Химические приключения Шерлока Холмса

Химические приключения Шерлока Холмса

Смертоносный гость на Бейкер-стрит, 221Б

Публикация рассказов Т.Р.Риболта и Т.Г.Вадделя – преподавателей университета американского города Чаттануга – о химических приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Предлагаемый рассказ был помещен в апрельском номере журнала «Journal of Chemical Education» за 1999 г. и печатается с некоторыми дополнениями и изменениями.

Рассказ, как и предыдущие, разделен на две части, первая из которых завершается вопросами и приглашает читателей самим найти ключ к разгадке.

В первые весенние дни, в еще прохладный, но ясный день мое настроение было, как помнится, приподнятым. Но так уж бывает в жизни, что, когда погода прекрасна и душа блаженствует, меньше всего ожидаешь утраты. В тот день я никак не мог предвидеть удара, который потряс меня шесть недель спустя. Это случилось, когда я узнал о смертельной угрозе моему другу и коллеге мистеру Шерлоку Холмсу, достойнейшему и умнейшему человеку, какого я только знал. Расскажу, однако, по порядку, начиная с памятного дня.

Возвратившись со станции Чизлхерст и с главного почтамта Лондона, я открыл дверь в нашу гостиную на Бейкер-стрит, 221Б и застал моего уважаемого друга у камина с номером «Таймс» на коленях и многочисленными вырезками из криминальной хроники на полу рядом с креслом.

Он был поглощен своим занятием и лишь мельком бросил на меня взгляд.

– У вас, я вижу, праздничный подарок Ватсон. Мне можно развернуть ваш пакет или сначала сказать, что в нем и кому предназначено?

– Простите, Холмс, – ответил я. – Поскольку пакет обернут в обычную коричневую бумагу, тщательно перевязан шпагатом и не имеет никаких особенных почтовых пометок, уверен, что вы должны развернуть его, чтобы узнать о содержимом.

– Вздор, Ватсон. Пустяковая задача, это должно быть совершенно понятно и вам, и всем прочим. Вы же видели, что мне часто хватает самых простых наблюдений, чтобы установить важные факты. Надо только уметь правильно рассуждать, дорогой друг.

– Так-так, ладно, – сказал я, слегка раздраженно принимая его вызов. – Что же в этом пакете и для кого?

Он наклонился вперед в кресле, взял у меня пакет и покачал его на кончиках своих тонких пальцев.

– Сказать, для кого, – просто. Вы ведь предполагали, что я должен буду вскрыть пакет, чтобы исследовать содержимое, но сделать это вы вряд ли позволили, если бы он предназначался для другого. Кроме того, вы вошли сюда с такой лукавой улыбкой на лице, будто хотели поделиться секретом или преподнести сюрприз.

– Ну что ж, ну хорошо, – я начал слегка запинаться. – Полагаю, это было довольно просто, но вы определенно не можете знать, что находится внутри пакета.

– Можно продолжить? – спросил он с улыбкой. – Вспоминая о своем пребывании в Индии, вы не раз говорили о прекрасных керамических и фарфоровых изделиях, которые лепят и продают в деревнях возле истока реки Бхима. Деревни эти – неподалеку от Бомбея, а я заметил почтовый штемпель Бомбея, что в Британской Индии.

Прежде чем вы ворвались в комнату, – сказал он, показав подбородком на дверь позади меня, – я слышал шаги миссис Хадсон, медленно поднимавшейся по лестнице. Потом был звук открывшейся на улицу двери, а затем – ваши грохочущие шаги по лестнице. На одиннадцатой ступеньке и вы, и миссис Хадсон остановились. Вскоре миссис Хадсон сердито заспешила вниз, а вы бросились сюда. Что я мог подумать обо всем этом?

