Творческая судьба В.В.Маяковского

Творческая судьба В.В.Маяковского

По силе таланта и размаху литературной деятельности Маяковский принадлежит к числу титанических фигур русского искусства. Его поэзия - художественная летопись нашей страны в эпоху Великой Октябрьской революции и построения социализма. Маяковский - истинный певец Октября, он как бы живое олицетворение нового типа поэта - активного борца за светлое будущее народа. Его стихи и поэмы "весомо, грубо, зримо" навсегда вошли в историю XX века.⁰

Современное восприятие творчества Владимира Маяковского подтвер­ждает опасения поэта быть непонятым своей страной. Оно во многом определяется тем, как читались его стихи в течение восьми десятилетий, истекших после смерти их автора. Пропагандистские формулы и расхожие газетные определения, характеристики из школьных учебников сформировали образ поэта, лишь отчасти соответствующий реальному Маяковскому.

С конца 80-х годов, в период перестройки, когда началась "смена вех" в русской литературе XX века, была предпринята попытка развенчания признанной советской классики, в том числе и Маяковского. Некоторые авторы стремились представить Маяковского послушным исполнителем "социального заказа" большевистской власти, "глашатаем насилия и демагогии". Эти конъюнктурные "ниспровержения", желание переложить грехи прошлого на плечи былых кумиров, не смогли серьезно повлиять на восприятие нашими современниками произведений этого великого поэта. Творчество Маяковского продолжает быть актуальным, и его изучение может принести немало открытий, может помочь ощутить противоречия современной ему эпохи, почувствовать состояние души поэта, его ожидания и надежды, его вклад в формирование духовной среды своего времени.

Личность большого художника сама по себе есть явление куль­туры. Изучение сложного и яркого творческого пути этого великого поэта также остается важным и своевременным и сегодня.

1. Биография поэта

Владимир Владимирович Маяковский родился в семье лесничего. В 1906 году, после смерти отца, семья переехала в Москву. Маяковский учился в московской гимназии. Общался со студентами-большевиками, вступил в партию, кооптировался в состав Московского комитета РСДРП(б). Трижды подвергался арестам, в 1909 был заключён в одиночную камеру Бутырской тюрьмы. Выйдя из тюрьмы, где он начал писать стихи, Маяковский решает "делать социалистическое искусство": "Я прервал партийную работу. Я сел учиться". В 1911 Маяковский поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. К 1912 относятся первые поэтические опыты, связанные с теорией и практикой группы кубофутуристов, которые привлекали его протестом против устоев буржуазного общества. Но если антиэстетизм футуристов проявлялся преимущественно в области "чистой" формы, то Маяковский воспринимал его по-своему, как подступ к решению задачи - создать новый демократический поэтический язык. За участие в публичных литературных выступлениях футуристов Маяковский был исключен из училища (1914 г.). Начало 1-й мировой войны отразилось в его творчестве неоднозначно: в статье "Штатская шрапнель" (ноябрь 1914 г.) он писал, что "сегодня нужны гимны...", но в стихах "Война объявлена" (июль 1914 г.) и "Мама и убитый немцами вечер" (ноябрь 1914 г.) проявилось его отвращение к войне, к её кровавой бессмыслице.

Новым этапом явилась поэма "Облако в штанах". "Долой вашу любовь", "долой ваше искусство", "долой ваш строй", "долой вашу религию" - четыре крика четырёх частей", - так характеризовал сам поэт основную социально-эстетическую направленность "Облака". Поэма отразила растущую силу миллионов, стихийно поднимающихся против капитализма и осознающих свой путь в борьбе. Основным пафосом дооктябрьских поэм Маяковского - "Флейта-позвоночник", "Война и мир", "Человек" - был протест против буржуазных отношений, калечивших подлинную натуру Человека. Это сближало поэта с М.Горьким, который, выделяя его из среды футуристов, привлек к участию в журнале "Летопись".

Радостно встретив Октябрьскую революцию, Маяковский определил свою позицию: "Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось". Поэт стремился эстетически осмыслить "потрясающие факты" новой социалистической действительности. До Октября у Маяковского не было чёткой социальной перспективы. Некоторые догмы футуристической группы накладывали отпечаток на особенности формы его стихов и на систему социально-эстетических взглядов. После Октября творчество Маяковского приобретает новую социально-эстетическую окраску, обусловленную борьбой за идеалы коммунизма (как в позитивном, так и в сатирическом плане). Утверждая величие и героизм простых людей, Маяковский разоблачал творческое бессилие буржуазии: строить "ковчег" нового мира под силу только "нечистым" с их нравственной чистотой и классовой солидарностью.

