Муниципальное общеобразовательное учреждение
«Яблоневская основная школа»
391221, Рязанская область, Кораблинский район, с. Яблонево, ул. Молодёжная, д.2
Телефон: (49143) 92-2-40. E-mail: sh.yablonevo@ryazangov.ru
ОГРН: 1026200661860; ИНН: 6206002059
Муниципальный этап детско-юношеского
конкурса-фестиваля
«Слово доброе посеять…»
Номинация «Литературное краеведение»
Рязанская речь в произведениях
С.А. Есенина и К.Г. Паустовского
Автор работы: Ширяева Дарья
обучающаяся 8 класса
МОУ «Яблоневская ОШ»
Руководитель:
Митрошенкова П.Н.
учитель русского языка
и литературы
Яблонево, 2022
Творчество известных русских писателей, больших мастеров слова связано с Рязанским краем. Поэт Сергей Александрович Есенин и прозаик Константин Георгиевич Паустовский воспели в своих произведениях мою малую родину. Оба автора сами сказали о значении в их жизни рязанской земли. «Рязанские поля, Где мужики косили, Где сеяли свой хлеб, Была моя страна», - писал Есенин1. Паустовский назвал Среднюю Россию, «Мещорскую сторону», леса, луга, озёра около рязанского села Солотча своей родиной: «Во время поездок я открыл для себя вторую свою родину – так называемые Мещорские леса невдалеке от Москвы». И ещё: «Средней России - и только ей я обязан большинством написанных мною вещей».2
Паустовский хорошо знал и любил поэзию Есенина. Он не раз говорил о своём отношении к великому, русскому поэту, певцу рязанских полей и раздолий.
Село Солотча, в котором подолгу жил Паустовский, расположено поблизости от родных мест Есенина. «Родина Есенина, село Константиново…находилось за Окой», - писал Паустовский3. «Несколько лет я прожил в есенинских местах вблизи Оки. То был огромный мир грусти и тишины, слабого сияния солнца и разбойничьих лесов», - отмечал он позднее в «Повести о жизни» (Т.5 С.247).
Влияние Есенина сказалось на ощущении красоты моего края Паустовским: «Есенину я обязан многим. Он научил меня видеть небогатую и просторную рязанскую землю» (особенно чётко это прослеживается в «Повести жизни»).
Мещёрские жители кажутся писателю похожими на Есенина («Кордон 273): «Было что-то знакомое в этом лице. Казалось, что я давно его видел, давно знаю, пока я не сообразил наконец, что Алёша похож на Есенина. Я сказал ему об этом. Он усмехнулся:
- Возможно. Мы ведь с ним земляки: оба рязанские. Меня на фронте так и прозвали: «Алёша Есенин».
И Есенин, и Паустовский нежную глубокую привязанность к рязанской природе, к местным жителям соединяли с великой любовью к народному слову, точному, меткому, яркому. Диалектизмы, встречающиеся в произведениях этих авторов, посвящённых «Мещорской стороне», представлены большим числом слов. Определяется значительное различие «диалектного словаря» писателей: Паустовский использует «лесные слова» (например, мшары), Есенин – «полевые» (проулок – «прожог»).
Паустовский писал: «Для того, чтобы оно (местное слово) стало понятным, совсем не нужно ни скучных объяснений, ни сносок. Просто слово должно быть поставлено в такой связи со всеми соседними словами, чтобы значение его было ясно читателю сразу, без авторских или редакторских ремарок». «Одно непонятное слово может разрушить для читателя самое образцовое построение прозы». Приведём пример:
«На околице мы встретили пастуха. Он гнал стадо коров. У каждой коровы бренчал на шее медный болтун» ( Кордон «273»). «Соседние слова», прежде всего «бренчал», «медный», «на шее» достаточно точно раскрывают смысл диалектизма «болтун» - «бубенчик».
В есенинских стихах «соседние слова» тоже могут подсказать, выявить содержание диалектного слова, но не так полно, как в прозаическом произведении:
«Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке с клюшкою железной,
И подумал: «Вишь, какой убогой –
Знать, от голода качается, болезный».
(«Шёл господь пытать людей в любови…»)
Контекст, «соседние слова» (главным образом «нищего», «с клюшкою», «от голода качается», «убогой») с достаточной полнотой обнаруживает значение диалектизма «болезный» - вызывающий жалость, сострадание. Конечно, помогает понять смысл и этимологическая связь с литературным словом «болезнь», «болезный».
