Урок "С. Есенин: поэзия"

13

«Тебе, о Родина, сложил я песню ту…»

1. Вступительное слово учителя.

2. Краткий рассказ о поэте (два ученика).

3. Первое опубликованное стихотворение (1914 г.) и другие стихотворения о природе. Выделение сквозных образов: клен, черемуха, береза, осень. Случайны ли образы? Как вы понимаете слова поэта: «…узловая завязь человека с миром природы…».

4. Эстетический трактат «Ключи Марии» подается учителем в адаптированной форме. На какие группы разделил Есенин свои образы?

5. Как тема природы связана с темой Родины в творчестве Есенина? Наследие Лермонтова.

6. Нахождение детьми ярких эпитетов: «задумчивая и нежная», «нищая и веселая» и др.

7. Словарик урока:

   • сквозной образ (лейтмотив)

   • эстетический

   • трактат

   • тема

   • эпитет

Домашнее задание: Выучить стихотворение «Поет зима – аукает…», нарисовать образ зимы Есенина в этом стихотворении. Какой предстает зима? Какие еще природные элементы изображены поэтом? Какие эпитеты использует автор, представляя нам лес, облака, метелица, воробушек, вьюга, весна? Какое время года Есенин противопоставляет Зиме?

Итоги. Оценки. Пожелания.

Метафора в поэзии Есенина

Е.В. Краснова /МГУ им. М.В.Ломоносова/

2002

Режим доступа: http: // www. museum-esenin. ru / publications / archive

Есенин – символ русской национальной поэзии. Интерес к нему как к ярчайшему выразителю национального самосознания не ослабевает: «…поэзия Есенина вступает в соприкосновение с самым сокровенным, тайным уровнем русской души, с тем уровнем, который коренным образом связывает каждого русского с Россией и с самим собой. Поэзия Есенина – это контакт с сокрытым миром изначальных качеств русской души и русского бытия»¹

(Ю. Мамлеев). Иначе – это контакт с русской ментальностью, к феномену которой, по мнению О. Вороновой, «Есенин имеет наиболее прямое отношение»². Под ментальностью автор подразумевает «нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, рационального и эмоционального, вбирающее в себя совокупность глубинных структур и признаков национальной культуры, проявляющихся в мифологии, фольклоре, формах религиозного культа, в литературе, искусстве, философии и т.д.»³. «Ментальность – это не научная система, а тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, латентных привычек и приемов сознания», - считает

А. Я. Гуревич⁴.

О. А. Корнилов отмечает, что ментальность особенно проявляется в языке, в языковой картине мира, в том числе и в метафорике: «особенности национальной образности являются одним из проявлений национального менталитета»⁵. Автор утверждает, что каждый национальный язык - вместилище души и духа народа, «одежда» его национального мировоззрения. Многим ранее об этом писал В. Гумбольд, один из основоположников лингвистической теории относительности: «В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него… Языкам, достигшим высоких степеней совершенства, свойственны собственные мировоззрения»⁶. Эту же проблематику, как известно, широко исследовали Веселовский и Потебня.

Языки по-разному осуществляют концептуализацию действительности: пространство и время, явления природы и среда обитания, быт и предметы обихода, национальные блюда и т.д. логически осмысливаются, чувствуются и оцениваются различными народами по-разному, придавая лексике того или иного языка национально-специфические черты. Так, «ушанка, валенки, лапти, тулуп, щи, блины»⁷ и т.д. предполагают для раскрытия означаемого погружение в определенный национальный исторический контекст. (У Есенина находим: «Пахнет рыхлыми дроченами;// У порога в дежке квас…», «Припаду к лапоточкам берестяным, // Мир вам, грабли, коса и соха!», «Прибрела весна, как странница, // С посошком в лаптях берестяных…» и т.д.)

