Стихи к Дню Победы (для учеников начальной школы)

Валентин Берестов

МУЖЧИНА

Отца на фронт призвали.

И по такой причине

Я должен жить отныне,

Как следует мужчине.

Мать вечно на работе.

Квартира опустела.

Но в доме для мужчины

Всегда найдётся дело.

Полны водою вёдра.

Подметена квартира.

Посуду мыть несложно —

На ней ни капли жира.

С трёх карточек талоны

Стригут мне в гастрономе.

Кормилец и добытчик.

Мужчина. Старший в доме.

Я искренне уверен,

Что стал отцу заменой.

Но в жизни той далёкой,

Блаженной, довоенной,

Отец не занимался

Подобными делами.

Мать заменила папу.

Я помогаю маме.

Пограничник

Пограничник на посту

Зорко смотрит в темноту.

За спиной его страна

В мирный сон погружена.

На границе ночь тревожна,

Ночью всякое возможно,

Но спокоен часовой

Потому, что за спиной

Наша армия стоит,

Труд и сон людей хранит,

Что богата и сильна

Наша мирная страна

Ирина Гурина

Мой дедушка

Прошёл мой дедушка войну.

Он партизаном был,

Медаль имеет не одну,

Врага он победил.

Герой войны он, говорят.

Гордится им страна.

И ярче солнышка горят

Дедули ордена.

Военный праздник

Праздник есть один военный

Важный праздник

и бессменный —

День защитников, солдат.

В этот день пройдёт парад!

Мы увидим вертолёты,

Пушки, танки, самолёты.

А потом, чеканя шаг,

Понесём красивый флаг.

Прочитаем поздравленье,

Сядем к папе на колени.

Много в армии мужчин,

А такой, как он — один!

Майор привёз мальчишку на лафете.

Погибла мать. Сын не простился с ней.

За десять лет на том и этом свете

Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.

Был исцарапан пулями лафет.

Отцу казалось, что надёжней места

Отныне в мире для ребёнка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.

Привязанный к щиту, чтоб не упал,

Прижав к груди заснувшую игрушку,

Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.

Проснувшись, он махал войскам рукой...

Ты говоришь, что есть ещё другие,

Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,

А нам оно оборвало сердца.

Кто раз увидел этого мальчишку,

Домой прийти не сможет до конца.

* * *

Всю жизнь любил он рисовать войну.

Беззвёздной ночью наскочив на мину,

Он вместе с кораблем пошёл ко дну,

Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,

Всю жизнь он смерть преследовал жестоко

И умер, сам привив себе чуму,

Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца.

Начав ещё мальчишкою с «ньюпора»,

Он в сорок лет разбился, до конца

Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,

Что люди умирают не в постели,

Что гибнут вдруг, не дописав поэм,

Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,

Как будто можно, кончив все заботы,

В кругу семьи усесться у стола

И отдыхать под старость от работы...

* * *

Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слёзы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем вёрстами,

Шёл тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти просёлки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на просёлках свела.

Ты помнишь, Алёша: изба под Борисовом,

По мёртвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьём,

Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,

Покуда идите, мы вас подождём».

«Мы вас подождём!» — говорили нам пажити.

«Мы вас подождём!» — говорили леса.

Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока ещё милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

Жди меня

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Жёлтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придёт,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждёт.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: «Повезло».

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

Лев Гумилёв

Наступление

Мы шли дорогой русской славы,

Мы шли грозой чужой земле,

И лик истерзанной Варшавы,

Мелькнув, исчез в январской мгле.

А впереди цвели пожары,

Дрожала чуждая земля,

Узнали тяжесть русской кары

Её леса, её поля.

Но мы навеки будем правы

Пред вами, прежние века.

Опять дорогой русской славы

Прошли славянские войска.

Анна Ахматова

* * *

Птицы смерти в зените стоят.

Кто идёт выручать Ленинград?

Не шумите вокруг — он дышит,

Он живой ещё, он всё слышит:

Как на влажном балтийском дне

Сыновья его стонут во сне,

Как из недр его вопли: «Хлеба!»

До седьмого доходят неба...

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон — смерть.

И стоит везде на часах

И уйти не пускает страх.

Клятва

И та, что сегодня прощается с милым, —

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,

Что нас покориться никто не заставит.