При значительном несовпадении диалектизмов в произведениях Есенина и Паустовского есть среди них и общие, употреблённые обоими писателями. Укажем некоторые из них.
Летошний - прошлогодний, минувший.
Плачет леший у сосны –
Жалко летошней весны.
(«За рекой горят огни…»)
Летошний год гоняли меня в музею, нынешний год опять (Мещорская сторона). Примечательно, как умело противопоставлением с прилагательным «сегодняшний» Паустовский даёт понять читателю, что значит слово «летошний». Есенинский текст позволяет только догадываться о значении диалектизма.
Шибко – быстро, скоро, сильно, очень.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
(«Письмо матери»)
Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: «Погоди, милый, не беги так-то шибко!» (Паустовский «Заячьи лапы»).
В тексте «Письма матери» есть ещё одно диалектное слово «шушун», которое даёт наименование старинной рязанской женской одежде. Встречается оно и у Паустовского в рассказе «Стекольный мастер»:
«Я впервые увидел белый рязанский шушун, новенький чёрный платок с белыми цветами, повязанный на голове, и синюю клетчатую понёву».
Словарь говоров отражён у обоих писателей как средство речевой характеристики персонажей и как проявление авторской речи.
Две наиболее яркие черты звуковой организации рязанских говоров – яканье и характер «г»:
«Мы на Поганое озеро наткнёмся, так и бяжим от него, бяжим до первого острова, там и отдышимся». («Мещорская сторона» Паустовский)
Так во время воздушной трявоги
Народилась красавица дочь…
(«Золотая роза» Есенин)
Есенин последовательно рифмует: луг – петух, глух – друг, страх – флаг…Необходимо указать и особую родовую характеристику отдельных существительных:
Свищут потные погонщики,
Подгоняют полонянников,
По прыжку, путю-дороженьке
Славят вехами головушки.
(«Песнь о Евпатии Коловрате»)
На прорву подались, верьте мне, бабочки! – крикнула высокая худая вдова, прозванная Грушей-пророчицей. – Другой пути у них нету, у горемычных моих!
(«Золотой линь»)
Облак, как мышь,
Подбежал и взмахнул
В небо огромным хвостом.
(«Пропавший месяц»)
…Вон облак стоит над рекой…
(«Бакенщик»)
Также присутствует употребление необычных падежных форм существительных:
Кто-то сгиб, кто-то канул во тьму,
Уж кому-то не петь на холму.
(«Нощь в поле и крик петухов…»)
Надысь я ночевал у паромщика, уху мы с ним в казанке варили у костра, и лягва – кило в ней было весу, не меньше, сиганула прямо в казанок, там и сварилась.
(«Золотой линь»)
Внимание привлекают и особые формы сравнительной степени прилагательных.
Ныне мужик простой
Пялится ширше неба.
(«В час, когда ночь воткнёт…»)
Золото что! Драгоценный металл, и боле ничего.
(«Письма из рязанской деревни»)
Свойственная рязанской речи инфинитивная форма тоже встречается у обоих авторов:
«Нет, это уж было слишком.
Не всякий рождён перенесть»
(«Анна Снегина»)
«Теперь бы с красивой солдаткой
Завесть хорошо роман»
(Там же)
И будет тут рость не трава, а чистое золото.
(«Пришелец с юга»)
…И воды надо принесть, и печь растопить…
(Кордон «273»)
Итак, местные рязанские языковые формы в стихотворениях С.А. Есенина и в «мещёрских» рассказах К.Г. Паустовского активно включены в произведения. Выразительная роль этих диалектизмов весьма значительна, так как они всегда противопоставлены нормативным явлениям.
Рязанская речь представлена в творчестве Есенина и Паустовского многими общими формами, являясь своего рода документальным свидетельством прошлого состояния местных говоров, переживающим процесс постепенного сглаживания.
_____________________
1 Есенин С.А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1961-1962.
2 Паустовский К.Г. Несколько отрывочных мыслей // Собр. соч.: В 8 т. М., 1967. Т. 1.
3 Паустовский К.Г. Золотая роза // Собр. соч.: В 9 т. М., 1981 – 1986.
106
186 571 