Я начал было отвечать, но он продолжал, заторопившись после взгляда на свои часы:

– Поскольку сейчас – время чаепития, полагаю, что миссис Хадсон собиралась приготовить чайный поднос. Вы остановили ее и попросили сойти вниз. Именно после этого ее тихие и медленные шаги наверх сменились громкими и сердитыми вниз. Это мне приходилось слышать не так уж редко, так что ее настроение нетрудно угадать. Вы, как и я, любите чаевничать. Так что вы должны были попросить ее заново заварить чай.

Учтя все, что случилось, я понял, что вы получили из Индии новый чайный набор. Полагаю, здесь чайник и пара чашек – по одной для каждого из нас. Не уверен, что там фарфор лучше нашего, британского, и, поскольку посылка все же прибыла из Индии, можно ожидать в ней какую-нибудь керамику экзотической формы. Глина из этой области Индии славится тем.

– Хватит, Холмс, хватит, – перебил я. – Поистине, труднейшее дело – преподносить вам сюрприз, если вы заранее знаете, каков он. Ваши дедуктивные способности порой просто раздражают.

– Чепуха, Ватсон. Миссис Хадсон вот-вот подойдет, чтобы забрать чашки на кухню, – сказал Шерлок Холмс, беря в руки ножницы. Он разрезал шпагат, развернул бумагу, открыл коробку и достал тщательно упакованный, оригинально расписанный красно-белый чайник и две чашки в том же стиле.

Миссис Хадсон решительно постучала в дверь и вошла в гостиную.

– Где эти новые чашки, которые надо наполнить? Не хватает того, что мистер Холмс убегает в любое время дня и ночи, не считаясь с распорядком дня, так теперь вы еще просите меня готовить чай по нескольку раз подряд.

– Миссис Хадсон, – сказал Холмс, – я верю, что китайский чай, купленный у нового продавца за углом, и несколько долек лимона, который вы на днях нашли на рынке, позволят вам приготовить прекрасный напиток и в новом чайнике.

– Он действительно выглядит неплохо, – ответила она, беря в руки чайник. – Но сегодня вы, надеюсь, больше не будете менять чайную посуду?

Когда миссис Хадсон вышла из комнаты, Холмс и я стали прислушиваться: по тому, как она медленно спускалась по лестнице, стало понятно, что ее недовольство постепенно проходило.

Комнату наполнил пикантный аромат. В камине за спиной Холмса я заметил вокруг горящих поленьев тонкие изогнутые красноватые веточки с мелкими темно-зелеными листочками.

Несколько таких же чуть дымящихся веточек виднелось в металлической чаше на противоположной от камина стороне комнаты.

– Зачем здесь эти ветки, Холмс? – спросил я.

Холмс бросил взгляд через плечо.

– А, Ватсон. Чувствуете, какой сильный запах издают эти веточки при нагревании? Вы же знаете, что в нашей любимой квартире 221Б поселились маленькие пришельцы. Я бы не возражал разделить с ними кров, но миссис Хадсон непременно хочет их отсюда выгнать. И кажется, наш бывший недруг Хейлброн О’Мелли поменял свою профессию и за время отсидки в Вултонской тюрьме стал химиком. У него и приобрел этот веничек мой брат Майкрофт. Похоже, О’Мелли насобирал его где-то на континенте и привез в Лондон. Он рекомендовал его Майкрофту от расстройства желудка, а мне – от докучливых насекомых. Это растение – Thymus vulgaris, и в свое время я исследовал компоненты, которые придают ему запах.

Холмс быстро начеркал что-то в своем лабораторном журнале и бросил его мне. На открытой странице я увидел формулу:

– Подумать только, Холмс, – произнес я задумчиво. – Мы находимся в самом центре мира. Пути всей Британской империи ведут в наш великий город. Здесь, в Лондоне, в нашей скромной квартире на 221Б у нас чашки из Индии, чай из Китая, – я начал запинаться, почувствовав сильный неприятный запах, – и целебные листья с континента.

При моем упоминании европейского континента Холмс тоже вспомнил о предстоящем мне путешествии. Я собирался совершить шестинедельную экскурсию, чтобы немного посмотреть мир и узнать о медицинских новинках в Париже, Цюрихе, Берлине и Гейдельберге.