Победителям

Сзади Нарвские были ворота,

Впереди была только смерть...

Так советская шла пехота

Прямо в жёлтые жерла «Берт».

Вот о вас и напишут книжки:

«Жизнь свою за други своя»,

Незатейливые парнишки —

Ваньки, Васьки,

Алёшки, Гришки, —

Внуки, братики, сыновья!

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки.

 Пока память жива!

Отгремели давно залпы наших орудий,

А в воронке от бомбы — трава-мурава...

Но войну не забыли суровые люди

И смеются сквозь слезы,

Ведь память жива!

Они помнят походы и дальние страны,

И простые, от сердца, народа слова.

Помнят лица друзей, уходивших так рано.

Их слова и улыбки —

Ведь память жива!

Они помнят весну 45-го года...

Закружилась от счастья тогда голова!

Не узнали ее те, что гибли в походах,

Но все помнят друзья их,

Ведь память жива!

Эта память с корнями уходит все глубже,

И шумит на ветвях, зеленея, листва...

Ее времени бег никогда не заглушит!

Ведь душа молода,

Пока память жива!

Автор: 3. Чеботарева

Константин Симонов

Сын артиллериста

Сын артиллериста

Был у майора Деева

Товарищ — майор Петров,

Дружили еще с гражданской,

Еще с двадцатых годов.

Вместе рубали белых

Шашками на скаку,

Вместе потом служили

В артиллерийском полку.

А у майора Петрова

Был Ленька, любимый сын,

Без матери, при казарме,

Рос мальчишка один.

И если Петров в отъезде, —

Бывало, вместо отца

Друг его оставался

Для этого сорванца.

Вызовет Деев Леньку:

— А ну, поедем гулять:

Сыну артиллериста

Пора к коню привыкать! —

С Ленькой вдвоем поедет

В рысь, а потом в карьер.

Бывало, Ленька спасует,

Взять не сможет барьер,

Свалится и захнычет.

— Понятно, еще малец! —

Деев его поднимет,

Словно второй отец.

Подсадит снова на лошадь:

— Учись, брат, барьеры брать!

Держись, мой мальчик: на свете

Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может

Вышибить из седла! —

Такая уж поговорка

У майора была.

Прошло еще два-три года,

И в стороны унесло

Деева и Петрова

Военное ремесло.

Уехал Деев на Север

И даже адрес забыл.

Увидеться — это б здорово!

А писем он не любил.

Но оттого, должно быть,

Что сам уж детей не ждал,

О Леньке с какой-то грустью

Часто он вспоминал.

Десять лет пролетело.

Кончилась тишина,

Громом загрохотала

Над родиною война.

Деев дрался на Севере;

В полярной глуши своей

Иногда по газетам

Искал имена друзей.

Однажды нашел Петрова:

«Значит, жив и здоров!»

В газете его хвалили,

На Юге дрался Петров.

Потом, приехавши с Юга,

Кто-то сказал ему,

Что Петров, Николай Егорыч,

Геройски погиб в Крыму

Деев вынул газету,

Спросил: «Какого числа?» —

И с грустью понял, что почта

Сюда слишком долго шла...

А вскоре в один из пасмурных

Северных вечеров

К Дееву в полк назначен

Был лейтенант Петров.

Деев сидел над картой

При двух чадящих свечах.

Вошел высокий военный,

Косая сажень в плечах.

В первые две минуты

Майор его не узнал.

Лишь басок лейтенанта

О чем-то напоминал.

— А ну, повернитесь к свету, —

И свечку к нему поднес.

Все те же детские губы,

Тот же курносый нос.

А что усы — так ведь это

Сбрить! — и весь разговор.

— Ленька? — Так точно, Ленька,

Он самый, товарищ майор!

— Значит, окончил школу,

Будем вместе служить.

Жаль, до такого счастья

Отцу не пришлось дожить. —

У Леньки в глазах блеснула

Непрошеная слеза.

Он, скрипнув зубами, молча

Отер рукавом глаза.

И снова пришлось майору,

Как в детстве, ему сказать:

— Держись, мой мальчик: на свете

Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может

Вышибить из седла! —

Такая уж поговорка

У майора была.

А через две недели

Шел в скалах тяжелый бой,

Чтоб выручить всех, обязан

Кто-то рискнуть собой.