Или – другой пример: известное образное выражение «мать – сыра земля» определенным образом охарактеризовывает наши природные условия (влажность почвы, заболоченность) и поэтически сыновнее отношение к Родине. Выстраивая различные лексические ряды, О. А. Корнилов приходит к выводу, что их семантический анализ опирается на концепты и представления специфически русские. Например, ряд: воля, удаль, простор, разгул, размах, раздолье, ширь, - семантически связан с общими представлениями о бескрайних широтах русской земли, ее безграничных просторах. (У Есенина находим: «От вихлистого приволья // Гнутся травы, мнется лист…», «Ой, удал и многосказен // лад веселый на пыжну…», «…Разошлись мы вдаль и шири// Под лазоревым крылом…», «Гой ты, Русь моя родная, // Хаты в ризах образа…//Не видать конца и края…».

Практически ко всем словам, приведенным выше трудно подобрать точный эквивалент в других языках, подмечает автор, поскольку прототипические образы, сокрытые в них, для носителей другой ментальности могут быть непонятны и недоступны.

В оговариваемом контексте можно привести и другие примеры неких национальных констант из сферы природного и животного мира:

береза – символ русской земли, Родины (У Ес.: «страна березового ситца», «льется по равнинам березовое молоко» и т.д.);

яблоня – символ национального сада, ( У Ес.: «Рассвет рукой прохлады росной // Сшибает яблоки зари»)

рябина, красные ягоды – знак календарной русской осени, (У Ес.: «Покраснела рябина // Посинела вода»);

полынь – символ горькой крестьянской доли (У Ес.: «По дороге идут богомолки, //Под ногами полынь да комли…»);

кони – известная культовая «Русь-тройка» (У Ес.: «По дороге лихо, бойко, // Развевая пенный пот, //Скачет бешеная тройка…»);

из сферы национальных цветовых восприятий, национальной символики:

синий и голубой цвета – как основные наряду с красным в народной обрядовой символике; «в русском языке есть два самостоятельных концепта: синий и голубой»⁸, пишет О.А. Корнилов в отличие от английского, испанского и др. языков, где только одно значение этих цветов (У Ес.: «С голубизны незримой кущи…», «Синий плат небес…», «…за синей гущей лога…» и т.д.);

бубенцы – символика разудалой тройки (У Ес.: «…Звоны резки, звоны гулки, //Бубенцам в шлее не счет…») и т.д.

В этой связи представляется интересным проследить, каким образом национальная языковая картина мира преломляется в поэзии, особенно в ранней лирике, Есенина, как его индивидуально-поэтическая метафора соотносится с некими национальными свойствами мышления, мировосприятия, мироощущения, как она связана с особенностями русской ментальности. Особо значим тот факт, что Есенин является непосредственным представителем той крестьянской среды, где формируется национальное самосознание, где закладываются основы его ментального фактора.

Поэтику Есенина, в том числе его иносказательную образность изучали многие исследователи: Зелинский К.Л., Коржан В.В., Базанов В.Г., Кожинов В.В., Ермилова Е.В., Басилая Н.А., Захаров А.Н., Клинг О.А. и др. Так, Коржан В.В. отмечал, что «…особенностью творчества Есенина является его повышенная метафоричность. Трудно найти у поэта произведение, где бы отсутствовал этот художественный прием. Он придавал метафоричности огромное значение, считая, что на ней построена почти… вся наша образность»⁹.

В работе «Ключи Марии» на ряде примеров, взятых из русских народных былин, песен, обрядовой поэзии, пословиц и загадок, Есенин реконструировал происхождение и «механизмы» создания слов-образов. Раскрывая взаимосвязь между «заставочным образом» (тем, чему уподобляется сравниваемый предмет) и самим предметом, указывая на мифологические, фольклорные, религиозные истоки таких сравнений, поэт выстроил сквозные метафорические ряды, определенные народными воззрениями и индивидуально претворенные и в его творчестве. «Солнце – колесо, телец, заяц, белка. Тучи – ели, доски, корабли, стадо овец. Звезды – гвозди, зерна, караси, ласточки. Ветер – олень, Сивка Бурка, метельщик. Дождик – стрелы, посев, бисер, нитки. Радуга – лук, ворота, верея, дуга и т.д.»¹⁰. У Есенина: тучи – «млечные холмы», звезды – «малиновки», луна – «золотая лягушка», лист – «свеча заре», ветер – «отрок», «осленок», «озорник», месяц – «маятник», «жеребенок», «всадник» и т.д.