– Несомненно, что предвкушение путешествия на континент вызывает у вас приступ неудержимого нью-йоркского веселья. Мне самому, однако, трудно проникнуться вашим энтузиазмом.

– Вам бы. – начал я, но он поднял руку.

– Как раз сейчас преступники оживились и не теряют времени. Мне не дает покоя интересный случай, которым я займусь в ближайшие недели. Похоже, что банкир Стивенсон подозревает свою жену и помощника в попытке отравить его. Улики, однако, слишком неубедительны, и он, возможно, обратится ко мне, чтобы обличить эту пару. Так что мне придется этим заняться, причем без вас и вашей помощи.

Миссис Хадсон внесла поднос со свежим горячим чаем. Она поставила поднос на стол, но тут я взглянул на часы и вскочил на ноги.

– Я заказал двуколку, чтобы доехать до вокзала. Она наверняка уже дожидается перед дверями!

– А я должна держать ваш чай горячим целых шесть недель, дожидаясь вашего возвращения? – спросила миссис Хадсон, глядя на меня с укоризной. – Ваша суетливость очень похожа на то, что проделывает мистер Холмс. Никакого порядка в нашем доме.

Но здесь выступил Холмс.

– Чай буду пить я, миссис Хадсон. Я выпью чашку, налитую для Ватсона: нельзя же выливать такой чай.

– Вот-вот, – произнесла миссис Хадсон.

Я схватил стоявшие в спальне чемоданы и задержался в дверях.

– Покидаю вас, Холмс, и вас, миссис Хадсон.

Забравшись в ожидавший меня кеб, я назвал вознице адрес: «Вокзал Паддингтон». Колеса загрохотали по булыжной мостовой. Над нашим великим городом сияло необычайно чистое небо. Но мои мысли были уже далеко, и я начал мечтать о небесной голубизне над заснеженными белыми вершинами швейцарских гор.

Шестью неделями позже, когда я нетерпеливо выглядывал из окна поезда, прибывавшего на Паддингтонский вокзал, серый и какой-то угрожающий туман покрывал все вокруг. Меня ошеломило появление в рассеянном свете миссис Хадсон и сержанта Фелпса, которые стояли в тусклом кружке света газового фонаря на платформе. Как только поезд наконец остановился, я схватил свой багаж и вышел из вагона. Миссис Хадсон подбежала ко мне.

– Благодарение Богу, вы приехали, сэр. Я знала, что вы прибудете сегодня, но неизвестно, каким поездом. Вы получили мою телеграмму?

– Боюсь, что мой маршрут изменился после того, как я прибыл в Цюрих,– сказал я.

– Я и не знала, что делать, доктор, – продолжала миссис Хадсон, чуть не задыхаясь от спешки. – Он ведь такой упрямый. Не желал видеть доктора. Не хотел ехать в клинику. Говорил, что должен увидеть вас. В конце концов я обратилась в Скотланд-Ярд. Я подумала, что кто-то из ужасных преступников, за которыми он всегда гонялся, поменялся с ним ролями. А когда он узнал, что его дело поручено Лестрейду, он стал белее привидения. Он сказал, что в Скотланд-Ярде больше круглых дураков, чем в любой больнице. Вы же знаете, каков он.

Взяв за плечи, я повернул ее к себе.

– Миссис Хадсон, вы хотите сказать, что с Холмсом что-то случилось?

– Именно так, – ответила она.

– Что? – закричал я. – Что с ним?

– Он умирает, сэр.

Я посмотрел на окружающий нас туман и неожиданно потерял ориентировку. Рассеянный свет газового светильника, казалось, лился со всех сторон. Чувство расстояния пропало. Повернувшись в одну и другую сторону, я никак не мог понять, куда идти.

Сержант Фелпс сделал шаг ко мне и миссис Хадсон.