В эти годы Маяковский начинал пролагать путь к истинно демократическому искусству, созвучному настроению масс. Переехав в марте 1919 в Москву, он работает в "Окнах РОСТА" - рисует плакаты со стихотворными текстами агитационного характера. За 3 года создано около 1100 "окон". В этих плакатах, а также в промышленной и книжной графике Маяковского 20-х годов особенно ярко проявились его талант и опыт художника, его броско-лаконичная манера выражения. Маяковский обращался к изобразительному искусству, начиная с 10-х годов. Сохранились его многочисленные портретные зарисовки, эскизы лубков, театральные работы. Эта деятельность "поэта-рабочего", отдавшего свои перо и кисть на нужды революции, была глубоко органична для Маяковского, отвечала его эстетической концепции вторжения искусства в действительность.

В результате поездок Маяковского в капиталистические страны (США, Германия, Франция, Куба и другие) появляются циклы стихов "Париж" и "Стихи об Америке". Маяковский выступал как полпред молодого социалистического государства, бросающий вызов буржуазному строю.

Как и М.Горький, Маяковский стоит у истоков советской ленинианы. В поэме "Владимир Ильич Ленин" (1924 г.) деятельность вождя пролетарской революции художественно воссоздана на широком историческом фоне. Маяковский осознавал огромное значение личности Ленина - "самого человечного человека", "организатора победы" пролетариата. Поэма явилась гимном "атакующему классу" - пролетариату и его партии. В этой поэме Маяковский воспевал "весну человечества" - своё социалистическое отечество. Наряду с Горьким Маяковский становится основоположником социалистического реализма в советской литературе.

Вера в торжество коммунистических идеалов сочетается в его стихах с непримиримостью ко всему, что мешает" рваться в завтра, вперёд". Выступление Маяковского против бюрократизма и заседательской суетни в стихотворении "Прозаседавшиеся" вызвало большое "удовольствие" Ленина. Вдохновленный одобрением вождя революции, Маяковский и позднее громил всяческих "помпадуров", примазавшихся к партии и прикрывавших партбилетом своё эгоистическое мещанское нутро. Сатирические пьесы Маяковского "Клоп" и "Баня", новаторские и по содержанию, и по форме, сыграли большую роль в развитии советской драматургии.

Маяковский возглавлял литературную группу ЛЕФ (Левый фронт искусств) и позднее - РЕФ (Революционный фронт искусств), редактировал журнал "ЛЕФ" и "Новый ЛЕФ", но пришёл к выводу, что замкнутые группировки препятствуют нормальному творческому общению советских писателей, и в феврале 1930 г. вступил в РАПП, которую рассматривал как массовую литературную организацию. Сложная обстановка последних лет личной жизни и литературной борьбы привела Маяковского к депрессии и самоубийству. Поэма "Во весь голос" воспринимается как поэтическое завещание Маяковского, полное глубокой внутренней веры в торжество коммунизма

2. Тематика произведений Маяковского

В своих самых ранних стихах Маяковский, как кубофутурист, ориентировался и на индивидуализм лирического героя, и на восприятие языка как средства выражения собственной творческой личности прежде всего, и на приоритет вещного, предметного мира, и на эпатирующую антиэстетику, и на самоценное, "самовитое" слово, и на футуристическую философию, и на нигилистическое отношение к классическому искусству и к современности. Как писала А. Ахматова в стихотворении 1940 г. "Маяковский в 1913 году", "То, что разрушал ты, - разрушалось, / В каждом слове бился приговор".

Но от футуристов Маяковского отличали те нравственные критерии, которые всегда традиционно были характерны для русского писателя: тема сострадания, отзывчивости на боль ближнего ("Послушайте!", 1914; "Мама и убитый немцами вечер", 1914). В трагедии 1913 г. "Владимир Маяковский" герой-поэт готов принести себя в жертву ради спасения людей.

Уже первые стихи Маяковского выявили лирический характер его дарования. Все свои переживания и настроения поэт выражает через свое "я", т.е. через образ лирического героя, которого можно назвать бунтарем-романтиком, мятежником, убежденным в своем праве выступать от имени "уличных тыщ", ниспровергателем устоев мироздания. В то же время этот герой-индивидуалист ощущает свое трагическое одиночество среди людей. В стихотворном цикле "Я" (1913) лирический герой, делая заявку на сверхличность, которой чуждо все человеческое, вместе с тем переживает душевную боль: "Это душа моя / клочьями порванной тучи / в выжженном небе / на ржавом кресте колокольни!", "Я одинок, как последний глаз / у идущего к слепым человека". В поэзии Маяковского первой половины 1910-х годов выражено желание поэта быть понятым, самому получить от мира сочувствие ("Скрипка и немножко нервно", 1914). Его протест против современных социальных и моральных норм ("Нате!", 1913) не самоценен, он является следствием внутренней драмы лирического героя ("От усталости". 1913), который одновременно и эпатирует, и страдает.

