Реферат "Гаврош Брестской крепости"

МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

«МУХИНСКАЯ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА»

РЕФЕРАТ

ГАВРОШ БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ

ВЫПОЛНИЛА:

Ученица 7 класса

МОБУ «Мухинская СОШ»

Анохина Арина Евгеньевна

РУКОВОДИТЕЛЬ:

Галактионова Эльвира Викторовна, учитель русского языка и литературы высшей квалификационной категории

Адрес электронной почты:

elvira2011.1980@mail.ru

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.

В июне 1941 г. многое указывало на то, что Германия развернула подготовку к войне против Советского Союза. К границе подтягивались немецкие дивизии. На рассвете 22 июня, в один из самых длинных дней в году, Германия начала войну против Советского Союза. В 3 часа 30 минут части Красной армии были атакованы немецкими войсками на всём протяжении границы. В ранний предрассветный час 22 июня 1941 года пограничники заметили странное небесное явление. Там, впереди, появились какие-то новые, невиданные звезды. Непривычно яркие и разноцветные, они не стояли неподвижно, а медленно плыли к востоку. Они усеяли собой весь горизонт, и вместе с их появлением донесся рокот множества моторов.

Три мощные группы германских армий двинулись на восток. На севере фельдмаршал Лееб направлял удар своих войск через Прибалтику на Ленинград. На юге фельдмаршал Рунштедт нацеливал свои войска на Киев. Но самая сильная группировка войск противника развертывала свои операции в середине этого огромного фронта, начинаясь у города Бреста, и направляясь к Москве.

Один из документов фашистской программы массового уничтожения людей гласил:
«Помни и выполняй:

1. Нет нервов, сердца, жалости - ты сделал из немецкого железа…

2. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик…

3. Мы поставим на колени весь мир… Ты германец; как подобает
   германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути..."

Вот с таким чудовищно жестоким врагом встретились защитники Брестской крепости 22 июня 1941 года. На уничтожение пограничных застав вообще и Брестской крепости в том числе, фашисты в своих планах отводили всего полчаса.

Давайте попытаемся воссоздать атмосферу тех дней, постараемся представить, как это было, день за днем, час за часом. Но, отдавая дань подвигу всех защитников крепости, давайте большее внимание уделим тем «неизвестным», имена которых мы так, наверное, никогда и не узнаем.

Основная часть.

Оборона Брестской крепости.

Брестская крепость – одна из 9 крепостей, возведенных в XIX в. для укрепления западной границы России. 26 апреля 1842 г. крепость вступила в число действующих крепостей Российской империи.

Накануне войны в лагеря на учения из Брестской крепости были выведены больше половины подразделений стрелковых батальонов, артполков, по одному из двух дивизионов ПТО и ПВО, разведбатов и некоторые другие подразделения. На утро 22 июня 1941-го в крепости фактически была неполная дивизия из 1 стрелкового батальона, 3 саперных рот и гаубичного полка, батальон НКВД и пограничники. В среднем в дивизиях было около 9.300 личного состава.

Против гарнизона сражалась германская 45-я пехотная дивизия, имевшая боевой опыт польской и французской кампаний. Штатная численность германской дивизии составляла 15–17 тысяч. Германцы заранее решили, что крепость придется брать только пехотой – без танков. Их применению препятствовали леса, болота, речные протоки и каналы, окружавшие крепость. Однако командование 45-й дивизии вермахта не ожидало, что понесет столь высокие потери от защитников крепости. В дивизионном рапорте от 30 июня 1941 года говорится: "дивизия взяла 7000 пленных, в том числе 100 офицеров. Наши потери – 482 убитых, в том числе 48 офицеров, и свыше 1000 раненых."

В 4 часа утра 22июня был открыт ураганный огонь по казармам и по выходам из казарм в центральной части крепости, а также по мостам и входным воротам крепости и домам начсостава. Этот налет вызвал замешательство среди красноармейского состава, в то время как комсостав, подвергшийся нападению в своих квартирах, был частично уничтожен. Уцелевшая же часть комсостава не могла проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня. В результате красноармейцы и младший комсостав, лишенные руководства и управления, группами и поодиночке самостоятельно выходили из крепости. Потери учесть было невозможно. На условное место сбора многие не могли попасть, так как немцы вели по нему сосредоточенный артиллерийский огонь. Некоторым командирам все же удалось пробраться к своим частям и подразделениям в крепость, однако вывести подразделения они не смогли и сами остались в крепости.

