Мы хотим так же, как и вы, чтобы из детей выходили не сентиментальные слюнтяи, а сильные, мужественные люди...

XIV

И еще, быть может, мне скажут:

«Вы хотите воспитать детей слабыми, слабодушными людьми, трепещущими перед всякими страданиями — сегодня пред страданиями раненого зайца, а завтра и перед собственными какими-нибудь пустыми своими страданиями. Вы хотите воспитать баб, а не мужественных борцов с жизнью».

Нет, — мы хотим так же, как и вы, чтобы из детей выходили не сантиментальные слюнтяи, а сильные, мужественные люди, мужественно переносящие свои страдания, мужественно выносящие крики чужих страданий, но не для того, чтобы спокойно проходить мимо них, а для того, чтобы идти к ним на помощь, работать, облегчая их, и, во всяком случае, люди, стремящиеся к тому, чтобы не быть самим причиной ничьих чужих страданий.

Когда мы увидим, что дети, отправляясь в завлекательные походы на зверьков и птиц, с палками, каменьями, силками, луками, ружьями, будут воображать себя героями, смельчаками, мы скажем им: «Вы не герои, а трусы. Тот, кто обижает, давит, насилует слабого, тот жалкий трус, а не герой. Герой спасает жизни, а не губить их. Мужество не в насилии, а в труде и помощи. Давя слабого, ты — трус и негодяй».

Мы хотим, чтобы из детей выходили сильные люди, но не безразлично сильные, не сильные на все, на что угодно. Мы хотим, чтобы сила их была не слепая, самодовлеющая сила, но сила, направленная на благо всех, сила, покоряющая мертвую природу, живой же природе помогающая, работающая в братской кооперации с нею, сила, направленная на созидание, а не на разрушение.

Если сила детей новых поколений будет такою силой, они будут людьми в истинном значении этого слова, они исполнять в этом мире свое человеческое, а не одно животное, предназначение, потому что человеку предназначено внести в мир новую идею, и эта идея есть идея единства и священности жизни, идея великого братства всех существ, служащих ее проявлением.

Если жизнь и детей новых поколений не будет сколько-нибудь полным воплощением этой идеи, если и у них будут отступления, проступки против нее (ибо и они будут не ангелы, а люди во всех условиях земной жизни), но если только они будут люди, стремящиеся идти все выше к солнцу любви, а не книзу, в старую яму животного насилия, они будут участниками того истинного прогресса человечества, который выразился когда-то во мгле веков сначала в уничтожении поедания старых и слабых, затем поедания людей чужих семей, затем поедания покоренных врагов, потом в ослаблении и уничтожении рабства, затем в продолжающемся ослаблении вообще жестокостей и насилий людей над людьми, и должен прийти к прекращению жестокостей над животными и убийств их для человеческого удовольствия.

Для наших детей будет ясно, что уничтожение жестокостей и насилий людей над людьми и уничтожение жестокостей и насилий людей над животными,— две стороны одной и той же задачи: вразумления, очеловечения жизни, неразрывно связанные вместе.

Им ясно будет, что нельзя жертвовать одним для другого, что если великую ткань жизни разрывают в одном месте, то надрыв ее непременно отзывается во всей жизни, и, прежде всего, пагубнее всего, в самом том человеке, который нарушает закон любви, закон великого братства, потому что нарушающий лишает себя радостного единства со всею жизнью.

Работа для прекращения страданий людей, работа для прекращения страданий животных! Никак нельзя сказать, что должно быть первым, что вторым. Жертвовать одним для другого было бы тою величайшею несправедливостью, тем попранием прав одних существ ради других, которые до сих пор царили в мире. И то и другое, насколько хватит любви, сил и умения!

Проведете идеи о равном уважении к жизни каждого живого существа имеет огромное значение в детском воспитании.

Перед человеком, могущим сгубить или освободить тысячу людей, и перед ребенком, могущим освободить или задушить птичку, бьющуюся в его руках, стоит нравственная дилемма, одинаковая по своей сущности и величине для того и другого.

Для дела справедливости и любви не может быть первых и последних. Все страдающие существа должны быть равноценны.