Конфликт героя и современности, отрицание общепризнанных истин, культ силы и молодости и параллельно беззащитность в любви, восприятие мира через любовь - эти мотивы выразились в наиболее значительном произведении раннего Маяковского - поэме 1914-1915 годов "Облако в штанах". Ощущая себя "крикогубым Заратустрой", пророком, предтечей ("вижу идущего через горы времени, / которого не видит никто"), отвергая традиционный мир ("Я над всем, что сделано, / ставлю "nihil"), герой поэмы признается и в своей душевной ранимости, и своем отчаянии, так как его "громада любовь" не находит отклика в окружающем мире.

Любовь, наполняющая сердце героя, - любовь ко всему сущему, которая поэтически реализуется через образы близких, родных людей. Однако в его внутреннем мире "громада-любовь" соединяется с "громадой-ненавистью", потому что мир, в восприятии героя, лишен истинной любви, в нем властвуют насилие, пошлость, надругательство над живым человеческим чувством. Действительность видится ему как хаос, мрачное безумие. Чем острее, безысходнее звучал голос героя, тем очевиднее становилась для него необходимость разрушения старого мира.

В поэме "Флейта-позвоночник"(1915) дисгармония между поэтом и миром приобретает образ любовной муки, которая обостряет его душевную неопределенность, внутренний разлад с самим собой, его раздвоенность: "Короной кончу? / Святой Еленой? / Буре жизни оседлав валы, / я - равный кандидат / и на царя вселенной / и на кандалы". Богохульные мотивы "Облака в штанах" сменяются мотивами любви как Божьего промысла, обращенной к Богу молитвы.

Раннее творчество Маяковского позволяет взглянуть на поэта как на личность с романтическим типом мировосприятия. Критик В. Полонский отмечал, что этот "язычник, революционер, материалист" обладал "зрением романтика", благодаря чему он "увлеченным глазом смотрел на землю сверху", что и определило его стилевую доминанту - гиперболу чувства и образа.

Б. Эйхенбаум считал, что "я" Маяковского грандиозно "не романтической грандиозностью, …, а способностью вмещать в себя мир и отвечать за него".

Неоднозначность "я" Маяковского как раз и выразилась в том, что поэт, пребывая в конфликте с действительностью, с вещным миром и миром сытых и благополучных, в то же самое время был адекватен вселенной, вбирал в себя и космос, и городское бытие, и страдания людей.

В 1916 г. вышла в свет первая поэтическая книга Маяковского "Простое как мычание", которая, по оценке В. Брюсова, привлекла внимание "разрешением художественных задач". В том же году был написан ряд стихотворений трагико-лирического настроения, свидетельствовавших об обострении конфликта "я" поэта и действительности, - "Эй!", "Ко всему", "Дешевая распродажа", "Себе, любимому, посвящает эти строки автор", "Россия". Темы лирики Маяковского этого периода - ощущение своей бесприютности, потребность в человеческом участии, одиночество, понимание трагедии Христа и Дон-Кихота в обществе обывателей и как следствие - проповедь разинского анархизма и "святой мести", неприятие современности и завещание грядущему поколению "сада фруктового" своей "великой души".

В поэме 1915-1916 годов "Война и мир" поэт изобразил апокалипсические картины планетарного греха убийств и разврата, которым лирический герой противопоставляет свою философию любви к ближнему ("как пронести любовь к живому?"). Мотив конфликтности и катастрофичности-мира, свойственный авангардизму, трансформируется в поэме Маяковского в мотив лада и всеобщей, планетарной любви.

"Война и мир" - это своего рода Новый Завет "от Маяковского", чему в немалой мере соответствовала библейская образность поэмы. Поэт вводит в русскую литературу тему мирового безбожия. По его убеждению, все боги оставили людей ("Бежали, / все бежали, / и Саваоф, / и Будда, / и Аллах, / и Иегова"), а людьми правит дьявол. Сам же лирический герой становится спасителем человечества и пророком грядущего земного рая, будущего расцвета вселенной; он, подобно Христу в далеком прошлом, берет сегодня на себя бремя человеческих грехов ("один виноват / в растущем хрусте ломаемых жизней!") и решается на покаяние. В поэме выражена мысль о собственной ответственности лирического героя за все, за всех, перед всем на свете.