Почти одновременно ожесточенные бои развернулись на всей территории крепости. С самого начала они приобрели характер обороны отдельных ее укреплений без единого штаба и командования, без связи и почти без взаимодействия между защитниками разных укреплений. Оборонявшихся возглавили командиры и политработники, в ряде случаев – принявшие на себя командование рядовые бойцы.

В кратчайший срок они сплотили силы и организовали отпор немецко-фашистским захватчикам. Как доносил командир немецкой 45-й пехотной дивизии генерал Шлиппер: "Там, где русские были отброшены или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов, водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, которые стреляли так превосходно, что наши потери значительно увеличивались". Противник безуспешно передавал через радиоустановки призывы к сдаче в плен, посылал парламентеров. Сопротивление продолжалось. Защитники Цитадели удерживали почти 2-километровое кольцо оборонительного 2-этажного казарменного пояса в условиях интенсивных бомбардировок, артобстрела и атак штурмовых групп противника. В течение первого дня они отбили 8 ожесточенных атак вражеской пехоты, блокированной в Цитадели, а также атаки извне, с захваченных противником плацдармов на Тереспольском, Волынском, Кобринском укреплениях, откуда гитлеровцы рвались ко всем 4 воротам Цитадели. К вечеру 22 июня противник закрепился в части оборонительной казармы между Холмскими и Тереспольскими воротами, захватил несколько отсеков казармы у Брестских ворот.

Однако расчет врага на внезапность не оправдался; оборонительными боями, контратаками советские воины сковали силы противника, нанесли ему большие потери. Бои в крепости приняли ожесточенный, затяжной характер, которого враг никак не ожидал. Упорное героическое сопротивление советских воинов встретили немецко-фашистские захватчики на территории каждого крепостного укрепления. На территории пограничного Тереспольского укрепления оборону держали воины курсов шоферов Белорусского пограничного округа под командованием начальника курсов старшего лейтенанта Ф.М. Мельникова и преподавателя курсов лейтенанта Жданова, транспортной роты 17-го погранотряда во главе с командиром старшим лейтенантом А.С. Черным совместно с бойцами кавалерийских курсов, саперного взвода, усиленных нарядов 9-й погранзаставы, ветлазарета, сборов физкультурников. На земляных валах у Южных ворот оборону держал дежурный взвод полковой школы. Противник стремился пробиться к Холмским воротам и, прорвавшись, соединиться с штурмовой группой в Цитадели. На помощь из Цитадели пришли воины 84-го стрелкового полка. В черте госпиталя оборону организовали батальонный комиссар Н.С. Богатеев, военврач 2-го ранга С.С. Бабкин. Ворвавшиеся в госпитальные здания немецкие автоматчики зверски расправлялись с больными и ранеными. Оборона Волынского укрепления полна примеров самоотверженности бойцов и медперсонала, сражавшихся до конца в развалинах зданий. Прикрывая раненых, погибли медсестры В.П. Хорецкая и Е.И. Ровнягина. О непоколебимом мужестве бойцов гласят их надписи на крепостных стенах: "Нас было пятеро Седов, Грутов, Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22 июня 1941. Умрем, но не уйдем отсюда...", "26 июня 1941 г. Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умираем, как герои", об этом свидетельствуют обнаруженные во время раскопок Белого дворца останки 132 воинов и надпись, оставленная на кирпичах: "Умираем не срамя". Ни одно из знамен воинских частей, сражавшихся в крепости, не досталось врагу.

В июле командир 45-й немецкой пехотной дивизии генерал Шлиппер в "Донесении о занятии Брест-Литовска" сообщал: "Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво. Они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению".

Оборона Брестской крепости явилась выдающимся примером исключительной стойкости и мужества советских воинов. Это был поистине легендарный подвиг сынов народа, безгранично любивших свою Родину, отдавших за неё жизнь.

Жизнь до войны

Родился 23 сентября 1926 года в Брянске в семье железнодорожника (по другим данным он родился в 1927 году). Рано потерял отца. До 1939 года жил с матерью в Брянске.

