Лев Сергеевич Овалов. Страницы жизни

Случается иногда, что персонаж, придуманный автором, становится намного известнее имени создателя. Так произошло и с первым советским сыщиком и разведчиком, майором Иваном Прониным, появившимся на свет ещё до начала Великой Отечественной войны в произведениях писателя Льва Овалова.

Лев Сергеевич Овалов (29 августа 1905 – 30 апреля 1997 )

Создатель майора Пронина

О Пронине стали даже распространять анекдоты, что говорило о его поистине народной популярности, а вот о литераторе Льве Сергеевиче Овалове (настоящая фамилия его Шаповалов) знают на Орловщине сейчас немногие. А ведь он долгие годы считался видным советским писателем, а пять лет своей жизни (с 1918-й по 1923 год) прожил в Малоархангельском уезде и написал об этом бурном времени роман «Двадцатые годы».

Лев Сергеевич любил Орловщину, и хотя он после своего отъезда в Москву в 1923 году в наших краях бывал редко, но свой писательский архив завещал передать в фонды музея Ивана Сергеевича Тургенева. Именно здесь хранятся его рукописи, письма и книги.

Среди документов литературного наследства Овалова есть поистине бесценные артефакты, к примеру, письма отца писателя, Сергея Владимировича Шаповалова, с фронта Первой мировой войны.

«Каждый считал честью пожать ему руку…»

Лев Сергеевич Овалов в конце жизни начал писать роман о своей семье. Сохранилось из него несколько рукописных и машинописных набросков, в некоторых речь идёт об отце. Вот один из них: «Перед каждым человеком в начале его жизни предстаёт идеал, способный его вдохновлять. Большое счастье, если таким идеалом бывает твой собственный отец. Мой отец, Сергей Владимирович Шаповалов, родился в 1879 году, жизни ему было отпущено 35 лет…»

Сергей Шаповалов, наверное, не обладал какими-то особо выдающимися способностями, но он был (все окружающие знали и ценили это) чрезвычайно совестливым и порядочным человеком. Знакомые считали честью пожать ему руку, а он сам ни одному негодяю руки не подал.

Возможно, в силу своей исключительной порядочности, Сергей Шаповалов и ушёл на фронт вскоре после начала Первой мировой войны, хотя вполне мог остаться в тылу. Как офицер запаса, прошедший военные сборы, он был отправлен в 224-й Юхновский пехотный полк, который из второго эшелона был направлен на пополнение 1-й армии генерала Ренненкампфа. В 20-х числах октября 1914 года на участке Северо-Западного фронта, где занимал позиции 224-й полк, противники вели позиционную борьбу, которая предшествовала начавшейся вскоре крупной Лодзинской операции. Но поручику Шаповалову не удалось дожить до неё. Его непосредственное участие в боевых схватках Первой мировой войны продлилось всего пять дней.

В архиве Льва Овалова сохранилось два письма отца с фронта.

Письмо жене, Шаповаловой Софье Николаевне

«21 октября 1914 года

Дорогая Соня,

12 октября я послал тебе открытку, в которой просил писать мне прямо на полк без указания штаба 1-ой армии. В этот день мы получили приказание присоединиться к своему полку, и 13-ого выступили в поход. Прошли около ста верст и в ночь с 18-го на 19-ое присоединились к полку. Нас прямо повели на позицию, и мы заняли Опера Кумеса (название населённого пункта читается не очень чётко). Против нас в версте сидит неприятель. К утру мы окопались, а с рассвета началась артиллерийская стрельба, ружейной стрельбы ещё не было, так как и мы, и немцы сидим в окопах и не показываемся.

Первые часы было немного жутко, когда над тобой пролетает неприятельская шрапнель и с грохотом разрывается, но скоро я уже привык к этому, теперь не обращаю внимания и хожу спокойно по линии окопов. Да и не я один, а все чувствуют себя спокойно. Вот уже три ночи и третий день проводим мы в лесу. Сплю я в землянке, приблизительно на аршин под землей, покрытой накатом из сосен и землёй на соломе; со мной спит фельдшер и ещё один солдат, которые своими спинами согревают меня.

Самочувствие у меня хорошее, только временами бывает очень скучно и тоскливо, так как я совершенно один; с 3 октября я командую ротой и всех младших офицеров у меня разобрали, а уходить со своего участка в другие роты нельзя.

Не волнуйся, дорогая, и не строй себе ужасов, я ничего от тебя не скрываю и всё тебе описываю, как есть. На самом деле, не всё уже это так страшно, как это вам кажется издали. Помни, что всё зависит от Бога, и без его воли не упадёт ни один волос с головы человека.

