Ливенский самозванец

13 октября 1627 года воеводы города Ливны Ф. В. Бутурлин и Л. И. Писарев получили донос: сын боярский Замятня Коширенинов сообщил, что некий Ануфрий, крестьянин ливенского помещика А. Самойлова, называет себя сыном окольничего Ивана Фёдоровича Басманова.

Но прежде чем продолжить повествование, скажем несколько слов непосредственно о Басмановых. Не вдаваясь в генеалогию этого знаменитого и кровавого рода – на это есть разного рода справочники и энциклопедии, остановимся непосредственно на личности И. Ф. Басманова. Он был сыном Фёдора Алексеевича Басманова, известного опричника, любимца Ивана Грозного, про которого говорили, что он «.прекрасный лицом, гнусный душою.». Ф. А. Басманов кончил так же плохо, как и созданная мнительным царём опричнина. По приказу Ивана Грозного он убил своего отца, видного деятеля опричнины, тем самым отсрочив собственную казнь на год.

Иван Фёдорович был младшим из двоих сыновей Ф. А. Басманова, состоял дворянином московским при дворе, затем стал окольничим и воеводой и погиб в сентябре 1603 года в бою против повстанцев Хлопка.

На следующий же день упомянутый Ануфрий был разыскан, арестован, доставлен в съезжую избу (воеводскую канцелярию) и допрошен. Дознание по подобному делу, согласно судебным нормам того времени, сопровождалось пыткой. По окончании допроса самозванца бросили в тюрьму, «до государева указа», а его расспросные речи отослали в Москву. Царь Михаил Фёдорович, ознакомившись с делом, счёл его настолько серьёзным, что потребовал немедленно доставить арестанта в Москву. Оттенок государственной важности этому делу придавало то, что Фетинья, дочь И. Ф. Басманова, состояла замужем за кравчим В. Я. Сулешевым, родственником царя. В декабре того же года Ануфрия, «сковав крепко, чтоб он с дороги не ушёл и дурна над собою какова не учинил», доста­вили в столицу.

Снова допрошенный са­мозванец повторил свои прежние показания, рас­сказав нижеследующую историю. Его мать, вдову И. Ф. Басманова, звали Агафья Ивановна Салтыкова (в реальности вдову окольничего звали Ирина Васильевна Салтыкова, и она была ещё жива в начале 1620-х годов, но это, бе­зусловно, мелочи). После убийства в Москве Лжедмитрия I и «дяди» Ануфрия – П. Ф. Басманова (в ночь с 16 на 17 мая 1606 года) и прихода под столицу «ли­товских людей» – войск Лжедмитрия II (июнь 1608 года) жизнь в Москве стала тяжёлой и бесхлебной. Пока кольцо вокруг столи­цы окончательно не сомк­нулось, Ануфрий с мате­рью покинули осаждённый город и ушли на Рязанщину, где устроились жить в маленьком городке Печерники. Здесь Агафья вышла замуж за Евсея Афанасье­вича по прозвищу Татарка. Печерники признали власть Лжедмитрия II, и отчим за­нимал какую-то должность в городском управлении. Вскоре к городку подошли отряды рязанского воево­ды Прокопия Ляпунова, возглавившего впослед­ствии Первое ополчение, которое пыталось выбить поляков и литовцев из Москвы. Печерники были взяты, отчима Ануфрия, как пособника самозванца, схватили и увезли в Рязань, где, вероятно, казнили. Мать Ануфрия забрали с собой темниковские тата­ры, служившие у Ляпунова, и с той поры о ней не было ни слуху ни духу. Жестоко досталось и Ануфрию, он получил от Прокопия Ляпу­нова удар чеканом (бое­вым молотом) по голове и был брошен на съедение медведю. Мальчишку спас какой-то скоморох, кото­рый отнял его у зверя. Рваный шрам на икре левой ноги, которую «выел» мед­ведь, и вмятина на голове от удара воеводского чекана подтверждали правдивость этой части его показаний. Ануфрия забрали с собой михайловские казаки и увез­ли в соседний город Михай­лов. Там, у попа Исая церкви Николы Красногорского, он прожил около четырёх лет. Но его злоключения на этом не закончились – во время набега ногайских татар на Михайлов Ануфрий попал в плен. Когда же ногайцы воз­вращались с захваченной добычей и русскими полоня­никами, то на них в Ливенском уезде напали местные служилые люди и его, Ануф­рия, «отгромили». «И взял его с погрому к себе ливенец сын боярской Григорей Токмаков». Ануфрий прожил у Токмакова четыре года, за­тем ушёл от него, женился на Татьянке – крестьянке сына боярского Агея Самой­лова – и «жил за ним, за Агейком, во крестьянех лет з десять».

Время шло, у Ануфрия уже было трое детей, страшное и муторное прошлое подёрнулось туманной дымкой и, казалось, навсегда осталось позади. Но в один далеко не прекрасный день или вечер Ануфрий то ли спьяну, то ли в порыве дурной откровеннос­ти сказал собеседникам, что он вовсе не крестьянин, а сын самого Ивана Фёдоро­вича Басманова. Сказанное им весьма походило на госу­дарственную измену, в ре­зультате Ануфрий очень бы­стро оказался там, где раз­бирались дела подобного рода, – в приказном застен­ке. Но судей интересовали не столько злоключения Ануф­рия – в годы Смуты судьбы людей складывались порой гораздо более причудливо и страшно, и история Ануфрия на этом фоне выглядела вполне заурядной. Главное же, что интересовало следова­телей: «почему он сказывает себя Ивановым сыном Басма­нова? И хто ево Ивановым сы­ном Басманова назватца на­учил, и для какова воровства (преступления), и хто именем?». На что Ануфрий простодушно отвечал, что зна­ет об этом со слов своей мате­ри – Агафьи Ивановны. И тут следствие зашло в тупик – мать Ануфрия давно сгинула в круговерти Смутного времени, и даже если она была ещё жива, разыскать её не пред­ставлялось никакой возможно­сти. И только она могла отве­тить на вопрос, зачем она вби­ла в голову сыну, что он сын окольничего И. Ф. Басманова.

Впрочем, судьи уже убеди­лись, что злого умысла это дело не несло, стало быть, же­стоко наказывать простака не стоило. И если мужик и был в чём-то виноват, то только в скудоумии и в не в меру длин­ном языке – нашёл о чём, с кем и когда говорить.

Приговор оказался необы­чайно мягким – ссылка с семьёй в Сибирь в пашенные крес­тьяне. Имущество Ануфрия было распродано, а его жену Татьянку и детей – Порфирку, Сеньку и Парашку отправили в Москву, закупив на выручен­ные деньги «платьишка, в чём до Москвы довесть», а также всё необходимое в дороге. Из Москвы всё семейство отпра­вили в Сибирь, где следы Лжебасманова теряются.

Безусловно, ответ на загад­ку происхождения Ануфрия знала только его мать. Но что самое интересное, Ануфрий вполне мог оказаться сыном И. Ф. Басманова. Можно предположить, что пути Агафьи Ивановны и Ивана Фёдоровича Басманова некогда пересеклись. Отсюда и родилась, в пря­мом смысле, история о том, что Ануфрий – сын И. Ф. Басма­нова. Возможно, рас­сказав сыну о его высоком происхождении, мать надея­лась, что это каким-то обра­зом облегчит его судьбу, но в конечном итоге «родство» едва не стоило ему головы.

Источник: Владимир Неделин. Ливенский самозванец. Орловский вестник. № 16 (816), 16/04/2008. – С. 21.