В 1939 году Петю забрал к себе старший брат Николай Клыпа — командир Красной армии. Лейтенант Николай Клыпа командовал музыкантским взводом 333-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии. Пётр стал воспитанником этого взвода: «…я этого мальчика знал до войны. Ему тогда было четырнадцать лет, и звали его Петя Клыпа. Он жил в крепости — был воспитанником музыкантского взвода одного из стрелковых полков, носил красноармейскую форму и играл в полковом оркестре на трубе. А его старший брат в то время имел звание лейтенанта и командовал этим самым музыкантским взводом, был полковым капельмейстером…» [1]

С октября 1939 года, после завершения оккупации советскими войсками Польши, части 6-й стрелковой дивизии разместились в районе города Брест-Литовск и прилегающих к нему районах севернее реки Мухавец, приняв несение гарнизонной службы в Бресте и охрану государственной границы по реке Западный Буг в районе Бреста. Казармы 333-го стрелкового полка размещались непосредственно в цитадели Брестской крепости: «…Красная Армия стала для мальчика второй матерью и родным домом. Он полюбил строгую чёткость, размеренную организованность армейской жизни, и требования воинской дисциплины никогда не тяготили его, несмотря на всю живость характера. В мальчишеских мечтах он уже видел себя командиром, и его любимым героем был смелый пограничник Карацупа, о котором в те годы много писали в газетах и журналах. А сколько повидал он за эти два года своей армейской службы! Осенью 1939 года он с войсками участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию. А ещё год спустя, когда Красная Армия вступила в Латвию, он шёл с барабаном впереди своего полка, около знамени, аккуратный, подтянутый, гордый собою солдатик. Где бы ни находился полк, командование и брат Николай внимательно следили за тем, чтобы Петя не прекращал учиться в школе. И хотя мальчик в глубине души предпочитал строевую подготовку или музыкальные занятия некоторым скучноватым урокам, он и в классе старался не отставать от других, боясь заслужить замечание командира. Он был одновременно и полковым музыкантом и школьником, бойцом и по-детски живым мальчуганом. И как-то так получалось, что его любили все — и родные, и командиры, и учителя, и товарищи-бойцы, и сверстники по школе» [1]

Гаврош Брестской крепости

Петя вместе с семьёй брата жил в одном из домов комсостава вне крепости, но как раз накануне начала войны, в субботу, 21 июня 1941 года, за самовольную отлучку в Брест получил взыскание от брата и остался ночевать в казармах вместе с другим воспитанником музвзвода Колей Новиковым: «…как раз в субботу, 21 июня 1941 года, получилось так, что Петя провинился. У него было несколько часов свободного времени, и один знакомый музыкант из города уговорил его ненадолго пойти на брестский стадион, где проходили в тот день спортивные соревнования, и поиграть там на трубе в оркестре. Петя ушёл без разрешения, надеясь скоро вернуться и думая, что брат не заметит его отсутствия. Когда мальчик вернулся из города домой, оказалось, что лейтенант Клыпа уже знает о его самовольной отлучке. Пришлось получить заслуженное взыскание. Взыскание было не особенно суровым, но весьма неприятным. В этот субботний вечер, когда все бойцы собирались смотреть кино в крепости, а некоторые даже получили отпуск в город, Пете предстояло в наказание за свой проступок сидеть в казарме, в комнате музыкантов, и разучивать партию трубы к увертюре к опере «Кармен», которую как раз готовил полковой оркестр. "Пока не будешь твёрдо знать свою партию, не имеешь права выйти из казармы ", — строго предупредил лейтенант. И Петя знал: как ни крути, а поработать придётся, потому что на другой день брат обязательно проверит, выполнил ли он задание.

Вздохнув, он отправился в казармы и, взяв свою трубу, принялся разучивать злополучную партию. Впрочем, у него были хорошие музыкальные способности, отличная память, и он справился с делом быстрее, чем рассчитывал. Убедившись, что он выучил все твёрдо и завтра не ударит лицом в грязь, Петя с чистой совестью отложил инструмент и пошёл во двор крепости разыскивать своего приятеля Колю Новикова — мальчика старше его на год или полтора, который тоже был воспитанником здесь же, в музвзводе.» [1]

