Я люблю этот берег!

У БОГА В КАРМАНЕ

- Живем, как у Бога в кармане! И песни я не сама придумываю. Они будто дождь какой на меня сверху льются. – Собеседница моя сверкнула озорно глазами и под балалаечную трель звонко вывела: « Я любила этот берег И люблю его сейчас, Потому что этот берег В сердце каждого из нас».

… Солнце клонилось к закату, и мир заполнялся постепенно золотистым теплым светом. Катившая глубоко внизу по перекатам свои воды Сухона скоро тоже стала золотой. На противоположном берегу зажглись предзакатным золотом вершины елей и сосен, и между ними высветился золотистой опушкой единственно видимый дом деревеньки Святой… Мы сидели на лавочке над береговою кручею в деревне Опоки и я, впервые открывший для себя это земное чудо, потрясенно молчал. Противоположный берег Сухоны от самого уреза воды отвесно уходивший вверх, напоминал гигантский слоеный пирог с белыми, охряными и темно серыми полосами. Берег был настолько высок, что росший на верху его лес, казался всего лишь травой-муравой. В районе Опок высота берегов достигает почти 90 метров. Это сравнимо с высотой тридцатиэтажных небоскребов. Но высота берегов - не главное. … Перед поворотом на деревню Опоки на трассе Вологда = Великий Устюг бросается в глаза большой оранжевый транспарант, на котором написано следующее: «Уникальные геологические обнажения, существующие 250 миллионов лет». 250 миллионов! Но вряд ли это сообщение, мелькнувшее за окном автомобиля, останавливает и заставляет задуматься каждого. Многие живут в этих местах десятилетиями, а это удивительное, космически непостижимое место проходит мимо них … Весной девяносто пятого по Сухоне путешествовала группа индийских ученых. Когда судно, пройдя пороги, оказалось в каньоне Опок, индусы до единого упали на колени и стали со священным трепетом молиться, словно они увидели явившееся к ним с небес Божество. Они рассказывали потом, что в древних священных «Ведах» описываются эти высокие слоистые берега

