Мозаичная красота. 60 работ художника Дмитрия Кунцевича

Юлия Гойко

Дмитрий Кунцевич, руководитель мозаичной мастерской минского Свято-Елисаветинского монастыря, – о радостях и сложностях работы с мозаикой, о секретах этого древнего искусства, о творчестве как со-работничестве Богу.

Зверинецкий монастырь,Киев, Украина

Основание мастерской и кое-что оставшееся «за кадром»

– Дмитрий, расскажи, пожалуйста, как мастерская начала быть.

– Наша мастерская существует уже около 12 лет. Она была основана по благословению духовника Свято-Елисаветинского монастыря – протоиерея Андрея Лемешонка. Когда в монастыре начали возводить храм в честь иконы Божией Матери «Державная», спроектированный в византийском духе, идея мозаичного убранства показалась очень уместной. Монахиня Марфа и архитектор Николай Дятко, ответственные за храм, вынесли эту идею на обсуждение отца Андрея и сестер. Батюшка благословил: «Давайте попробуем мозаику». Начиная работать в Державном храме, мы не представляли, что сможем осуществить такой грандиозный проект. Но когда воплотилось задуманное, а точнее сказать – немыслимое, у всех была такая радость – Пасха!

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина

Кстати, когда после окончания работ намывали храм, готовясь к праздничному богослужению, произошел один необычайно знаковый случай. Тогда я не придал ему значения, а если честно, даже вознегодовал. И только много лет спустя, читая предание о создании Софии Киевской, обнаружил, что нечто подобное упоминается и там.

Дмитрий Кунцевич

Голуби кружились под изображением Матери Божией, исчезали в фигуре Господа под куполом, снова вылетали… Зрелище это было сказочное!

А случилось вот что. Мы зашли с отцом Сергием, нашим главным иконописцем, посмотреть, как продвигается уборка, и увидели такую картину: из вентиляционного отверстия в куполе храма (отверстие замаскировано мозаикой), прямо из фигуры возносящегося Спасителя вылетели два голубя.

Они кружились, садясь на карниз в конхе под изображением Матери Божией, снова исчезая в фигуре Господа под куполом, перелетая от одной композиции к другой.

Зрелище это было сказочное, но видеокамер в телефонах тогда еще, к сожалению, не было… Из санитарных соображений мы пытались выгнать птиц через окна, но ничего не выходило. А через несколько часов, на пасхальной службе, их уже не было.

Художественный ликбез

– А с чего начинали?

– Начинали с нуля – то есть с меня… Тогда, еще будучи студентом, я нес послушание в сестричестве – посещал болящих в интернате при психоневрологическом диспансере (микрорайон Новинки г. Минска. – Ю.Г.), помогал в иконописной.

Решил привлечь своих друзей – тех, с кем учился в Академии искусств. Некоторые из них уже были верующими людьми, кто-то начинал воцерковляться.

Именно эти братья стали основой, фундаментом и авангардом нашей артели: Михаил Лавшук, его брат Димитрий, Саша Трусковский, Максим Дударев, Денис Черновец и др. Мы трудимся вместе до сих пор. Про «пуд соли» не скажу, но тонны смальты уже «съели».

Ионинский монастырь, Киев, Украина

Никаких знаний не имели, опыта тоже… Это во многом и помогло нам, иначе вряд ли мы взялись бы за такое дело. В институте на кафедре монументально-декоративного искусства, где мы отучились, технологии мозаики был выделен один семестр. Этого, конечно, было недостаточно. Специфика храмового искусства предполагает наличие богословских знаний, которых мы в академии не получили. Для меня это было серьезной трудностью. Ведь существуют определенные закономерности и требования к церковной стенописи.

Занялись самообразованием – иначе говоря, «ликбезом». Начали с посещения святынь – с благоговением осматривали древние храмы Киева, монастыри России. Тогда же поехали на машине в Ферапонтово, Вологду, Кириллов. Из путешествия вернулись пешком: под Новгородом Великим видавший виды двигатель «Мерседеса» нашего компаньона Ильи Мохова «стукнул» – и так и не восстановился.

Потом ездили в Питер, Москву, разыскивали мастеров-мозаичистов с опытом – их не так много оказалось. Но и они не на все вопросы имели ответы. Многое приходилось изобретать самим. И, как говорил известный иконописец архимандрит Зинон (Теодор): «Сразу ничего не выйдет, но если пробовать снова и снова, обязательно получится». Кроме этих вдохновляющих слов он открыл нам и некоторые важные приемы написания образа.