– Сюда, доктор. Я договорился с возницей. Нельзя терять ни минуты.

Я слушал стук копыт лошади, везущей наш кеб по наполненному туманом городу. Понимая, что означала бы для Скотланд-Ярда, для Лондона и для всей Британской империи потеря Великого детектива-советника, я все же не верил в такую возможность. Одна, и только одна мысль переполняла меня: я нужен Холмсу.

– Итак, миссис Хадсон, – произнес я, пытаясь успокоить самого себя, – мне нужны факты о болезни, одолевшей Шерлока Холмса.

Она кивнула.

– Прошу изложить их ясно и коротко, – попросил я, вспоминая манеру самого Холмса.

Она сложила руки и опустила взгляд.

– Было так. В течение недели после вашего отъезда все шло как обычно. Он только убегал в любое время дня и ночи из квартиры, гоняясь за преступниками. Потом он стал жаловаться мне на мои блюда, говоря, что я подала ему испорченный бифштекс. Желудок у него болел все сильнее. Я бы не стала говорить этого никому, кроме врача, но сначала у него было расстройство желудка, потом затруднения. – пробормотала она почти шепотом.

– Так, слушаю вас, миссис Хадсон, что потом?

– Потом я все время видела, что он прижимает руки к животу. Он ел все меньше и меньше, пока не перестал совсем принимать пищу. Я пробовала давать ему сухарики и готовить питательный бульон. Но единственная вещь, от которой он не отказывался, – это чай с сахаром и лимоном. Я старалась как только могла и постоянно подкладывала эти смешные веточки в камин, а пару тлеющих веточек ставила в металлическую чашу, чтобы избавиться от клещей. Он переставил чашу к своей кровати. Он не из тех, кто жалуется, но я слышала стоны почти всю ночь. Это ужасно. У него сначала болел живот. Потом боли перешли на ноги, на руки и на плечи. Теперь он лежит в кровати и настолько ослаб, что не может подняться и вряд ли способен сегодня думать о своих расследованиях.

Когда наконец мы остановились у двери дома 221Б по Бейкер-стрит, я выпрыгнул из повозки, ринулся наверх и ворвался в квартиру. Гостиную освещали только отблески камина.

Ужасный запах тухлых яиц наполнял квартиру, но мне было недосуг определить его источник. Я шагнул в спальню Холмса и увидел его высокую фигуру, вытянувшуюся в кровати. Его изможденное лицо было мертвенно-бледным, а его руки напоминали кости скелета.

– Я должен устроить вам нагоняй, Холмс, – сказал я.

Он слабо кивнул, и я приступил к осмотру. Я поднял его верхнюю губу и увидел темную линию вокруг рта у края десен. Я вытянул его правую руку прямо, и кисть руки безвольно упала. Пальцы дрожали от напряжения, но он был не в силах поднять кисть.

Неожиданно послышался голос сержанта Фелпса.

– Послушай, а ты что здесь делаешь?

Отведя глаза от Холмса, я увидел в гостиной кроме миссис Хадсон и сержанта Фелпса оборванного нечесаного малого. Подросток шагнул из тени у стола, на котором Холмс хранил свои реагенты и химическую посуду. Он тащил большую бутыль, наполненную темной жидкостью с клубящимся в ней черным осадком. Сержант Фелпс направил ему лампу прямо в лицо, и глаза юного незнакомца расширились.

Неухоженный малый пробормотал:

– Так он велел сделать. Мистер Холмс прошептал распоряжение, а я только исполняю сказанное им.

– Этот уличный оборванец крутился здесь вокруг, – сказала миссис Хадсон. – Я прогнала его, так он опять вернулся.

– Это один из нарушителей с Бейкер-стрит, – сказал я сержанту. – В особых случаях Холмс использует этих пострелов по всему городу как глаза и уши.

– Что ты тут делал, малыш? – спросил сержант.