и эта река, бегущая к молочному, то есть Белому морю, где по небу ходят огненные водяницы, – суть северное сияние… И что эти места, эта река Сухона, соединившаяся с Юг-рекой и родившая новую великую реку Ардвисуру Анахиту, то есть реку двойную, непорочную – Северную Двину, - были когда=то родиной ариев, в том числе и родиной индусов… Действительно, существует убедительная научная теория, которая подтверждает, что нынешний русский Север - прародина арийских народов и индо-европейской языковой ветви, куда входят санскрит и наиболее близкий ему русский, и далее немецкий, английский, французский, итальянский, иранский… Изменившиеся климатические условия заставили древних ариев искать пристанища в других краях и землях, но предания и язык, как лучший археологический материал, хранят следы многих тысячелетий… Сухонские же берега хранят отпечатки миллионов лет. Эти меловые полосы и мергели - глины, из которых можно получать прекрасный цемент, - следы бывших морей, превращавшихся потом в сушу, которую вновь покрывали моря. Многое было за эти 250 миллионов лет! Тропические леса буйствовали, бродили меж гигантских пальм гигантские динозавры, летающие ящеры со страшным скрежетом и криком сражались в небе… История же человечества по сравнению с историей планеты или хотя бы историей этих гигантов, вышедших из вод мирового океана и властвовавших на земле почти 100 миллионов лет - кратчайший миг. Если представить всю историю планеты за один условный год, то история человечества займет в ней лишь последние четырнадцать часов последнего дня. А история современного « хомо сапиенс», овладевшего авиацией и космосом – менее одной секунды… Что значит перед всем этим непостижимым величием времени судьба одного человека? … Торжественно поднялась над Опоками бронзоволикая Луна и повисла прямо над излучиной Сухоны, над вечеряющими деревеньками, над неустанно бьющим из=под земли святым источником, на всем этим старинным белым светом. И верно, так вот она восходит и разглядывает этот изменчивый мир из ночи в ночь, из года в год, из эпохи в эпоху. Неустанно и неусыпно многие миллиарды лет. - Я еще маленькой была, голодно было. Девки меня на гулянку вытащат. На костре чугунок картошки, у меня фуфайка долгая, рукава до земли. Костер трещит, искры сыплет, а над нами небо звездное, кажется, протяни руку и потрогаешь. « Пой, Тонька! », - тормошат девки. Вот и запеваю: « Несчастливая родилась И живу при горюшке За меня растет счастливая Березка в полюшке…» Девки подначивают: «Веселую давай!» Пою веселые: « Хорошо косить у речки, Выкосишь – воды попьешь, Хорошо любить гармонщика, Хоть песен попоешь.»! Сидим на высоте=то этакой, веселимся, внизу пароходы плывут, к берегу причаливают и - всей командой к нам. А у нас клуб был в сарае. Стены газетами оклеили, пол настелили. И вот - танцы под балалайку да гармонь. « Я не буду, как береза, При дороженьке стоять. Если надо, так догонишь, А не надо – наплевать…!» Скрипнула калитка и по угору протопала лошадь, ведомая под уздцы Николаем Васильевичем Черемисиным, наверное, главным на деревне мужиком. Николая Васильевичу уже восемьдесят, был на фронте, работал и по сей день работает на реке, делая ежедневные замеры уровня. Сегодня не долечившись сбежал с больницы, приспела пора окучивать на деревне картошку. Вслед за ним вышла повечерять на угор жена его Валентина Андреевна. Включилась в наш разговор. Тихо было на Сухоне, лишь шумел за излучиной святой источник, да всхрапывала, пасясь на речной пойме черемисинская лошадь. -Уж, кажется, столько живу на белом свете, что уставать стала от жизни. А ведь раньше, думала, не утолочь. - Сказала она, укладывая на коленях руки. - Четверо ребятишек, да на работу за шесть километров каждый день бегала. Да все сами… Я в положении уже серьезном была, а с батьком крышу крыла. Чего на работе=то - копейки давали, вот и держали скота полный двор, и маялись летами-то, что бы накосить… «У матраса сто пружин, Пойдем милый полежим, Полежим обнимемся, Потом за дело примемся…» - Спела бойкая на язык Антонина Ивановна Рожина, и веселый смех отозвался эхом в крутых сухонских берегах. … Деревня Опоки в прежние времена называлась по=иному – Порогами. Селились в ней речные штурманы, капитаны и судовладельцы. Богатой была деревня. И уж на что любили на Сухоне хозяева покрасоваться домами – два этажа с мезонином – шестнадцать окон по переду, но, но таких, как в Порогах деревянных крепостей и дворцов не сыскать было. В конце тридцатых деревню Пороги расселили и снесли вместе с красавицей церковью. На месте ее настроили приземистых бараков, обнесли их колючей проволокой, поставили вышки с часовыми и пригнали новых поселенцев – тысячи и тысячи заключенных, вчерашних зажиточных крестьян. Новое поселение получило казенное название «Опокстрой». Была поставлена задача: не ожидая милостей от природы – взять их. Строили плотину под гидростанцию и шлюзовые каналы. Под лай конвойных собак заключенные тачками и лопатами переместили миллионы кубометров грунта. К концу войны плотина была готова. В сорок шестом прошлюзовались первые суда. Газеты объявили об очередной победе народа над стихией. Зима сорок седьмого выдалась необычайно суровой, весна - бурной. Николай Васильевич Черемисин своими глазами видел, как огромные синебрюхие льдины таранили плотину. И она не выдержала напора, рухнула. Остатки ее разметало по Сухоне и Двине на сотни километров. Говорят, человек, проектировавший плотину, узнав о катастрофе, немедля застрелился. Восстанавливать гидроузел уже не было никакого смысла… В пятидесятых народ начал возвращаться в Опоки, отстраивая деревню заново, но она была уже иная без деревянных дворцов и крепостей. А на память о великой стройке остались Опокам обвалившиеся и полусгнившие шлюзы да поклонный крест безвинно погибшим во время строительства людям. Говорят, что эти жертвы тоже исчислялись тысячами. А Сухона пока еще продолжала служить людям, шли через пороги караваны судов, доставляя грузы в восточные районы области, буксиры тащили огромные плоты с лесом … С середины девяностых в связи с общим упадком экономики судоходство резко пошло на убыль, Сухона стала быстро мелеть, уже в июне судоходство на ней становится практически невозможным. - Теперь вот и у нас с батьком немочь настала. – Пожаловалась Валентина Андреевна. - Одну лошадь и держим, кое вспахать, кое в магазин зимой съездить, в больницу ли, кто занедужит. Ведь зимами тут дороги нет… Вымирает деревня, вымирает. Вот еще мы уйдем, и все… - Вздохнула она горько. Шумел и шумел изливаясь за излучиной бессмертный фонтан, шелестела на перекатах вода, а кругом молчаливо и величественно поднимались берега, сотворенные природой за миллионы и миллионы лет… « Скоро будет, нас не будет. Взглянете – вспомянете, Взглянете- вспомянете, Кого жалеть-то станете…. Анатолий Ехалов 2014 год