Проснулись приятели уже от разрывов снарядов, сотрясавших крепость. Казарма рушилась под огнем противника, вокруг лежали раненые и убитые солдаты. Несмотря на контузию, подросток схватил винтовку и вместе с другими бойцами готовился встретить врага: «…мальчик, вскочив с постели и ещё не успев одеться, был отброшен близким взрывом в сторону и сильно ударился головой о стену. Несколько минут он пролежал без сознания, а потом кое-как поднялся на ноги и мало-помалу пришёл в себя. И тогда он первым делом кинулся к пирамидам и схватил винтовку. Среди взрослых бойцов были такие, что растерялись, поддались в первый момент панике. Командир — молодой лейтенант, вскоре появившийся здесь, — ставил им в пример этого мальчика, который сохранил полное самообладание и, едва опомнившись от контузии, ошеломлённый и наполовину глухой, сейчас же взялся за оружие и приготовился встретить врага. И его пример помогал малодушным взять себя в руки и справиться со страхом» [1]

Петру поручали то, с чем мог справиться только он — маленький, юркий, шустрый, менее заметный для врагов: «…нужно было, чтобы кто-то поднялся наверх, на второй этаж здания — наблюдать оттуда и вовремя доложить о появлении врага. Наблюдателю грозила опасность — верхний этаж дома особенно сильно кромсали вражеские снаряды. Командир вызвал добровольцев, и первым на его зов отозвался тот же Петя Клыпа» [1]

Он ходил в разведку, был связным между разрозненными подразделениями защитников крепости: «…Это произошло, как я говорил, на второй день обороны, когда у бойцов Потапова уже ощущался недостаток патронов. Уточняя, где находится противник, старший лейтенант поручил Пете и Коле Новикову пробраться к Тереспольским воротам цитадели и выяснить, занята ли немцами полуразрушенная башня над воротами. На первый взгляд задача казалась очень простой: Тереспольские ворота были совсем недалеко от помещения 333-го полка. Мальчики прошли по подвалам вдоль всего здания и остановились у небольшого окошка в южной торцовой стене дома. Впереди, всего в нескольких десятках метров, виднелись красные стены кольцевых казарм, а чуть левее темнел туннель Тереспольских ворот. Прежде чем выйти во двор, Петя и Коля осмотрелись и прислушались. И вдруг короткая резкая пулемётная очередь протрещала из окна Тереспольской башни. Пули зацокали о камни вокруг мальчиков. Коля кувырком скатился через окно назад, в подвал, а Петя, который уже прошёл половину дороги, опрометью кинулся вперёд и вбежал в раскрытую дверь конюшни, немного правее Тереспольских ворот. Отдышавшись, он выглянул из двери. Немец больше не стрелял. Во всяком случае, теперь Петя мог с уверенностью доложить старшему лейтенанту о том, что в Тереспольской башне находится вражеский пулемётчик. Петя решил немного выждать и пока принялся осматривать конюшню. В последнем помещении тоже было окно, но уже меньших размеров. Петя кое-как пролез в него и внезапно оказался в совсем не тронутом складе боепитания. На оструганных дощатых стеллажах были аккуратно уложены густо смазанные винтовки, новенькие автоматы, наганы и пистолеты ТТ. Штабелями стояли деревянные ящики с патронами, гранатами, минами. Тут же он увидел и несколько миномётов. При виде всего этого богатства, так необходимого сейчас его товарищам, сражавшимся в казармах 333-го полка, у мальчика захватило дух. Глаза его разбегались, и он жадно трогал то одно, то другое оружие. Наконец, заметив на полке блестящий маленький пистолет какой-то иностранной марки и около него коробки с патронами, он решил, что это оружие ему подходит больше всего, и сунул его в карман. Потом он вооружился ещё автоматом. Было непонятно, каким чудом уцелел этот склад, находившийся в самой близкой к противнику части цитадели. Даже в стенах его не было ни одной пробоины, и только куски штукатурки с потолка кое-где валялись на полу и на стеллажах. Мальчик с радостью думал о том, как восторженно встретят командиры и бойцы известие об этом складе» [1]

Бойцы пытались беречь отважного паренька, но он рвался в самое пекло, участвовал в штыковых атаках, стрелял по фашистам из пистолета, который Петя взял на том самом обнаруженном им складе.