– Примерно полчаса кипятил уксус в красно-белом чайнике. Потом вылил варево в эту смешную стеклянную штуку. Он сказал смешать дрянь, которую называл сульфидом железа, с этим жидким. – Мальчик указал на бутылку с надписью «Acidum Hydrochloricum». – Получился вонючий газ. Я нацепил на горлышко бутыли резинку, – он показал на шланг, – и конец сунул в смешную стеклянную банку с уксусом. Из того конца резинки пошли пузыри, и все в банке стало черным, как ночь.

Трясущимися пальцами Холмс махнул мне перед своим лицом и, когда я наклонился, прошептал на ухо. Я резко поднялся.

– Сержант, – произнес я, – дело раскрыто.

* * *

Для разгадки необходимо прежде всего ответить на три вопроса.

Что стало причиной болезни Холмса? Кто виновен в болезни Холмса? В чем смысл химической пробы, проведенной мальчиком?

Разгадка

– Ну, так что же такого сделали запахи тлеющих листьев и тухлых яиц и этот молодец, смешавший химикаты, с мистером Холмсом? – спросил сержант Фелпс. – Этот малый отравил его?

– Нет, сержант, – ответил я, – виновен вовсе не мальчик.

Я прошел по комнате, взял индийский чайник и пару чашек и взглянул на Холмса. Он слабо кивнул. Я поднял красивый керамический чайник и с силой швырнул его в камин. Он разлетелся на кусочки. За ним последовали две чашки.

– Вы не сошли с ума, доктор Ватсон? – воскликнула миссис Хадсон. Мальчик вздрогнул и обвел глазами комнату, потом взглянул на сержанта. Фелпс кивнул в сторону двери, и юный помощник Холмса выбежал.

– Так что же все это значит, доктор Ватсон? – обратился Фелпс.

– Сатурнизм, – ответил я, огорченно покачивая головой.

– Что? – спросил полицейский.

– Отравление свинцом. Нарушение работы желудка. Сильные боли в животе. Затем боли в мышцах и суставах. Классический симптом – появление «свинцовой полосы» – темного окрашивания десен возле зубов, а также опускание кистей рук из-за ослабления мышц.

– Что же будет с мистером Холмсом? – волновалась миссис Хадсон.

– Он поправится, как только свинец перестанет поступать в организм. Холмс сказал мне, что служило источником яда – вот эта кустарная керамика.

– А кто виновник? – спросил Фелпс.

– Увы, я сам. Я чуть не погубил своего лучшего друга. Виноват только я.

Неделей позже Холмс и я сидели, откинувшись в своих креслах у камина. Он еще только набирался сил, но его осанка уже приобрела привычный вид.

– Ну, право же, Ватсон. Хватит вам себя винить. Вы виноваты не больше, чем я, который пил чай не переставая, или миссис Хадсон, готовившая его. Кислота из лимона, конечно, увеличивала количество свинца, вымываемого из чайника и чашки. И чем сильнее я худел, тем все больше порций выпивал. Вы знаете, что свинец накапливается в организме, а отравления редко бывают острыми.

Я бы додумался до всего гораздо раньше, но болезненное состояние путало мысли. Это даже хуже, чем боль: иметь путаницу в мозгах. Потому-то я не сразу сообразил провести анализ состава керамики чайника. Оглядываясь назад, понимаю, как все это было просто.

– Симптомы свинцового отравления нельзя было не заметить, – сказал я. – А что это за химическая проба, которую вы просили провести вашего парнишку?

– Он должен был смешать сульфид двухвалентного железа с соляной кислотой. При этом образуется сероводород, который пахнет тухлыми яйцами. Через шланг газообразный сероводород поступал в склянку Эрленмейера. В склянке была уксусная кислота, которую мальчик до того кипятил в керамическом чайнике. Кислота при нагревании извлекла свинец из керамики чайника в виде свинцового сахара.

– Сахара?

– Да, ацетат свинца хорошо растворим и имеет сладковатый вкус. Вы не читали «Основы химии» Менделеева? Недавно вышло второе издание этой книги на английском. Практичное и полезное руководство с очень интересными примечаниями.