Выстраивая в «Ключах Марии» ретроспекцию метафорических образов, поэт опосредованным образом определил ориентиры национального мировидения и мироощущения:

• земля – Русь, слившаяся воедино с собственным «словесным и знаковым орнаментом», «где почти каждая вещь через каждый свой звук говорит нам знаками о том, что здесь мы только в пути, что здесь мы только «избяной обоз»… и что за шквалом наших земных событий недалек уже берег»,

• человек на земле – «живя, двигаясь и волнуясь… он как бы искал своего внутреннего примирения с собой и миром», (курсив мой)

• человек и вера – «крещеный Восток абсолютно не бросил в нас… никакого зерна; он не оплодотворил нас, а только открыл лишь те двери, которые были заперты на замок тайного слова»,

• человек и душа – «Душа наша Шахерезада. Ей не страшно, что Шахриар точит нож на растленную девственницу, она застрахована от него тысяча одной ночью корабля и вечностью проскваживающих небо ангелов»,

• человек и душа (как характер, точнее, особенности характера) – «Человеческая душа слишком сложна для того, чтобы заковать ее в определенный круг… Во всяком круге она шумит, как мельничная вода, просасывая плотину, и горе тем, которые ее запружают, ибо, вырвавшись бешеным потоком, она первыми сметает их в прах на своем пути…»,

• человек и природа – «как солнце встает и лучами-щупальцами влагает в поры земли тепло, так и я пахарь, встаю вместе с ним опускать в эти отепленные поры зерна труда моего»,

• человек и очаг – «изба простолюдина – это символ понятий и отношений к миру… красный угол – уподобление заре, потолок – небесному своду, а матица – Млечному Пути», «Голубь на князьке крыльца…слово пахаря входящему: Кротость веет над домом моим, кто б ты ни был, войди, я рад тебе»¹¹.

Таким образом, разбирая «творческо-мыслительную

значность», восстанавливая «составные части в строительстве избы нашего мышления», поэт фактически обрисовал национальную картину мировидения в поэтическом преломлении, обозначив краеугольные камни сознания и бытия русского человека. За метафорическими рядами («словами-образами» по Есенину) в «Ключах Марии» – опорные слова поэзии Есенина: мать-земля, Русь-родина, Бог, душа, человек, природа, деревня, изба и т.д., которые отчетливо соотносятся с центральными константами русского менталитета.

Ю. Мамлеев отмечает: «Весь поток образов в удивительных маленьких поэмах («сгибшая надежда», «нежная дрожь», «калитка осеннего сада», «тоскующие куры», корова, теребящая «соломенную грусть», «васильковое слово» и т.д.) направлен на внутренний строй русской души. Действительно, при внимательном рассмотрении этих образов видно, что они выражают не только конкретную жизнь, но и в то же время символизируют некоторые кардинальные моменты внутреннего русского бытия»¹².

В соотнесении с вышесказанным попытаемся рассмотреть некие принципы, лежащие в основе построения метафорических рядов в поэзии Есенина.

Сам поэт говорил об этих принципах следующее: «Существо творчества в образах разделяется так же, как существо человека, на три вида – душа, плоть и разум. Образ от плоти можно назвать заставочным, образ от духа – корабельным и третий образ от разума ангелическим. Образ заставочный есть, так же как и метафора, уподобление одного предмета другому…» и далее: «Создать мир воздуха из предметов земных вещей или рассыпать его на вещи – тайна для нас не новая. Она характеризует разум, сделавший это лишь как ларец, где лежат приборы для более тонкой вышивки…». Особую роль в создании словесных образов Есенин отводил сочинительству загадки: «… в древней Руси и по сию пору в народе эта область творчества гораздо экспрессивнее. Там о месяце говорят: Сивка море перескочил, да копыт не замочил»¹³.

