Учимся читать лирическое произведение. А. С. Пушкин Царскосельская статуя

Альбеткова Р.И. Учимся читать лирическое произведение

От стиха к мысли

Стих в лирике имеет первостепенное значение: это не просто форма, в которую вливается содержа­ние, как вливается вода в стакан. Стих – это сам смысл произведения. Поэтому стихи нельзя пересказать прозой – от этого смысл пропадет. Исчезнут красота, гармония, ритм, а вместе с ними – та высокая мысль, которую хотел выразить поэт. Ведь именно благодаря стиху строки сопоставляются друг с дру­гом. Почувствовать значение свойств стихотворной речи – например, размер стиха, интонацию, кото­рая возникает в произведении благодаря ритму, перекличку слов, создаваемую рифмой, – чрезвычайно важно при анализе произведения. Для этого надо понять, как стих соотносится со словами, с характером синтаксиса и всей композицией. Это не всем и не сразу удается, поскольку требует серьезных знаний и умения. Но начнем с наиболее простого – с сопоставления произведений, в которых размер стиха связан с определенной традицией и потому наделен неким смыслом¹.

Два стихотворения с одинаковым заглавием передают мысли двух поэтов разных эпох – А. С. Пуш­кина и А. А. Ахматовой, вызванные одним и тем же объектом – фонтаном «Девушка с кувшином» в Ека­терининском парке Царского Села. Фонтан представляет собой фигуру сидящей на камне девушки с разбитым кувшином, из которого непрерывно льется вода. Прочитайте стихи, представьте себе эти кар­тины и почувствуйте настроение.

А. С. Пушкин Царскосельская статуя

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.

Дева печально сидит, праздный держа черепок.

Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;

Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.

А. А. Ахматова. Царскосельская статуя

Уже кленовые листы

На пруд слетают лебединый,

И окровавлены кусты

Неспешно зреющей рябины.

И ослепительно стройна,

Поджав незябнущие ноги,

На камне северном она

Сидит и смотрит на дороги.

Я чувствовала смутный страх

Пред этой девушкой воспетой.

Играли на ее плечах

Лучи скудеющего света.

И как могла я ей простить

Восторг твоей хвалы влюбленной…

Смотри, ей весело грустить,

Такой нарядно обнаженной.

Вы, конечно, заметили, как различно звучание этих произведений. В пушкинском четверостишии это так называемый элегический дистих, который в русской лирике употреблялся обычно в стилизациях ан­тичной поэзии. Нечетные строки – гекзаметр. В античной поэзии строка гекзаметра – шесть стоп, со­стоящих из долгих и кратких слогов, а в русской – шестистопный дактиль: /– –/– –/ – –/ – –/ – –/–. Четные строки – пентаметр.

В античной поэзии это пятистопный размер, а в русской – дактиль, который строится по схеме: / – –/– – /|/ – –/ – –/, где третья стопа состоит из одного только ударного слога, за ней следует цезура – постоянная пауза; последняя стопа также состоит из одного ударного слога, и обе половины строки мет­рически одинаковы.

Этот размер избран не случайно: он создает реминисценцию – напоминание об античности, об эле­гиях Катулла и Овидия, а еще – о произведениях греческих скульпторов, воспевавших красоту, и благо­даря стиху образ говорит о красоте, воспетой еще древними греками и римлянами.

Размер стиха у Анны Ахматовой – четырехстопный ямб. О чем напоминает этот размер? Прежде всего – о Пушкине: большинство его произведений написано этим размером. А ведь стихи Ахматовой – это навеянное статуей воспоминание о Пушкине, о его стихотворении.

