| II. Работа с текстом. 1. Работа с текстом до чтения. Формулирование темы урока.
2. Работа с текстом во время чтения. Анализ текста.
3. Работа с текстом после чтения.
| – Как вы думаете, почему люди обращаются к сатире? – Давайте попробуем выяснить это на конкретном примере. – Как можно сформулировать тему нашего урока? Зачем люди обращаются к сатире?
Жили да были (типичное начало сказки) два генерала, и так как оба были легкомысленны (Интересно, что Салтыков-Щедрин понимает под этим словом? В данном случае, наверное, глупость.), то в скором времени, по щучьему велению, по моему хотению (Автор присваивает себе самостоятельную роль.), очутились на необитаемом острове. Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились (Как можно «родиться» в регистратуре?), воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали. (Люди, общающиеся с миром исключительно через окошко регистратуры, живут инструкциями и параграфами – так им легче.) Даже слов никаких не знали, кроме: «Примите уверение в совершенном моём почтении и преданности». (Одна из любимых тем Салтыкова-Щедрина – механистичность действий человека. То есть минимум мыслей, максимум – социальной роли. Иные так действительно и живут всю жизнь.) Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и получали пенсию. (То есть особенных денег не скопили, жён не завели, карьеры не сделали.) Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба под одним одеялом лежат. Разумеется, сначала ничего не поняли и стали разговаривать, как будто ничего с ними и не случилось. – Странный, ваше превосходительство, мне нынче сон снился, – сказал один генерал, – вижу, будто живу я на необитаемом острове... Сказал это, да вдруг как вскочит! Вскочил и другой генерал. – Господи! да что ж это такое! где мы! – вскрикнули оба не своим голосом. И стали друг друга ощупывать, точно ли не во сне, а наяву с ними случилась такая оказия. Однако, как ни старались уверить себя, что все это не больше как сновидение, пришлось убедиться в печальной действительности. Перед ними с одной стороны расстилалось море, с другой стороны лежал небольшой клочок земли, за которым стлалось всё то же безграничное море. Заплакали генералы в первый раз после того, как закрыли регистратуру. (Очень характерная деталь.) Стали они друг друга рассматривать и увидели, что они в ночных рубашках, а на шеях у них висит по ордену. (Совершенно бесполезная вещь на необитаемом острове.) – Теперь бы кофейку испить хорошо! – молвил один генерал, но вспомнил, какая с ним неслыханная штука случилась, и во второй раз заплакал. – Что же мы будем, однако, делать? – продолжал он сквозь слезы, – ежели теперича доклад написать – какая польза из этого выйдет? (Попытка применения навыков социальной роли к изменившимся обстоятельствам.) – Вот что, – отвечал другой генерал, – подите вы, ваше превосходительство, на восток, а я пойду на запад, а к вечеру опять на этом месте сойдёмся; может быть, что-нибудь и найдём. (Попытка применить имеющиеся знания.) Стали искать, где восток и где запад. Вспомнили, как начальник однажды говорил: «Если хочешь сыскать восток, то встань глазами на север, и в правой руке получишь искомое». Начали искать севера, становились так и сяк, перепробовали все страны света, но так как всю жизнь служили в регистратуре, то ничего не нашли. (Полная несостоятельность, неспособность к выживанию.) – Вот что, ваше превосходительство: вы пойдите направо, а я налево; этак-то лучше будет! – сказал один генерал, который, кроме регистратуры, служил ещё в школе военных кантонистов (солдатских детей, которых учили военной службе, не самая лучшая характеристика) учителем каллиграфии и, следовательно, был поумнее. Сказано – сделано. Пошёл один генерал направо и видит – растут деревья, а на деревьях всякие плоды. Хочет генерал достать хоть одно яблоко, да все так высоко висят, что надобно лезть. Попробовал полезть – ничего не вышло, только рубашку изорвал. (Необходимость применения труда для добывания пищи.) Пришёл генерал к ручью, видит: рыба там, словно в садке на Фонтанке, так и кишит, и кишит. «Вот кабы этакой-то рыбки да на Подьяческую!» – подумал генерал и даже в лице изменился от аппетита. (И при этом даже не