Первый орловский криминалист

Григорий Федосеевич Моравский получил аптеку в 1815 году, после покойного брата Ивана. Уже в то время он был опытным аптекарем. Архивные документы 1820-х годов утверждают, что «вольное заведение» его содержалось «в отличной исправности» и было снабжено «материалами и медикаментами в изобильном количестве».

«Лаборатория» Моравского

Став владельцем аптеки, Моравский решил бесплатно отпускать лекарства Орловской губернской больнице. Медикаментов туда отправлялось «столько, сколько потребуется». Моравский был человеком небольшого достатка, и бесплатное снабжение граждан лекарствами, минимум с 1815 по 1824 год, город оценил. По представлению губернатора П. А. Сонцова, 31 марта 1830 года Николай I наградил Григория Моравского золотой табакеркой. Её вручил аптекарю новый губернатор – А. В. Кочубей.

Но составление обычных лекарств, как выяснилось, не было единственным занятием Моравского. 25 июля 1830 года руководитель орловского здравоохранения Иван Каспари дал аптекарю особое свидетельство, согласно которому тот с 1815 года занимался «исследованием химических препаратов», для чего Моравский использовал собственные реактивы, и делал он это тоже абсолютно бесплатно.

Другими словами, в своей аптеке Моравский производил первые в губернии криминалистические изыскания. Поручения по делам такого рода провизор получал от Уголовной палаты, от врачебной управы и от чиновников других присутственных мест. Григорий Федосеевич исследовал случаи отравления граждан «разными ядами и примесями» и тем самым «открывал имевшие место преступления».

Давались ли губернским руководством подобные поручения брату Григория Ивану, сказать сложно, но если это и делалось, работы всё равно производились аптекой Моравского, и, вероятно, всё тем же Григорием – вторая аптека, по свидетельству Каспари, была послабее. Где-то здесь, на современной Ленинской улице, в 20–30-х годах XIX века аптекарь Моравский изобличал отравителей «через химическое разложение». Его результаты были объективны и точны, репутация безупречна.

Чтобы не отравились

Хладнокровных убийц, готовых подсунуть ближнему мухоморы в похлёбку или горстку яда в китайский чай, в Орловской губернии всё же было на порядок меньше, чем желающих подделать продукты, сдобрив их чем-нибудь нехорошим. И тут врачебная управа загружала Моравского по полной программе. Ему поручалось определить наличие в пищевых продуктах примесей, уточнить их количество и степень вреда для здоровья.

Орёл был городом торговым, судоходным, имел десятки постоялых дворов, где, бывало, кормили сотни людей. В конце зимы – начале весны в Орёл по санному пути прибывали десятки тысяч возов с зерном и другим товаром. Умножьте это число хотя бы на три, и вы получите огромное количество транзитных приезжих в день. Люди продавали и покупали, приценивались и оставались в городе по нескольку дней. Всех надо было кормить.

Закупки продуктов хозяева «гостиниц» делали в лавках, владельцы которых не всегда были честны. Чтобы избежать массовых отравлений, за качеством продуктов следили доктора врачебной управы. Врачей в те времена было немного, и с проверками помогал их начальник, статский советник И. Каспари. Подозрительные продукты брались на анализ. Вспомним случай с купцом Подшиваловым, имевший место в конце 1829 года.

Случай с Подшиваловым

Подшивалов в основном торговал мясом и рыбой. Но приторговывал и грибками, и сахаром, и винишком, и другой бакалеей. Нежданно нагрянув к нему с инспекцией, Каспари был огорошен совершенно выдающимся надувательством. В сахарный песок Подшивалов смело сыпал свинцовый порошок, чтобы продукт был потяжелее, тот же свинец щедро добавляли в специи. Рыбу и грибы он продавал испорченными и имел в лавке какой-то «поддельный виноград». Рыба отдавала тухлятиной, селёдка пахла гнилью, а вино, которое Подшивалов смело выдавал за виноградное, оказалось самогонкой, подкрашенной черникой. Ну, может, Подшивалов немножко и разбавлял её виноградным вином, но Каспари, который за обедом у губернатора выпивал рюмку-другую мадеры, самогонку от дорогого импорта отличал легко.