Концепция свободного нового человека выражена Маяковским и в поэме 1916-1917 годов "Человек". Поэт предстает здесь новым Ноем, глашатаем солнца, избранником со своим Вифлеемом, своим рождеством, страстями, вознесением и новым пришествием на землю. Как и в "Войне и мире", он несет миру идею любви ("Дней любви моей тысячелистное Евангелие целую"). Футуристические настроения Маяковского этого периода, его представления о грядущем совершенном мире неотделимы от его лирического состояния.

Футуристическая эстетика Маяковского сменилась доктриной коммунистического футуризма и Левого фронта искусств с его идеями искусства как жизнестроения. К практической реализации этих идей Маяковский приступил незамедлительно: громогласная патетика маршей, од, гимнов, воспевавших революцию, сливалась с каждодневным усердием "агитатора, горлана, главаря" - своего рода летописца наступившей новой эпохи. Сама поэзия обрела утилитарный смысл. Его искусство не хотело быть только откликом, только "комментатором" происходивших событий - оно хотело стать самой жизнью, жаждало заложить свой краеугольный камень в фундамент общей социальной постройки.

В творчестве Маяковского после 1917 г. революционные катаклизмы России соизмеримы по масштабам с планетарным "разливом второго потопа" ("Наш марш", 1918). Конечно, в душе поэта-трибуна, прославлявшего революцию, находилось место живым, естественным чувствам - революция в конечном счете означала для Маяковского борьбу за торжество человечности. Об этом свидетельствует стихотворение "Хорошее отношение к лошадям" (1918), проникнутое неподдельным состраданием, отзывчивостью к чужой боли. И все же моральная переориентация поэта, обусловленная грандиозностью революционных задач, очевидна: его лирический герой, еще недавно озарявший мир идеями любви и прощения, теперь отдает предпочтение "товарищу маузеру" и призывает крепить - "у мира на горле / пролетариата пальцы!" ("Левый марш". 1918.).

Сам пролетарий в соответствии с официальной трактовкой его как гегемона революции обретает в послеоктябрьском мировосприятии Маяковского черты пророка и сверхчеловека. Пролетарий - победитель планеты, разносчик новой веры ("Мы идем", 1919). В поэме "150000000" перед Иваном мир "распластан" океаном. В стихотворении "Комсомольская" (1924) юная армия ленинцев, в соответствии с евангельскими образами святой крови и плоти, воплощает новую кровь и новое тело. Сверхлюди Маяковского бескомпромиссны, они - максималисты: "Только тот коммунист истый, / кто мосты к отступлению сжег" ("Приказ по армии искусств", 1918).

В поисках форм действенного, агитационного искусства, Маяковский обращается к драматургии. Его "Мистерия-буфф" (1918) по сути явилась первой революционной пьесой. Используя библейский сюжет о Ноевом ковчеге, Маяковский в броской, плакатной манере, ориентированной на широкие массы зрителей, показал борьбу идей, столкновение классов. Жанровая природа пьесы соединяла в себе мистериальность как способ художественного обобщения, придающий всему происходящему на сцене смысл "вечности", и буффонаду, захватывающую в эксцентричных формах самые низменные и предельно конкретные стороны повседневного быта. По замыслу автора, "Мистерия-буфф", проникнутая пафосом интернационализма, должна совместить возвышенное с низменным, всемирно-историческое - с будничным, вечное - с сегодняшним, злободневным.

По содержанию и художественно-образному строю "Мистерия-буфф" соответствовала эстетическим установкам комфутов - здесь было и разделение персонажей по классовым признакам (семь пар чистых и семь пар нечистых символизировали противоборствующие силы), и маски-гиперболы, и воинствующее безбожие, и упоение пролетарским первородством, и гимн разрушению, воспринимаемому победившим классом как созидание. Ядром авторской концепции стал монолог Человека из будущего, призывающего пролетариев-"нечистых" отбросить нормы морали, чтобы построить вожделенный земной рай. В монологе этом, пародирующем Нагорную Проповедь, выражалось боевое революционное кредо Маяковского. Поэтически громогласно провозглашенное отречение от Христа оборачивалось верой в большевизм, преданностью коммунистическим идеям как новой религии.

В начале века в тогдашних общественных кругах популярным были философские споры на тему христианской идеи Богочеловечества и религии Человекобожия. Идея избранничества пролетария раскрывалась в поэзии Маяковского в контексте религии Человекобожия: не Бог, а "миром правит сам / человек". Революция выработала для России новую религиозную концепцию: "шаги комсомольцев / гремят о новой религии", согласно которой день 25 октября - это "коммунистов воскресенье". Как пишет Маяковский, "и не будут, / уму в срам, / люди / от неба зависеть". Приоритет признавался не за Божьим законом, а за законом, установленным самим человеком ("Наше воскресенье", 1923).

