Николай Кибальчич: идея ракетного летательного аппарата

23 марта 1881 года, Николай Кибальчич, находясь в тюремной камере, предложил проект реактивного летательного аппарата для полета человека.

Н. И. Кибальчич выдвинул идею ракетного летательного аппарата с качающейся камерой сгорания для управления вектором тяги. За несколько дней до казни Кибальчич разработал оригинальный проект летательного аппарата, способного совершать космические перелёты. Его просьба о передаче рукописи в Академию наук следственной комиссией удовлетворена не была, проект был впервые опубликован лишь в 1918 году в журнале «Былое», № 4—5.

Защитник Н. И. Кибальчича - В. Н. Герард - в своей речи, в особом присутствии сената, характеризуя своего подзащитного, сказал: «когда я явился к Кибальчичу, как назначенный ему защитник, меня прежде всего поразило, что он был занят совершенно иным делом, ничуть не касающимся настоящего процесса. Он был погружен в изыскание, которое он делал о каком-то воздухоплавательном снаряде; он жаждал, чтобы ему дали возможность написать свои математические изыскания об этом изобретении. Он их написал и представил по начальству».

Сам Кибальчич закончил свое последнее слово заявлением о своем изобретении: «по частному вопросу я имею сделать заявление на счет одной вещи, о которой уже говорил мой защитник. Я написал проект воздухоплавательного аппарата. Я полагаю, что этот аппарат вполне осуществим. Я представил подробное изложение этого проекта с рисунками и вычислениями. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможности выслушать взгляда экспертов на этот проект и вообще не буду иметь возможности следить за его судьбою, и возможно предусмотреть такую случайность, что кто-нибудь воспользуется этим моим проектом, то я теперь публично заявляю, что проект мой и эскиз его, составленный мною, находится у г. Герарда».

О проекте Кибальчича много говорили и писали в иностранных газетах, но он остался необнародованным. Автор воспоминаний о Н. И. Кибальчиче, появившихся в 1882 году, писал: «что касается его проекта воздухоплавательной машины, то, если не ошибаюсь, он состоял в следующем: все ныне употребляемые двигатели (пар, электричество и т. д.) не достаточно сильны для того, чтобы направлять воздушные шары. Идея Кибальчича состояла, кажется, в том, чтобы заменить существующие двигатели каким-нибудь взрывчатым веществом, вводимым под поршень. Сама по себе, эта идея, насколько мне известно, не нова; но здесь важны подробности: какое вещество вводится, при каких условиях и т. д. Будет, конечно, очень жаль, если инквизиторская ревность правительства заставит его сражаться даже с мертвым врагом и похоронить вместе с ним его, может быть, в высшей степени важное изобретение. Но всего вероятнее, конечно, что оно будет просто украдено, - благо протеста с того света никто не услышит.

«Знающие Кибальчича не могут удивляться его философски-спокойной кончине. Он не был боевым человеком, он не способен был поднять руку на себе подобное существо, он не мог быть и хладнокровным в такую минуту, когда приходится сражаться. Но, при его глубоком убеждении в правоте своего дела, при его способности сливаться всей душой с любимой идеей, он, конечно, мог спокойно глядеть в глаза смерти, более спокойно, чем большинство других людей. И накануне смерти, его, как известно, тревожила только судьба его проекта воздухоплавания, как Архимеда - судьба его кругов».

Судьба проекта Кибальчича такова: 26 марта 1881 года (№1617) начальник жандармского управления, генерал Комаров, доносил в департамент государственной полиции: «в удовлетворение ходатайства обвиняемого в государственном преступлении сына священника Николая Кибальчича, проект его о воздухоплавательном приборе при сем представить честь имею». На этом донесении сделаны две пометы: «приобщить к делу о 1 марта» и «давать это на рассмотрение ученых теперь едва-ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки». Во избежание неуместных толков, проект Кибальчича был вложен в конверт, запечатан и подшит к делу. Этот конверт оставался при деле запечатанным. 36 лет. Только в августе 1917 года дело было обретено в архиве департамента полиции, пакет был вскрыт, и проект появляется на свет впервые на страницах «Былого». Но Кибальчичу сказали, что проект его передадут на рассмотрение ученых, и он ждал их ответа, их суда. Кончался март месяц, до смертной казни оставалось два дня, и Н. И. Кибальчич решился утруждать 31 марта «его сиятельство господина министра внутренних дел» следующим прошением: «По распоряжению вашего сиятельства, мой проект воздухоплавательного аппарата передан на рассмотрение технического комитета. Не можете ли, ваше сиятельство, сделать распоряжение о дозволении мне иметь свидание с кем-либо из членов комитета по поводу этого проекта не позже завтрашнего утра, или, по крайней мере, получить письменный ответ экспертизы, рассматривавшей мой проект, тоже не позже завтрашнего дня. Прошу еще ваше сиятельство дозволить мне предсмертное свидание со всеми моими товарищами по процессу или, по крайней мере, с Желябовым и Перовской». Нечего и добавлять, что предсмертной просьбы Кибальчича были оставлены без последствий.