Одет я во всё тёплое, на мне тёплая фуфайка, подштанники и носки, шинель я подшил теплой байкой, на голове шлем – это вязаный из шерсти тёплый чепчик. Сверх этого бурка, так что холода я не ощущаю, точно так же и не ощущаю голода. Ем очень хорошо из офицерской кухни.

Сейчас сижу на земле и пишу тебе это письмо у себя на коленях, а кругом меня бегает белка. Белок здесь очень много.

На пути в полк я получил от тебя два письма, от 8 и 28 сентября, в посланном письме ты пишешь, что не стоит писать, так как письма не доходят. Нет, стоит, даже если только одно из десяти дойдёт. Сколько радости доставляют нам здесь письма, что вы там и представить не можете, а, кроме того, в письме от 28 сентября ты подробно ответила на все вопросы. Относительно подачи прошения нечего и думать, из этого всё равно ничего не выйдет, только примешь срам на свою и на мою голову.

Я чувствую и физически, и нравственно хорошо, а тогда я места себе не найду. Если со мной что-нибудь случится, ты сама увидишь, куда отправить детей – в гимназию или кадетский корпус. Думаю, что и тебе, и детям лучше всего будет в Калуге. Гимназия даёт то преимущество, что здесь заранее предрешается карьера человека, из гимназии есть ход всюду, а, в общем, всегда хорошо, были бы сами хороши.

Почему тебе не понравилась моя посылка? Я думал, что детям она доставит большое удовольствие. Отношение калужан меня удивляет, особенно Богданова и Домбровского. Отдай, пожалуйста, Богдановым долг (это один из клиентов С. В. Шаповалова, который дал молодой семье в долг 2000 рублей для покупки дома) и будь от них подальше…

Лёву надо укреплять физически, может быть, ему надо заняться гимнастикой, кататься на коньках и т.д. Узнаю Митю в его выходке…

Пока до свидания. Крепко, горячо целую тебя и детей. Твой Сергей».

Последнее письмо жене, Шаповаловой Софье Николаевне

«Действующая армия, 224-ый пехотный Юхновский полк (на фронте с Австрийской империей), 23 октября 1914 года

Дорогая Соня,

твои письма стали доходить аккуратно, вчера получил несколько августовских, а сегодня от 12 октября. На все вопросы ты мне ответила, не знаю только, живёт ли у нас Эмма Артуровна, получила ли ты 200 рублей, посланные мной 9 октября, и почему тебе не понравилась моя посылка. Каски я взял не с убитых немцев (как ты могла это подумать?!), я получил их в Инстенбурге из казармы, из запаса, предосудительного в этом ничего нет, так как оружие и вооружение составляют военную добычу…

За тёплыми вещами меня посылать не собираются и, вероятно, не пошлют, так как я командую ротой. Богданову я должен 100 рублей, отдай их ему. Не забывай 16 числа каждого месяца вносить за страховку жизни в сберегательную кассу. Мы всё ещё в лесу, и неизвестно, долго ли здесь пробудем.

Сегодня мне делают большую землянку в рост человека с печкой. Чувствую я себя хорошо, бодро, ем и просыпаюсь каждый день от канонады. Как только начинает рассветать, или наша, или неприятельская артиллерия делают первый выстрел, снаряд пролетает над нашими головами и с треском и грохотом на некотором расстоянии разрывается. Стрельба идёт с небольшими перерывами целый день, все люди уже к ней привыкли и прекрасно различают, откуда идёт снаряд – от нас или от неприятеля. Если наш, то продолжают спокойно заниматься своим делом, если неприятельский – то поспешно прыгают в окоп и прижимаются к передней стенке, там он безопасен. Наша жизнь мне очень нравится, и если бы не тоска по тебе и детям, я был бы очень доволен.

У меня с собой книги, купленные на станции, и я читаю их под аккомпанемент стрельбы. Постараюсь писать тебе чаще, не волнуйся, дорогая, береги себя.

Крепко целую тебя и детей. Твой С. Шаповалов».

Послесловие

Это было последнее письмо Сергея Шаповалова с фронта. В тот же день он погиб. Сохранилась телеграмма, отправленная в адрес Калужского губернского правления из действующей армии. В ней короткое сообщение: «Поручик Шаповалов убит 23 октября при ночной атаке двора Шукли. Полковник Раксимович».

