Административно-политическое устройство Южного Дагестана в XVII в.
В XVII в. Южный Дагестан не представлял собой единое территориальное целое, а был разделен на ряд феодальных владений, союзов сельских общин, не было и единого политического центра управления Южным Дагестаном.
Теперь остановимся на краткой характеристике административно-политического управления каждой из этих политических структур Южного Дагестана.
Дербент. В ХVII в. Дербент находился под влиянием сефевидских шахов и подчинялся непосредственно сефевидскому наместнику Ширвана.1 Вместе с окружающими его землями Дербент составлял один из семи «улька» Ширвана. Город управлялся хакимом или султаном, назначенным шахом. В дальнейшем, наряду с хакимом или султаном, в городе осуществляет свою власть также наиб – представитель местной знати, должность которого передавалась по наследству.2
К местной правящей феодальной верхушке относились также «знатные люди Дербента» и владетели имений. Политика шаха Аббаса I (1587-1629) по отношению к ним и дербентскому правителю, равно как и уцмию Кайтага, способствовала укреплению их владельческих прав. Как отмечал Искендер Мюнши, шах Аббас I в награду за активную помощь при взятии Дербента в начале ХVII в. «... возвысил их (знатных людей) ценными почетными одеждами и дарением предметов, украшенных драгоценными камнями, и государственные подати с их имений повелел пожаловать им в сойюргал, а горожан освободили от податей в диван и исключили из податных списков».3 Отдача в сойюргал податей с имений означала «... пожалование или утверждение во владение также и самих имений, с правом для владельцев взимать в свою пользу также и подати, которые полагались вносить в диван».4
Правящая верхушка города держала соседние селения в полной зависимости, могла заставить сельские власти выставлять нужное количество подвод и корма, т.е. выполнять определенные феодальные повинности.
Правителям Дербента починялось много близлежащих селений, в том числе лезгинских, что видно из высказывания А. Олеария об области Мюшкюр, которая «заключает в себе 200 деревень и находится под управлением дербентского султана».5 Вслед за А. Олеарий И.-Г. Гербер также отмечал, то в Дербенте «всегда имелись султаны или губернаторы, также наипы и горододержавцы», которым «следующие уезды подчинены: Мушкур, Низават, Шабран, Рустау и Бермяк».6 «Доходы всех сих мест, – отмечал участник похода царских войск в Дербент в 1796 г. П.Г. Бутков, – султан обращал на содержание каналов, стен и гарнизона дербентского, а сверх того из казны шаха присылаемо было к нему ежегодно по 50 тыс. рублей. Султан повелевал также жителям Кубинской и Табасаранской земли, которые, где бы он ни захотел, в поле ему служить должны».7
К началу ХVIII в. границы Дербентского владения значительно расширились, территория его простиралась «... к югу на 30 верст до реки Самур, к западу от 5 до 8 верст к Табасарану и на север на 15 верст до владения усмийского, до реки Дарбаха».8
Табасаран. По своему политическому устройству Табасаран не представлял собою единого целого. Здесь было два самостоятельных владения: Северный Табасаран, которым управлял кадий, и Южный, которым управлял майсум. Кроме этих двух владений, были союзы сельских обществ, испытавшие на себе сильное влияние феодальных владений.
Майсум и кадий считались полновластными правителями в своих владениях, имели постоянные резиденции (майсум в Джерахе, кадий в Хучнях), отряды вооруженных нукеров. Они ведали всеми внутренними и внешнеполитическими делами. Без разрешения майсума и кадия нельзя было вести торговые дела на подвластной им территории. Они практиковали сбор пошлин с проезжавших через их владения торговцев.9
По данным А.Р. Шихсаидова, власть майсума с ХVII в. была наследственной. Наиболее раннее упоминание в русских источниках имеется о князе Кадите сыне – 1593 г., Ак-Масхумхане табасаранском (между 1587 и 1629 гг.) и Хусен-хане Мавсуме (1630-1631 гг.).10
Мнение М.Р. Гасанова по вопросу о наследственности власти майсума несколько иное. Он пишет, что «звание майсума переходило наследственно к старшему в роду» и нередко сопровождалось стычками между разными претендентами. Порядок избрания кадия и майсума был один и тот же. Власть кадия также переходила по наследству к старшему в роду.11 Кадия избирали на поляне Херба-Куран в Хучни, где старший из известного тухума из села Хурик надевал на избранного кадия свою старую папаху, а его папаху брал себе. И, как важную деталь, необходимо отметить, что избранный кадий не обязан был знать шариат, поскольку это достоинство переходило к старшему в роду и безграмотный кадий «шариатских дел не решал».12
Майсумство и кадийство не имели сложной системы управления, чиновников, административных учреждений. Майсумы и кадий периодически собирали на совет своих приближенных и принимали решения по обсуждаемым вопросам.13 Они свою власть на местах проводили через беков, которых держали в покорности и которые от их имени управляли селениями и даже целыми союзами сельских обществ, разбирали спорные вопросы по адату и шариату или же просто по своему усмотрению.14
Свое распоряжение кадий и майсум через нукеров доводили до сведения беков, которые обязаны были беспрекословно выполнять их указания. Беки также имели своих нукеров, исполнявших их волю. В отдельных селах беки свою волю осуществляли через сельских старшин.