Тот же структурный принцип в построении метафоры, но преломленный индивидуально мы находим в стихотворениях поэта: «И пляшет сумрак в галочной тревоге,// Согнув луну в пастушеский рожок», «Ковригой хлебною под свод надломлена твоя луна…» или же загадка с отгадкой: «Чистит месяц в соломенной крыше, обоймленные синью рога». Если учесть насыщенность поэзии Есенина метафорами, напоминающими загадки, а также большое количество параллелей его поэзии с этим фольклорным жанром, то станет очевидно, что «поэтическая структура загадки была ему близка и понятна» (В. Коржан)¹⁴. Важно отметить, что созданные поэтические образы не имеют параллелей в загадках, а претворяются индивидуально, игрой собственного воображения поэта.

Следующий принцип построения – конкретизация образа, которая, по мнению К. Зелинского, лежит в основе народной поэзии: «Так, в народном представлении навсегда сблизились «земля-матушка», «душа-девица», «вещун-сердце»…»¹⁵. Есенин же, используя этот фольклорный принцип, создает свои, новые метафоры, сравнения и образы. Для построения образа берется материал из того же деревенского мира или мира природы и охарактеризовывается одно существительное (чаще всего) – другим. Пример из пейзажной лирики: «ягненочек кудрявый - месяц гуляет в голубой траве» (разв. мет) или же «словно яйцо, расколовшись, скользнул месяц за дальним холмом» (сравн.).

Помимо принципа конкретизации при сопоставлении явлений и предметов, по словам К. Зелинского, «Есенин с исключительным мастерством пользуется принципом локальной метафоры: «Нивы сжаты, рощи голы, // От воды туман и сырость… дремлют взрытые дороги» – столь знакомую деревенскому жителю картину поэт изображает с помощью своих особых метафор: «Колесом за сини горы// Солнце тихое скатилось…»¹⁶.

Отдельно следует отметить, что в лирике поэта есть множество привычных языковых метафор и других тропов, превращенных в поэтические: белые яблони, позолоченные клены, золотое солнце и т.д.: «…Все пройдет, как с белых яблонь дым…», «… Златое солнышко, как пуп, // Глядит в Каспийский рот…». «Стертые» метафоры, находясь в контексте стихотворения, обновляются в своем образном значении, в сцеплении с другими тропами, выразительными средствами они приобретают особую экспрессивность.

Обращаясь к фольклорным, народно-поэтическим истокам метафорики Есенина, нельзя не сказать о влиянии обрядовой поэзии. Многие произведения, особенно в ранней лирике, посвящены традиционным русским обрядам. Есенин хорошо знал и то, и другое. В статье «Быт и искусство» он приводит «календарные изречения Великороссии»: «Все эти «Марьи зажги снега», «заиграй овражки» … построены по самому наилучшему приему чувствования своей страны»¹⁷. В стихотворении «Зашумели над затоном тростники…» (1914) после гадания в семик «девушка-царевна» бродит возле речки с мыслью броситься в воду:

Погадала красна девица в семик.

Расплела волна венок из повилик.

Ах, не выйти в жены девушке весной,

Запугал ее приметами лесной…

Есенин привлекает определенный мотив из обрядовой поэзии (Совью млада я веночек, // Пойду млада я на речку) и, руководствуясь народными приметами, создает образ лирической героини, исполненная сокровенных переживаний. «Венок» - народный символ, который является опорным в семицких песнях. Но в обрядовой поэзии венок мы встречаем в каждой строке, стихотворение же построено иначе. Упомянув об этом символе, поэт создает целый ряд метафорических образов, сцепленных одной мыслью – мыслью о скором несчастье: «на березке пообъедена кора», «бьются кони», «выживают мыши девушку со двора», «звонки ветры панихиду ей поют» и т.д. Таким образом достигается определенное эмоциональное напряжение в лирическом контексте стихотворения. Популярные в народе образы-символы в произведениях поэта включены в поэтический контекст. Построены же образы-символы, в основном из «сцепленных» (в смысловом контексте) метафор:

Троицыно утро, утренний канон,

В роще по березкам белый перезвон.

Тянется деревня с праздничного сна,

В благовесте ветра хмельная весна… («Троицыно утро, утренний канон…» (1914).

