О возрасте Пушкина

Я не верю, что Пушкину было 36…

Нет, не так.

Подъем к Пушкину тяжел и труден. Не в смысле прочтения - читать его, понятно, легче простого. Ну что непонятного - Татьяна влюбилась в Онегина, Гринев не хотел в Белогорскую крепость, а хотел в Петербург, а Дубровский вообще прямолинеен до примитива: оскорбление, месть, красиво стал разбойником, благородно отнимал деньги у богатых. Про лирику вообще молчу. Если представить возрастные народные предпочтения, то раньше Лукоморья читают, пожалуй, только «Уронили мишку на пол». Мол, народный поэт - никуда не денешься, прост, прост, голубчик. Я уже понял. Я выучил «Зимнее утро» - «Мороз и солнце». Закрывай книжку, два часа еще погуляем.

Я не верю, что ему было 36… И это в конце жизни, а все свои вещи он писал, получается, совсем юным - совсем юным…

-Мне скучно, бес.

-Что делать, Фауст…

Фауст тоже был молод, а заскучал, изверившись и постигнув. Постигать - нельзя. Нужно чувствовать, нужно верить всем сердцем.

-Музыку я разъял, как труп…

-Тому уж нет очарований…

- Не дай мне бог сойти с ума…

Нет, нужно по-другому. «Не дай мне бог увидеть все»… Остановись вовремя перед тайной мироздания. Разуму туда нельзя.

-В обитель дальнюю трудов и чистых нег…

Можно - пророку. Поэту. Мечтателю.

И тут с простотой как-то не получается… Не получается с простотой. Вроде писал один Пушкин, а глядишь - совсем другой:

Паду ли я, стрелой пронзенный,

Иль мимо пролетит она -

Все равно: бдения и сна

Приходит час определенный…

И как не вяжется с юным, горячим пылом, с этим вечным молодым эгоцентризмом: «Как дай вам бог…»

Я не верю, что ему было 36…

Как в одну человеческую жизнь вместить страсть, отрезвление, покаяние, прощение и - наивысшее - СМИРЕНИЕ? Говорят, что только в духовном подвиге дается человеку эта высшая, над-мирская добродетель. Только им, «отцам пустынникам и женам непорочным» дается понимание высшего смысла, который мы как-то странно в Пушкине потеряли.

Навис покров угрюмой нощи

Над сводом дремлющих небес…

Из детских кубиков, понятных и привычных, под нечаянным взглядом возникает башня, уходящая в небеса. Призрачный замок Фата-морганы. Сокровищница человеческого гения, сияющая неведомыми красками.

Подъем на эту башню тяжел и труден.

Еще труднее - принять, потому что это правда. Нет другого счастья для человека, чем возлюбить и простить. И превыше страсти - целомудрие. И превыше стяжательства - «неведомая сила» любви к людям, любви к богу.

Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья…

Нет, он не просто прожил 36 лет. Он прожил множество жизней - прожил за нас, во искупление нас и той святой простоты, с которой мы звонко зубрим сейчас про мороз и солнце. Он ушел неразгаданным, непостижимым, мудрым - и не раскрыл того, что нельзя раскрыть до срока.

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

Он оставил нам простой и понятный мир, в котором Татьяна любит Онегина, и это правильно. Где Петруша не хочет ехать в гарнизон, хочет веселиться, и правильно делает! Мал еще, глуп, образумится, повзрослеет. А Дубровский, красивый разбойник с красивой любовью, всегда будет прощать своего врага.

И это правильно.