Майор к себе вызвал Леньку,

Взглянул на него в упор.

— По вашему приказанью

Явился, товарищ майор.

— Ну что ж, хорошо, что явился.

Оставь документы мне.

Пойдешь один, без радиста,

Рация на спине.

И через фронт, по скалам,

Ночью в немецкий тыл

Пройдешь по такой тропинке,

Где никто не ходил.

Будешь оттуда по радио

Вести огонь батарей.

Ясно? — Так точно, ясно.

— Ну, так иди скорей.

Нет, погоди немножко. —

Майор на секунду встал,

Как в детстве, двумя руками

Леньку к себе прижал:

— Идешь на такое дело,

Что трудно прийти назад.

Как командир, тебя я

Туда посылать не рад.

Но как отец... Ответь мне:

Отец я тебе иль нет?

— Отец, — сказал ему Ленька

И обнял его в ответ.

— Так вот, как отец, раз вышло

На жизнь и смерть воевать,

Отцовский мой долг и право

Сыном своим рисковать,

Раньше других я должен

Сына вперед посылать.

Держись, мой мальчик: на свете

Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может

Вышибить из седла! —

Такая уж поговорка

У майора была.

— Понял меня? — Все понял.

Разрешите идти? — Иди! —

Майор остался в землянке,

Снаряды рвались впереди.

Где-то гремело и ухало.

Майор следил по часам.

В сто раз ему было б легче,

Если бы шел он сам.

Двенадцать... Сейчас, наверно,

Прошел он через посты.

Час... Сейчас он добрался

К подножию высоты.

Два... Он теперь, должно быть,

Ползет на самый хребет.

Три... Поскорей бы, чтобы

Его не застал рассвет.

Деев вышел на воздух —

Как ярко светит луна,

Не могла подождать до завтра,

Проклята будь она!

Всю ночь, шагая как маятник,

Глаз майор не смыкал,

Пока по радио утром

Донесся первый сигнал:

— Все в порядке, добрался.

Немцы левей меня,

Координаты три, десять,

Скорей давайте огня! —

Орудия зарядили,

Майор рассчитал все сам,

И с ревом первые залпы

Ударили по горам.

И снова сигнал по радио:

— Немцы правей меня,

Координаты пять, десять,

Скорее еще огня!

Летели земля и скалы,

Столбом поднимался дым,

Казалось, теперь оттуда

Никто не уйдет живым.

Третий сигнал по радио:

— Немцы вокруг меня,

Бейте четыре, десять,

Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав:

Четыре, десять — как раз

То место, где его Ленька

Должен сидеть сейчас.

Но, не подавши виду,

Забыв, что он был отцом,

Майор продолжал командовать

Со спокойным лицом:

«Огонь!» — летели снаряды.

«Огонь!» — заряжай скорей!

По квадрату четыре, десять

Било шесть батарей.

Радио час молчало,

Потом донесся сигнал:

— Молчал: оглушило взрывом.

Бейте, как я сказал.

Я верю, свои снаряды

Не могут тронуть меня.

Немцы бегут, нажмите,

Дайте море огня!

И на командном пункте,

Приняв последний сигнал,

Майор в оглохшее радио,

Не выдержав, закричал:

— Ты слышишь меня, я верю:

Смертью таких не взять.

Держись, мой мальчик: на свете

Два раза не умирать.

Никто нас в жизни не может

Вышибить из седла! —

Такая уж поговорка

У майора была.

В атаку пошла пехота —

К полудню была чиста

От убегавших немцев

Скалистая высота.

Всюду валялись трупы,

Раненый, но живой

Был найден в ущелье Ленька

С обвязанной головой.

Когда размотали повязку,

Что наспех он завязал,

Майор поглядел на Леньку

И вдруг его не узнал:

Был он как будто прежний,

Спокойный и молодой,

Все те же глаза мальчишки,

Но только... совсем седой.

Он обнял майора, прежде

Чем в госпиталь уезжать:

— Держись, отец: на свете

Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может

Вышибить из седла! —

Такая уж поговорка

Теперь у Леньки была...

Вот какая история

Про славные эти дела

На полуострове Среднем

Рассказана мне была.

А вверху, над горами,

Все так же плыла луна,

Близко грохали взрывы,

Продолжалась война.

