Из истории дефиса в русском языке

Известно, что в древнейших рус­ских текстах обычным было сплош­ное письмо, без пробелов между сло­вами, без знаков переноса и пунктуа­ционных знаков. Таким письмо оставалось, по существу, до конца XVII в.

В начале XVII в. в грамматичес­кой литературе, которая появляется на Руси с XV–XVI вв., начинают исполь­зоваться знаки, помогающие облег­чить понимание письменной речи. Первой известной нам грамматикой, в которой уже отмечается ряд зна­ков препинания, является «Грамма­тика словенска» Лаврентия Зизания (1596). Среди них есть и знак ~, кото­рый Л. Зизаний называет «съединителная», предназначенный для обозна­чения переноса части слова на следующую строку. Однако в самой «Грам­матике» этот знак переноса не исполь­зовался (ср. пожи наю, про славляю, мо лю и т.д.)

Другой по начертанию знак перено­са / / «единитныя» (в первое время употребления этого знака он имел вид двух коротких косых чёрточек, занима­ющих только верхнюю половину строки) описан в «Грамматике» Мелетия Смотрицкого (1619). От «съединителной» Лаврентия Зизания он отличает­ся только формой, но не функцией. М. Смотрицкий этот знак употребляет крайне редко, например: скор// бяше, прииде//те.

В «Русской грамматике» Г. В. Лудольфа (1696) о дефисе как орфогра­фическом знаке ничего не сообщает­ся, но знак переноса (-) встречается (он от но-ва города приехал, ло-шадь, ле-жит и др.), причём выполненный в нашем «серединном» начертании. Именно он и укрепился в орфографи­ческой практике как знак переноса: с 1703 г. с написанием внизу строки, а с 1710 – в современном виде.

Первые собственно дефисные на­писания слов обнаружены в газете «Ведомости» в 1703 г. (в те пушки ядром по _24, по _18 фунтов), в 1704 г. (от пристанища саит_гелены… на море пошел), в 1710 г. (20-го числа – дефис уже посередине высоты буквы).

М. В. Ломоносов в «Российской грам­матике» (1755) даёт такое определение знака переноса: «Единитный знакъ раз­деленное въ двѣ строки одно реченïе показываеть: Непости-жимъ Богъ».

Таким образом, знак, вошедший в русскую орфографию как дефис, пер­воначально употреблялся в ней в роли знака переноса. Правда, сам термин дефис пришёл в русский язык значи­тельно позже – в середине XIX в. До этого лингвисты использовали на­звания, отражающие выполняемую функцию – соединение или разделе­ние (но мнению того или иного спе­циалиста). А в XVIII в. дефис наде­ляли иногда функциями, которые в со­временном русском языке выполняют другие знаки препинания – многото­чие и тире. Так, знак, состоящий из трёх следующих друг за другом де­фисов употреблялся как современное многоточие для обозначения паузы в речи.

Позже А. X. Востоков в «Русской грамматике» (1831) употребляет его в названиях растений как «единитный знак» (Иванъ-да-Марья, мать-и-маче­ха). Он приводит также правила на­писания слов, относящихся к разным частям речи, например: «Числитель­ное, оканчивающееся полугласною ъ, соединяется посредством единитного знака с прилагательным, начинающим­ся буквою гласною: трехь-аршинный». В современном русском языке сложные прилагательные с числитель­ным в первой части пишутся слитно.

XIX век характеризуется теоретической и практической неупорядочен­ностью русского правописания, несмот­ря на появление целого ряда автор­ских грамматик, включавших разделы по орфографии (Н. И. Греч, И. И. Давыдов, Ф. И. Буслаев, Я. К. Грот и др.). Иногда даже в грамматических трудах одного автора не было посто­янства в определении дефиса. Напри­мер, Н. И. Греч в своей ранней рабо­те «Практическая русская граммати­ка» (1827) называет дефис «раздели­тельной чёрточкой», а в более поздней «Русской грамматике первого возрас­та (ученической)» (1860) – «соеди­нительной черточкой».

Во второй половине XIX в. неред­ко не различались функции, а следо­вательно, и сами знаки дефиса и тире.

В появившемся в 1910 году переводе на русский язык с немецкого «Руко­водстве для наборщиков» Ф. Бауэра функции дефиса и тире уже чётко про­тивопоставляются: дефис соединяет, тире разъединяет.

Современные лингвисты не ставят своей задачей выделить только одну определяющую функцию дефиса: раз­деление или соединение. Дефис орга­нично выполняет и функцию разде­ления (например, в словах светло-зе­лёный, из-за, по-новому), и функцию соединения (например, частей слова писатель-фантаст, синий-пресиний, много-много, подобру-поздорову).

Дефис употреблялся для соедине­ния не только слов, но и частей слов, букв. Это характерно для произведе­ний художественной литературы, где важно создать образ героя (опираясь на особенности его речи) или, по сло­вам Сергея Есенина, «образ без сло­ва», т. е. какое-либо природное явле­ние, шум, пение. Тем самым, наряду с функцией переноса, соединения и разделения, знак дефиса может исполь­зоваться и в выразительных целях.