Старший лейтенант А. Е. Потапов, принявший в первые часы войны командование над бойцами 333-го полка, сделал Клыпу своим связным, и Петя носился по подвалам и полуразрушенным лестницам здания, выполняя его поручения. Также Петя не раз совершал вылазки на территорию крепости. Как-то раз он нашёл в одном месте полуразрушенный медицинский склад и принёс в подвалы казармы перевязочный материал и кое-какие лекарства, что сильно помогло многим раненым. Защитников крепости мучила жажда, а добраться до Буга взрослые не могли из-за перекрестного огня противника. Отчаянный Петька раз за разом прорывался к воде и приносил во фляжке живительную влагу. В развалинах он находил продукты для беженцев, прятавшихся в подвалах крепости. Петр сумел добраться даже до разбитого склада Военторга и принес рулон материи для полураздетых женщин и детей, которых нападение гитлеровцев застало врасплох: «Не было воды. Жажда мучила раненых, плакали дети, просили пить. Не многие храбрецы отваживались под перекрёстным огнём немецких пулемётов подползти с котелком или фляжкой к берегу Буга. Оттуда редко удавалось вернуться. Но рассказывают, что стоило только раненому застонать и попросить воды, как Петя обращался к командиру: "Разрешите сходить на Буг? " Много раз отправлялся он на эти вылазки за водой. Он умел найти наименее рискованный путь к берегу, ужом проползти между камнями к реке и всегда возвращался благополучно — с наполненной флягой. Особенно трогательно заботился он о детях. Бывало, последний кусок сухаря, последний глоток воды, оставленный для себя, Петя отдавал измученным малышам. Однажды, когда детям совсем нечего было есть, он разыскал в развалинах продуктового склада всякую снедь и оделял голодных ребятишек кусочками раздобытого там шоколада, пока не роздал все до крошки. Ежечасно рискуя жизнью, Петя выполнял трудные и опасные задания, участвовал в боях и в то же время был всегда весел, бодр, постоянно напевал какую-то песенку, и один вид этого удалого, неунывающего мальчика поднимал дух бойцов, прибавлял им силы» [1]

Когда положение защитников казарм совсем ухудшилось, командование решило отправить в плен женщин и детей, находившихся в подвалах. Пете, как подростку, тоже предложили идти в плен вместе с ними. Но мальчик категорически отказался от этого предложения. Клыпа принимал участие во всех дальнейших боях группы Потапова.

В первых числах июля боеприпасы были почти истрачены. Тогда было решено предпринять последнюю отчаянную попытку прорыва. Прорываться предполагалось не на север, где противник ожидал атак и держал наготове крупные силы, а на юг, в сторону Западного острова, с тем, чтобы потом повернуть к востоку, переплыть рукав Буга и мимо госпиталя на Южном острове пробраться в окрестности Бреста. Этот прорыв окончился неудачей — большинство его участников погибло или было захвачено в плен. Но Петру Клыпе удалось переплыть рукав Буга и с несколькими товарищами прорваться сквозь кольцо немцев. Несколько дней они бродили по лесу, пробираясь к Южному военному городку Бреста. В одну из ночей до предела измотанные, буквально валящиеся с ног от усталости бойцы расположились на ночлег на лесной поляне, а утром их сонных окружили и взяли в плен гитлеровцы.

Петра, как и других военнопленных загнали в колонну, которую уводили за Буг. Через некоторое время рядом с колонной появилась машина с операторами немецкой кинохроники. Они снимали понурых, израненных пленных солдат, и вдруг шедший в колонне мальчишка погрозил кулаком прямо в объектив камеры: «… вдруг весь чёрный от пыли и пороховой копоти, полураздетый и окровавленный мальчик, шедший в первом ряду колонны, поднял кулак и погрозил прямо в объектив кинокамеры. Этот мальчик был Петя Клыпа. Операторы возмущённо закричали. Фашистские конвоиры дружно набросились на мальчика, осыпая его ударами. Он упал на дорогу и лишился сознания. Его, конечно, пристрелили бы, если бы не какой-то врач — капитан медицинской службы, шагавший в соседней шеренге пленных. Сам до предела измученный, он поднял на руки бесчувственного мальчика и донёс его до лагеря. Уже на другой день Петя снова деловито шнырял среди пленных бойцов, разыскивая товарищей по крепости» [1]

Фронт уходил все дальше на восток, но Петя Клыпа вместе с товарищами собирался добраться до своих, чтобы вновь сражаться с врагом. Мальчишки проникли в Брест, где прожили около месяца.

Бои шли уже очень далеко от Белоруссии, и пробиваться к своим вместе с Петей осенью 1941 года решился только Володя Казьмин. Они прошли несколько сот километров по оккупированной немцами территории, но во время ночевки в одной из деревень их схватили полицаи. Через несколько дней мальчишек вместе с местной молодежью погрузили в вагоны и отправили на принудительные работы в Германию. Так Петя Клыпа стал батраком у немецкого крестьянина в Эльзасе. Из неволи его освободили в 1945 году.