Противостояние старой и новой веры, по Маяковскому, выражено в противостоянии метафизики и материи, иначе - "дыма кадильного" и "фабрик дыма". Новая религия новых людей жестока, кротость и всепрощение христианской морали сменяются карающей коммунистической моралью: "ватага юных внуков" не оставляет надежд предкам ("Умирай, старуха, / спекулянтка, / набожка"). У новой религии есть свой креститель: как когда-то святой Владимир крестил Русь, так теперь "земной Владимир / крестит нас / железом и огнем декретов" ("Киев", 1924).

Одна из главных тем в поэзии Маяковского первой половины 20-х годов - нигилистическое восприятие духовных и исторических ценностей России. Поэт стоит на принципиально атеистических позициях. Как он сам заявил в стихотворении "После изъятий" (1922), у него и у Бога "разногласий чрезвычайно много". Конкретным проявлением этих позиций стали стихи, направленные против патриарха Тихона. В стихотворениях 1923 г. "Когда мы побеждали голодное лихо, что делал патриарх Тихон?" и "О патриархе Тихоне. Почему суд над милостью ихней?" поэт, принимая в конфликте патриарха и власти сторону Советов, перекладывает на Церковь вину за голод на Волге. В своей поэзии Маяковский развивает тему антинародности религии.

Пафос отрицания сказался, однако, и в отображении нового бытия. Прежде всего он проявился в отношении Маяковского к мещанству и бюрократизму, о чем свидетельствуют сатирические стихотворения "О дряни" (1921), "Прозаседавшиеся" (1922), "Бюрократиада" (1922). С бескомпромиссностью максималиста, используя приемы гиперболизации, фантастического преображения действительности, поэт утверждает: "мурло мещанина", "обывательский быт" - "страшнее Врангеля". Мещане и бюрократы воспринимаются им и как нечто вездесущее, и как оборотни. И те, и другие не вписываются в советский рай.

Внутренняя свобода, истинное вдохновение одушевляют стихи Маяковского, посвященные теме любви (они, безусловно, принадлежат к вершинным достижениям любовной лирики XX века), революции, поэзии. В этих стихах он большой поэт, “великолепный маяк”, как сказал о нём Е.Замятин, в его творчестве слышен "грозный и оглушительный" гул могучего исторического потока. Такой мощности голос у Маяковского, что, не напрягая его, он обращается к вселенной, к мирозданью:

"Ты посмотри, какая в мире тишь!

Ночь обложила небо звёздной данью.

В такие вот часы встаёшь и говоришь

векам, истории и мирозданью... "

Самые проникновенные строки Маяковского, трагический нерв его поэзии – в великой, опьяняющей мечте о будущем счастливом человечестве, которое искупит все сегодняшние грехи и преступления, о будущем, где бед и страданий не будет. В поэме “Про это” он обращается к учёному, который в далёком будущем сможет воскресить людей, подарить им новую, исполненную счастья жизнь:

"Ваш / тридцатый век / обгонит стаи / сердца раздиравших мелочей.

Нынче недолюбленное / наверстаем / звёздностью бесчисленных ночей.

Воскреси / хотя б за то, / что я / поэтом / ждал тебя, откинув будничную чушь!

Воскреси меня / хотя б за это! / Воскреси – / своё дожить хочу! "

Энергия и сила упругой, мощной строки Маяковского питается этой верой. Последние написанные им строки – о силе свободного слова, которое дойдёт до потомков через головы правительств:

"Я знаю силу слов, я знаю слов набат,

Они не те, которым рукоплещут ложи.

От слов таких срываются гроба

шагать четвёркою своих дубовых ножек.

Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.

Но слово мчится, подтянув подпруги,

звенят века, и подползают поезда

лизать поэзии мозолистые руки. "

Поистине это “стих, летящий на сильных крыльях к провиденциальному собеседнику” (О.Мандельштам).⁰

3. Новаторство поэзии В.Маяковского

С удивительной смелостью новатора Маяковский вторгся в традиционную, утвердившуюся еще в XVIII столетии силлабо-тоническую систему стихосложения. Стих Маяковского опирается не на музыку ритма, а на смысловое ударение, на интонацию. Количество слогов в строке утратило у Маяковского решающее значение, возросла и качественно изменилась организующая роль рифмы, резко выявился разговорный характер стиха, воспринимаемого прежде всего на слух, с голоса, в широкой аудитории. Стих, читаемый глазами, и стих речевой соединились. Это был крупнейший со времен Пушкина, принципиально новый шаг в развитии русской поэзии.⁰

Б. Эйхенбаум писал: «История поставила перед Маяковским задачу огромной важности и трудности. Он должен был изменить не только поэзию, но и самое представление о ней и о поэте, что было, пожалуй, еще трудней. "Борьбу за изменение традиционных взглядов на поэта, поэзию и ее роль, ее задачи Маяковский начинает уже в самом начале своего творчества.»⁰.