По словам внука погибшего, старшего сына писателя Овалова, доктора медицинских наук Скальда Львовича Шаповалова, спустя некоторое время в Москву к бабушке Софье Николаевне приезжали товарищи её мужа. Они сообщили, что поручик Сергей Шаповалов погиб на Мазурских болотах, и оставили в доме его походные вещи: бритву, спиртовку и маленькую подушку-«думку», обрызганную кровью. Маленький Скальд в детстве долгое время спал на этой подушке, когда у неё заменили наволочку.

Дмитрий Дмитриевич Ерохин

«Место рождения – село Успенское…»

С 1918-го по 1923 год Лев Шаповалов, тогда ещё подросток, вместе с мамой, Софьей Николаевной, и братом Дмитрием проживал в селе Успенском Малоархангельского уезда (ныне – Покровского района), куда из Москвы приехала семья Шаповаловых, спасаясь от голода. Здесь Лев Шаповалов участвовал в событиях Гражданской войны и сам приобрёл первые практические навыки сыщика, когда осенью 1919 года, пробираясь по тылам белых, доставил в штаб 13-й армии ценные сведения о противнике.

Именно в Успенском в четырнадцать лет Лев Шаповалов создаёт первую на Орловщине сельскую комсомольскую организацию, а в пятнадцать вступает в члены Российской коммунистической партии (большевиков), становясь самым молодым коммунистом в Орловской губернии. В нашем крае, наконец, он приобретает первый журналистский опыт, публикуя короткие заметки о сельской жизни в губернской газете.

И пусть он появился на свет, по уточнённым совсем недавно сведениям, на Украине, в Полтаве, но всё равно и по духу, и по букве закона Лев Сергеевич Овалов – наш земляк, ведь до конца жизни главным официальным его документом был паспорт с записью: «… Место рождения – село Успенское Покровского района Орловской области».

Кроме того, большая часть архива писателя по его завещанию была передана не куда-либо, а в фонды Орловского объединённого государственного литературного музея И. С. Тургенева, где эти документы не только бережно хранятся, но и представляются общественности.

Важную роль в жизни Л. С. Овалова сыграл Дмитрий Дмитриевич Ерохин. Дело в том, что родной отец Льва Овалова, Сергей Владимирович Шаповалов, поручик 224-го пехотного Юхновского полка, погиб в одном из первых боев Первой мировой войны, в октябре 1914 года. Его 26-летняя жена Софья Николаевна стала вдовой с двумя несовершеннолетними сыновьями на руках – девятилетним Львом и семилетним Дмитрием.

Зубы – на алтарь науки

С семьёй Шаповаловых дружил врач Дмитрий Дмитриевич Ерохин. Эта дружба завязалась на военных сборах 1905 года в Полтаве, где оба офицера были ещё прапорщиками и куда навестить мужа приехала беременная Софья Шаповалова.

Когда Сергей Шаповалов погиб, Дмитрий Ерохин стал помогать вдове и детям по мере своих сил и возможностей, а в 1915 году предложил Софье Николаевне выйти за него замуж.

Вот с этого времени Дмитрий Дмитриевич стал не просто членом семьи Шаповаловых, он возглавил её, взяв на себя все заботы по материальному обеспечению и воспитанию детей. Лёва и Митя для него стали не пасынками, а настоящими детьми (тем более, общих детей с Софьей Николаевной у них не появилось).

Когда наступили трудные годы Гражданской войны, в Москве народ голодал. Врач Дмитрий Ерохин в это время записался добровольцем в Красную Армию. Но он не мог бросить семью на произвол судьбы, и уговорил городскую уроженку и жительницу Софью Шаповалову-Ерохину переехать на какое-то время в село Успенское Малоархангельского уезда Орловской губернии, откуда он сам был родом и где проживал в это время один из его братьев – Фёдор.

Фёдор Дмитриевич Ерохин был по местным понятиям крепким мужиком, даже кулаком, с приличным домом, хозяйством, несколькими десятками десятин земли и отдельно стоящим хутором. Он принял семью брата без особого восторга, но жильём и питанием родственников обеспечил. А потом Софья Николаевна Шаповалова устроилась учительницей в местную школу, начав самостоятельно зарабатывать на хлеб. Здесь, в Успенском, были заложены и основы личности обоих её сыновей – будущего писателя Льва Овалова и будущего красного командира Дмитрия Шаповалова.

По словам Скальда Шаповалова, старшего сына писателя Овалова, дед был «уникальной личностью, рыцарем без страха и упрёка».

Родители его мечтали о священнической карьере для отпрыска, и Дмитрий Ерохин учился вначале в Орловской духовной семинарии. Но потом резко поменял жизнь, поступив на медицинский факультет Варшавского университета. Учился усердно и с энтузиазмом. При проведении каких-то опытов его уговорили ради науки добровольно удалить все зубы, и Дмитрий Ерохин всю жизнь потом носил зубные протезы.