Влияние фольклорного принципа метафоризации на основы есенинской метафористики очевидно, но при этом поэтика Есенина не тождественна поэтике фольклора.

А. Марченко отмечает, что «Есенин никогда не был просто изобразителем», его живописность всегда направлена на выражение лирической идеи, настроена на нее, но сама эта идея словно заперта на «замок тайного слова – образа»¹⁸. Например, в стихотворении «Сохнет стаявшая глина» в весенний пейзаж незримо и неожиданно вливается библейский сюжет: проснувшаяся природа превозносит невидимого Христа («…лицо его туманно…») восторженным словословием «Осанна!». Христос предстает здесь в совершенно неожиданном метафорическом, мифопоэтическом образе: «… Кто-то в солнечной сермяге // на осленке рыжем едет…». Но природе открыта тайна мирозданья, вот почему «…пляшет ветер по равнинам, // Рыжий ласковый осленок…», а «…Воробей псалтырь читает…». Эти метафоры, построенные на принципе сопоставления контрастности, органично переплетают земное и неземное, возвышенное и бытовое. Библейские метафоры в стихотворении поддерживаются определенной лексикой: аналой, псалтырь, сермяга, кудель, Осанна.

Среди есенинских метафор есть параллели и образы, присущие древней языческой мифологии, по мнению же Ходасевича, многие из них Есенин открывал интуитивно. Например, он отмечает такой непривычный образ Родины:

О, Родина, счастливый и неисходный час!

Нет лучше, нет красивей твоих коровьих глаз.

По мнению Ходасевича, «наряду с образами заимствованными у христиан, Есенин раскрывает ту же мужицкую веру в формах вполне языческих»¹⁹.

Например:

И невольно в море хлеба

Рвется образ с языка:

Отелившееся небо

Лижет красного телка.

Созданные метафорические образы объединяются в устойчивый ряд, проходящий лейтмотивом через творчество поэта: небо – корова; хлеб, урожай – телок; небо родит урожай. Парадокс, по мнению В. Ходасевича, заключался в том, что поэт относился к этой формуле, как к образу, сорвавшемуся с языка, не подозревая, что в ней заключена важная религиозная и общественная концепция.

В дальнейшем, в этот сложный метафорический образ Есенин внесет поправку: земля – мать, родящая от неба. Единственное на земле правовое делание – помощь при эти родах – труд возле Земли… Но если телок родится от коровы, как урожай от земли, значит, можно сказать: «Нет лучше, нет красивей, твоих коровьих глаз». Так, у поэта благодаря собственной поэтической интуиции, рождается новый образ, но в мифологии он древний.

Такую поэтическую интуицию можно объяснить и тем, что, выйдя из народной среды, Есенин, по мнению О. Вороновой стал ее живым голосом, своего рода «медиумом» национальной стихии.

В его поэзии, в метафорических образах раскрылись основные константы русской ментальности:

• неоднозначное восприятие Родины – России с одной стороны – беззаветная любовь:

О родина, о новый

С златою крышей кров,

Труби. Мычи коровой,

Реви телком громов.

Брожу по синим селам,

Такая благодать

Отчаянный, веселый,

Но весь в тебя я, мать.

И с другой – «горькие проклятия»:

Люблю твои пороки,

И пьянство, и разбой,

И утром на востоке

Терять себя звездой.

И всю тебя, как знаю,

Хочу измять и взять,

И горько проклинаю

За то, что ты мне мать.

Здесь следует заметить, что, по мнению Ю. Мамлеева «тоска и

обездоленность» носят не только социальный, но главным образом психологический характер и лишь усиливают любовь поэта к России и к ее земле.