– Честно говоря, я.

Но Холмс продолжил:

– Химия в нашем случае довольно проста.

– И вы можете написать уравнения?

– Элементарно. Вот они, Ватсон, – ответил Холмс и быстро набросал в блокноте несколько строчек:

РbO + 2СН₃СООН = Рb(СН₃СОО)2 + Н₂О, FeS + 2НСl =FeCl₂ + Н₂S, Н₂S + Рb(СН₃СОО₎₂ =РbS + 2СН₃СООН, или S^2– + Рb²⁺ = РbS.

– Клаcсическая качественная реакция на свинец – образование черного осадка в присутствии сероводорода, – сказал он. – Сероводород дает в растворе ионы сульфидной серы. А количество этих ионов зависит, конечно, от кислотности раствора. Ионы свинца и сульфид-ионы соединяются с образованием нерастворимого сульфида свинца. В природе этот сульфид – камешек с металлическим блеском, а из раствора осаждается в виде черного осадка. Не было бы в растворе ионов свинца – не образовалось бы и черного осадка.

Это факты, Ватсон! Вот от таких научных фактов зависела моя жизнь. А ваш диагноз «сатурнизм» подтверждает мою гипотезу.

– Еще один научный факт, – продолжил я его мысль, – это свинцовая полоса, которая возникла у вас во рту. Она, кстати, образуется благодаря тем же химическим реакциям, которые проходили в склянке Эрленмейера. Совсем небольшие количества сероводорода, попадающие в рот при разложении или переваривании пищи, соединялись с ионами свинца на ваших деснах, окрашивая их поверхность около зубов в черный цвет.

– Прекрасно, Ватсон! Сульфид свинца может осаждаться на деснах. Наши тела – химический реактор, и все окружающее нас участвует в химических процессах, происходящих в этом реакторе.

– Правда, я поначалу немного подозревал тлеющие веточки, но, когда увидел классические симптомы отравления свинцом, эти подозрения моментально исчезли, – сказал я и с сомнением произнес: – Но почему чайник и чашки? Откуда там свинец?

– Конечно, и другие металлы образуют нерастворимые в кислотах сульфиды, например медь. Но красный и белый цвет фигур на посуде и симптомы недомогания полностью отвечают тому, что в этой керамике находятся именно соединения свинца. Известно ведь, что в некоторые составы керамики входят растворимые соединения свинца, что гидроксикарбонат свинца дает хороший белый пигмент – свинцовые белила, а свинцовый сурик Pb3O4 используют для красной окраски. Можно получить оранжевую краску и даже фиолетовую – все зависит от температуры обжига и состава исходной смеси.

Силикаты свинца, добавляемые в витражное стекло, безопасны, но этого нельзя сказать о некоторых свинцовых солях, входящих в состав глазури. Я написал письмо торговой компании в Бомбее, предупреждая об опасности. И химия, и наша жизнь переплетаются самым тесным образом.

– Будем надеяться, что в дальнейшем наши химические приключения будут не такими опасными и будут происходить подальше от нашего дома.

– Между прочим, Ватсон, – улыбнулся Холмс, – насекомые-то исчезли! Мелкие листочки химика О’Мелли выделили свои активные масла и выгнали докучливых пришельцев. Надо не забыть поблагодарить этого О’Мелли и моего брата Майкрофта за то, что они обратили мое внимание на Thymus vulgaris – тимьян обыкновенный, иначе чабрец. Его эфирные масла содержат хороший антисептик тимол, который отпугивает насекомых и применяется в парфюмерии. Это производное толуола или, если угодно, фенола, я показывал вам его формулу. Да, флора и фауна, вся химия живых существ нашего мира совершенно необычна и занимательна. Что вы скажете, Ватсон?

Прежде чем я смог ответить, миссис Хадсон открыла дверь в нашу комнату и бодрым голосом произнесла:

– Пора пить чай, джентльмены.