Кадий и майсум считались равноправными, никто из них не подчинялся другому.
Относительно того, когда произошло такое обособление существуют разные мнения. А.Р. Шихсаидов пишет, что «Очевидно, к ХVII в. относится разделение власти майсума и кадия, вернее возвеличивание кадия и превращение его в самостоятельного правителя. Это видно, например, из показаний, которые дал в 1870 г. юнкер Мустафа-бек Карчагский сословно-поземельной комиссии: «Между беками из майсумского рода разгорелась междоусобная война, в которой принял участие и народ, во время этой войны майсумы вынуждены были оставить Хучни и переселиться в Джерах, но междоусобия между беками продолжались до того, когда все почти беки были перебиты и остался один малолетний потомок майсума. Этими смутами воспользовались кадии табасаранские и подчинили своему влиянию северный Табасаран. По надписям на могилах в Джерахе видно, что они перешли туда около 300 лет тому назад».15
Если исходить из этих показаний юнкера Мустафа-бека карчагского, относящихся к ХIХ в., указанные события имели место не в ХVII в., как отмечается и в «Истории Дагестана», а в ХVI в., ведя подсчет чисто арифметически. То же самое отмечает и М.Р. Гасанов.16 Тогда и Табасаран раскололся на две неравные части. В северной части, объединявшей до 20 деревень, стал править кадий. В южной, насчитывавшей до 70 деревень, стал править майсум.
Цахурское султанство. Цахуры занимали юго-западный уголок Дагестана в верховьях Самура, западнее рутулов, гранича также с грузинами, азербайджанцами и аварцами. В исследуемый период Цахур продолжал оставаться столицей феодального владения, правда номинально подчиненного Ирану. О Цахуре знаменитый турецкий путешественник ХVII в. Э. Челеби писал: «В этой местности имеется до 150 сел. Местность подчиняется одному из правителей Дагестана, эмиру Юсиф-беку; она несколько раз переходила в руки Ирана».17
В Цахуре верховную власть осуществляли султаны, которые «выбирались на джамаатах непременно из числа членов султанской фамилии. Порядок выборов был установлен адатом... Султан был одновременно и наследственным, ... и выборным», что было следствием «компромисса между султаном и цахурскими джамаатами».18
После султанов второе место в политической и социальной структуре Цахурского султанства занимали беки, которых было довольно много. По сведениям И.П. Петрушевского, в Елисуйском султанстве различались три типа беков. Во-первых, беками считались все члены султанской семьи, бекскими правами пользовались исключительно сыновья султана и других беков от «законных» жен бекского происхождения. Сыновья же от наложниц и женщин «низкого» происхождения не получали звания бека. Второй тип составляли наследственные беки из других фамилий – цахурских и тюркских, обязанных службой султану – в войске и при дворе. Беками именовались также лица «знатного» происхождения, получившие бекское звание за личную службу султану, не передававшие своих прав – прав по наследству.19
Крестьянство «цахурских вольных обществ», свободно пользуясь всей занятой обществами землей, не было обложено ни поземельной рентой, ни какими-либо сеньериальными повинностями в пользу султана или беков. «Управление вольными цахурскими обществами отправлялось тухумными и сельскими кевхами» и джамаатами, в дела которых султан практически не вмешивался. Джамаат селения Елису выставлял для службы при дворе султана 24 нукеров (слуг).