Но для того, чтобы работа справедливости и любви совершалась в новых поколениях в таком цельном направлении, нужна сейчас работа, борьба в этом направлении. Если воспитание будет так же мало заниматься этими вопросами, как занималось до сих пор, дело уничтожения великих несправедливостей в мире будет подвигаться вперед по-прежнему черепашьими шагами, и царящая кругом атмосфера жестокости, не встречая себе отпора в воспитании, будет по-прежнему сушить, кастрировать, извращать душу наших детей.

Но я глубоко верю, что явятся новые родители, учителя, воспитатели и просто друзья детей и всех гонимых и теснимых без различия, которым дороже всего будет воспитать в ребенке человека.

В одном из очерков жизни знаменитого американского религиозного и социального реформатора Теодора Паркера (того Паркера, которого автор русской его биографии Н. И. Сторошенко называет «апостолом гуманности и свободы»), мы находим следующие строки[2].

„Мать Паркера,— женщина с чутким сердцем и поэтическим дарованием, но в то же время очень практичная,— много потрудилась над религиозным воспитанием своих детей, стараясь внушить им религию любви и добрых дел, а не одни только догматы. Она научила Теодора прислушиваться всегда к своему внутреннему голосу, и уже с детства он весь был проникнут нравственными и религиозными идеями. Как рано Паркер стал задумываться над тем, что добро и что зло, видно, между прочим, из его автобиографии. „Когда мне было четыре года,— рассказывает он, — один наш знакомый спросил меня, кого я люблю больше всех. „Отца», — ответил я. — „Как, больше чем себя?»—„Да, сэр». Тогда вмешался отец. „Ну, а если бы,— сказал он, — кому-нибудь из нас двоих пришлось быть высеченным, кого бы ты выбрал?» Я ничего не ответил, но в течение нескольких недель мучился вопросом, почему мне больше хотелось, чтобы наказанию подвергся мой отец, а не я». В другом месте Паркер рассказывает такой случай: „Когда мне было четыре года, я как-то увидел черепаху, лежавшую у берега пруда. Я еще ни разу не убил ни одного живого существа, но видел много раз, как мальчики, ради забавы, ловили и уничтожали птиц, кроликов и т. д. Я поднял палку с тем, чтобы ударить безвредное животное, но вдруг что-то удержало мою руку, и я услышал, как внутренний голос ясно и громко сказал: „это не хорошо». Пораженный случившимся, я побежал домой к матери и спросил ее, чей голос сказал мне эти слова. Она вытерла выступившие слезы своим фартуком и, поднявши меня на руки, ответила: „Некоторые люди называют этот голос совестью. Но я люблю называть его голосом Божьим в душе человека. Если ты будешь прислушиваться к нему, он станет говорить все яснее и яснее и поведет тебя по пути к правде. Если же ты станешь заглушать его в себе, он станет все тише и тише и оставить тебя во тьме, без руководителя. Будущая жизнь твоя зависит от того, сбережешь ли ты в себе этот голос Бога». Я постоянно вспоминал об этих словах и глубоко задумывался над ними. И кажется мне, что ни одно событие в моей жизни не произвело на меня такого сильного впечатления.

Из этого мальчика вышел один из героев человечества, великий борец за освобождение человеческой мысли и за освобождение рабов, угнетенных силою и невежеством.

Не всем дано быть героями, апостолами, но всякому дано быть Человеком, и новое воспитание в основу свою должно положить это.

Новая жизнь откроется для души наших детей, когда основой их жизни станет человечность. Мир жизни откроется тогда им с новой стороны. Новая, радостная красота откроется им в мире, как открылась она Франциску Ассизскому, брату всех живых существ, как открывалась она старцам-пустынникам, жившим в дружбе со зверями, как открывается она всем истинным друзьям животных наших времен в их любовном общении со всем окружающим их миром жизни.

Чистыми, не оскверненными насилиями над другими существами, руками будут переворачивать новые люди страницы дивной книги мира и сами будут вписывать в нее прекрасные строки новой жизни, основанной на равной любви ко всему живому.

Будем же и мы, во мгле торжествующего пока насилия, среди стонов жертв человеческого бездушия и невежества, в тумане испарений проливаемой крови, работать для приближения этого времени.

Примечания

[1] Цитируется по журналу „Юный Читатель».

[2] Краткая биография Паркера. Перевод с английского, под редакцией В. Г. Черткова.