пытается ловить рыбу.) Зашёл генерал в лес – а там рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают. – Господи! еды-то! еды-то! – сказал генерал, почувствовав, что его уже начинает тошнить. (В Почему он не наловил рыбы или рябчиков? О Вероятно, не умел.) Делать нечего, пришлось возвращаться на условленное место с пустыми руками. Приходит, а другой генерал уж дожидается. – Ну что, ваше превосходительство, промыслил что-нибудь? – Да вот нашёл старый нумер «Московских ведомостей», и больше ничего! (Вероятно, остров не такой уж необитаемый.) Легли опять спать генералы, да не спится им натощак. То беспокоит их мысль, кто за них будет пенсию получать, то припоминаются виденные днём плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы. – Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растёт? – сказал один генерал. – Да, – отвечал другой генерал, – признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают! – Стало быть, если, например, кто хочет куропатку съесть, то должен сначала её изловить, убить, ощипать, изжарить... Только как все это сделать? П – Как все это сделать? – словно эхо, повторил другой генерал. Замолчали и стали стараться заснуть; но голод решительно отгонял сон. Рябчики, индейки, поросята так и мелькали перед глазами, сочные, слегка подрумяненные, с огурцами, пикулями и другим салатом. – Теперь я бы, кажется, свой собственный сапог съел! – сказал один генерал. – Хороши тоже перчатки бывают, когда долго ношены! – вздохнул другой генерал.
Вдруг оба генерала взглянули друг на друга: в глазах их светился зловещий огонь, зубы стучали, из груди вылетало глухое рычание. (Пародия на модные тогда мотивы готического романа, с элементами мистики и хоррора.) Они начали медленно подползать друг к другу и в одно мгновение ока остервенились. Полетели клочья, раздался визг и оханье; генерал, который был учителем каллиграфии, откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил. Но вид текущей крови как будто образумил их. – С нами крестная сила! – сказали они оба разом, – ведь этак мы друг друга съедим! И как мы попали сюда! Кто тот злодей, который над нами такую штуку сыграл! (Переход с мистического на бытовой уровень, разноплановость персонажей. Одной этой детали хватает, чтобы сказать: перед нами не ходульные образы, а действительно, живой, существующий человеческий тип.) – Надо, ваше превосходительство, каким-нибудь разговором развлечься, а то у нас тут убийство будет! – проговорил один генерал. – Начинайте! – отвечал другой генерал. – Как, например, думаете вы, отчего солнце прежде восходит, а потом заходит, а не наоборот? – Странный вы человек, ваше превосходительство: но ведь и вы прежде встаёте, идёте в департамент, там пишете, а потом ложитесь спать? – Но отчего же не допустить такую перестановку; сперва ложусь спать, вижу различные сновидения, а потом встаю? (Разговор доказывает неспособность генералов взглянуть на проблему сразу с нескольких точек зрения.) – Гм... да... А я, признаться, как служил в департаменте, всегда так думал: «Вот теперь утро, а потом будет день, а потом подадут ужинать – и спать пора!» Но упоминовение об ужине обоих повергло в уныние и пресекло разговор в самом начале. (В Почему? О Наверное, потому что речь идёт о еде.) – Слышал я от одного доктора, что человек может долгое время своими собственными соками питаться, – начал опять один генерал. – Как так? – Да так-с. Собственные свои соки будто бы производят другие соки, эти, в свою очередь, ещё производят соки, и так далее, покуда, наконец, соки совсем не прекратятся... – Тогда что ж? – Тогда надобно пищу какую-нибудь принять... – Тьфу! Одним словом, о чём ни начинали генералы разговор, он постоянно сводился на воспоминание об еде, и это ещё более раздражало аппетит. П Положили: разговоры прекратить и, вспомнив о найденном нумере «Московских ведомостей», жадно принялись читать его. (Сдержанная ирония по поводу Катковских «Московских ведомостей», наполненных ненужной и недостоверной, с точки зрения Салтыкова-Щедрина, информацией.) «Вчера, – читал взволнованным голосом один генерал, – у почтенного начальника нашей древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех стран назначили себе как бы рандеву на этом волшебном празднике. Тут была и "шекснинска стерлядь золотая" [из стихотворения Г.