Селения, освобожденные от феодальных повинностей, как и лица такого состояния, назывались маафами. Зависимые от султана или беков крестьяне-кешкельники, которых называли и райятами, «составлялись... из ингилоев и мугалов». Основные их платежи состояли в натуральной ренте зерном.20
Сельский кевха (старшина), кевхи тухумов и имам составляли сельский суд, вершивший дела по адату, реже по шариату. По мере усиления феодальных элементов в «вольных обществах» роль собраний джамаатов значительно сузилась, везде стали создаваться управления джамаатов, состоявшие из главного кевхи «вольного общества», кевхов крупнейших тухумов и кадия, которых избирали из представителей «феодализированной родовой знати». При этом кади ведал вопросами культа и шариатского суда.21
Главное управление джамаата ведало всеми вопросами взаимоотношений с соседями, внутренней жизни, войны и обороны, охраны границ и горных пастбищ, сбора повинностей, распределения земель между тухумами, созыва джамаата – обязательного в случае объявления войны кому-либо и при заключении мира. Оно являлось также высшей судебной инстанцией, принимало жалобы на решение сельских властей, разбирало споры между отдельными тухумами и сельскими обществами. Решения принимались единогласно, а в случае разногласий созывали более расширенный сход с участием в заседании старшин и представителей всех незаинтересованных в разбиравшемся деле тухумов. В таких случаях решения выносились большинством голосов.22
Союзы сельских общин Самурской долины. В Самурской долине было 4 союза сельских общин: Ахтыпара, Докузпара, Алтыпара и Рутул. Территория союзов сельских общин Самурской долины в целом с севера граничила с кюринскими магалами и Агулом, с юга – Шекинским ханством по Главному Кавказскому хребту, с юго-востока – с Мюшкюрским «уездом», с юго-запада – с Цахурским султанством, с северо-запада – с Цахурским горным магалом.23
Внутри очерченной территории каждый магал имел свою территорию и управлялся отдельно. Сельские общества управлялись своими выборными старшинами, называемыми аксакалами. Так, все 11 сельских обществ, входивших в Ахтыпара-I, управлялись старшинами, избираемыми не из своей среды, а старшинами главного селения магала Ахты; два общества – Пиркент и Каладжиг, входившие в Алтыпара, управлялись макакаракюринскими аксакалами.24
В Ахтах было 40 тухумов и каждый из них выбирал одного аксакала. Эти 40 аксакалов и управляли и самими Ахты и остальными обществами, входившими в Ахтыпара. В обществах Хнов и Гдым, относящихся к Ахтыпара-2 также каждый тухум избирал своего аксакала. В остальных обществах аксакалы выбирались не от тухумов, а от сельских магалов. Так, Мискинджи делилось на 6 сельских магалов, из которых избиралось по одному аксакалу в правители.25
В Рутульском союзе, как и в Ахтах, число аксакалов было по числу тухумов. Аксакалы имели власть не только над другими обществами магала, но и пользовались большими преимуществами и привилегиями. Общество обязано было давать им лошадей для поездок по общественным делам, все они в обязательном порядке приглашались на свадьбы и поминовения; при этом они имели право приводить с собой одного из членов семьи.26
Помощниками аксакалов являлись исполнители – чауши. В Ахтах было 2 чауша, по одному на каждой стороне села. Они избирались аксакалами и одобрялись обществом. За свою службу от общества ахтынские чауши получали по 1 быку в год; от каждой свадьбы и поминовения им давали масло, мясо и дрова и т.д. В остальных 11 селениях Ахтыпара – 1 не было ни одного чауша, при необходимости ахтынские чауши «посылались в селения того участка, которым... во всех отношениях управляли ахтынские аксакалы».27
В селениях других магалов Самурской долины имелись по одному чаушу. Причем, хновский чауш выбирался так же, как в Ахтах, и получал такое же вознаграждение, как и ахтынские чауши.28 В остальных 4 селениях Ахтыпара – 2 хотя чауши «избирались по ахтынски, но не получали ежегодно по 1 быку от общества, а имели только право на поборы при обрядах свадьбы и поминования...».29
В магалах Докузпара и Алтыпара не было чаушей, а в Рутуле был один чауш, который обладал такими же правами, что и в Ахтах.30
Важные дела решались на общих сходах магалов. В Докузпара для решения общих дел союза в Джаба собирались все аксакалы магала; все общественные дела Алтыпара обсуждались на сходе аксакалов обществ в сел. Микрах. Всеми общественными делами управлял и рутульский диван, состоявший из аксакалов, в числе которых всегда должен был быть и один бек.31
Духовное управление в магалах Самурской долины возглавляли эфендии и кадии. Во всех магалах кадиев было всего 4 – в Ахтах, Рутуле, Хнове и Шиназе. Каждому из четырех эфендиев подчинялись в религиозных вопросах села. Эфендиев было столько, сколько и мулл. Но число их никогда не превышало 30. А мулл в каждом селении было столько, сколько и мечетей.32 Кадии сами разбирали дела, подлежащие разбору по шариату. А эфендии присутствовали на сходах.
