя на восточном склоне Сихотэ-Алиня севернее залива Ольги. Этот залив мы назначили конечным пунктом первого этапа своего путешествия.

По следам Владимира Арсеньева и Дерсу Узала

В середине июня Арсеньев из Санкт-Петербурга вернулся к заливу Ольги и встретились с проводниками. До бухты Терней, поднялись на перевал и пешком стали спускаться по пологому западному склону Сихотэ-Алиня. Так началась самая красочная и приятная экспедиция Владимира Арсеньева. Осень в горах и лесу изумительно красива: начинают золотиться и зажигаться всеми оттенками красного и коричневого склоны сопок – похоже на драгоценный рельефный ковер.

«Это в полном смысле слова тайга: дикая, пустынная и неприветливая. Все живое ее избегает, нигде не видно звериных следов, и за двое суток мы не встретили ни одной птицы. Такая тайга влияет на психику людей, что заметно было и по моим спутникам. Они шли молча и почти не разговаривали». (Арсеньев. «Дерсу Узала»)

Передвигались по густому мху – он глушил шаги – как в вакууме. Лес сгущался, смыкался над головами, солнце уже не пробивалось сквозь толщу листвы. Временами начиналось казаться, что, если отстанешь от своих, то можешь из тайги уже и не выбраться.

А мы хотим выйти в верховья речки Арму, где отряд Арсеньева наткнулся на скелеты шести корейцев-золотоискателей, навсегда оставшихся в тайге. В этой экспедиции 1907 года Арсеньев отказался от лошадей – заменил их более выносливыми и неприхотливыми мулами.

Уссурийский край славится растениями, которые больше не встретишь нигде в мире.

Осенью в тайге начинается гон изюбрей. Самцы ревут так, что мне по неопытности казалось – это рычат тигры.

В тайге невольно начинаешь чувствовать себя первобытным охотником, замечать то, чего раньше не видел, понимать логику поведения зверей и ощущать лес как живое существо... Вот и городской житель Арсеньев из своих походов вернулся другим человеком благодаря, как он говорил, «моему Дерсуку». Без экспедиций он томился. По свидетельству первой жены Арсеньева, лес даже вылечил его от начинавшегося туберкулеза.

«Ты мой учитель, мой утешитель и друг,
Ты мой храм и моя родина –
Шумящий, шелестящий тихий лес».
(Эпитафия, которую Арсеньев завещал выбить на своей могиле)