• восприятие природы: эстетическое любование, единение с природным миром («… березке каждой ножку рад поцеловать», «… По тучам иду, как по ниве я,//Свесясь головою вниз. //Слышу плеск голубого ливня // И светил тонкоклювых свист.);

• сопряжение в сознании христианских традиций с языческими и фольклорными, смешение евангельского и языческого («И придем мы по равнинам//К правде сошьего креста//светом книги Голубиной//Напоить свои уста»)

• эстетическое восприятие природы характерное для народной песни, для русского человека, демонстрирующее образно-эмоциональный характер мышления – не рассудочный, не расчетливый, не утилитарный («И в душе и в долине прохлада//Синий сумрак как стадо овец», «Хорошо бы, как ветками ива, //Опрокинуться в розовость вод»)

• особенности русского характера: совмещение противоположностей (созерцательность, терпимость – бунтарство, отчаянность, эмоциональность) – «буйство глаз и половодье чувств», «Плюйся, ветер, охапками листьев, -// я такой же, как ты, хулиган», «И Русь все так же будет жить, // Плясать и плакать у забора».

Таким образом, метафоризация обозначается в поэтике раннего Есенина как доминирующий стилевой признак и развивается в соответствии с ростом национального сознания поэта, отражаясь и преломляясь в его творчестве. «Вязь поэтических украшений» посредством олицетворения, в большинстве случаев персонификации, оживления, одушевления предметного мира с одной стороны и овеществления отвлеченных абстрактных категорий, с другой, - становится для Есенина не просто художественным приемом, как таковым, а основой его поэтического мышления, считает А. Н Захаров²⁰. Уже в ранней лирике поэта отчетливо выявляются и на протяжении всего творчества продолжаются развиваться сквозные метафорические ряды: мать-земля, Русь-родина, Бог, душа, человек, природа, деревня, изба и т.д. Эти ключевые слова - концепты, вплетенные в поэтическую ткань, как правило, посредством метафор, стали определенными константами творчества Есенина и позволили сделать выводы о языковых, фольклорных, религиозных, мифопоэтических истоках его поэтики в соотнесении с русской ментальностью.

Приложение

* * *

Поет зима - аукает,

Мохнатый лес баюкает

Стозвоном сосняка.

Кругом с тоской глубокою

Плывут в страну далекую

Седые облака.



А по двору метелица

Ковром шелковым стелется,

Но больно холодна.

Воробышки игривые,

Как детки сиротливые,

Прижались у окна.



Озябли пташки малые,

Голодные, усталые,

И жмутся поплотней.

А вьюга с ревом бешеным

Стучит по ставням свешенным

И злится все сильней.



И дремлют пташки нежные

Под эти вихри снежные

У мерзлого окна.

И снится им прекрасная,

В улыбках солнца ясная

Красавица весна.

1910

1 Мамлеев Ю.В. Столетие Сергея Есенина//Духовный смысл поэзии Есенина.-М.: Наследие. 1997, с.26.

2 Воронова О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура.-Рязань.: Узорочье. 2002, с.3.

3 Там же, с.13.

4 Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». - М.,1993, с.59.

5 Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М. MAAL. 1999, с.93.

6 Гумбольд В. О влиянии различного характера языков на литературу и духовное развитие // Избранные труды по языкознанию.-М.: 1984, с.322.

7 Корнилов О. А., указ. изд., с. 153-154.

8 Корнилов О. А., указ. изд., с. 177.

9 Коржан В. В. Фольклор в творчестве Есенина// Есенин и русская поэзия.-Л.: 1967, с.194.

1⁰ Есенин С. А. Ключи Марии. Т.4, собр. соч. в 5-ти т. М. 1966-1968, с.193.

1¹ Указ.изд., с.180.

1² Мамлеев Ю.В. Указ. изд., с.27.

1³ Есенин С.А. Указ.изд., с.195.

1⁴ Коржан В.В. Указ.изд., с.218.

1⁵ Зелинский К. Л. Черты поэтического стиля Есенина// Есенин и русская поэзия.-Л.: 1967, с.73-74.

1⁶ Зелинский К. Л. Указ.изд., с.75.

1⁷ Есенин С.А. Быт и искусство. Т.4, собр. соч. в 5-ти т. М. 1966-1968, с.207.

1⁸ Марченко А. М. Поэтический мир Есенина. М. 1972, с.75.

1⁹ Ходасевич В. Некрополь. Воспоминания. М., 1996, с. 121.

2⁰ Захаров А.Н. Поэтика Есенина. М. 1995, с.66-67.

