У меня дома есть печка и аромат июньской полночи в декабре. А у вас?

Дом, в котором я живу, в 1903 году построил для своей семьи пекарь-артельщик. Большой дом: с высоченными - в четыре метра – потолками. Просторными комнатами, большими окнами, толстыми стенами из светло-жёлтого ракушечника и крытый соломенно-желтой с красным черепицей - «татаркой».  То ли в горниле революции, то ли в водовороте гражданской войны пекарь сгинул, а дом пролетариат поделил на комнаты: кому одна досталась, кому две, кому и более. У нас три комнаты. Нет, - две, потому что в одной обустроена печка и из этой комнаты входы в две другие: в большую – это у нас гостиная, и маленькую – спальную. А вот эта, с печкой, и кухня – зимой, и столовая, и… и не знаю как её ещё назвать. Вот когда затянут холодные ноябрьские дожди и с моря беспрестанно рвёт в город тяжёлый норд-ост, или вдруг заснежит, да с морозцем, в этой комнате приятно просто посидеть. Поставишь на стол ноутбук, повернешься к печке спиной… а то и просто - приоткроешь печь и смотришь как потрескивает огонь, дров подкинешь – мысли текут плавно, о чём-то хорошем, обнимешь жену… При штормовом норд-осте печка недовольно басит. Случиться ласковый зюйд-вест – она тихонечко шепочет, в морозный же день чуть слышно победоносно-деловито гудит.  Вдруг в ненастье к нам в дом придут друзья или дети, то наперво идут к печке, тянут ладони к вишневого цвета раскалённой чугунной покрышке с кружами: - А дух-то, какой нежный, а запах-то чудный, - это первые, после «здравствуйте», слова нашей подруги Ларисы. – Я постою тут минуточку… и вертится подле печи, проходить в гостиную не спешит. Оно и понятно: газовый котёл или центральное отопление тепло дают какое-то казённое что ли. Ну не такое оно как от печи. От печки тепло домашнее, располагающее: в гостиной у щитка стоит кресло, а рядом, на тумбочке, рабочий компьютер. Так вот, когда в печи горит огонь, то работается за тем компом с преогромным удовольствием. И читается лучше, и думается, и телевизор не мешает… В пристройке к дому - кухне, у нас установлена электроплита, на ней готовим постоянно. Но приключиться холодная погода – стараемся стряпать на печи: всё выходит вкуснее. Вот, к примеру, летом, когда до полного изнеможения, до головной боли, замучает жара и, чтоб избавиться от той головной боли, варишь кофе, то приходиться похлопотать. Сначала насыпь в джезве кофейного порошку пирамидкой, вдави в неё неочищенный зубчик чеснока, аккуратно пристрой сбоку кусочек сахару, прикрой молоденьким виноградным листочком, бережно налей холодной воды, поставь на плиту и жди, жди, жди - покуда вскипит. В общем – хлопотно. Другое дело, когда горит огонь в печи: сыпанул в джезве кофе, сахарного песку, небрежно кинул маленький, с фалангу мизинца, чурбачок  виноградной лозы, залил кипятком из тут же на печи кипящего чайника, на секундочку прикоснулся джезвой к раскалённой чугуняке, и всё – кофе готов! Да какой! Нектар! И чеснока не надо. Как не крути, а кофе или повседневная еда, состряпанные на печи совершенно не таковские, как приготовленные на газовой или электрической плите. Ей-ей  - это чистая правда, и я не лукавлю – констатирую факт.  В рождении того силлогизма, что будет далее, наверное печка виновата: дом пахнет домом только тогда, когда в доме есть печь. Если же печки в доме нет, то это временное жилище.  Вы принюхайтесь, придя к кому в гости в обычную многоэтажку. Там пахнет именно жилищем, а не домом. Знаете, чем пахнет мой дом в новогоднюю ночь? Июньской ночью! А в многоэтажке? Да чем попало – кто что приготовил, у кого что подгорело, кто какого парфюма на себя налил, перегаром, кошачьей мочой… Июньская ночь наполнена нежным ароматом цветущего винограда и роз, чуть горьковатым придыханьем завязавшегося миндаля, абрикос и благоуханьем моря… В конце ноября – начале декабря с виноградной лозы, что густо-густо оплетает нашу беседку, падает последний лист. Абрикосы и миндальные деревья недели две как стоят совершенно голые, заснули кусты роз - пришла пора обрезки растений. Я обрезаю, и отсечённые части связываю в небольшие пучки. Так делала моя бабушка, так делаю и я. Вязанки будущего хвороста вялятся в сарайке до новогодней ночи: как только на землю спустятся предновогодние сумерки, хворост закладываю в печь. Тихо потрескивая в огне, он исподволь наполняет дом благоуханьем июньской ночи. Нет, не дымом – благоуханьем. Дым выходит в трубу и тогда в соседней семиэтажке на балконы выходят люди, принюхиваются, недоумённо вертят головами, на их лицах появляются улыбки. Добрые, не повседневные. И на балконы выводят детей… Я смотрю на них чуть грустно: на взрослых и на детей – мне их жаль… У меня дома есть печка и аромат июньской полночи в декабре. А у вас?

Александр Чердак