Статья "Роль учителя музыки в современной школе"

МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «ГИМНАЗИЯ №1»

Статья

«УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ»

Автор: Казакова А. А.

Учитель музыки

г. Симферополь

Учитель музыки — очень важная фигура в биографии музыкан­та. И чем дальше музыкант от гения, тем всеохватнее и существен­нее роль педагога. Сколько людей с удовольствием музицируют и наслаждаются музыкой всю жизнь лишь благодаря педагогическо­му таланту своего учителя музыки; и сколько людей лишены этого удовольствия лишь потому, что учитель музыки оказался недоста­точно чутким, недостаточно квалифицированным и недостаточно за­интересованным.

Альфа и омега учительства — любовь к ученику и понимание трудностей, которые он переживает. Учитель как полководец, ведущий к победе, которая еще далека, вынужден психологически при­ближать ее, не давать отчаиваться и поддерживать веру в конечный результат. Было бы прекрасно сделать каждое упражнение осмысленным и интересным, о это не всегда получается, и учителю при­ходится одухотворять все скучные и тягостные моменты обучения. Здесь учитель работает едва ли не как психотерапевт, потому что за­учивание правильного положения руки на клавиатуре или на грифе, поиск оптимальных движений кисти и пальцев, приспособление приемов игры на инструменте к руке ученика требует аккуратности и терпения, которые есть не у всякого взрослого, не говоря уже о ребенке. Желая поделиться своим опытом с коллегами, выдающийся пианист и педагог Альфред Корто писал: «Не забывать, что музыкальное упражнение, его сложные правила, трудность первых контактов с инструментом, лишенных музыкального удовольствия, могут казаться начинающим совершенно бесполезными, если не заботиться о напоминании далеких результатов и не оживлять хорошим настроением, привлекательными примерами либо сравнениями, доступными юным умам, абстрактное упражнение, каковым является изучение начал музыки...»

Однако сколько бы педагог ни старался, ученику всегда хочется побегать во дворе или поиграть с кошкой, и даже минимум усилий, которые от него требуются, он не всегда склонен вложить свои музыкальные занятия. Здесь педагогу опять потребуется незаурядный талант психолога: придется распознать, оттого ли дитя ленится, что на него возложены непосильные задачи, и его способности явно отстают от нужного уровня, или это обычное детское желание безграничной свободы, которой с годами у него становится все больше. Желание личной свободы у мальчиков обычно активней чем у девочек: слово «надо» для девочки звучит достаточно убедительно, если его произносят учителя или родители. Мальчик, наоборот, принуждение и насилие любого рода переносит весьма болезненно.

Как показали эксперименты на интонационный слух, склонных к музыке мальчиков ровно столько же, сколько склонных к музыке девочек. Однако заставить мальчика учиться музыке многократно труднее: и в силу социальных привычек — музыка не входит в число традиционных мужских увлечений — и в силу объективных трудностей обучения. Мальчик, которому неинтересно и трудно учиться, скорее бросит занятие, которое его тяготит, нежели девочка.

В этот ответственный момент, когда ученик сталкивается с пер­выми трудностями, педагогу приходится мобилизовать все свое ма­стерство, все свое воображение, свою способность изобретать ассо­циации между музыкой и внешним миром, придумывать сравнения между музыкой и жизнью ребенка, между музыкой и его любимыми сказками, песнями и фильмами, чтобы не засушить свой предмет, не превратить его в череду нудных упражнений, где нужно ловко пере­бирать пальцами с непонятной ребенку целью. Здесь всегда есть возможность двигаться медленно, не спешить, и при этом следить, чтобы ученику не было слишком трудно или слишком скучно. О по­ведении педагога в первые годы занятий Альфред Корто пишет: «Поощрять, а не разочаровывать. Никогда не позволять играть скверную музыку. В большей мере прививать любовь к музыке не­жели к фортепиано».

Строгость — самый чувствительный инструмент педагогики. Не умея найти ключ к душе ученика, не умея заинтересовать его музы­кальными занятиями в соответствии с его способностями, многие педагоги превращаются в музыкальных Церберов, и, зная за педаго­гическим сословием этот грех, ученики начинают воспринимать та­ких «маэстро» как норму.

Авторитарный метод преподавания — знак педагогического бессилия, неумения воздействовать на ученика более «демократическими» методами, а главное, неумение привить ему такую любовь к музыке, которая сделала бы желания педагога его собственными, стимулировала бы стремление ученика достичь совершенства. Критикуя педагогов-диктаторов, Иегуди Менухин писал: «Музыка была для меня очень живой, она была необходимым средством выражения, и я подозреваю, что бесконечные часы работы над скучным материалом могли бы скорее притупить мою интерпретацию нежели придать ей дополнительный блеск. Я успел убедиться как очень жесткие методы преподавания музыки, которые превратились в России в узаконенную систему, могут выхолостить индивидуальную выразительность в анонимную виртуозность, и только самые несгибаемые могут пережить такое обращение, не утратив свою человеческую личность и свою музыкальность».

В упреках выдающегося музыканта есть значительная доля истины. Оставляя за скобками индивидуальность каждого педагога, его собственный стиль общения с учениками и его собственную методику, нельзя не заметить, что в специальных музыкальных школах России сложилась именно та система, о которой пишет Менухин. Успех любой ценой, виртуозность на гора, не ребенок, а музыкальная машина, которую, по выражению одного «доброжелателя», можно включить в штепсельную розетку, и эта машина будет играть. Высочайший уровень трудности исполняемых сочинений и их вполне профессиональный вид достигаются за счет жестокой муштры и многочасовых, изнуряющих ребенка занятий. Здесь задача педагога не столько в том, чтобы помогать и поддерживать ученика, сколько в том, чтобы уметь оказать нужное психологическое давление и заставить выполнить непосильные для ребенка требования. Первыми союзниками и проводниками в жизнь этой суперамбициозной политики становятся родители, которые верят, что именно их чадо будет продолжать дело Ойстраха и Стерна, а не переворачивать ноты на девятом пульте, обиженно зевая при взгляде на очередного маэстро.