Стихотворение "Отговорила роща золотая..." (1924) - пример так называемой медитативной лирики (медитация - углубленное размышление, погружение в себя), его сюжет - чувства лирического героя, подводящего итоги своей жизни. Интересно, что первое слово стихотворения - "отговорила" - глагол совершенного вида, который обозначает законченное, завершенное действие.

С. Есенин. 1923 г., Москва. Оригиналы фотографии хранятся в Институте мировой литературы им. А. М. Горького и в собрании Ю. Б. Юшкина, Москва.

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.



Стихотворение начинается с красочного пейзажа русской осени: облетевшая роща, журавли... Однако это лишь набросок, эскиз с бегло намеченными деталями. Главное не это. В первую очередь нас интересует настрой души лирического героя, о чем свидетельствуют постоянные есенинские эпитеты: "роща золотая", "березовым, веселым языком".

Во второй строфе афористически емко прорисован жизненный путь человека:



Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник -

Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.



Странник, покинутый дом, голубой пруд и даже конопляник, как деталь среднерусского пейзажа - обычные для поэзии Есенина образы - становятся спутниками не только его лирического героя, но и каждого человека.

В третьей строфе где-то в самой глубине пейзажа, на горизонте, появляется бесприютная фигура лирического героя - "вечно странствующего странника":



Стою один среди равнины голой,

А журавлей относит ветер в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.



Так же как и роща "отговорила веселым языком" юность самого героя.



Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

Не жаль души сиреневую цветь.



В четвертой строфе наступает кульминация в развитии лирического сюжета. Чувство беспредельной ("один среди равнины голой") тоски и одиночества разрешается невероятно поэтически сильным образом:



В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.



"Но никого не может он согреть..." Внезапно в пятой строфе резко меняется эмоциональная тональность стихотворения, и отрицания ("не обгорят", "не пропадет") на этот раз звучат уже как утверждения:



Не обгорят рябиновые кисти,

От желтизны не пропадет трава,

Как дерево роняет тихо листья,

Так я роняю грустные слова.



Лирический герой поэта постоянно сравнивает себя с деревом ("Я хотел бы стоять как дерево, / При дороге на одной ноге"), цветком ("Я милой голову мою / Отдам, как розу золотую"), а свою душу - с яблоней, осыпающейся золотыми плодами волшебных образов:



Хорошо под осеннюю свежесть

Душу-яблоню ветром стряхать,


или:


Не каждый умеет петь,

Не каждому дано яблоком

Падать к чужим ногам.



Строки "Как дерево роняет тихо листья, / Так я роняю грустные слова" возвращают нас к началу стихотворения. "Роща золотая" - это и сам Есенин и его поэзия. Потому и "не обгорят рябиновые кисти" и "не пропадет трава". Поэзия в понимании Есенина сродни прекрасному саду (роще), где слова - листья, образы - яблоки, стряхиваемые с души, когда нальются соком:

Не случайно осень названа " мудрым садовником". О своем "возрасте осени" Есенин скажет: "Прозрачно я смотрю вокруг". Для него человек, поэзия и природа - одно целое. И поэт отождествляет себя с природой.



И если время, ветром разметая,

Сгребет их все в один ненужный ком...

Скажите так... что роща золотая

Отговорила милым языком.



"Милый" - обычное для есенинской лирики обращение к жизни:



Планета, милая,

Катись, гуляй и пей.



* * *



Милый, милый,

Смешной дуралей...



* * *



Милая, добрая, старая, нежная,

С думами грустными ты не дружись.



* * *



Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!



Даже с жизнью поэт прощается "негромко, вполголоса", по особенному светло.



Скажите так... что роща золотая

Отговорила милым языком.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате нашего исследования, мы доказали, что в научном отношении изучение фразеологии важно для познания самого языка. Фразеологизмы и паремии существуют в языке в тесной связи с лексикой, их изучение помогает лучше познать их строение, образование в употребление в речи.

