Сочинение по прочитанному тексту (К.Г. Паустовский "В доме Чехова")

В ДОМЕ ЧЕХОВА

О Чехове, кажется, уже всё сказано. Но о том, что оставил Чехов нам в наследство, сказано пока ещё мало, как и о том, как он своим существованием определил жизнь тех, кому был дорог. И почти ничего не сказано о чувстве писателя – всегда живого и милого нам человека, о чувстве сильном и благородном.

И вот Константин Паустовский решил обратиться к своим записям, а не писать статью. Может быть, в них и проскользнёт то чувство Чехова, которое Константин Георгиевич не мог ещё точно определить. Записи эти очень короткие. Вот одна из них, где записано, что в одна тысяча девятьсот пятидесятом году он был один в доме писателя. Мохнатая собачонка лаяла внизу, которую по традиции звали Каштанкой. Память Паустовского К.Г. получила начала восстанавливать прошлое.

Это было осенью. Он посетил Марию Павловну в ялтинском доме Чехова. Сестра Антона Павловича ушла куда-то по соседству, а Константин Георгиевич остался ждать её в доме. Работница провела его на террасу. Стояла удивительная ялтинская погода, когда нельзя понять, доцветает ли весна или расцветает прозрачная осень. На солнце во всей своей белизне горел куст каких-то цветов, которые осыпались с него от каждого веяния ветерка. Гость знал, что этот куст был посажен Антоном Павловичем, и боялся прикоснуться к нему, хотя ему и хотелось сорвать на память самую маленькую веточку. Паустовский наконец решился и протянул руку к кусту, но тотчас же отдёрнул её, потому что из сада залаяла рыжая собачка по имени Каштанка. Она лаяла совершенно так, как описывал это Чехов. Константин Георгиевич невольно рассмеялся. Собачка прислушалась, расставив уши. Солнце просвечивало её жёлтые добрые глаза.

Было тихо и тепло. Солнечный дым, как широкий занавес, поднимался к небу со стороны моря. За занавесом мощно протрубил пароход. Паустовский услышал в одной из комнат голос Марии Павловны, и вдруг у него сердце сжалось с такой силой, что он с трудом сдержал слёзы. Константин Георгиевич не сразу понял, о чём. О том, что судьба неумолима, что хотя бы некоторым людям она должна дать если не бессмертие, то долгую жизнь, чтобы мы могли ощущать их поддержку. Тут же писатель постарался отогнать эти мысли, но горечь не проходила. Разум говорил одно, а сердце – другое. Паустовскому показалось в то мгновение, что он отдал бы половину своей жизни, чтобы услышать за дверью спокойные шаги давно ушедшего отсюда хозяина дома.

Давно! Со дня смерти Чехова прошло сорок шесть лет. Этот срок казался и ничтожным, и одновременно невыносимо огромным. Пришла Мария Павловна. Разговор зашёл о Левитане, она рассказала, что была влюблена в него, и покраснела от смущения, как девочка. Паустовский, сам не зная почему, выслушав Марию Павловну, сказал, что у каждого, должно быть, была своя «Дама с собачкой». А если не было, то обязательно будет. Мария Павловна снисходительно улыбнулась и ничего не ответила.

Творческое задание Напишите подробное изложение, передав содержание текста от III-его лица. Опишите чувства, возникшие у вас после прочтения текста.

Прослушав текст, я задумался о том, что Паустовский очень тонко изобразил близкую каждому из нас проблему. Мы часто теряем близких людей, и у нас возникает чувство безвозвратности, до глубины души поразившее Константина Георгиевича. Ведь множество талантливых людей достойны бессмертия, о чем свидетельствует их творчество. Но неумолимая жизнь без намека на жалость забирает лучших из нас.

Эта несправедливость терзала сердце Паустовского, гостившего в доме покойного Чехова теплой осенью 1950-го года. Почему судьба отвела столь мизерную по продолжительности жизнь именно Антону Павловичу, выдающемуся гению? Всего сорок шесть лет! А ведь он мог бы оставить еще большее культурное наследие своим потомкам, русскому языку, литературе, человечеству в целом, будь у него еще немного времени.

Еще большую тоску по Чехову навевает обстановка ялтинского дома и усадьбы, всё, что с такой любовью было создано им: дом, уютная терраса, сад, посаженный самим Антоном Павловичем. А судьба его сестры, хранительницы всего творческого наследия писателя, вызвала у меня бесконечную светлую грусть. Пожертвовав личным счастьем, Мария Павловна с особой нежностью вспоминала о друге своего брата, художнике Левитане, с которым, возможно, прожила бы счастливую жизнь. Но судьба имеет свои причуды и рисует, к сожалению, порой иные узоры на нашем жизненном пути, перечёркивая наши планы и мечты.