Неоценимую помощь, точнее сказать – закваску, я получил в Оптиной пустыни. Стенописцы – иеромонах Иларион, инок Алипий (недавно скоропостижно скончавшийся), монахиня Мария – незримо присутствуют во всех наших работах, их методами и рецептами мы пользуемся до сих пор.

С благодарностью вспоминаю Александра Николаевича Солдатова, преподавателя иконописной школы при Московской духовной академии; московского художника-мозаичника Корноухова Александра Давыдовича и других. У некоторых мастеров учились «заочно», глядя на плоды их трудов.

Ионинский монастырь, Киев, Украина

Созванивались с ребятами из Тихоновского тогда еще института, просили пленки с негативами древних балканских росписей, мозаик Италии для печати фото. В Минск возвращались с сумками снимков – это был шикарный материал, предел мечтаний. Влетали такие поездки по тем временам в копеечку. Но разве счастье измеришь рублями?

– Сейчас, видимо, гораздо проще добывать информацию и материалы.

– Даже и сравнивать нечего…

Тогда на дворе стояла совсем другая эпоха – всё приходилось собирать по крупицам огромными усилиями. Не было интернета, всевозможных гаджетов – использовали такие «носители», как книги, фотографии (очень скудные, конечно), журнальные вырезки. Московские иконописцы и искусствоведы имели возможность бывать в Сербии, Греции, Италии, нам такое и не снилось.

Однажды в телефонном разговоре известный реставратор А.Н. Овчинников из лучших побуждений посоветовал мне не тратить времени на собирание фото, а лучше самому съездить в Равенну и на месте поглядеть интересующие меня мозаики. Кому сейчас за 35, могут представить мою реакцию – недавнего пионера из рабоче-крестьянской семьи, воспитанного в советской школе, отец которого, строитель, был разве что в Афганистане с дружественным визитом по коммунистической путевке…

Делать «как получается» не имеем права

– Интересно узнать о самом процессе создания мозаики.

– Внешнюю сторону можно описать достаточно просто. Это так: делается эскиз, разрабатывается богословская программа, цветовое решение, подбираются колера; потом – «картон» в размер; далее набор на стене в раствор – мозаика готова. Однако внутренний процесс много сложнее – автор переживает всё на «своей шкуре», и зачастую очень болезненно. Именно это является центральным образом в нашем искусстве – кусочек Царствия Божия, мира, перерожденного Святым Духом.

Эскизу предшествует замысел, идея, которая может быть очень абстрактной, например: «слава Божия и красота иного мира». В принципе, полная абстракция, но именно это является центральным образом в нашем искусстве: кусочек Царствия Божия,

Небесного Иерусалима, мира, перерожденного Святым Духом, преображенного благодатью.

В реальной жизни мы практически не встречаем воплощения подобной идеи в чистом виде: святыня соседствует с хаосом, безобразием, ужасом, всё искажено, запутано…

Только Божественная Литургия, деятельная и молитвенная помощь ближнему, церковное служение (совершенно разного рода), осознание своей вины могут дать нам на мгновение пережить опыт близости Божией, ощутимого присутствия Христа. Тогда абстракция перерождается в конкретную композицию, обретает ясные очертания, воплощается в изображение праздника или отдельного святого.

– Можешь описать свои ощущения в процессе создания эскиза?

– Во время работы над эскизом я смутно представляю, в какие формы в итоге всё облечется. Что-то делаю наугад, пытаясь понять, какими средствами достичь желаемого. Нередко уже надо исполнять в материале конкретную часть композиции, нужно приступать к набору мозаики на стене, а мы еще не знаем, с чего начать…

Из ниоткуда, зачастую в последний момент, появляется понимание того, какими должны быть конкретные детали композиции: цветовое решение одеяния, орнаментальный декор нимба, власы, шрифт надписаний и т.д. Всё это витает где-то рядом, интуицией чувствуешь, пытаешься угадать, как через мутное стекло, что и как нужно сделать.

И только в ходе работы мучительные догадки облекаются в конкретную форму. Принимают участие в этом все – от заказчика до трудящегося над набором. Конечно, легче работать, имея точное понимание, в каком направлении необходимо двигаться.

Много труднее и мучительнее длительное время идти наугад, даже если понимаешь, что и в этом есть действие Божие… Но ощущать свою беспомощность довольно трудно.

читать полностью: https://obiskusstve.com/1102834705289185607/mozaichnaya-krasota-60-rabot-hudozhnika-dmitriya-kuntsevicha/

С Дмитрием Кунцевичем беседовала Юлия Гойко

15 декабря 2014 г.

ИСТОЧНИК: https://obiskusstve.com/1102834705289185607/mozaichnaya-krasota-60-rabot-hudozhnika-dmitriya-kuntsevicha/