Бурятия и Николай Бестужев

НИКОЛАЙ БЕСТУЖЕВ И ЗЕМЛЯ БУРЯТСКАЯ

Половнева Татьяна Вячеславовна,

ученица 9а кл. МАОУ «СОШ №4» г. Улан-Удэ

Данчинова Мария Даниловна,

учитель русского языка и литературы

МАОУ «СОШ №4» г. Улан-Удэ

Всем известно, что именем декабриста Николая Александровича Бестужева назван наш Русский драматический театр. Старшее поколение хорошо знает это имя и тот факт, почему наш театр получил свое имя в честь него. Мы же, нынешнее поколение юных, молодых людей, совершенно не задумываемся над этим. Нам как-то не до этого. Однажды на уроке литературы я узнала, что Н. Бестужев не наш земляк, а человек издалека, оказавшийся в наших краях по трагическим событиям начала XIX века – после восстания декабристов. О декабристах, конечно, в общих чертах мы, я знаем, но каков было мое удивление, что с таким человеком нас связывает и его семья, дети. Для меня это стало настоящим открытием. Я узнала, что декабрист был сослан в Бурятию уже после нескольких лет работ на Нерчинских рудниках, что в Забайкальском крае. Вместе с братом Михаилом их этапировали к нам, в Селенгинск. И именно здесь он провел последние годы жизни, обрел семью, многое сделал на благо русского и бурятского народов в нашем крае. Как же произошло «врастание» Николая Бестужева в бурятскую землю? Этот вопрос подтолкнул к размышлениям. Попробую их изложить.

Картинка первая. Санкт-Петербург. Бал. Огни. По большому великолепному залу крутятся пары. Блеск огней, пышность нарядов и яркость офицерских мундиров. И он, офицер, с блестящими глазами. Все впереди…

Картинка вторая. Сумеречная Нева. Город, утопающий в снегу и холоде. Бестужев задумчиво стоит у окна, смотрит в промерзшее окно. Он молчалив, суров. Руки за спиной. О чем он думает накануне восстания?

Картинка вторая. Свист пуль, снарядов, все бегут. Безуспешно он стремится остановить солдат, строй нарушен. Он понимает, что все погибло. Одно на душе успокаивает: он пытался изменить политический строй в государстве вместе со своими братьями, друзьями.

Картинка третья. Петропавловская крепость. Темно, холодно. Но на душе покойно, лишь тревога о братьях, друзьях. Впереди далекий путь. Долгие годы. Надо мужаться, держаться. Жаль родных, матушку, отца да и свою молодость. Ведь еще нет семьи, никто не тронул еще его сердца.

Картинка четвертая. Стук и грохот кандалов, камней. Да, это декабристы на рудниках. И мороз не тот, что в Петербурге – злее, кажется, вас воздух в льдинках.

Картинка пятая. Опять дорога, опять кругом степь, редкие поселения с русскими домами и смешными юртами (как в них живут люди?). какой-то Селенгинск. Точно забытый богом. Хорошо, хоть с братом будут вместе. Маленький домик. Но они смогут прожить.

Картинка шестая. Как долго тянутся дни… Да, он нашел заделие: пишет статьи, мастерит нехитрое крестьянское снаряжение, думает о возможности обучать детей. Ведь создали они школы в Петровском и Нерчинских заводах?! Почему бы и здесь не учить людей, особенно детей? Да, еще хочется описать это большое Озеро, прозванное местными Гусиным. Завтра он совершит первую поездку к ее берегам. Пусть хоть и стоит жуткий сорокаградусный мороз.

Картинка седьмая. Да, это озеро достойно описания, изучения. Этим он займется. Кругом тишина, пустыня, но красивая, даже замечательная. Но, что это, откуда звуки какие-то, кто это, песня? Да, из-за холма показалась группа всадников. Ох, как скачут резво. Этих бурят не разберешь кто: мужчина или женщина – все в своих пальто – дэгэлах. Увидели, чуть сбавили бег коней, почтим рядом. А, так это девушки. Ловко они держаться. Точно, наездницы. Говорят по-совему, быстро-быстро. Все на одно лицо. Но нет, одна, вон та, очень уж озорно глубоко смотрит. Ах, какие брови, словно черные ласточки… А щеки от мороза – краситься не надо. Не то что петербургские дамы с неживой красотой. Крутится на лошади вокруг повозки… Стреляет своими узкими глазками, но вспыхнула, умчалась… Смотрит вслед, что-то внутри запело.

Картинка восьмая. Снова в степь. Вдруг она будет… Точно снова летят трое… А, знать, боится одна… Подъезжаю… Смеются, какой гортанный язык, а на слух приятно… Я, Николай… А, Нихлай?! (забавно звучит?)… Ду..л..ма… (не могу выговорить, выходит Душа). Можно Душа…?! Хохочет.. Кивает головой…

Картинка девятая. Как сумрачно на душе… Почему не могу взять е в жены?! Да сколько же это государство и церковь будут губить мою жизнь?1 Я ж хотел как лучше?! Для народа, людей?1 Чем плох, почему?! Крутятся-крутятся мысли… Тоскливо на душе… Как забыть ее, как отречься… Я уже знаю много бурятских слов… Душа, Душа, моя душа… Она с ней….

Картинка девятая…Они вместе несмотря ни на что… пусть бы дольше продолжались эти минуты. В этом и счастье: видеть ее, ее прекрасные узкие черные глазки, такие умные, лучистые, пронзающие, слышать по утрам ее молитву «Ом мании падма…» (дальше не могу запомнить), вдыхать удивительное благовоние чабреца нашего… Пусть подольше протянутся эти дни…

Картинка десятая. Бурятия. Улан-Удэ. Русский драматический театр имени Николая Александровича Бестужева зажигает огни и открывает свои двери… Все так, как было при его жизни: двери его дома были открыты для всех: русских, бурят…богатых и особенно бедных… детей, взрослых. А сейчас – театр ждет своих зрителей…

И я иду с замиранием сердца по степеням театра навстречу к декабристу, писателю, ученому и просто гражданину России – навечно!