Послевоенная жизнь Петра Клыпы

Летом 1945 года Пётр был передан на сторону советских войск, после чего доставлен в город Дессау. Затем в город Люкенвальд, где прошёл фильтрацию и был мобилизован в Красную армию. В ноябре 1945 года был уволен в запас и вернулся в родной Брянск.

В Брянске Пётр Клыпа близко сошёлся со своим ещё довоенным знакомым Львом Стотиком, вместе с которым начал заниматься спекуляцией и за короткий срок совершил целый ряд других уголовных преступлений.

Ночью 4 апреля 1947 года на перегоне «Льгов — Комаричи» был убит, ограблен и сброшен с поезда неизвестный гражданин. По показаниям свидетелей и пострадавших, преступниками были двое молодых людей. Поскольку эти деяния имели признаки бандитизма, к розыску подключились органы госбезопасности. 18 марта 1949 года сотрудники МГБ по Брянской области арестовали одного из подозреваемых — Стотика Льва Сергеевича, 1923 г. р., уроженца города Суража Брянской области, без определённых занятий. При обыске у него обнаружили и изъяли в числе других предметов револьвер системы «Наган» № 17573 выпуска 1936 года с 20-ю боевыми патронами к нему, а также ключ от дверей железнодорожных вагонов. 24 марта 1949 года чекисты арестовали и приятеля Стотика — Клыпу Петра Сергеевича, рабочего артели им. Молотова. У Клыпы при обыске обнаружили кобуру и магазин от пистолета системы «Маузер».

11 мая 1949 года военный трибунал Брянского гарнизона, рассмотрев в закрытом судебном заседании дело по обвинению Стотика и Клыпы, приговорил:

• Стотика Льва Сергеевича — заключить в ИТЛ по ст. 58-1 «б» УК РСФСР (измена родине) сроком на 25 лет.

• Клыпу Петра Сергеевича — заключить в ИТЛ по ст. 107 УК РСФСР (спекуляция) сроком на 10 лет и по ст. 50-3 УК РСФСР (бандитизм) сроком на 25 лет, без поражения в правах, с конфискацией всего имущества.

Свой срок Пётр Клыпа отбывал на Колыме, до момента пока в его судьбу не вмешался писатель С. С. Смирнов, активно занимавшийся историей обороны Брестской крепости и поиском её защитников: «Все, что мне рассказывали о Пете Клыпе его знакомые, друзья и родные, говорили о нём только с положительной стороны. Его все характеризовали как настоящего советского человека, как парня с хорошими задатками, с доброй душой, бескорыстного, искреннего и честного, прекрасного товарища, всегда готового прийти на помощь другим. Было просто непонятно, как мог этот человек стать преступником. Оказалось, что сам он не совершал никакого преступления. Это преступление, немалое и тяжкое, совершил в его присутствии его бывший школьный товарищ, и Пётр Клыпа, поддавшись ложному чувству дружбы, вовремя не сообщил о происшедшем, дав возможность преступнику продолжать свою опасную деятельность, и тем самым по закону оказался соучастником преступления» [1]

Как ни закалён был Петр всей своей нелёгкой предыдущей жизнью, этот удар почти сразил его. Он видел смерть и кровь, он ежечасно рисковал жизнью в страшные дни обороны Брестской крепости. Но то была война, и он, как воин, боролся с врагами Родины, с врагами своего народа. Позже он испытал все муки плена, все унижения рабского труда на немецкой каторге. Но он знал, что это творит с ним ненавистный враг: «Теперь всё было иначе. Теперь он получил наказание от своей Родины, горячо любимой и бесконечно дорогой для него. И это наказание морально было страшнее всего, что он уже пережил. Он понимал, что виноват, и готов был понести заслуженную кару. Но кара оказалась слишком тяжкой для него. Главное заключалось в том, что он как бы опорочил своих близких, как бы бросил тень на своих родных — мать, братьев, сестру, — честных советских людей, надеявшихся на него, веривших ему. Одна мысль об этом заставляла его ненавидеть и проклинать себя. И Пётр Клыпа, неизменно бодрый, жизнерадостный, никогда и ни при каких обстоятельствах не унывавший, вдруг впервые почувствовал, что он не хочет больше жить» [1]

Приговор собственной совести оказался строже чересчур строгого решения суда — он сам приговорил себя к смерти. В один метельный и морозный день не ушёл после работы вместе с другими, а, незаметно отойдя в сторону, лёг в снег. Его нашли уже полузанесенного вьюгой, но ещё живого. Три месяца он пролежал в лазарете. Несколько отмороженных и ампутированных пальцев на ногах и частая ноющая боль в боку остались навсегда напоминанием об этой неудавшейся смерти. Но больше он уже не пытался покончить с собой.