Р. Державина "Приглашение к обеду"], и питомец лесов кавказских – фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника...» (Стерлядь, фазан и земляника – не слишком ли странное сочетание?) – Тьфу ты, господи! да неужто ж, ваше превосходительство, не можете найти другого предмета? – воскликнул в отчаянии другой генерал и, взяв у товарища газету, прочёл следующее: «Из Тулы пишут: вчерашнего числа, по случаю поимки в реке Упе осетра (осётр в Упе не водится) (происшествие, которого не запомнят даже старожилы, тем более что в осетре был опознан частный пристав Б.) (опять элементы готики), был в здешнем клубе фестиваль. Виновника торжества внесли на громадном деревянном блюде, обложенного огурчиками и держащего в пасти кусок зелени. Доктор П., бывший в тот же день дежурным старшиною (Очень странное звание, особенно применительно к фестивалю.), заботливо наблюдал, дабы все гости получили по куску. Подливка была самая разнообразная и даже почти прихотливая...» (Издевательство над стилем «Ведомостей», по мнению Салтыкова-Щедрина, достаточно графоманским.) – Позвольте, ваше превосходительство, и вы, кажется, не слишком осторожны в выборе чтения! – прервал первый генерал и, взяв, в свою очередь, газету, прочёл: «Из Вятки пишут: один из здешних старожилов изобрёл следующий оригинальный способ приготовления ухи: взяв живого налима, предварительно его высечь; когда же, от огорчения, печень его увеличится...» (Полная чепуха, смесь нескольких рецептов.) Генералы поникли головами. Всё, на что бы они ни обратили взоры, – всё свидетельствовало об еде. Собственные их мысли злоумышляли против них, ибо как они ни старались отгонять представления о бифштексах, но представления эти пробивали себе путь насильственным образом. И вдруг генерала, который был учителем каллиграфии, озарило вдохновение... – А что, ваше превосходительство, – сказал он радостно, – если бы нам найти мужика? (В Зачем? О Чтобы он работал на них?) – То есть как же... мужика? – Ну, да, простого мужика... какие обыкновенно бывают мужики! Он бы нам сейчас и булок бы подал, и рябчиков бы наловил, и рыбы! П – Гм... мужика... но где же его взять, этого мужика, когда его нет? – Как нет мужика – мужик везде есть, стоит только поискать его! (Всегда найдётся тот, кто сделает работу вместо тебя, нужно только найти его. Общая мысль относительно паразитирования управленцев на действительно работоспособных членах общества, в данном случае – мужиках.)
Наверное, он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает! (В Почему они так решили? О Наверное, «отлынивать от работы» в представлении генералов – не выполнять их указаний.) Мысль эта до того ободрила генералов, что они вскочили как встрёпанные и пустились отыскивать мужика. Долго они бродили по острову без всякого успеха, но, наконец, острый запах мякинного хлеба (домашний, из плохо провеянной ржи и непросеянной муки) и кислой овчины (овчина, обработанная с помощью закваски, наиболее дешёвый способ выделки) навёл их на след. Под деревом, брюхом кверху и подложив под голову кулак, спал громаднейший мужичина и самым нахальным образом уклонялся от работы. Негодованию генералов предела не было. – Спишь, лежебок! – накинулись они на него, – небось и ухом не ведёшь, что тут два генерала вторые сутки с голода умирают! Сейчас марш работать! П Встал мужичина: видит, что генералы строгие. Хотел было дать от них стречка, но они так и закоченели, вцепившись в него. (Нашли того, кто будет за них работать.) И зачал он перед ними действовать. Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. (Обычное дело – самоуничижение, до которого русский народ охоч.) Потом покопался в земле – и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потёр их друг об дружку – и извлёк огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развёл огонь и напёк столько разной провизии, что генералам пришло даже на мысль: «Не дать ли и тунеядцу частичку?» Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: «Вот как оно хорошо быть генералами – нигде не пропадёшь!» – Довольны ли вы, господа генералы? – спрашивал между тем мужичина-лежебок.