Трещал телефон, и, волнуясь,

Командир по землянке ходил,

И кто-то так же, как Ленька,

Шел к немцам сегодня в тыл.

* * *

Я должен видеть теми же глазами,

Которыми я плакал там, в пыли,

Как тот мальчишка возвратится с нами

И поцелует горсть своей земли.

За всё, чем мы с тобою дорожили,

Призвал нас к бою воинский закон.

Теперь мой дом не там, где прежде жили,

А там, где отнят у мальчишки он.

Николай Заболоцкий

В этой роще берёзовой

В этой роще берёзовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей, —

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей.

Пролетев над поляною

И людей увидав с высоты,

Избрала деревянную

Неприметную дудочку ты,

Чтобы в свежести утренней,

Посетив человечье жильё,

Целомудренно бедной заутреней

Встретить утро моё.

Но ведь в жизни солдаты мы,

И уже на пределах ума

Содрогаются атомы,

Белым вихрем взметая дома.

Как безумные мельницы,

Машут войны крылами вокруг.

Где ж ты, иволга, леса отшельница?

Что ты смолкла, мой друг?

Окружённая взрывами,

Над рекой, где чернеет камыш,

Ты летишь над обрывами,

Над руинами смерти летишь.

Молчаливая странница,

Ты меня провожаешь на бой,

И смертельное облако тянется

Над твоей головой.

За великими реками

Встанет солнце, и в утренней мгле

С опалёнными веками

Припаду я, убитый, к земле.

Крикнув бешеным вороном,

Весь дрожа, замолчит пулемёт.

И тогда в моём сердце разорванном

Голос твой запоёт.

И над рощей берёзовой,

Над берёзовой рощей моей,

Где лавиною розовой

Льются листья с высоких ветвей,

Где под каплей божественной

Холодеет кусочек цветка, —

Встанет утро победы торжественной

На века.

Великан

Я в детстве дружил с великаном.

Нам весело было одним.

Он брёл по лесам и полянам.

Я мчался вприпрыжку за ним.

А был он заправским мужчиной,

С сознанием собственных сил,

И ножик вертел перочинный,

И длинные брюки носил.

Ходили мы вместе всё лето.

Никто меня тронуть не смел.

А я великану за это

Все песни отцовские спел.

О мой благородный и гордый

Заступник, гигант и герой!

В то время ты кончил четвёртый,

А я перешёл во второй.

Сравняются ростом ребята

И станут дружить наравне.

Я вырос. Я кончил девятый,

Когда ты погиб на войне.

Георгий Ладонщиков

Вместе с дедушкой

Растаял утренний туман,

Красуется весна...

Сегодня дедушка Иван

Начистил ордена.

Мы вместе в парк идём

Встречать солдат, седых, как он.

Они там будут вспоминать

Свой храбрый батальон.

Там по душам поговорят

О всех делах страны,

О ранах, что ещё болят

С далёких дней войны.

Походы вспомнят и бои,

Окопный неуют,

И песни бравые свои,

Наверное, споют.

Споют о мужестве друзей,

Что в землю полегли;

Споют о Родине своей,

Что от врагов спасли.

Спасли народы разных стран

От рабства и огня...

Я рад, что дедушка Иван

Берёт с собой меня.

Неизвестный солдат

Ярко звезды горят,

И в кремлевском саду

Неизвестный солдат

Спит у всех на виду.

Над гранитной плитой

Вечный свет негасим.

Вся страна сиротой

Наклонилась над ним.

Он не сдал автомат

И пилотку свою.

Неизвестный солдат

Пал в жестоком бою.

Неизвестный солдат —

Чей-то сын или брат,

Он с войны никогда

Не вернется назад.

Ярко звезды горят,

И в кремлевском саду

Неизвестный солдат

Спит у всех на виду.

Свет зажгли мы ему

Под стеною Кремля,

А могила ему —

Вся земля, вся земля.

Автор: Ю. Коринец

***

Мы здесь не потому, что дата.

Как злой осколок, память жжет в груди.

К могиле неизвестного солдата

Ты в праздники и будни приходи.

Он защитил тебя на поле боя,

Упал, ни шагу не ступив назад,

И имя есть у этого героя —

Великой Армии простой солдат.

Автор: М. Исаковский

Братские могилы

На братских могилах не ставят крестов

И вдовы на них не рыдают.

