Зачем Пелевину Блок и Пушкин (роман «Чапаев и Пустота»)?

Михайлова В.П.

Реферат
на тему:
«Зачем Пелевину Блок и Пушкин
(роман «Чапаев и Пустота»)?»

В произведениях Пелевина представлен очень широкий культурный контекст: от русской литературной классики и “серебряного века” до современной молодежной субкультуры. Его тексты находятся на грани между классической и современной культурой, академической и популярной культурой, элитарной и массовой культурой. Можно сказать, что Пелевин строит мост между культурным наследием, классической традицией и молодежной субкультурой.

Его называют последователем Гоголя и Булгакова, преемником линии социальной сатиры и наследником мистического направления в русской литературе. Может быть это покажется неожиданным, но Пелевин – моралист и проповедник духовности, только в новых исторических и социальных условиях, в новых и непривычных формах. Роман “Чапаев и Пустота” – это произведение, в котором затронуты те же самые вечные вопросы, задеты болевые точки, что и в классической русской литературе: истина, совесть, добро и зло, предательство и любовь.

Но кто оказал влияние на литературное творчество Виктора Пелевина? Поднимая тему литературных предшественников Виктора Пелевина, тех, кто оказал на него наибольшее влияние и в то же время предвосхитил его появление, нужно заметить, что на этот счет у литературной критики имеются самые разнообразные взгляды. Единство наблюдается в одном случае – практически все эксперты отмечают в романе «Чапаев и Пустота» влияние писателей XIX века, начала XX века, и литературного века Серебряного – Блока, Булгакова, Леонида Андреева. Но эти параллели имеют свою обусловленность – действие романа происходит в 1919 году, поэтому понятно, что Пелевин рисует эпоху со слов ее современников.

На первой странице романа возникает образ Пушкина, возможно, не такой очевидный для обыденного читателя, но заметный литературоведам.

Начало произведения открывается вступлением редактора, подготовившего к публикации рукопись. Редактор, говорит о том, что данная рукопись интересна как «психологический дневник».

Текст романа «Чапаев и Пустота» представляет собой рукопись, «созданную в первой половине двадцатых годов в одном из монастырей Внутренней Монголии». В мистифицированном предисловии к публикации рукописи Урган Джамбон Тулку VII (Председатель Буддийского Фронта Полного и Окончательного Освобождения) сообщает, что имя автора рукописи должно быть сохранено в тайне и потому она печатается под фамилией редактора. В конце романа указано время и место написания (Кафка-юрт, 1923-1925), но нет подписи. Вернее, на ее месте пустота. Очевидно, автор рукописи и редактор – одно лицо. Автор предисловия со слов редактора цитирует «танка поэта Пушкина»: «И мрачный год, в который пало столько / Отважных, добрых и прекрасных жертв, / Едва оставил память о себе / В какой-нибудь простой пастушьей песне, / Унылой и приятной». Комментируя три заключительные строки, он замечает, что они имеют отношение к истории Василия Чапаева. Так Петр Пустота и Пушкин сливаются в единый образ японского поэта.

Далее возникает известный памятник Пушкину на Тверском бульваре: «Бронзовый Пушкин казался чуть печальней, чем обычно – оттого, наверно, что на груди у него висел красный фартук с надписью: “Да здравствует первая годовщина революции!». Здесь речь идёт не о революции как о радикальном изменении, а о культурной революции, поскольку начинаются изменения с модернизации памятника. Для поэта Пустоты Пушкин – несомненный эталон художественности. В его ранней книге стихов есть, как замечает Анна, «переделка из Пушкина»: «Но в нас горит еще желанье, к нему уходят поезда, и мчится бабочка сознанья из ниоткуда в никуда». Анна читает эти стихи в городе Алтай-Виднянск. Пустота как бы следует в указанном Пушкиным направлении – в Сибирь (переделывается как раз этот хрестоматийный текст).

