О романе Евгения Водолазкина «Лавр»

Евгений Водолазкин. «Лавр». Рецензия писателя Владимира Ермакова

Жанр книги в подзаголовке определён через отрицание: неисторический роман. Я бы предложил неологизм: анахроника. То есть хроника событий вне времени. Если это постмодернизм, то самого высокого разбора. В любом случае это нечто значительное. И при этом захватывающее чтение. Современные издатели для изделий такого рода придумали торговую марку интеллектуальный бестселлер. (Мировые примеры: Умберто Эко «Имя розы» и Йен Пирс «Перст указующий»; отечественный образец жанра: Антон Уткин «Хоровод»). Но если критика проверит текст по критериям магического реализма, (эталоном которого стал шедевр Г. Г. Маркеса «Сто лет одиночества»), роман всё равно окажется превосходен. А ещё эта книга – роман воспитания. И – love story: история любви, превосходящей жизнь. И отчасти fantasy. И книга странствий, то есть травелог. А также философский роман. Все жанры, кроме скучного – в одном тексте, читающемся одним духом.

Однако истинной основой этого произведения является основной жанр христианской словесности – житие. Евгений Германович Водолазкин, доктор филологических наук, сотрудник отдела древнерусской литературы ИРЛИ РАН – авторитетный учёный и великий знаток родной старины. А ещёе, как ученик академика Лихачёва, человек философского склада ума и безупречного литературного вкуса. В этой книге исследователь, мыслитель и писатель сошлись в единое явление. Явление литературы.

Сюжет романа – жизнь человека, от рождения до смерти. Фабула романа – судьба человека, от падения до спасения. Главный (заглавный) герой – личность воистину необыкновенная; его великий дар любви становится погибелью для любимой, но искупление им невольного греха несёт избавление многим. Ибо наибольшее в любви – самоотверженность. Меняя имена (Арсений ß Устин ß Амвросий ß Лавр), герой по лестнице отречений от себя поднимается к обретению самости. Меняя занятия (целитель ß юродивый ß паломник ß схимник), герой проходит по этапам путь от данного к должному. Постмодернистская ирония, пронизывающая стилистику книги, оказывается в избирательном сродстве с духом юродства, опосредующем её проблематику. Изощрённая ироничность не снижает житийной торжественности, а просветляет тёмную глубину христианского экзистенциализма. Повествование о жизни и судьбе человека предельно серьёзно в содержании. Жизнь – мозаика эпизодов; образ целого видится только sub specie aeterni *). Назовём это непостижимое оправдание бытия Богом. Религиозное сознание зиждется на едином принципе: следуй правде, и Бог позаботится о смысле. И тогда не важно, куда ты идёшь – ты придёшь, куда надо. Неисповедимы пути господни, но все они сходятся в бесконечности.

Книга жестоких деяний и чудесных явлений, составляющих всеобщую историю – о чём же всё-таки этот роман? О времени? О современности? О со-временности! – то есть со-бытийности всех времён, бывших и будущих, открывающихся разуму в исчезающем настоящем. Действие отнесено к XV–XVI векам, периоду перехода от Руси к России, от летописного времени к историческому. Однако в структуре текста минувшее и грядущее таинственно соприкасаются: топология времени не сводится к хронологии. Как утверждает один из прозорливых персонажей, в ходе событий старое не теряется, но входит в новое. Возлюбив геометрию, движение времени уподоблю спирали. Это повторение, но на каком-то новом, более высоком уровне. Или, если хочешь, переживание нового, но не с чистого листа. С памятью о пережитом прежде. Такое видение порядка вещей меняет место человека в мире. И направление мыслей в человеке. Диалектика Гегеля и мистика Апокалипсиса в нашем сумеречном сознании сходятся в одну идею конца истории. И одну надежду на возвращение в вечности всего потерянного времени.

Этот текст как мост между древностью и современностью. Он возвращает в духовный оборот нетленные ценности нестяжательства, связанные с учением и личностью Нила Сорского. И обращает наш внутренний взор к фаворскому свету, мистической озарённости русских исихастов – от Сергия Радонежского до Андрея Рублёва. Приближение автора к тайне исихазма *) – приобщение читателя к сокровенному смыслу православия. И его прикосновение было глубже любых слов. Оно рождало ответ в голове самого вопрошавшего, ибо тот, кто задаёт вопрос, часто знает и ответ, хотя не всегда себе в этом признаётся. По мере того, как ищущий себя избавляется от лишнего в себе, всё яснее проявляется главное в нём: образ божий.

В завершение рецензии пафосный вывод. Вот книга, которой не доставало – дондеже *) ожидаемая и паки непредвиденная. Книга ясная и светлая, как икона северного письма. Я надеюсь, что сказанного достаточно, чтобы заинтересовать читателя настолько, чтобы он нашёл случай и дал себе труд прочитать хотя бы сорок начальных страниц; остальные четыреста прочитаются само собой.

_______________

*) (лат.) – с точки зрения вечности.

*) (от греч. hesyhia – тишина и отрешённость) – мистико-этическое учение, сформировавшееся в XIV–XV веках в глубине православия.

*) (церковнослав.) – здесь: до сего дня.

Источник: Ермаков В. Осадок дня. Орловский вестник. № 15 (1029), 24/04/2013. – С. 14.

«Ресепшн». Голосование за альтернативу слову

*

См.:

Карта сайта

https://multiurok.ru/blog/karta-saita.html

Водолазкин Е. Г.

https://multiurok.ru/blog/vodolazkin-e-g.html