Муллы и эфенди избирались обществом и обязательно утверждались кадием. В Мискинджи не было кадия. Здесь был только эфенди, который назывался ахундом; количество мулл здесь также соответствовало количеству мечетей.33
Кюринские союзы сельских общин. Административно-политическое устройство кюринских магалов особо не отличалось от административного устройства других лезгинских союзов сельских общин. Кюринцы управлялись старшинами, обязанности которых «заключались в наблюдении за порядком и в разборе споров и жалоб в своем селении, и в последнем случае они должны были призывать для разбирательства нескольких почетнейших стариков. По решениям таких судов старшины могли штрафовать виновных и даже разорять их дома».34
На должность старшин выдвигали своих членов наиболее влиятельные тухумы, каковыми в Курахе являлся Мирчиар, из числа которых «с незапамятных времен избирался главный курахский старшина, имевший большое влияние на окрестные селения». Другой курахский старшина выбирался из тухума Манчарар.
В Гельхане старшина избирался из тухума Кабуляр, в Цнале – из Бурган-тухума; в Хутарге – из Бейбут-тухума; в Захите – из тухумов Небиляр и Рамазанар; в Цмуре – из тухума Мелиш; в Кабире – из тухумов Куруджнар и Казаглар; в Испике и Касумкенте тухум Картасляр (или Ягубханар) также отличался многочисленностью и силой; в Магарамкенте старшин выбирали из тухума Манатар, которые были выходцами из турецкого местечка Малатия; в Верхнем и Среднем Стале – из тухума Пирляр, по лезгински Перер; в Гильяре правом выдвигать старшин пользовался тухум под тем же названием Перер, как и в Стале.35
Хотя формально старшина кюринских лезгин и выбирались, но эта выборность давно уже превратилась в формальность, так как постоянно должности старшин занимали представители одних и тех же выше указанных тухумов. В формальность превратилась и их подотчетность перед избиравшими их джамаатами, «на практике эта подотчетность превратилась в фикцию. Фактически сельские старшины разбирали судебные дела и осуществляли управление независимо от джамаата, в интересах сильных тухумов».36
Помощниками старшим были «исполнители и глашатеи решений старшины – чоуши», которые также избирались обществом. За свою службу они получали и вознаграждение, или заранее определенное общественным приговором или же смотря по щедрости каждого хозяина дома». Но в основном вознаграждение было натурой: зерном, мукой, медом, сыром.37
Религиозными делами занимались кадии, выдвигавшиеся из числа ученых. Но в ряде случаев, как и старшин, кадиев выдвигали из одних и тех же тухумов. В каждом селении для решения дел по шариату из грамотных людей также выбирались муллы. За свою службу некоторые из них получали зякат, другие – «пользовались только известной частью при разделе имущества между наследниками».38
При обсуждении более важных вопросов созывались сельские сходы, проводившиеся, как правило, около мечетей. «Дела решались большинством голосов, но по большей части случалось так, что сильные тухумы брали верх».39
Союзы сельских общин Агула. Агулы занимали территорию между Табасараном – на востоке, кюринскими магалами – на юге, уцмийством Кайтага – на севере, Рутулом и Казикумухским ханством – на западе.
У агулов существовало организованное сельское (общинное) и союзное (магальное) управление. Высшим органом управления в сельских обществах были сельские сходы, а иногда советы старейшин, состоящие из представителей тухумов. «Во главе старейшин находился старшина – кевха, должность которого формально была выборной, но на деле он избирался только из богатых тухумовых».40 Как и повсеместно, количество старшин зависело от размера села и количества тухумов. Старшины решали повседневные вопросы, тяжбы, возникавшие между сельчанами и т.д. За свою службу старшины получали плату. А в таких селах как Арсуг, Худиг и Рича старшинам выделяли специальные пахотные и сенокосные участки.41
Старшины центров магалов выделились среди остальных сельских старшин, сосредоточив в своих руках всю полноту власти. Так, ричинскому старшине подчинялись старшины сел. Бедюк, Усуг и Квартал. «Жители этих селений для разбора спорных вопросов обращались к старшине с. Рича. Последний для решения их назначал специальный день. Тяжущиеся обязаны были приехать в Рича в этот день. Штрафы и прочие поступления старшины присваивали себе».42
В обязанности старшин входило решение всех повседневных хозяйственных и политических вопросов, касающихся всей общины. Кроме того, старшины обладали и судебными полномочиями. Они решали вопросы распределения пастбищ между отдельными категориями животноводства, формирования стад общественного скота, подбора обслуживающего их персонала, следили за общественным правопорядком и т.д.