– Довольны, любезный друг, видим твоё усердие! – отвечали генералы. – Не позволите ли теперь отдохнуть? – Отдохни, дружок, только свей прежде верёвочку. Набрал сейчас мужичина дикой конопли, размочил в воде, поколотил, помял – и к вечеру веревка была готова. Этою веревкою генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убёг, а сами легли спать. Прошёл день, прошёл другой; мужичина до того изловчился, что стал даже в пригоршне суп варить. Сделались наши генералы весёлые, рыхлые, сытые, белые. Стали говорить, что вот они здесь на всём готовом живут, а в Петербурге между тем пенсии ихние всё накапливаются да накапливаются. – А как вы думаете, ваше превосходительство, в самом ли деле было вавилонское столпотворение или это только так, одно иносказание? – говорит, бывало, один генерал другому, позавтракавши. – Думаю, ваше превосходительство, что было в самом деле, потому что иначе как же объяснить, что на свете существуют разные языки! (Генералов тянет на философию, а простой народ работает.) – Стало быть, и потоп был? – И потоп был, потому что, в противном случае, как же было бы объяснить существование допотопных зверей? Тем более что в «Московских ведомостях» повествуют... – А не почитать ли нам «Московских ведомостей»? Сыщут нумер, усядутся под тенью, прочтут от доски до доски, как ели в Москве, ели в Туле, ели в Пензе, ели в Рязани – и ничего, не тошнит! (В данном случае ирония над средствами массовой информации, дающими, во-первых, однобокие, во-вторых, ложные сведения.) Долго ли, коротко ли (опять сказочные мотивы), однако генералы соскучились (В Почему? О В гостях хорошо, а дома – лучше?) (переход на бытовые мотивы). Чаще и чаще стали они припоминать об оставленных ими в Петербурге кухарках и втихомолку даже поплакивали. – Что-то теперь делается в Подьяческой, ваше превосходительство? – спрашивал один генерал другого. – И не говорите, ваше превосходительство! всё сердце изныло! – отвечал другой генерал. – Хорошо-то оно хорошо здесь – слова нет! а всё, знаете, как-то неловко барашку без ярочки! (Овцы) Да и мундира тоже жалко! – Ещё как жалко-то! Особливо, как четвёртого класса, так на одно шитьё посмотреть, голова закружится! П И начали они нудить мужика: представь да представь их в Подьяческую! И что ж! оказалось, что мужик знает даже Подьяческую, что он там был, мёд-пиво пил, по усам текло, в рот не попало! – А ведь мы с Подьяческой генералы! – обрадовались генералы. – А я, коли видели: висит человек снаружи дома, в ящике на верёвке, и стену краской мажет, или по крыше словно муха ходит – это он самый я и есть! – отвечал мужик. (Он и раньше занимался тем же самым.) И начал мужик на бобах разводить (Существовало гадание на бобах, часто выражение употреблялось в смысле «пустяшное, ничего не значащее занятие».), как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися! И выстроил он корабль – не корабль, а такую посудину, что можно было океан-море переплыть вплоть до самой Подьяческой. – Ты смотри, однако, каналья, не утопи нас! – сказали генералы, увидев покачивавшуюся на волнах ладью. – Будьте покойны, господа генералы, не впервой! – отвечал мужик и стал готовиться к отъезду. Набрал мужик пуху лебяжьего мягкого и устлал им дно лодочки. Устлавши, уложил на дно генералов и, перекрестившись, поплыл. Сколько набрались страху генералы во время пути от бурь да от ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство – этого ни пером описать, ни в сказке сказать. А мужик всё гребёт да гребёт, да кормит генералов селёдками. Вот, наконец, и Нева-матушка, вот и Екатерининский славный канал, вот и Большая Подьяческая! Всплеснули кухарки руками, увидевши, какие у них генералы стали сытые, белые да весёлые! Напились генералы кофею, наелись сдобных булок и надели мундиры. Поехали они в казначейство, и сколько тут денег загребли – того ни в сказке сказать, ни пером описать! Однако и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина! 1869
– Попробуйте составить рассказ о происшествии с точки зрения генералов и с точки зрения мужика. – Почему ни у генералов, ни у мужика нет имён? – Нарисуйте литературный портрет генералов и мужика. – Что, по-вашему мнению, нужно было делать генералам и мужику, если бы они попали на необитаемый остров (близка ли эта ситуация к реальной?) – О чём рассказывает эта сказка? – Кто её написал, мужик или генерал? Почему? – Выполните задания в рабочей тетради на с. 64–65 (индивидуальная работа).
|
1 521 728
2 
