Трудовые припевки и песни

Зарождение разнообразных форм устного поэтического и музыкального творчества, как одного из могущественных средств общения людей, относится к весьма отдаленным временам, еще к доклассовому 9бществу. В тесной, неразрывной близости с трудовой практической деятельностью людей возникали различные формы изобразительных искусств, а также образцысловесно- музыкального художественного творчества, связанного с звучащей вокальной интонацией. Стремление древних людей в ярком выразительном образе запечатлеть и передать другим свои наблюдения, мысли и чувства о наиболее важном, существенном в их трудовой жизни вело к возникновению разнохарактерных музыкально-поэтических и песенных произведений, как-то: трудовые припевки и выкрики, закликания стихийных сил и явлений природы (солнца, дождя, мороза), трудовые и обрядовые песни. Для более легкого усвоения этим музыкально-поэтическим произведениям придавалась «складная», ритмически упорядоченная форма (стихотворная или близкая к ней), обычно в соединении с напевным интонированием, с более или менее развитым песенным началом.

Уже в глубокой древности люди мечтали летать по воздуху, — об этом говорят нам легенды… а также сказка о «ковре-самолете». Мечтали об ускорении движения по земле — сказка о «сапогах-скороходах», освоили лошадь… Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище, даже «дворец», то есть жилище, укрепленное против врага; создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный ручной станок для тканья и создали сказку о Василисе Премудрой».

В устном песенном творчестве русского народа до наших дней сохранились песенные жанры, непосредственно связанные с трудовой деятельностью, с ритмом трудовых процессов. Это особого рода трудовые припевки и трудовые возгласы-сигналы, сопровождавшие некоторые виды наиболее тяжелых артельных работ (например, передвижка бревен и других тяжестей, рубка леса, вбивание в дно реки свай при постройке плотин и мостов).

Отличительную черту подобных припевок составляет связь с ритмом трудовых движений, осуществляемая в ритмически размеренном повторении традиционных возгласов-сигналов («Взяли!», «Двинули!», «Ух!») в моменты дружных объединенных усилий группы работающих.

В песенном быту русского народа наряду с высокоразвитыми по своей мелодике трудовыми песнями лесорубов и бурлаков («Дубинушка», «Эй, ухяем») до последнего времени встречались также и весьма простые по своему складу трудовые припевки, точнее — напевно интонируемые трудовые возгласы, исполняемые рабочими артелями при передвижении больших тяжестей во время погрузки судов, на лесосплаве, при рубке деревьев. Некоторые из них еще не имели развитого словесного текста и складывались из традиционных трудовых возгласов («Раз-два, взяли», «Раз-два, двинули»), как, например, приводимая припевка. Такие припевки, несомненно, могут дать приблизительное представление и о древнейшей песенной традиции. Иногда такая простейшая попевка представляет собой размеренный речевой выкрик, иногда она напевно интонирована. Повелительная речевая интонация таких призывов- восклицаний воплощается в напеве чаще всего в виде энергичных квартовых восклицаний. Ритмически они организованы таким образом, что акцентированным в них является самый высокий звук.

С течением времени из простейших трудовых возгласов и небольших трудовых припевок песенного типа сформировались мелодически весьма развитые трудовые песни, например «Дубинушка», «Во всю-то ночку темную», «Эй, ухнем». Особую разновидностьрусских трудовых припевок составляют бурлацкие «лямочные» песни, исполнявшиеся волжскими артелями бурлаков при передвижении против течения тяжело нагруженных барок.

«Эти песни поют бурлаки, когда тащат лямку, под ногу скорым или медленным темпом, смотря по потребностям ходьбы. Лямочная песня у волжских бурлаков еще называется приговор, потому что она как бы приговаривается в лад под ногу», — писал поэт Н. Щербина, принимавший участие совместно с Балакиревым в собирательской поездке по Волге.