Рассвирепев, Каспари позвал полицию. Были взяты пробы «вина и кулька со специями». До оглашения результатов экспертизы и предъявления обвинений Каспари опечатал лавку. Заперев вход и проверив печать, Каспари удалился, оставив Подшивалова в сильнейшем раздражении. Экспертиза проводилась Григорием Моравским через то самое «химическое разложение». Вывод аптекарь сделал однозначный: подделка и свинец! Виноградом жидкость и не пахла, а свинцом, щедро добавленным в сахар, только отравиться можно было, вот и всё. Получив результаты экспертизы, врачебная управа подала на Подшивалова в суд. Полиция, опираясь на экспертизу, констатировала наличие вин «ненастоящей доброты», с «ягодами, называемыми черникою». «Приготовленные специи были с вредным свинцовым сахаром, а рыбу, сельди и грибы, сделавшиеся по гнилости к употреблению в пищу людям вредными», по-хорошему давно надо было выбросить, а не народу предлагать.

Явившись для дальнейшей ревизии, полиция с удивлением обнаружила, что искать ей больше нечего. Нет, выход из лавки по-прежнему был закрыт, печать тоже никто не трогал, только стенки рядом как бы не было: разобрали! Полиция для порядка вошла в пролом, но и нехороший сахар, и специи, и «вина», и сельдь с грибами – всё исчезло через громадную дыру! Купец Подшивалов тоже исчез. Через месяц он объявился и сам подал в суд на Каспари и на полицию, испортившую его продукты. История эта было затянулась, но экспертиза не дала Подшивалову уйти от ответа.

Место поищем, а имя – знаем

Трудно показать в точности, где именно помещалась аптека Моравского. В марте 1840 года объявила об открытии «Санкт-Петербургская» гостиница «вблизи присутственных мест и Дворянского собрания против двух аптек, в центре магазинов, составившая украшений сей, значительно проезжей улице». Гостиница якобы находилась «в Заорлицкой части на Большой Георгиевской улице» (на нынешней Тургеневской). Но это опечатка: на Большой Болховской. Аптеки были там. В начале XIX века в Орле их было две. Лесков в «Несмертельном Головане» пишет: «В аптеках на Болховской улице… аптекаря были – один из поляков, а другой немец». При Лескове так и было: Моравский и Вигандт. Один из них в рассказе потерял ценный в лечении безоар-камень, и «сейчас же на дороге у него стали уши желтеть, око одно… убавилось, и он стал дрожать и… велел себе дома к подошвам каленый кирпич приложить, однако не вспотел, а в сухой рубахе умер».

Провизор Вигандт купил аптеку в январе 1830 года. (С 1811 года ею владел Гезель Кестер. В 1823 году он умер, и его брат Павел сдал аптеку в аренду – сначала Ф. Ферштеру, потом Бюделю. Тот в 1829 году отказался от дела, и какое-то время аптека не работала.)

15 июля 1858 года сын Моравского Павел продал за 16 тысяч рублей «вольную аптеку со всеми принадлежностями, и посудою, и каменным одноэтажным домом с местом и строением г. Орла 3 части в приходе церкви Сретенья Господня» провизору Егору Ивановичу Ионсону. Если «Петербургская» гостиница стояла напротив аптеки, та находилась на стороне Георгиевской (Сретенской) церкви, неподалёку. Дом Моравского на Большой Болховской улице был одноэтажным. В 1852 году в тёплой его галерее снимал дагеротипные портреты Эдуард Мюкке. Перед революцией возле Георгиевской церкви находилась аптека Руцкого, но – на первом этаже дома Левакова. На втором тоже делали фотоснимки – в ателье И. Вареника.

То ли это место? Это ещё предстоит узнать. Но имя первого криминалиста – Григория Федосеевича Моравского – нам уже известно.

Источник: Ашихмина Е. Первый орловский криминалист. Орловский вестник. № 10 (1214), 29/03/2017. – С. 13.

*

См.:

Карта сайта

https://multiurok.ru/blog/karta-saita.html

«Пойдём в мой край…» (1)

https://multiurok.ru/blog/poidiom-v-moi-krai-1.html

«Пойдём в мой край…» (2)

https://multiurok.ru/blog/poidiom-v-moi-krai-2.html