Тайна сна Софьи

Александр Южин в роли Фамусова и Вера Пашенная в роли Софьи в спектакле «Горе от ума». Малый театр, Москва, 1915 годBilly Rose Theatre Collection / New York Public Library

Вот Софья рассказывает Фамусову сон, который явно придумала:

Тут с громом распахнули двери Какие-то не люди и не звери, Нас врознь — и мучили сидевшего со мной. Он будто мне дороже всех сокровищ, Хочу к нему — вы тащите с собой: Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ! Он вслед кричит!.

Что вообще всё это значит? Софья выдумывала свой сон не просто так, а с опо­рой на литературу, а именно на романтическую балладу: героиня попадает в по­ту­сторонний мир, населенный злодеями и чудовищами.

Объектом пародии для Грибоедова здесь становится прежде всего Жуковский и его вольные переводы баллады немецкого поэта Бюргера «Ленора» — «Люд­мила» (1808) и «Светлана» (1811), в которых к героиням являются мертвые жени­хи и уносят в загробный мир. Едва ли Фамусов читал Жуковского, но Грибоедов вкладывает в его уста едкую сентенцию, очень похожую на финал баллады «Светлана»: «Тут всё есть, коли нет обмана: / И черти и любовь, и стра­хи и цветы». А вот «Светлана»:

Улыбнись, моя краса, На мою балладу; В ней большие чудеса, Очень мало складу.

Во сне Софьи сгущаются балладные штампы: невинную героиню и ее возлюб­ленного разлучает мучитель — персонаж из загробного мира (неслучайно во сне Фамусов появляется из-под вскрывающегося пола). В первой редакции Фамусов и вовсе описывался как инфернальный герой: «Смерть на щеках, и ды­бом волоса».

Впрочем, не только сон Софьи, но и ее отно­шения с Молча­линым напоминают балладный сюжет. Их любовная интрига выстро­ена по образцу баллады Жуковского «Эолова арфа» (1814). Минвана, дочь знатного феодала, отвергает притязания именитых витязей и отдает свое сердце бедному певцу Арминию:

Младой и прекрасный, Как свежая роза — утеха долин, Певец сладкогласный… Но родом не знатный, не княжеский сын: Минвана забыла О сане своем И сердцем любила, Невинная, сердце невинное в нем.

Грибоедов пародирует картину идеальной любви, созданную Жуковским. Бед-ный певец Арминий словно бы подменяется подлецом Молчалиным; трагиче­ское изгнание Арминия отцом Минваны — финалом комедии, когда Софья подслушивает разговор Молчалина с Лизой и изгоняет незадачливого любовника.

Эта пародия неслучайна. В литературной полемике между архаистами и нова-торами Грибоедов придерживался позиции младших архаистов, которые весьма скептически относились к Жуковскому, и высмеивал модную тогда мечтательность: «Бог с ними, с мечтаниями, — писал он в разборе пере­водов Бюргеровой баллады «Ленора» в 1816 году, — ныне в какую книжку ни загля­нешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волос». Молчалин — пародия на возвышенного и тихого героя сентимен­тальных повестей и баллад.