Серова в Фергане

В годы войны театр, где работала Серова, переехал в Фергану. Там актриса почти каждый день получала он Симонова письма. Одна из ее подруг С. Бирман писала Валентине, что та «должна быть внимательнее к Симонову, что такими людьми бросаться нельзя и надо перестать слушаться только себя». Но Валентина Серова жила, согласуя жизнь лишь со своими эмоциями, и ничего не могла с этим поделать.

Я, верно, был упрямей всех, Не слушал клеветы И не считал по пальцам тех, Кто звал тебя на "ты".

Я, верно, был честней других, Моложе, может быть, Я не хотел грехов твоих Прощать или судить.

Я девочкой тебя не звал, Не рвал с тобой цветы, В твоих глазах я не искал Девичьей чистоты.

Я не жалел, что ты во сне Годами не ждала, Что ты не девочкой ко мне, А женщиной пришла.

Я знал, честней бесстыдных слов, Лукавых слов честней Нас приютивший на ночь кров, Прямой язык страстей.

И если будет суждено Тебя мне удержать, Не потому, что не дано Тебе других узнать.

Не потому, что я - пока, А лучше - не нашлось, Не потому, что ты робка, И так уж повелось.

Нет, если будет суждено Тебя мне удержать, Тебя не буду все равно Я девочкою звать.

И встречусь я в твоих глазах Не с голубой, пустой, А с женской, в горе и страстях Рожденной чистотой.

Не с чистотой закрытых глаз, Неведеньем детей, А с чистотою женских ласк, Бессонницей ночей.

Будь хоть бедой в моей судьбе, Но кто б нас не судил, Я сам пожизненно к тебе Себя приговорил.