В поэме "Облако в штанах " (1914-1915 гг.) Маяковский восклицал: "Слушайте! / Проповедует , / м ечась и стеная / сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!".

Поэт у Маяковского - пророк, но пророк не высшей силы, как у Пушкина, а пророк нового времени:

"Где глаз людей обрывается куцый,

Главой голодных орд,

В терновом венце революций.

Грядет шестнадцатый год.

А я у вас - его предтеча …"

С самого начала обрушивается Маяковский на поэтов, которые "…выкипячивают, рифмами пиликая, из любовей и соловьев какое-то варево." Маяковскому противна замкнутость поэтов в своем маленьком мирке, когда им была "красота великолепного века вверена …", противна конфеточная сладость их поэзии.

"Господа поэты, неужели не наскучили

пажи, дворцы, любовь, сирени куст вам?

Если такие, как вы, творцы-

Мне наплевать на всякое искусство."

Такие поэты были "немасштабны", мелки для Маяковского, и с такой лирикой он боролся всю жизнь: " Нами лирика в штыки неоднократно атакована…"

Поэт, конечно же, не был совершенно против лирики. Просто и в эту область поэзии он внес свой громадный масштаб, силу и энергию стиха. ("Послушайте!")

"И, надрываясь

В метелях полуденной пыли

Врывается к богу,

Боится, что опоздал,

Плачет,

Целует ему жилистую руку,

Просит -

Чтоб обязательно была звезда! -

Клянется -

Не перенесет эту беззвездную муку!… "

Чем духовно сильнее человек, тем сильнее воспринимается неожиданно прорвавшаяся боль, но тем сильнее и его борьба. Поэзия Маяковского - это всегда борьба, борьба "за" и "против": против "старья", старой поэтической системы, старого понимания поэзии, за новое, новое во всем, за обновленье мира. В статье "Как делать стихи?" Маяковский писал: "Слабосильные топчутся на месте и ждут, пока событие пройдет, чтоб его отразить, мощные забегают на столько же вперед, чтоб тащить понятное время." Это утверждение было бы невозможно без той веры в силу слова, с которой Маяковский пришел в поэзию. Он первый внес в поэзию представление о слове, как об оружии: " Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо…"

Без веры в силу слова не было бы поэзии Маяковского, не было бы и самого Маяковского. Не было бы и таких понятий как "социальный заказ", и "целевая установка". В статье "Как делать стихи?" поэт отмечает: "Я пишу о своей работе …". Понимание поэзии как работы было принципиально новым. Цель этой работы определялась "классом и требованиями борьбы". В той же статье Маяковский пишет: "Например, революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты. Это новая стихия языка. Как его сделать поэтическим?" ("Улица корчится безъязыкая").

Нужен был новый стиль и новый жанр. Поэт обращается к окнам РОСТА. "Это - не только стихи … Это протокольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов. Это - моя часть огромнейшей агитработы окон сатиры РОСТА. Пусть вспоминают лирики стишки, под которые влюблялись. Мы рады вспомнить и строки, под которые Деникин бежал от Орла," - писал Маяковский.

Маяковский жил судьбой страны, судьба времени стала его судьбой:

" Это было с бойцами или страной,

Или в сердце было в моем. "

И именно поэтому Маяковский, может быть сам того не подозревая, выполнил еще одну очень важную историческую миссию, возложенную на него. "Он должен был, - писал Эйхенбаум, - избавить русскую поэзию от противоречия "гражданской" и "чистой" поэзии, противоречия поэта-гражданина и поэта-жреца…Маяковский - создатель новой поэтической личности, нового поэтического Я, ведущего к Пушкину и Некрасову и снимающего их историческую противоположность, которая была положена в основу деления на "гражданскую" и "чистую" поэзию. Маяковским снята сама эта противоположность", потому что, в его поэтическом Я общественное и личное стало нераздельным".

Стихотворный жанр Маяковского возник как своеобразный монолог поэта, обращающегося к слушателям. И это не случайно. Маяковский начал именно с монологов, потому что часто слушателей-то не было. В дооктябрьском творчестве ощущается страшное одиночество поэта. Диалог с читателем возникает только после Октября. У Маяковского есть как бы три вида монологов. Во-первых, есть стихи (например, "Приказы по армии искусств"), где поэт стоит лицом к лицу с теми, к кому он обращается: "Довольно шагать, футуристы, в будущее - прыжок!", или:

"Встаньте, товарищи,

Прошу подняться. "

Это лишь имитация разговора с аудиторией. В первом случае - это, скорее, воззвание, а во втором - речь у микрофона, без ожидания реакции зала. Хотя, вполне возможно, что это тенденциозный подход.