Например, часто дефис использу­ется с целью показать длительность произнесения слова в диалогах, когда собеседники находятся далеко друг от друга: «Антропка! Антропка-а-а! – Чегоо-оо-о? – Иди сюда, черт леши-и-и-ий! – Заче-е-е-ем?» (Тургенев).

В очерке «Чертопханов и Недопюскин» цель подобного написания дру­гая – доказать заминку в речи от воз­мущения: «А па-азвольте узнать, – заговорил он надменным голосом, – по какому праву вы здесь а-ахотитесь, мюлсливый сдарь?»

В «Борисе Годунове» А. С. Пуш­кина Варлаам читает по слогам, по­этому произносимые им слова разде­лены с помощью дефиса на слоги: «…а лет е-му от ро-ду …двадцать»

Само слово дефис буквально зна­чит «разделение», от латинского divisium, и вошло в русский язык в се­редине XIX в. как типографский тер­мин. Встречается оно в «Кратком руководстве для наборщиков типограф­ского искусства» А. Серкова (1861). Слово дефис, являясь узкопрофессио­нальным термином, имеет ограниченную сферу употребления вплоть до 30-х го­дов XX столетия. Первое его лекси­кографическое толкование даётся в «Большой энциклопедии» С. Н. Южакова – «Словаре общедоступных сведений по всем отраслям знания» (СПб., 1903): «Дефис – в книгопечат­ном деле знак переноса или соедине­ния». И лишь после того как в 30-е годы XX в. дефис в качестве синонима тер­мина черточка начинает употреблять­ся в лингвистических работах (А. Б. Шапиро, М. А. Уаров. Орфогра­фия, пунктуация и техника корректу­ры. – М., 1933), это слово появляется в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (М., 1934). Этимология же этого слова объясняется впервые только в «Эти­мологическом словаре русского язы­ка» МГУ под редакцией Н. М. Шан­ского (М., 1973, вып. 5, с. 95).

Хотя этимологические словари ука­зывают на немецкий язык как язык-ис­точник слова дефис, в самом немецком языке используется только «висячий» дефис (Stahl- und Kohlenindustrie – угольная и железная индустрия). Сложные слова пишутся слитно. Од­нако в подавляющем числе индоев­ропейских языков дефис употребля­ется.

Дефисное написание в русском языке закономерно развивалось под влиянием его лексико-грамматических законов. Оно органично так же, как и в других языках. Осознание носите­лями языка грамматической формы и семантики конкретного слова, желание наиболее точно выразить свою мысль на письме неизбежно привели к воз­никновению дополнительного, кроме слитного и раздельного, способа на­писания слова. Уже в первых русских грамматиках указывается на возмож­ность такого написания русских слов. Обратившись вновь к начальному пе­риоду употребления дефиса, мы уви­дим, что наиболее последовательно и часто дефисное написание прослежи­вается в заимствованных словах, ко­торые трудны для понимания, хотя большинство заимствованных слов, которые в русском языке писались полуслитно, в языке-источнике имели слитное или раздельное написание. Например, слово бизань-сейль, писав­шееся также раздельно, пришло в рус­ский язык в 1724 г. из голландского bezaanzeil, писавшегося слитно. Татар­ское слово bäsbarmak в русском язы­ке имело три варианта написания: биш-бармак, бишбармак, биш бармак. Французское по происхождению сло­во бланманже (блан-манже) на ро­дине писалось в два слова – blanc manger. Латинское сатеrа оbscura в русском варианте писалось (и пишет­ся) через дефис – камера-обскура. Если всё же попытаться определить язык, влияние которого по интересую­щей нас проблеме в наибольшей степе­ни испытывал русский язык в XVIII в. и по аналогии с которым заимствован­ные слова писались полуслитно, то таким скорее всего можно назвать французский. Так, слово гранд-каск, пришедшее в русский язык во второй половине XVIII в. из французского, в последнем имело дефисное написа­ние – grand-casque. Калька время­препровождение (<франц. раssé-temps) в его первоначальном написа­нии также содержит дефис слова-ис­точника. И т. д.

Однако в первой половине XVIII в. дефисные написания на общем орфо­графическом фоне были ещё очень редкими: на одно дефисное написа­ние, соответствующее современной ор­фографии, приходится восемь слитных или раздельных написаний, соответ­ствующих современному дефисному. Более всего их наблюдается у В. К. Тредиаковского.

Вопрос о времени появления дефисных написаний в научной литературе не решён. Учёные полагают, что де­фисные написания ввёл в практику письма В. К. Тредиаковский. В са­мом деле, Тредиаковский очень много (и гораздо больше других) сделал для внедрения в русский язык дефиса. Однако этот языковой процесс, глубин­ный, исторический и неизбежный, в той или иной степени проявлялся в пись­менной практике многих носителей языка, поэтому назвать конкретного родоначальника дефисного написания слов мы бы воздержались.

Источник: Онацкая О. И. Из истории дефиса в русском языке // Русский язык в школе и дома. – 2004. – № 4. – С. 5–7.