К числу бурлацких лямочных песен принадлежит трудовая припевка «Матушка Волга, широка и долга». Текст ее составляет обращение бурлацкой артели к различным русским рекам: Волге, Унже, Клязьме, Каме — с жалобой на тяжелый труд. Характерной чертой припевки является спокойное, размеренное, как бы «шаговое» движение. В ней нет традиционного заключительного возгласа-сигнала к выполнению совместного усилия, а также разделения на сольный запев и хоровой подхват. Ладовая основа (что типично для многих средневолжских песен) — бесполутоновая (пентатоническая).

Как и во многих других старинных песнях, к небольшой терцовой попевке снизу прибавлено квартовое восклицание. Короткий напев соответствует продолжительности одной стиховой строчки (отсюда название «однострочный напев»). Лямочной песней является также известная бурлацкая волжская песня «Эй, ухнем», записанная М. Балакиревым в Нижнем-Новгороде в начале 60-х годов прошлого столетия. По указанию современников, песня «Эй, ухнем» обычно исполнялась бурлаками при отплытии от пристани груженого судна. К сожалению, напев был записан Балакиревым с одной лишь строфой текста (быть может, попавшим сюда из обрядово- игровой семицкой песни). Широкая, «большого дыхания» мелодия песни «Эй, ухнем» естественно вырастает из типичных для трудовых песен квартовых попевок и возгласов — тематического зерна. Явно двухчастное строение этой песни, ее четкая «квадратность» и симметричность пропорций свидетельствуют о возможном воздействии более позднего стиля городской песни XIX века.

Характерной чертой песни «Эй, ухнем» является также тяжелая двухдольная поступь, соответствующая мерному шагу бурлаков. Широко распространенные в среде волжских судовых рабочих и грузчиков песни «Дубинушка» и «Эй, ухнем» первоначально возникли в обстановке труда лесорубов. Об этом говорят излюбленные припевы «Эй, дубинушка, ухнем» или «Ухни, дубинушка, ухни» (в смысле: «упади, дуб-дерево»). При рубке большого дерева на верхушку подрубленного уже ствола набрасывали аркан с тем, чтобы свалить его в определенном направлении. Впоследствии, однако, в условиях бытования в среде волжских судовых рабочих и бурлаков, первоначальный текст «Дубинушки» утерял непосредственную связь с характером труда лесорубов. Напев старинной русской трудовой песни «Дубинушка» ярко своеобразен. Основное тематическое зерно песни в объема квинты складывается из характерных для многих старинных народных песен терцовых и квартовых попевок. Вся песенная строфа «Дубинушки» построена на варьированном повторении основного тематического ядра. В первой части хорового припева повторяются те же две песенные фразы, что и в сольном запеве. Такое строение указывает на происхождение рассматриваемой мелодии из более простого напева однострочной формы, типичной для многих трудовых припевок. Песенная строфа замыкается заключительной частью припева, построенного на вычленении яркого интонационного оборота (со словами «подернем, подернем») и многократном его повторении. Припев завершается энергичным восходящим октавным возгласом («Ух!»). Иногда заключительный возглас имеет высотно неопределенное окончание.

Живой интерес к трудовым песням возникает у русских собирателей в тесной связи с общественным подъемом в 60—70-х годах XIX века (записи Балакирева,Мельгунова, Лопатина и Прокунина). Некоторые из этих трудовых песен послужили мелодическим источником для создания обличительных агитационных иреволюционных песен 70—80-х годов: припев песни «Дубинушка» — «Много песен слыхал я в родной стороне». Мелодия бурлацкой песни «Эй, ухнем» использована Глазуновым в егосимфонической поэме «Степан Разин». Позднее, в 1905 году, Глазунов создал превосходную обработку песни «Эй, ухнем» для хора и симфонического оркестра, а Римский-Корсаков — симфоническую обработку мажорного варианта «Дубинушки». Большую художественную ценность представляет обработкаРахманиновым бурлацкой песни (из сборника Мельгунова) «Во всю-то ночь мы темную» для голоса с фортепиано