Во-вторых, поэт иногда повернут к читателю только в вполоборота, потому что формально его речь обращена к собеседнику, находящемуся "в стихе". ("Юбилейное", "Сергею Есенину", "Разговор с фининспектором о поэзии ") Монолог-беседа, в отличие от монолога-речи, намного легче и свободнее, приближается к разговорной речи.

"Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство.

Спасибо…

Не тревожьтесь…

Я постою…"

И, в-третьих, это монолог-размышление, почти внутренний монолог, но все же выговариваемый вслух (пр. "Мелкая философия на глубоких местах", "Домой"). Он характерен свободой и непринужденностью развития мысли. Несомненно, что по форме - лирический жанр. Но лирика Маяковского особая, она не замкнута в себе, не прячется от мира, и, наоборот, жаждет реакции, отклика. Например, в разговоре с фининспектором Маяковский вдруг обращается к читателю:

"А если вам кажется, что всего делов -

Это пользоваться чужими словесами,

То вот вам, товарищи, мое стило,

И можете писать сами. "

Настало время, когда поэт мыслит себя громогласно кричащим их (стихи) в тысячеголовую толпу. Где уж тут думать о тонкостях ритма, звуковых сочетаний, о законченности фраз и точности рифм! Надо, чтобы долетало в самый конец этого огромного зала, в котором мыслит себя поэт.

Это очень важно. Это - переворот. Другой стих, другая поэтика, другой словарь - все заново.

И вот - новая запись стихов: не по строкам, а по дыханию, потому, что каждое слово надо кричать полной грудью… строки располагаются не по схеме, а по произношению (партитура для чтения).

Таков ритм - такова и рифма. Она появляется у Маяковского только там, где нужна, где должна быть, а природа ее - новая. Она вся в ударном слоге, потому что только этот слог и долетает до последнего уха последнего слушателя, а Маяковский- всегда перед толпой, никогда не в кабинете. Он рифмует "грязь вы " и "разве", "напрасно вам" и "праздновать". Так как " рифма вся в ударном слоге", то большое значение имеет звукопись (особенно аллитерация):

"Город грабил, греб, грабастал,

Глыбил пуза касс,

А у станка худой и горбастый

Вставал рабочий класс…"

Возможны и случаи совмещения различных рифм. В статье "Как делать стихи" М. писал: "Я всегда ставлю самое характерное слово в конце строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало. В результате. Моя рифма почти всегда необычайна и уже во всяком случае до меня не употреблялась, и в словаре рифм ее нет."

После революции в русский язык вошло множество новых слов. Маяковский существенно расширил словарный состав поэтического языка, ввел в него политическую и революционную лексику, "говор миллионов"; широко использовал неологизмы. Он считал, что "новизна в поэтическом произведении обязательна." И действительно, у него очень много неологизмов: серпастый, молоткастый, крикогубый и т.д Часто применял метафоры:

"…у меня изо рта

шевелит ногами непрожеванный крик.

С небритой щеки площадей

Стекаю ненужной слезой я…

На ресницах морозных сосулек

Слезы из глаз-

Да! -

Из опущенных глаз водосточных труб".

Многие, поверхностно знакомые со стихами Маяковского, отпугнуты от них непривычной "лесенкой" построения, обостренной, иногда гиперболической образностью, преобладанием ораторской, трибунной интонации. Тем не менее, чем больше читаешь Маяковского, тем больше начинаешь понимать такую особенность стиха, как органическое слияние трубного баса поэта-трибуна с доверительностью "тихих" интонаций лирика.

Трагизм судьбы поэта

Говоря о новаторстве в поэзии, нельзя не сказать и о заблуждениях поэта, связанных прежде всего с тем, что В.В.Маяковский - продукт эпохи революции 1917 года. Он искренне верит в ее идеалы и поэтому стихи его всегда политизированы. Критики часто разделяют дореволюционное и послереволюционное творчество поэта. Это не всегда правильно.

Реальный Маяковский никак не укладывается в схему. Страстное, неотступное стремление в будущее связано у поэта с тем, что многое в сегодняшней жизни он не принимал. Он по-прежнему "всей нынчести изгой" ("Про это", 1923). В его стихах звучат мотивы мировой скорби: "Для веселия планета наша мало оборудована", “Это время трудновато для пера" ("Сергею Есенину", 1925). Не оставляет его чувство одиночества:

"Мне скучно / здесь / одному / впереди –

поэту / не надо многого, -

пусть / только / время / скорей родит

такого, как я, / быстроногого".