Чудом спасшийся

Участвовал он в Первой мировой, а потом – и в Гражданской войне на стороне Красной Армии (кстати, как и второй его брат, Константин Дмитриевич, который был командиром пехотной роты). Это потом и спасло семейство в Успенском, где Шаповаловы благополучно пережили трудные голодные и военные годы.

Добрый, искренний, обязательный, Дмитрий Дмитриевич был замечательным отчимом и отличным специалистом. После окончания Гражданской войны и возвращения всего семейства в Москву он работал в поликлинике санотдела милиции в Столовом переулке и, как написали в характеристике, показал себя «чутким врачом и добросовестным работником». В 1934 году добровольно выезжал в экспедицию на борьбу с эпидемией сыпного тифа, а позже сопровождал призывников до места их назначения на Дальнем Востоке.

В 1937 году ему как члену семьи кулаков грозил арест, но его предупредил хорошо относившийся к нему начальник: «До завтрашнего дня покиньте Москву…». Ерохин уехал в Казахстан, а за ним потом последовала и верная жена Софья Николаевна.

Выждав некоторое время, Дмитрий Дмитриевич вернулся в Москву, но устроился на работу в сельской местности, заведовал больницей в селе Старое Егорьевского района (в 30 километрах от Егорьевска). Главврач так мобилизовал своих работников на разведение огорода, что с его помощью на целый год обеспечивал продуктами больницу.

У лечебного учреждения были лошади, сено для них заготавливали сами работники, а председатель колхоза предоставлял животным овёс. Ерохин умудрился с помощью подсобного хозяйства даже заработать деньги на покупку рентген-аппарата и оборудования для лаборатории по самому высшему разряду, за что чуть не попал под суд. Его больница стала первой среди сельских лечебных учреждений Московской области.

Кстати, возвращаясь из Средней Азии, Дмитрий Дмитриевич привёз и фактически воспитал умиравшую девочку-узбечку Марген (она потом вышла замуж и жила в Казани, приезжая к Шаповаловым в гости).

Боролся за здоровье других, а своё не уберёг…

В годы Великой Отечественной войны майор медицинской службы Ерохин был назначен начальником 194-го военно-санитарного поезда, с которым проехал всю страну и добрался до Европы. Как отметил в наградном листе его начальник, генерал-майор Фрид, майор Ерохин показал себя опытным организатором, который сумел отлично поставить лечебную работу в поезде и «лично принимал участие в лечении перевозимых раненых бойцов и командиров». Наградой за многомесячный бессонный труд Дмитрию Дмитриевичу стал орден Красной Звезды, которого он удостоился по окончании войны.

Сохранилось несколько писем Ерохина к Льву Овалову, в которых видны их отношения. Процитируем отрывок из одного, послевоенного, от 25 сентября 1946 года: «Дорогой Лёва, здравствуй! Прости, что редко пишу, ведь ты знаешь, какой я писака. Но, думаю, этот пробел нисколько не может влиять на наши отношения и мои к тебе тёплые чувства. Мы часто вспоминаем о вас и о тебе особенно, потому что Дмитрия в живых… нет. Погиб ли он смертью храбрых или умер в одиночку? Или, быть может, в числе немногих, вычеркнутых из списка живых, когда-либо появится?». (Лейтенант Дмитрий Ерохин пропал без вести в декабре 1941 года.)

Всю жизнь боровшийся за здоровье других, в том числе и близких людей, Дмитрий Дмитриевич Ерохин своё собственное здоровье не уберёг. Он скончался 23 октября 1947 года, едва перейдя 60-летний рубеж: двусторонний туберкулёз лёгких, болезнь бронхов и кардиосклероз нанесли врачу тройной удар, от которого он не оправился.

Похоронили Дмитрия Дмитриевича на Ваганьковском кладбище. Могила его не сохранилась. Не осталось следов и от родовой усадьбы Ерохиных в селе Успенском. Облик врача Ерохина донесла до нас единственная его фотокарточка с какого-то документа. Посмотрите на неё: вот такими настоящими и бескорыстными, жертвенными интеллигентами земли российской создавалась слава нашей культуры и науки.

Источник: Александр Полынкин. Два письма с фронта. Орловский вестник. № 31 (1093), 20/08/2014. – С. 13.

Источник: Александр Полынкин. Дмитрий Ерохин – отчим писателя Овалова. Орловский вестник. № 36 (1146), 23/09/2015. – С. 13.