С.С.Смирнов написал сослуживцам Клыпы и просил письменно изложить свои воспоминания о героических поступках Пети Клыпы во время боев в Брестской крепости. Было составлено заявление на имя Председателя Президиума Верховного Совета Союза ССР Ворошилова. В Президиуме, внимательно, на протяжении нескольких месяцев занимались этим делом. Были проверены все обстоятельства, запрошены характеристики на Петра Клыпу с места его прежней работы и из заключения. Все эти характеристики оказались самыми лучшими. И в начале января 1956 года Петр Клыпа был освобожден и уехал на родину – в Брянск, его устроили работать на новый передовой завод в Брянске — завод «Строймашина»: «… Пётр Клыпа работает на том же заводе дорожных машин. Теперь он токарь шестого разряда, один из лучших рабочих, отличник производства, и его фотография не сходит с заводской Доски почёта. Он уже окончил семь классов вечерней школы для взрослых, но дальше не стал продолжать своё образование. Там, на заводе, в жизни его произошло очень важное событие — передовой токарь своего цеха Пётр Клыпа был единодушно принят в ряды КПСС. Как и положено коммунисту, он ведёт сейчас большую общественную работу: по заданиям горкома партии и горкома комсомола выступает на предприятиях города, в колхозах области, в воинских частях со своими воспоминаниями» [1]

Заключение

О защите Брестской крепости, как и о многих других подвигах советских воинов в первые дни войны, страна долгое время ничего не знала, хотя, может, именно такие страницы ее истории способны были вселять веру в народ, оказавшийся на пороге смертельной опасности. В войсках, конечно, говорили о приграничных боях на Буге, но сам факт обороны крепости воспринимался, скорее, как легенда. Удивительно, но о подвиге брестского гарнизона стало известно благодаря как раз тому самому донесению штаба 45-й немецкой дивизии. Как боевая единица она просуществовала недолго - в феврале 1942 эту часть разгромили в районе Орла. В руки советских солдат попал и весь архив дивизии. Впервые об обороне Брестской крепости стало известно из штабного немецкого донесения, захваченного в бумагах разгромленной части в феврале 1942 г. в районе Кривцово под Орлом при попытке уничтожить болховскую группировку немецких войск. В конце 1940-х гг. в газетах появились первые статьи об обороне Брестской крепости, основанные исключительно на слухах. Заслуга восстановления памяти героев крепости во многом принадлежит писателю и историку С. С. Смирнову, а также поддержавшему его инициативу К. М. Симонову. Подвиг героев Брестской крепости был популяризован Смирновым в книге «Брестская крепость».

Севастополь, Ленинград, Смоленск, Вязьма, Керчь, Сталинград - вехи истории сопротивления советского народа гитлеровскому вторжению. Первым в этом списке идет Брестская крепость. Она определила весь настрой этой войны - бескомпромиссной, упорной и, в конечном итоге, победносной. И главное, наверное, не в наградах, а в том, что именно тогда, в первые дни войны, советские воины, женщины и дети доказали всему миру, что мужество и долг перед своей страной, народом, могут противостоять любому нашествию. В этой связи иногда кажется, что Брестская крепость - это начало конца гитлеровской Германии.

Список использованных источников и литературы

1. Смирнов С. С. Брестская крепость. М., 1970.

2. Аникин В.И. Брестская крепость - крепость-герой. М., 1985.

3. Героическая оборона / Сб. воспоминаний об обороне Брестской крепости в июне — июле 1941 г. Мн., 1966.

4. Смирнов С. С. В поисках героев Брестской крепости. М., 1959.

5. Смирнов С. С. Рассказы о неизвестных героях. М., 1985.

6. Брест. Энциклопедический справочник. Мн., 1987.

7. Полонский Л. В осажденном Бресте. Баку, 1962.

8. “ИСТОРИЯ СССР” Дж. Боффе. М., Международные отношения,1990.