К ним кто-то приносит букеты цветов

И Вечный огонь зажигает.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче гранитные плиты.

Здесь нет ни одной

персональной судьбы —

Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк

Горящие русские хаты,

Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов —

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов,

Но разве от этого легче?!

Автор: В. Высоцкий

***

Слава нашим генералам

И солдатам рядовым!

Слава павшим и живым,

От души спасибо им!

Не забудем тех героев,

Что лежат в земле сырой,

Жизнь, отдав на поле боя

За народ, за нас с тобой!

С. Михалков

Ольга Берггольц

Блокадная ласточка

Весной сорок второго года

множество ленинградцев

носило на груди жетон —

ласточку с письмом в клюве.

Сквозь года, и радость, и невзгоды

вечно будет мне сиять одна —

та весна сорок второго года,

в осаждённом городе весна.

Маленькую ласточку из жести

я носила на груди сама.

Это было знаком доброй вести,

это означало: «Жду письма».

Этот знак придумала блокада.

Знали мы, что только самолёт,

только птица к нам, до Ленинграда,

с милой-милой родины дойдёт.

...Сколько писем с той поры мне было.

Отчего же кажется самой,

что доныне я не получила

самое желанное письмо?!

Чтобы к жизни, вставшей за словами,

к правде, влитой в каждую строку,

совестью припасть бы, как устами

в раскалённый полдень — к роднику.

Кто не написал его? Не выслал?

Счастье ли? Победа ли? Беда?

Или друг, который не отыскан

и не узнан мною навсегда?

Или где-нибудь доныне бродит

то письмо, желанное, как свет?

Ищет адрес мой и не находит

и, томясь, тоскует: где ж ответ?

Или близок день, и непременно

в час большой душевной тишины

я приму неслыханной, нетленной

весть, идущую ещё с войны...

О, найди меня, гори со мною,

ты, давно обещанная мне

всем, что было, — даже той смешною

ласточкой, в осаде, на войне...

* * *

О друг, я не думала, что тишина

Страшнее всего, что оставит война.

Так тихо, так тихо, что мысль о войне

Как вопль, как рыдание в тишине.

Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,

Здесь пенилась кровь на вершок от земли...

Здесь тихо, так тихо, что мнится — вовек

Сюда не придёт ни один человек,

Ни пахарь, ни плотник и ни садовод —

никто, никогда, никогда не придёт.

Так тихо, так немо — не смерть и не жизнь.

О, это суровее всех укоризн.

Не смерть и не жизнь — немота, немота —

Отчаяние, стиснувшее уста.

Безмирно живущему мёртвые мстят:

Всё знают, всё помнят, а сами молчат.

Солнце скрылось за горою,

Затуманились речные перекаты,

А дорогою степною

Шли с войны домой советские солдаты.

От жары, от злого зноя

Гимнастерки на плечах повыгорали;

Свое знамя боевое

От врагов солдаты сердцем заслоняли.

Они жизни не щадили,

Защищая отчий край — страну родную

Одолели, победили

Всех врагов в боях за Родину святую.

Солнце скрылось за горою,

Затуманились речные перекаты,

А дорогою степною

Шли с войны домой советские солдаты.

Автор: А. Коваленков

Еще тогда нас не было на свете,

Когда гремел салют из края в край.

Солдаты, подарили вы планете

Великий Май, победный Май!

Еще тогда нас не было на свете,

Когда в военной буре огневой,

Судьбу решая будущих столетий,

Вы бой вели, священный бой!

Еще тогда нас не было на свете,

Когда с Победой вы домой пришли.

Солдаты Мая, слава вам навеки

От всей земли, от всей земли!

Благодарим, солдаты, вас

За жизнь, за детство и весну,

За тишину,

За мирный дом,

За мир, в котором мы живем!

Автор: М. Владимов

Его зарыли в шар земной,

А был он лишь солдат,

Всего, друзья, солдат простой,

Без званий и наград.

Ему как мавзолей земля —

На миллион веков,

И Млечные Пути пылят

Вокруг него с боков.

На рыжих скатах тучи спят,

Метелицы метут,

Грома тяжелые гремят,

Ветра разбег берут.

Давным-давно окончен бой...

Руками всех друзей

Положен парень в шар земной,

Как будто в мавзолей...

Автор: С. Орлов