В финале романа памятник на Тверском исчезает: «Бронзовый Пушкин исчез, но зияние пустоты, возникшее на месте, где он стоял, странным образом казалось лучшим из всех возможных памятников». «Невидимый памятник» Пелевина – не только пушкинский «нерукотворный». Отсутствие Пушкина в мире воспринимается, казалось бы, как богооставленность. В описании пейзажа в начале романа Пушкин соседствует с низким небом, которое похоже на провисший под тяжестью спящего Бога матрац. В финале романа отсутствует упоминание о Боге (упомянуто только “близкое-близкое к земле небо”), и исчезает Пушкин. Видимо, любимый Пустотой Пушкин следует буддийской логике: исчезает, становится пустотой, то есть лучшим памятником себе. Петр Пустота тоже вскоре отправится во внутреннюю Монголию. Если в начале романа Пустота становился Пушкиным, то в конце ситуация меняется на противоположную. Культура, по мысли Пелевина, сохраняется не в виде мертвых артефактов, а как живая традиция.

Серебряный век отечественной культуры – предмет постоянной художественной рефлексии Виктора Пелевина. Внимательное чтение его произведений делает очевидным тот факт, что Блок в них упоминается едва ли не чаще, чем любимый писателем-постмодернистом Набоков. Так, героем романа «Чапаев и Пустота» становится прекрасно знакомый с творчеством Блока петербургский поэт начала XX в. Здесь упоминаются и поэма «Двенадцать», и драма «Балаганчик», и статья «Интеллигенция и революция», и доклад «О назначении поэта».

Критик Ирина Роднянская находит в образе Петра сходство с переводчиком Валентином Стеничем ⁠, героем очерка Александра Блока «Русские дэнди»: «Мне даже показалось, что в главах, где рассказ ведётся от лица Петра, Пелевин старается подражать слогу и колориту этого блоковского эссе». Описание визита Петра в кабаре «Музыкальная табакерка» действительно напоминает о блоковском очерке: «Таксомотор, совершенно уже развалившийся под ударами петербургской революционной зимы и доброго десятка реквизиций, нырял, как утка, по холмистым сугробам. С разных сторон доносились выстрелы, определявшие пункты сегодняшних разгромов винных погребов»; здесь же, на первых страницах романа, Пустота несколько раз вспоминает Блока. 

Стихотворение главного героя, сочинённое автором для нужд повествования: «Они собрались в старой бане, надели запонки и гетры и застучали в стену лбами, считая дни и километры… Мне так не нравились их морды, что я не мог без их компаний – когда вокруг воняет моргом, ясней язык напоминаний», – пародирует, с уклоном в обэриутов, блоковских «Сытых»:

Они давно меня томили:

В разгаре девственной мечты

Они скучали, и не жили,

И мяли белые цветы.

Для чего же Пелевин использует в романе «Чапаев и Пустота» произведения А.С.Пушкина и А. Блока? Постоянные отсылки в романе на произведения писателей помогают раскрыть героям (а вместе с ними и читателю) сокровенный смысл бытия, в котором внешний и внутренний мир человека представляют единое целое. В. Пелевин весьма искусно использует один из распространенных в постмодернистской литературе приемов – включение в текст своего произведения «заимствований» из классической литературы. Писатель вовлекает в процесс интеллектуальной игры, призывая его уже не столько воссоздать оригинальное произведение, сколько проанализировать создавшийся диалог между текстами. Цитаты, аллюзии и реминисценции являются для Пелевина своего рода окнами между мирами, способами связи между параллельными измерениями. С их помощью автор осуществляет деконструкцию внешнего мира, всех социальных норм и предрассудков, всех конкурирующих идеологий и религиозных догматов, что позволяет говорить о целостности его художественного мира, построенного на базе общих глобальных универсальных принципов.

Список литературы

1. Аюпов Т.Р. Художественные реалии в романе Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» // Научный форум: Филология, искусствоведение и культурология: сб. ст. по материалам XXXIII междунар. науч.-практ. конф. – № 2 (33). – М.: Изд. «МЦНО», 2020. – С. 76-86.

2. Воробьёва Е.П. Мастер, Пушкин, Пустота // Культура и текст // Издательство: Алтайский государственный педагогический университет (Барнаул). – 2005. – №8. – С. 184-188.

3. Cтанислав Гурин. Пелевин между буддизмом и христианством / URL.- [Электронный ресурс]: http://pelevin.nov.ru/stati/ o-gurin/1 html.