Так размер стиха в произведении Пушкина служит выражению мысли о красоте и гармонии, на кото­рых основан мир, о единстве человечества. Размер же, избранный Ахматовой, вызывает мысль о Пуш­кине, который когда-то воспел эту статую, и о его настроении, выраженном в стихотворении. Размер стиха помог нам понять, что, хотя заглавия одинаковы, темы этих стихотворений различны. А чтобы по­нять идею, образную мысль поэтов, надо пристальнее вчитаться в текст. Ведь размер стиха, хотя и вызы­вает определенные реминисценции, получает значение не столько сам по себе, сколько в единстве со значением слов – в зависимости от того, какие слова отобраны поэтом и как они организованы.

В стихотворении Пушкина описание фонтана создано словами с высокой поэтической окраской; не девушка, а дева, не кувшин, а урна, не бесцельный, а праздный. Все четыре предложения содержат обособленные обороты, отчего речь получает не просто книжный, но возвышенный характер. Этому же служат по­вторы, которые заставляют нас обратить внимание на слова, почувствовать мелодичность, красоту их звучания. Это повторы лексические: урну – из урны, дева – дева, сидит – сидит, над вечной – вечно, печально – пе­чальна и фонетические (аллитерация у – и – о): «Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила».

Описание очень кратко и обобщенно, единственный эпитет – печально — характеризует деву. Единст­венное слово, которое прямо сообщает о чувстве поэта, созерцающего печальную деву, – чудо, оно отно­сится конечно же не к несякнущей воде, а к нетленной красоте, об этом говорит и повторение вечной – вечно. И эти слова, взаимодействуя с остальными, окрашивают всю картину, мы вместе с поэтом восхи­щаемся красотой – этим вечным чудом.

Так слова, упорядоченные стихом, в единстве с ним передают чувство высокое, ощущение чуда при виде красоты и мысль о ее вечности, о том, что мир прекрасен и гармоничен, что русская культура – на­следница лучших созданий искусства всех времен, потому что произведение русского скульптора П. Со­колова стало в один ряд с творениями великих художников античности, и что каждый может ощутить себя достойным принадлежать к великому народу.

В отличие от Пушкина, Ахматова подробно описывает фонтан. Мы узнаем из описания, что дева «ослепительно стройна, / Поджав незябнущие ноги, / На камне северном она / Сидит и смотрит на до­роги», что поэт видит статую осенним вечером – об этом говорится в первой строфе, об этом можно су­дить по эпитетам: лучи скудеющего света и незябнущие ноги. В стихотворении преобладают слова эмо­циональные, открыто выражающие чувство автора: ослепительно стройна, смутный страх, девушкой воспетой, простить восторг хвалы влюбленной, весело, грустить, нарядно. Яркие метафоры и эпитеты создают зримую картину, окрашенную эмоцией, совершенно иной, чем у Пушкина. Каково же это переживание?

Слова в стихотворении ассоциативны, заглавие прямо напоминает о пушкинском произведении, за­тем говорится, что эта девушка уже была воспета. И это возводит ее на недосягаемую высоту, а у поэта возникает сложное чувство восторга перед красотой, ощущение смутного страха перед явлением жизни, которое уже стало предметом поэзии и еще своеобразной ревности: «И как могла я ей простить / Вос­торг твоей хвалы влюбленной…»

Не случайно стихотворение завершается удивительным оксюмороном (так называется поэтическая фигура – сочетание противоположных по значению слов): «…ей весело грустить, / Такой нарядно об­наженной». Антонимы весело и грустить, нарядно и обнаженной соединяются в единый образ, который гово­рит о восторге перед красотой и о ее нетленности, о счастье быть воспетой великим поэтом (поэтому у Пушкина дева печальна, а Ахматова даже спорит с этим, и потому деве весело грустить), о смысле поэзии и искусства вообще, о трепетной любви к Пушкину, открывшему нам чудо красоты, и много еще о чем.

Проникнуть в смысл обоих произведений нам помогло внимание к размеру стиха.

1^ Некоторые поэты говорят о содержащемся в самом размере стиха значении. См.: Львова С. И. Уроки словесности. 5–9 кл. М., 2000 (гл. 4, где приводятся суждения К. Бальмонта).