Некоторые спорные вопросы решались путем «маслагата». Сущность его заключалась в том, что здесь вопросы разрешались не сельскими старшинами, а посредниками, которые обычно выбирали сами тяжущиеся. В качестве маслагатчиков могли выступать не только старшины других сел, но и наиболее уважаемые люди, известные своей неподкупностью и справедливостью.43
Старшины в своем распоряжении имели одного или двух-трех помощников, количество которых зависело от количества тухумов. Для выполнения решений сельского схода в каждом обществе существовали чауши. Их количество также зависело от размеров общества. Выбирали их сроком на 1 год. При обществе они выполняли чисто полицейские функции.
Кроме чаушей в некоторых обществах на летнее время выбирали и гизиров, в обязанности которых входила охрана сенокосных и пахотных участков, контроль за эксплуатацией общинных пастбищных участков, недопущение потрав и прочих нарушений. В случае потрав нарушитель подвергался крупному штрафу, который частично шел в пользу гизиров. Кроме того, им полагалась определенная доля нового урожая.
Духовенство состояло из кадиев и мулл. Кадии находились только в больших селениях, где функционировали джума-мечети. Мулл было столько, сколько и мечетей.
В целом, подводя итог вышесказанному, следует отметить, что система управления в политических структурах Южного Дагестана в ХVII в. не была одинаковой. В феодальных владениях, каковыми являлись Дербентское владение, Табасаранские майсумство и кадийство, Цахурское султанство вся полнота власти принадлежала феодальным правителям и власть переходила по наследству. Свою власть на местах они осуществляли через беков. В системе управления союзов сельских обществ, в отличие от феодальных владений, мы наблюдаем элементы демократии. Это, в первую очередь, заключалось в том, что сельские общества управлялись избираемыми старшинами. Помощники старшин также избирались аксакалами, а затем одобрялись обществом. При решении наиболее важных вопросов созывались общие сходы магалов. В отдельных обществах избирались и духовные лица с определенным сроком.
1 Историческая география Азербайджана. Баку, 1987. С. 124.
2 Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в ХVI – нач. ХIХ вв. Л., 1949. С. 140.
3 Цит. по кн.: Петрушевский И.П. Указ. соч. С. 160.
4 Там же.
5 Дагестан в известиях русских... С. 93.
6 Гербер И.-Г. Указ. соч. // ИГЭД. С. 85.
7 Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. Ч. 1. С. 94.
8 Там же. С. 28.
9 Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Указ. соч. С. 155-156.
10 Там же. С. 98.
11 Гасанов М.-Р. Указ. соч. С. 201.
12 Там же.
13 Гасанов М.-Р. Указ. соч. С. 202.
14 Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Указ. соч. С. 156.
15 Там же. С. 99.
16 Гасанов М.Р. Указ. соч. С. 142.
17 Эвлия Челеби. Указ. соч. Вып. 2. С. 26.
18 Петрушевский И.П. Джаро-Белоканские вольные общества в первой половине ХIХ в. / Ред., вступ. статья и коммент. и примеч. проф. В.Г. Гаджиева. Махачкала, 1983. С. 76.
19 Петрушевский И.П. Указ. соч. С. 77.
20 Там же. С. 73.
21 Там же. С. 54-55.
22 Петрушевский И.П. Указ. соч. С. 53.
23 Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Историческая география Дагестана ХVII – нач. ХIХ в. Кн. 2. С. 195.
24 Памятники обычного права Дагестана ХVII-ХIХ вв. С. 28-29.
25 Там же. С. 27.
26 Памятники обычного права Дагестана ХVII-ХIХ вв. С 26.
27 Там же.
28 Там же. С. 27.
29 Там же.
30 Там же. С. 28-29.
31 Памятники обычного права Дагестана ХVII-ХIХ вв. С. 28-29.
32 Там же. С. 29-30.
33 Там же. С. 30.
34 Там же. С. 42.
35 Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Указ. соч. С. 160-161.
36 Там же. С. 161.
37 Памятники обычного права Дагестана ХVII-ХIХ вв. С. 43.
38 Памятники обычного права Дагестана ХVII-ХIХ вв. С. 43.
39 Там же.
40 Агулы. С. 39.
41 Там же.
42 Там же.
43 Агулы. С. 39.
159
160 254 