Методы педагогического воздействия, принятые в специальных музыкальных школах, перенимают и рядовые преподаватели музы­кальных школ. Их профессиональный престиж зависит от числа ла­уреатских наград, полученных их питомцами, от очевидных и легко измеряемых показателей побед на конкурсах и поступлений в про­фессиональные учебные заведения. Учитель музыки готов гордить­ся именно такими успехами. На самом же деле критерий его мастер­ства только один — процент оставшихся в его классе учеников по от­ношению к числу поступивших. Это все. Увлечь музыкой, удержать и развить интерес юного человека, побудить его отдать музыке пред­почтение перед спортом, иностранными языками, рисованием и прочими увлечениями... Одни увлечения вовсе не исключают дру­гие, но мастер музыкальной педагогики может сделать так, чтобы музыка в числе добровольных занятий подростка, а затем и юноши, всегда занимала почетное место.

Однобокое развитие, когда ученик стремится играть все более сложные произведения из «взрослого» репертуара, грозит погубить его музыкальность: человек, проводящий все свободное время за инструментом и потому ограниченный в своем культурном кругозоре, мало читающий и мало знающий, и музыкантом будет весьма средним. Ведь музыкант играет не пальцами, а головой, душой, всей совокупностью своей личности, всей широтой своего понимания жизни и искусства. Музыкант не может существовать, посвящая музыке все свое время. Ему нужно жить, встречаться с друзьями, бывать в театре; наконец, ему необходимо бездельничать и гулять: невозможно превратиться в одаренного исполнителя или композитора, сидя в музыкальной клетке.

Выдающиеся педагоги всегда отдавали предпочтение музыке перед техникой; хотя одно без другого невозможно, они акцентировали внимание ученика на выразительных задачах. За нотами учитель видел мысль, содержание, образ; он стремился помочь ученику почувствовать этот образ и передать его. Педагогическая мудрость здесь состоит в понимании природы музыкальной виртуозности, которая гораздо легче и естественнее рождается из недр музыки, из ее смысла и сути и не может быть достигнута никакими механическими упражнениями. Помочь ученику понять произведение означало помочь сыграть его.

В музыкальном сообществе давно известно, что прекрасный музыкант и прекрасный учитель музыки — это не всегда одно и то же лицо. Есть одаренные музыканты и одновременно одаренные педагоги. Есть талантливые учителя музыки, и особенно вокала, которые не выступали на сцене и не были звездами концертной эс­трады, но они владеют секретом воспитания звезд, доказывая сво­им примером, что талант композитора и артиста-исполнителя — это одно, а талант музыкального педагога — другое.

Для одаренных учеников одаренный педагог — благо, он для них знающий и опытный друг, с которым можно поделиться своими творческими проблемами и получить ответы на многие вопросы скорее, чем эти ответы пришли бы к ученику сами. Для тех, кто просто любит музыку и хочет быть преданным ей, такой одаренный педагог — проводник и наставник, который объясняет скрытое и обнажает тайное. Есть лишь одна категория учеников, для которых «слишком хороший педагог» даже опасен. Это средне одаренные ученики, которых талантливый учитель музыки поднимает над их собственными возможностями: он вдохновляет и поддерживает их, приумножая и скромный творческий потенциал своей преданностью музыке и своей энергией. С этим педагогом и только с ним, чувствуя его ободряющее присутствие, ученики творят чудеса, потому что именно он пробуждает в учениках искренний интерес к музыке и желание стать музыкантами. Но стоит этим средним ученикам оказаться наедине с собой и со своими скромными способностями, как чудо разрушается на глазах. История педагогики и исполнительства знает примеры, когда ученик, показывающий блестящие результаты со своим педагогом, перейдя к другому педагогу чувствует себя как отнятый от груди младенец.

Магия человеческого общения, магия психологического сплава человек-музыка-человек вряд ли может быть до конца разгадана. Талант учителя музыки похож на сфинкса причудливой смесью в нем музыкального и педагогического начал. И то и другое необходимо; взаимопроникновение и взаимодействие понимания музыки и человеческой заразительности, передающей это понимание другим, составляет этот редкий дар.

Перед учителем музыки всегда стоит нелегкая задача правильно оценить способности ученика. Учителю лучше всех известно на­сколько тяжек хлеб артиста, насколько велика должна быть предан­ность своему искусству и насколько должен быть велик талант, что­бы стать профессиональным музыкантом.

Музыка, как и всякое искусство — это проявление духовных сил человека; как известно, самосознание и духовная зрелость приходят отнюдь не в детстве, и процесс рас­крытия музыкального таланта лишь подтверждает эту общеизвест­ную истину. Одаренные учителя музыки знают эту закономерность; они прививают ученику любовь и понимание музыки, облегчают вхождение в музыкальный мир, поддерживают его. До поры до вре­мени они не ожидают от ученика чудес, зная, что чудеса, если они за­планированы природой, состоятся не раньше чем ученик станет практически взрослым человеком, не раньше чем его физиология и психология перешагнут рубеж полового созревания и перестанут быть детскими. Тогда он обретет творческую самостоятельность и собственный голос, которые до того никому не были заметны.

По материалам Д.К. Кирнарской.