(“Город”, 1925)

Мысль об уходящей жизни, предчувствие приближающейся смерти не отпускают его. Они возникают и в стихотворении 1926 года “Разговор с фининспектором о поэзии”:

"Машину / души / с годами изнашиваешь.

Говорят: / - в архив, / исписался, // пора! -

Всё меньше любится, / всё меньше дерзается,

и лоб мой / время / с разбега крушит.

Приходит / страшнейшая из амортизаций -

Амортизация / сердца и души. "

Вступление в поэму “Во весь голос” - это прощание, подведение итогов всей поэтической жизни.

Величественный итог жизни Владимира Маяковского, трагически оборвавшийся на своем высоком излете, - производное от большого и сложного пути поэта, его жизненной и литературной биографии, его открытий, его неутомимого новаторского поиска, вечной "езды в незнаемое", и постоянного ощущения себя "заводом, вырабатывающим счастье".

***

Каким бы спорным и противоречивым ни представлялось сегодня творчество Маяковского, он был и остается одним из величайших русских поэтов. Мандельштам включал Маяковского в число тех русских поэтов, которые даны нам “не на вчера, не на завтра, а навсегда” (“Выпад”, 1924). Цветаева тоже считала, что Маяковский - поэт не только своего века, она писала: “Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то за каким-то поворотом долго ещё нас будет ждать” .⁰

В своей статье " Жив ли сегодня Маяковский? ", указывая на трудности изучения творчества Маяковского, Н.Миронова пишет, что "изучать историю русской поэзии, минуя, опуская Маяковского, нельзя".⁰

Но изучать его нужно, не затушёвывая его кричащих противоречий, не закрывая глаза на сбои в нравственных ориентирах, на “пустоты”, отделяя подлинную поэзию от стихов, которые и сам поэт с болью писал:

И мне / агитпроп в зубах навяз,

и мне бы / строчить / романсы на вас, -

доходней оно / и прелестней.

Но я / себя / мирял,

Становясь / на горло / собственной песне.

Понять творчество Маяковского, многие его мотивы и образы, его сильные и слабые стороны можно лишь в том случае, если рассматривать его в контексте истории, в широком русле современной ему литературы.

Поэзия Маяковского во многом подобна живописи начала XX века, хотя инструмент художника слова и мастера кисти различен. Малевич, Кандинский, Пикассо в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы Маяковского. Однако для Маяковского поиск формы не был самоцелью.

Корни новаторства Маяковского можно обнаружить и в смежных областях искусства, например, в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом монтажа, работая со словом, как с кинолентой. Также новаторский поиск новой формы в большой степени определила революция. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэзия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрессивные нотки, вызывающие позы.

Маяковский создал новаторскую поэтическую систему, во многом определившую развитие как советской, так и мировой поэзии; его воздействие испытали Назым Хикмет, Луи Арагон, Пабло Неруда, И. Бехер и другие. Исходя из своей идейно-художественной задачи, Маяковский существенно реформировал русский стих. Новый тип лирического героя с его революционным отношением к действительности способствовал формированию новой поэтики максимальной выразительности

Немало времени прошло с того дня, когда в трагическое утро 14 апреля 1930 года перестало биться сердце "агитатора, горлана-главаря", сердце великого поэта Революции - Владимира Маяковского. Идет 80-тый год, как нет его, но мы продолжаем читать его стихи и восхищаться мощью дарования этого поэта-борца за светлое будущее своего народа.

Использованная литература:

1. Гончаров Б.П. Поэтика Маяковского. М., 1983.

2. Катанян В. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М., 1985.

3. Маяковский В.В. Собр. соч.: В 12 т./ Под ред. В.В.Воронцова, Ф.Ф.Кузнецова, С.С.Наровчатова, В.В.Новикова, А.В.Софронова. М., 1978.

4. Миронова Н. Жив ли сегодня Маяковский? - М., 2003.

5. Мусатов В.В. История русской литературы первой половины XX века. М., 2001.

6. Смирнова Л.А.. Русская литература конца XIX- начала XX века, М., 1993.

7. Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва, Просвещение", 1968.

8. Харджиев Н. Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.

9. Цветаева М. Эпос и лирика современной России – В кн.: Хрестоматия критических материалов. Русская литература рубежа XIX - XX веков. М.: Айрис Пресс, Рольф, 1999.

10. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1987

0^ Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва, Просвещение", 1968.

0^ Н. Миронова. Жив ли сегодня Маяковский? - М., 2003

0^ Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва, Просвещение", 1968.

0^ Эйхенбаум Б. М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1987.

0^ М. Цветаева Эпос и лирика современной России – В кн.: Хрестоматия критических материалов. Русская литература рубежа XIX - XX веков. М.: Айрис Пресс, Рольф, 1999.

0^ Н. Миронова Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003.