Знакомство с русской фразеологией позволяет нам глубже понять историю и характер нашего народа. В русских фразеологизмах отразились исторические события, выразилось народное отношение к ним. ''Многообразны человеческие отношения, которые запечатлелись в народных изречениях и афоризмах. Из бездны времени дошли до нас в фразеологических сочетаниях радость и страдания людей, смех и слезы, любовь и гнев, честность и обман, рудолюбие и лень, красота истин и уродство предрассудков'', - писал М. Шолохов о народном характере фразеологизмов.

Изучение русской фразеологии, вводит нас в лабораторию народа- языкотворца, и не случайно с таким вниманием изучают ее писатели, которые видят в русской фразеологии великолепные примеры образного выражения явлений действительности. Картинность и образность речи авторов, которое создается с помощью использования фразеологизмов, действует на воображение слушающего, заставляя его переживать сказанное сильней, чем если бы речь была безобразной, чисто логической. Особое значение имеет изучение фразеологии для совершенствования речевого мастерства человека, для повышения речевой культуры. Поэтому мы как будущие учителя – словесники должны уделять немаловажное внимание изучению на уроках русского языка и литературы такого раздела языкознания как фразеология. Нужно раскрыть перед будущем поколением возможности и значение фразеологизмов, научить правильно использовать эти устойчивые сочетания слов, правильно их понимать особенно в контексте русской классической литературы, в частности творчества А.П. Чехова.

ЛИТЕРАТУРА

1. Алефиренко Н.Ф. Современные проблемы науки о языке / Н.Ф. Алефиренко. – М.: Изд-во Флинта: Наука, 2005. – 416 с.

2. Береговская Э. М. – Очерки по экспрессивному синтаксису. – М.: Рохос 2004. – 208 с.

3. Гак В.Г. Эмоции и оценка в структуре высказывания и текста // Вестник Московского университета. Филология. – 1997. – № 3. – С. 14-17.

4. Гак В.Г. Языкознание и другие науки. Язык, орудие, товар / В.Г. Гак // Языковые преобразования. – М.: Изд-во Школа «Языки русской культуры», 1998. – С. 162-178.

5. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология / В.Г. Гак. – М., 1977. – С. 21-25.

6. Гаспаров М.П. Фигуры стилистические // Литературная энциклопедия терминов и понятий. – М: Интелвак, 2001. – С. 356-357.

7. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. Учебное пособие. – М.: Наука, 2004. – С. 112-117.

8. Зарецкая Е.Н. Деловое общение / Е.Н. Зарецкая. – М.: Изд-во Флинта: Наука, 2003. – С. 12-89.

9. Квятковский А. Поэтический словарь. – М.: Наука, 1966. – С. 79.

10. Колесникова С.М. Градационные отношения в современном русском языке. – Саранск, 1996. – С. 11-89.

11. Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник //Иванов Л.Ю., Сковородников А.П., Ширяев Е.Н. – М.: Флинта, Наука, 2003. - 840с.

12. Львова С.И. Уроки словесности. 5-9 классы. Пособие для учителя. М., 1996.

14. Маслов Ю.С. Введение в языкознание / Ю.С. Маслов. – М.: Изд-во Высшая школа, 1987. – С.11.

15. Москвин В.П. Тропы и фигуры: параметры общей и частных классификаций//Филологические науки. – 2002. – №4. – С.75 – 85.

16. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры: Общая и частные классификации. Терминологический словарь. – М.: Флинта: Наука, 2006. – 376 с.

17. Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. – М.: Искусство, 1996. – С. 354.

18. Реформатский А.А. Введение языкознание / А.А. Реформатский. – М.: Изд-во Аспект Пресс, 1996, – С. 12-14.

19. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. – М.: Искусство, 2002. – С.34-36.

20. Сепир Э. – Градуирование // «Новое в зарубежной лингвистике». – М.: Наука, 1985. – С.43

21. Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. – Томск, 1981. – С. 59.

22. Стилистический энциклопедический словарь русского языка// М. Н. Кожина. – М.: Флинта, 2001. – 696 с.

23. Супрун А.Е. Лекции по лингвистике / А.Е. Супрун. – Минск, 1980. – С. 5-12.